Социотипическое поведение личности и его проявления. Национальный и социальный характер
В социотипическом поведении субъект выражает усвоенные в культуре образцы поведения и познания, надсознательные надындивидуальные явления. В основе надсознательных надындивидуальных явлений лежит объективно существующая и являющаяся продуктом совместной деятельности человечества система значений (А. Н. Леонтьев), опредмеченных в той или иной культуре в виде различных схем поведения, традиций социальных норм и т. п. Надсознательные явления представляют собой усвоенные субъектом как членом той или иной группы образцы типичного для данной общности поведения и познания, влияние которых на его деятельность актуально не осознается субъектом и не контролируется им. Эти образцы, например этнические стереотипы, усваиваясь через такие механизмы социализации, как подражание и идентификация (подстановка себя на место другого), определяют особенности поведения субъекта именно как представителя данной социальной общности, т. е. социотипические неосознаваемые особенности поведения, в проявлении которых субъект и группа выступают как одно неразрывное целое. При исследовании этих проявлений выявляют те существенные в культуре эталоны и стереотипы, через призму которых люди судят о представителях других этнических и социальных групп и ориентируясь на которые вступают с этими представителями в контакты. К таким этническим стереотипам относится, например, представление о педантичности всех немцев или вспыльчивости всех итальянцев и т. п. Нередко оценка тех или иных поступков через призму эталонов своей культуры или через выработанные мерки о нормах поведения в другой культуре приводит к неадекватному восприятию других людей. Так, В. Овчинников в своей повести «Корни дуба» пишет: «Нередко слышишь: правомерно ли вообще говорить о каких-то общих чертах характера целого народа? Ведь у каждого человека свой нрав и ведет он себя по-своему. Это, разумеется, верно, но лишь отчасти, ибо разные личные качества людей проявляются — и оцениваются — на фоне общих представлений и критериев. И лишь зная образец подобающего поведения — общую точку отсчета, можно судить о мере отклонений от нее, можно понять, как тот или иной поступок предстает перед глазами данного народа. В Москве, к примеру, положено уступать место женщине в метро или в троллейбусе. Это не означает, что так поступают все. Но если мужчина продолжает сидеть, он обычно делает вид, что дремлет или читает. А вот в Нью-Йорке или Токио притворяться нет нужды: подобного рода учтивость в общественном транспорте просто не принята»[143].
К исследованиям национального характера вплотную примыкают работы, посвященные изучению социального и профессионального характера. На примере анализа природы социального характера, проведенного Э. Фроммом, рельефно видно, что работы, ведущиеся в пределах исследования взаимоотношений личности в системе «роль-для-всех», дают представления прежде всего об адаптивных моделях поведения личности. «Различные общества и классы внутри общества обладают своим особым социальным характером, и на его основании развиваются и приобретают силу определенные идеи... Если взглянуть на социальный характер с точки зрения его функций в социальном процессе, то мы должны будем начать... с утверждения, что, приспосабливаясь к социальным условиям, человек развивает в себе те черты, которые заставляют его желать действовать так, как он должен действовать. Если характер большинства людей данного общества, т. е. социальный характер, приспособлен к объективным задачам, которые индивид должен решать в этом обществе, то человеческая энергия направляется по путям, на которых она становится продуктивной силой, необходимой для функционирования этого общества [144].
Точными мазками эту характеристику социального характера высвечивает в романе «Новое назначение» писатель А. Бек, описывая проводы снятого Н. С. Хрущевым главы черной металлургии его сослуживцами, кадрами хозяйственного руководства: «Эпоха дала им свой чекан, привила первую доблесть солдата: исполнять! Их девизом, их «верую» стало правило кадровика-воина: приказ и никаких разговоров!». Следуя этому правилу, они знали, как должно и не должно действовать, чтобы добиваться успехов. Что же стоит за этой характеристикой социального характера сталинской эпохи, каковы ее психологический радикал и причина появления? Основное проявление социального характера этого времени — бегство от собственного принятия решения, от личностного выбора в ситуациях, жестко регламентируемых командами центра, и неприятие права на выбор у других. В системе сверхцентрализованного управления в сталинскую эпоху устанавливается социальный алгоритм, безличный распорядок жизни, в котором шаг в сторону расценивается как побег.
В такого рода строго контролируемом распорядке жизни рано или поздно вырабатывается эффект «выученной беспомощности». Суть этого эффекта состоит в том, что человек, неоднократно убеждающийся в неподконтрольности ситуации, в невозможности изменить своими действиями размеренный ход событий, в конечном итоге вообще отказывается от поиска.. Неотъемлемыми чертами характера становятся послушность и исполнительность. В результате человек начинает нуждаться в регламентируемом образе жизни, где высшей добродетелью является исполнительность, беспрекословное выполнение приказов. Он уже сам стремится избежать жизненных перемен, так как эти перемены сулят неизвестное, вынуждают к поиску, а поиск атрофирован.
И этнический характер, и социальный характер выступают как выражение функциональных ролевых качеств личности, проявляющихся в ее социотипическом поведении, т. е. в том поведении, в котором личность слита с социальной общностью.
Социальные и этнические стереотипы подобны двуликому Янусу: а) они могут выступить как индивидуальные нерефлексируемые способы решения проблемы данным социумом, данной социальной группой, которые отражают индивидуальность данной социальной общности, ее отличность, если на нее взглянуть из другой точки социального пространства, из другой культуры; б) эти же стереотипы выступают для личности в данной группе как ее функционально-ролевые качества, как социотипическая характеристика личности, о которой она узнает, сталкиваясь с другой культурой [145].
Подобная неуловимость этнических стереотипов личности в тех или иных, стандартных ситуациях в значительной степени затрудняет выделение исходной эмпирической области этнопсихологии и является одной из причин дискуссии о предмете этнопсихологии[146]. Нередко звучит мнение, что изучение духовного единства этнической общности, образов «Мы» и «Я» в этносе вообще представляет собой погоню за призраками. При выделении предмета этнопсихологии необходимо исходить из тех реальных задач, которые ставит перед психологами и этнографами общественная практика. К таким задачам относятся оптимизация совместной деятельности и психологического климата многонациональных коллективов в армии, вузе, на предприятии; обучение с учетом специфически традиционного типа мышления и форм деятельности данной культуры в школе; сочетание интернациональных и национальных традиций в образе мира и образе жизни групп при планировании в архитектуре; учет социотипических и этнотипических особенностей поведения личности при распределении трудовых ресурсов. Решение этих задач с необходимостью требует выделения этнопсихологии в особую научную дисциплину.
Этнопсихология становится объектом изучения в проблемно-конфликтных ситуациях, вызванных переменами образа жизни представителей разных этнических групп. Иными словами, этнопсихологические характеристики личности (или группы) проявляются в различных критических ситуациях межличностного и внутриличностного выбора тогда, когда выработанные в ином образе жизни этнические стереотипы и нормы решения встающих перед личностью (или группой) проблем не срабатывают, а новые нормы или стереотипы как средства регуляции социального поведения личности еще находятся в процессе своего формирования. Из подобного понимания этнопсихологии вытекает, что специфические этнопсихологические социотипические феномены обнаруживаются и в известном смысле возникают в ситуациях взаимодействия разных культур, оказываются продуктом совместной деятельности в этих ситуациях. Например, некоторые социологические исследования свидетельствуют, что вследствие более жесткого социального контроля в селе меньше число правонарушений, чем в городе. Вместе с тем на материале обследования мигрантов татарской национальности из села в город было установлено, что в городе гораздо большее число правонарушений среди мигрантов из села. При переходе из села в город образуется ситуация конфликта, объективно вызванная прерывностью, «зазором» культур. В результате старые этнические нормы и стереотипы, сложившиеся в процессе образа жизни на селе, во многом утрачивают свою инструментальную функцию средств регуляции социотипического поведения в условиях городского образа жизни. При смене образа жизни личность мигранта может оказаться в ситуации конфликта. Благодаря полученным в этнопсихологии и социальной психологии фактам более явно выступает функция социотипического поведения в социогенезе: социотипическое поведение личности, выражающее типовые программы данной культуры, нейтрализует тенденцию к индивидуализации поведения, рост его вариативности; вместе с тем усвоенные личностью социальные образцы и стереотипы, характеризующие ее как члена той или иной общности, освобождают личность от принятия индивидуальных решений в типовых стандартных для данной общности ситуациях.