Воображение и его развитие в детском возрасте 2 3 страница

Не иначе, конечно, обстоит дело и в том случае,
когда перед ребенком стоит задача овладеть словом,
понятием, знанием, т е явлениями идеальными

Замечу, кстати, что реализация процесса присвоения
| составляет ту функцию человеческого обучения, которая
качественно отличает его от обучения животных, един
|ственная функция которого есть приспособление
| Необходимо сделать еще одно замечание в связи с
(вопросом о соотношении между задатками и естествен
|ными способностями, с одной стороны, и высшими, спе
|цифически человеческими способностями — с другой
|Выше сказано, что первые являются как бы «безлики
|ми» по отношению ко вторым Это значит, что, хотя они
|и состав тяют обязательное условие развития высших,
специфически человеческих способностей, они положи
|тельно не определяют их содержания Например, для
(развития речевого слуха необходимо, конечно, наличие
|известных задатков, однако сформируется ли у ребенка
[необходимая для восприятия речи способность специфи
ческого тембрового анализа звуков, определяется не
непосредственно этими задатками, а характером языка,
которым данный ребенок овладевает, что же касается
53

роли самих задатков, то они обусловливают лишь неко-
торые индивидуальные особенности как хода самою
процесса формирования данной способности, так и его
конечного продукта. При этом выявляются широчайшие
возможности так называемой моносистемной компен-
сации, так что одна и та же специфическая способность
может иметь в качестве своей естественной основы раз-
ные ансамбли задатков и соответствующих им естест-
венных способностей.

Все эти положения определяют, однако, только са-
мый общий подход к проблеме формирования специфи-
чески человеческих способностей. Реализация же этого
подхода в исследовании наталкивается на довольно
серьезные затруднения и ставят ряд вопросов, нуждаю-
щихся в конкретной разработке.

Одним из важнейших вопросов, требующих специ-
ального исследования, является вопрос о природе кон-
кретных механизмов, которые составляют основу спо-
собностей, развивающихся у человека в порядке при-
жизненно складывающихся новообразований.

Вопрос этот возникает из следующей контроверзы.
С одной стороны, как было сказано, специфически чело-
веческие способности не передаются в порядке действия
биологической наследственности, т. е. в форме задат-
ков. С другой стороны, невозможно, конечно, допустить
существование таких способностей, которые не имели
бы своего материального субстрата, своего органа. Ведь
способность есть свойство, готовое к проявлению,
к функционированию.

Но тогда спрашивается, что же именно функциони-
рует, когда речь идет о специфически человеческих спо-
собностях, не имеющих своей специальной и прямой ос-
новы во врожденных морфологических органах — за-
датках?

Решение этого сложного вопроса было подготовлено
успехами развития физиологии высшей нервной дея-
тельности, (В первую очередь я имею в виду классиче-
ские работы И. П. Павлова и его школы, а также рабо-
ты А. А. Ухтомского). Оно было подготовлено и многи-
ми психологическими исследованиями, посвященными
формированию и строению высших психических функ-
ций человека.

Принципиальный ответ на этот вопрос состоит в том,
что в процессе формирования у человека деятельности,
адекватной предметам и явлениям, воплощающим чело-

веческие способности, у него прижизненно формируют-
ся также и способные осуществлять эту деятельность
сЬункциоиальные мозговые органы, представляющие со-
бой устойчивые рефлекторные объединения или систе-
мы, которым свойственны новые специальные отправле-
ния.

Хотя возможность прижизненного формирования
функциональных мозговых органов мы находим уже
у высших животных, однако только у человека они
впервые становятся реализующими подлинные новооб-
разования, а их формирование становится важнейшим
принципом онтогенетического развития.

Чтобы экспериментально проследить формирование
механизмов специфически человеческих способностей и
изучить их строение, мы последние годы занимались
у нас в лаборатории исследованием специфически чело-
веческого стуха. Мы рассуждали при этом так. Человек
живет в мире звуков, созданных людьми — в мире му-
зыки, в мире слышимой речи. У него вырабатывается
поэтому особый человеческий слух, т. е. способность
анализировать специфические особенности этого — че-
ловеческого — мира звуков.

Я не буду останавливаться на деталях и перейду
прямо к важнейшим результатам, которые мы получили.
Оказалось, во-первых, что интересовавшие нас звуко-
высотные различительные пороги у этих испытуемых
резко упали. Во-вторых, мы получили явление переноса
на звуки другого тембра. Наконец, в-третьих, громкое
пропевание сравниваемых звуков стало естественно
уступать свое место проиеванию «про себя» с несомнен-
ной тенденцией к образованию внутреннего, мысленно-
го «представления», по выражению Б. М. Теплова (Теп-
лов, 1947), высоты звуков, т. е. той именно способности,
которая и является необходимым условием музыкаль-
ной деятельности.

Нам, таким образом, удалось увидеть в лаборато-
рии, в условиях точных записей и измерений рождение,
формирование подлинного новообразования, подлинно
новой для данных испытуемых способности, в основе
которой лежал новый фундаментальный механизм ана-

•"иза основной высоты сложных разнотембровых зву-
ков. f f J

Вместе с тем мы убедились в том, что эту способ-
ность в случаях, когда она стихийно, сама собой не
формировалась, можно активно строить.

Сказанное выше, разумеется, не исчерпывает проб-
лемы способностей. Вместе с тем я думаю, что выдви-
нутое мной положение об особой природе и особом про-
цессе формирования специфических способностей чело-
века как прижизненно складывающихся образований
имеет не только общее, отвлеченное значение, но и поз-
воляет ориентировать конкретные исследования в этой
труднейшей области.

Речь идет о том, чтобы не ограничиваться анализом
готовых, уже сложившихся способностей или описани-
ем процесса их онтогенетического развития в условиях,
когда соответствующая способность уже фактически
определилась, а вести исследование дальше, экспери-
ментально изучая механизмы их формирования.

Именно исследованиям, идущим по этому пути,
по-видимому, и будет принадлежать последнее слово в
спорных вопросах проблемы высших человеческих спо-
собностей.

С. Л. Рубинштейн

ПРОБЛЕМА СПОСОБНОСТЕЙ
И ВОПРОСЫ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ'

Первое общее положение, которое я хотел бы сфор-
мулировать,— вопрос о способностях должен быть слит
с вопросом о развитии, вопрос об умственных способно-
стях — с вопросом об умственном развитии.

Развитие человека в отличие от накопления «опы-
та», овладения знаниями, умениями, навыками,— это и
есть развитие его способностей, а развитие способностей
человека — это и есть то, что представляет собой раз-
витие как таковое в отличие от накопления знаний и
умений. (Я не касаюсь здесь других не менее важных
сторон развития личности.)

Решающим для учения о способностях является воп-
рос о детерминации их развития — основной вопрос
теории любых явлений.

' «Вопросы психологии», 1960, № 3.

Связать, как мы это сделали, проблемы способностей
с вопросом о развитии — значит признать с одной сто-
роны, что способности не могут быть просто насаждены
извне, что в индивиде должны существовать предпо-
сылки, внутренние условия для их органического роста
и, с другой стороны, что они не предопределены, не да-
ны в готовом виде до и вне всякого развития.

Взаимосвязь внешних и внутренних условий разви-
тия способностей — отправной пункт и теоретическая ос-
нова для решения коренных дискуссионных вопросов
теории способностей. Не случайно с этим вопросом о
детерминации связана вся дискуссия по вопросу о спо-
собностях. Теория врожденности способностей переносит
их детерминацию целиком вовнутрь индивида и выносит
ее вовне его развития. Этой теории противостоят, как
известно, теории, которые выносят детерминацию разви-
тия целиком вовне индивида. Таковы различные вари-
анты теорий, относящих детерминацию способностей
и их развития целиком за счет внешних условий —
внешней среды и внешних воздействий. Теории второго
типа получили значительное распространение и у нас.
Это понятно: они, очевидно, носят материалистический
характер и имеют прогрессивный смысл, поскольку от-
крывают принципиальную возможность изменением
внешних условий развивать способности. Однако меха-
нический характер этих концепций, разрывающих взаи-
мосвязь и взаимообусловленность внешних и внутренних
условий, делает и теоретически и практически несостоя-
тельными и подрывает значение вышеуказанных их
преимуществ.

К числу теорий, односторонне и потому неверно под-
черкивающих роль внешних факторов, должна быть,
по-моему, отнесена и получившая у нас в последнее вре-
мя известное распространение теория, которая объяв-
ляет «интериоризацию» внешних действий основным
«механизмом» умственного развития. Конкретным и
«содержательным» выражением этой теории является
утверждение или предположение, что материальное
Действие определяет состав умственного действия
(П. Я. Гальперин), что умственное действие воспроиз-
водит, как-то их видоизменяя, состав тех материальных
Действий, из которых оно происходит В этом положе
чии, которое придает определенность теории интериори-
эации, вместе с тем обнаруживается ее самая слабая
борона. Неверно думать как то, что всякое умственное
57

«действие» имеет свой прототип в материальном дейст-
вии, так и то, что обязательным условием возникновения
умственного действия является обращение к «соответ-
ствующему» материальному действию, которое оно в
умствен-ном плане «воспроизводит» или из которого оно
исходит.

Теория интериоризации несомненно является наибо-
лее утонченным вариантом теорий, утверждающих
внешнюю детерминацию развития человека. Мы поэтому
на ней и сосредоточим нашу критику. Эта теория одно-
сторонне подчеркивает детерминацию внутреннего
внешним, не выявляя внутренней обусловленности этой
внешней детерминации. Не случайно умственная дея-
тельность сводится сторонниками этой точки зрения в
конечном счете к функционированию операций, вклю-
чаемых по заранее заданным признакам. Не случайно,
далее, познание сводится при этом к ориентировочной
деятельности: для осуществления так понимаемой умст-
венной деятельности нет нужды в сколько-нибудь все-
стороннем анализе и познании действительности; доста-
точно «сориентироваться» по данному сигнальному,
признаку'. При такой односторонней детерминации
извне умственная деятельность неизбежно лишается
своего внутреннего мыслительного содержания.

Согласно этой концепции, «формирование в онтогене-
зе... интеллектуальных способностей — математических,
логических и других» сводится к «усвоению исторически
выработанных операций»; в способности проецируются
процессы, строящиеся «извне». Значит, способности к
математике, языкам и т. д. возникают только в резуль-
тате усвоения операций, в результате обучения; в самих
индивидах нет якобы ничего, в силу чего обучение у
одних идет лучше, успешнее, чем у других; игнорирует-

' Не подлежит, конечно, никакому сомнению, что познаватель-
ная деятельность позволяет ориентироваться в окружающем, но
это не значит, что можно заменить термином (или характеристи-
кой.) «ориентировочная» понятие познавательной деятельности. Та-
кая подстановка означает сперва попытку определять познаватель-
ную деятельность только по тому «прагматическому» эффекту, ко-
торый она дает, не вскрывая того, что сама собой она представ-
ляет; но далее за этим неизбежно стоит и некое представление
о природе познавательной деятельности. Характеристика познава-
тельной деятельности как ориентировочной фактически заключает
в себе обособление ориентировочного компонента познавательной
деятельности, связанное с тенденцией оттеснить характеристику
познавательной деятельности как деятельности аналитико-синтети-
ческой.

ся исходная общая зависимость обучения от обучаемо-
сти, от предпосылок, лежащих в субъекте обучения;

похвальное стремление не упустить обратные связи —
безусловно действительно существующие и важные—
заслоняет у сторонников этой теории способность
видеть прямые, исходные зависимости. Все как будто
идет только от объекта, извне и лишь интериоризация
внешнего заполняет внутреннюю пустоту. В результате
обучения, поскольку оно дает и «формальный» эффект
(это признается), возникают внутренние предпосылки
для дальнейшего обучения, но первоначально — по логи-
ке этой концепции—обучение не имеет никаких исход-
ных внутренних предпосылок в индивиде; обучение —
только условие образования способностей; само оно
никак ими не обусловлено; способность — только про-
дукт обучения; они не фигурируют вовсе. в числе его
исходных предпосылок. На самом деле в процессе обу-
чения и усвоения способности развиваются и специфи-
цируются, но в неразвитой и общей форме они образу-
ют и исходные предпосылки обучения их усвоения. На
самом деле надо говорить не только о способностях как
продуктах освоения предметов деятельности, но и о са-
мих этих предметах, как продуктах исторического раз-
вития способностей, т. е. отказавшись от утверждения
об односторонней зависимости развития людей и их
способностей от внешних продуктов их деятельности,
исходить из взаимосвязи и взаимозависимости внутрен-
него развития самих людей, их собственной природы,
их способностей и внешних объективированных продук-
тов их деятельности. Сознание этих последних имеет как
своим следствием, так и своим условием изменение при-
роды людей, их способностей. Человек и предметный
мир должны быть рассмотрены в их взаимодействии,
и рассмотрение их взаимодействия не может быть огра-
ничено только сферой усвоения, вовсе вне сферы про-
изводства.

Способности людей формируются не только в про-
цессе усвоения продуктов, созданных человеком в поо-
Цессе исторического развития, но также и в процессе
их создания; процесс же создания человеком предмет-
ного мира—это и есть вместе с тем развитие им своей
собственной природы.

Иногда утверждают, что с началом исторического
развития роль естественного, природного развития пре-
кращается. Но это последнее положение может означать

только то, что в ходе исторического развития органи-
ческие, природные, в частности физиологические, усло-
вия играют неизменяющуюся, т. с. постоянную роль, а
никак не то, что они не играют никакой роли. Или
иначе: это значит, что ими самими по себе нельзя
объяснить изменения в умственной деятельности чело-
века, но это никак не означает, что они выпадают как
условие из объяснения самой этой деятельности.
К тому же, истинность положения, согласно которому с
началом человеческой истории природное развитие че-
ловека прекращается, очень ограничена; историческое
развитие человечества никак не снимает природного,
органического развития каждого человека в процессе
его индивидуального развития. Не нужно только, го-
воря о внутренних предпосылках и природных основах
способностей, создавать ложную альтернативу объектов
вовне и морфологии внутри в качестве «депонентов»
способностей; внутри существует и деятельность по
отношению к внешним объектам. Развитие человека и
его способностей бесспорно принципиально отличается
от развития животных; это принципиальное различие
связано именно с тем, что результаты человеческой дея-
тельности откладываются в виде объективированных
продуктов, цементирующих преемственность историче-
ского развития человечества и опосредствующих инди-
видуальное развитие детей.

Из этого не следует, однако, что можно — продол-
жая, по-видимому, концепцию натурального и культур-
ного развития — самые способности человека расщепить
на естественные, природные (биологические) и собствен-
но-человеческие — общественные и, признав внутрен-
нюю обусловленность и развитие «по спирали» для пер-
вых, в отношении вторых выдвигать лишь детермина-
цию извне. Вся концепция детерминации способностей
извне, извлечение их из объектов, в которых они депо-
нированы, имеет своей предпосылкой именно это при-
знание—по крайней мере применительно к учению
о способностях — двойственной природы человека, якобы
распадающейся и складывающейся из двух обособлен-
ных чужеродных частей. Без этой предпосылки для еди-
ных, нерасколотых на двое способностей представление
о том, что способности человека строятся извне, было
бы слишком очевидно несостоятельным. Но и сама эта
предпосылка не может улучшить дела, так как трудно
защищать мысль о наличии у человека человеческих

(«истинно» человеческих) и нечеловеческих способно-
стей. В человеке — если он в самом деле человек — все
человечно.

Правильное положение о социальной обусловлен-
ности человеческого мышления и человеческих способ-
ностей перекрывается в теории интериоризации механи-
стическим ' пониманием этой социальной детерминации,
разрывающим всякую взаимообусловленность внешнего
и внутреннего, вытравливающим всякую диалектику
внешнего и внутреннего, общественного и природного
в человеке².

Результаты человеческой деятельности, конденси-
руясь в ходе исторического развития, откладываются в
ее продуктах. Их освоение человеком является необхо-
димым и существенным условием развития человече-
ских способностей. Эта обусловленность исторически
складывающимися продуктами человеческой деятельно-
сти является специфической чертой человеческого раз-
вития. Развитие способностей людей совершается в про-
цессе создания и освоения ими продуктов исторического
развития человеческой деятельности, но развитие спо-
собностей не есть их усвоение, усвоение готовых про-
дуктов; способности не проецируются в человеке из
вещей, а реализуются в нем в процессе его взаимодей-
ствия с вещами и предметами, продуктами историче-
ского развития.

Процесс развития способностей человека есть про-
цесс развития человека, а не вещей, которые он порож-
дает. Неверно всякое рассуждение, которое не выходит
за пределы альтернативы: либо все изнутри, либо вес
извне,— всякое рассуждение, которое не соотносит оп-
ределенным образом внешнее и внутреннее. Ничто не
развивается чисто имманентно только изнутри, безотно-

' В «опровержении» нашей характеристики теории интериори-
зации можно как будто возразить, ччо согласно этой теории интс-
риорилация внешнего опосредствуется деятельностью субъекта по
Усвоению извне данного. Однако это обстоятельство никак не сни-
мает механистического характера этой трактовки личности и разви-
тия ее способностей, поскольку сама деятельность субъекта мыслит-
^ся как детерминированная только объектом, только извне.

² Справедливость требует признать, что А. Н. Леонтьев сам
иногда, в частности в своей полемике против Д. Н. Богоявленского
^и Н. А. Менчипской, подчеркивал роль внутренних закономерностей
Развития, но, выдвигая это положение в полемике против других,
А- Н Леонтьев не учел его должным образом, защищая теорию
интериоризации.

сительно к чему-либо внешнему, но ничто не входит в
процесс развития извне без всяких внутренних к тому
условий.

Освоение человеком определенных знаний и спосо-
бов действия имеет своей предпосылкой, своим внутрен-
ним условием известный уровень умственного развития,
развития умственных способностей; в свою очередь, оно
ведет к созданию внутренних условий для усвоения зна-
ний и способов действия более высокого порядка. Раз-
витие способности совершается по спирали: реализация
возможности, которая представляет способность одного
уровня, открывает новые возможности для дальнейшего
развития, для развития способностей более высокого
уровня. Одаренность человека определяется диапазо-
ном новых возможностей, которые открывает реализа-
ция наличных возможностей. Способности человека —
внутренние условия его развития, которые, как и прочие
внутренние условия, формируются под воздействием
внешних — в процессе взаимодействия человека с внеш-
ним миром.

Прежде чем идти дальше, надо еще уточнить само
понятие способности. Под способностями обычно пони-
мают свойства или качества человека, делающие его
пригодным к успешному выполнению какого-либо из
видов общественно полезной деятельности, сложивше-
гося в ходе общественно-исторического развития. Эти
сложные, комплексные свойства по большей части рас-
сматриваются вне связи с теми общими всем людям
свойствами, которые, пользуясь термином Маркса, мож-
но назвать «родовыми» свойствами человека — такими,
как, например, чувствительность, скажем, слуховая.
музыкальная (звуковысотная) или речевая (по преиму-
ществу тембровая). Отрыв способностей от этих исход-
ных человеческих свойств и законов их формирования
сразу же исключает возможность объяснения развитие
способностей и ведет к мистифицированным представ-
лениям о них. (Никак не объяснить и не понять, ска
жем, развития способностей большого музыканта, не
отправляясь от закономерностей слухового восприятия.)

Природа способностей и этих «родовых» свойств —
общая. Рефлекторная концепция распространяется как
на один, так и на другие. Их общей нейрологической
основой является, говоря словами А. А. -Ухтомского,
функциональный орган—система рефлекторно-функцио-
нирующих связей. В этом объединении способностей
62

обычном их понимании с «родовыми» свойствами чё-
човека я солидарен с А. Н Леонтьевым и считаю очень
важным проводимое им экспериментальное изучение
(Нормирования этих функциональных систем. Я должен,
'днако, сказать: нельзя, имея дело с системой условных
V, „цязей, игнорировать вовсе их безусловнорефлекторную
|| основу как внутреннее условие, опосредствующее спе-
|| „дфичность эффекта воздействия объекта на эту си-
|)стему. (Это, по существу, все тот же вопрос: односто-
|⁴ роннее подчеркивание внешней детерминации без соот-
' несения ее с внутренней.)

Но перед нами как основной стоит вопрос о способ
ностях в обычном, собственном смысле.

Самый термин «способности» характеризует то, что
он имеет в виду только с точки зрения того, что это
нечто дает человеку, но непосредственно еще никак
не определяет, не вскрывает, что само это нечто есть.
Необходимо как-то определить состав, структуру спо
собностей

В составе каждой способности, делающей человека
пригодным к выполнению определенной деятельности,
всегда входят некоторые операции или способы дейст-
вия, посредством которых эта деятельность осуществля-
ется. Ни одна способность не является актуальной, ре-
альной способностью, пока она органически не вобрала
в себя систему соответствующих общественно вырабо-
танных операций; но ядро способности—это не усвоен
ная, не автоматизированная операция, а те психические
процессы, посредством которых эти операции, их функ
ииочированне, регулируются, качество этих процессов

Всякая операция (логическая, грамматическая —
словообразования и словоизменения) всегда основыва-
ется на определенных отношениях, которые она реали
^ет. Поэтому обобщение эшх отношений, а значит и
вычленение этих отношений и их анализ—необходимое
условие успешного функционирования операций, на них
основывающихся. Таков вывод, к которому приводи г
уже теоретический анализ. Анализ эмпирических дач-
ных недавно опубликованного исследования В. А. Кру-
тицкого подтверждает этот вывод. Исследуя школьни-
^в, проявлявших способности к математике, В. А. Кру-
^цкий столкнулся прежде всего с наличием у них боль-
ч^й и легкой обобщаемости математического матери-
ала В качестве второго показателя одаренности Кру-

Тецкий приводит свернутость рассуждений. Но нашу
исследования показали, что мера свернутости мысли-
тельных процессов является производным выражением
соотношения обобщения и анализа: мыслительный про-
цесс тем более «свернут», чем в большей мере он опери-
рует уже сложившимися или быстро складывающимися
обобщениями, снимающими необходимость анализа в
некоторых звеньях, он тем более развернут, чем дли-
тельнее человек посредством анализа идет к новым для
него обобщениям. Таким образом, по данным наших
исследований, второй показатель не выходит за пределы
первого. Легко было бы показать, что и третий показа-
тель, фигурирующий у Крутецкого,— легкая обрати-
мость отношений,— может быть также сведен к первому,
если только, говоря об обобщении, подчеркнуть обоб-
щение отношений.

Итак, есть некоторые основания—теоретические и
эмпирические — принять в качестве предварительной
гипотезы .для дальнейших исследований, что ядром или
общим компонентом различных умственных способно-
стей, каждая из которых имеет и свои специальные
особенности, является свойственное данному человеку
качество процессов анализа (а значит, и синтеза) и
генерализации отношений. Генерализация отношений
предметного содержания выступает затем и осознается
как генерализация операций, производимых над обоб-
щенным предметным содержанием; генерализация и за-
крепление в индивиде этих генерализованных операций
ведут к формированию у индивида соответствующих
способностей.

В связи с тем, что степень дифференцированное™,
да и дифференцируемость, у одного и того же человека
в отношении разных областей может быть и обычно
фактически бывает различной, различной у одних и
тех же людей оказывается и доступная им генерализи-
руемость отношений в разных областях. Хотя, скажем,
и для языковых, и для математических способностей
существенна генерализация соответствующего матери-
ала, но в одних случаях речь идет о генерализации фо-
нетических и грамматических отношений (определяю-
щих правила, по которым совершается словообразова-
ние и словоизменение), в других—количественных или
порядковых отношений. Поэтому, несмотря на то, что
качество генерализации является общим компонентом
всех умственных способностей, один и тот же человек

может обладать разными способностями к разным об-
ластям.

Если наша гипотеза о роли качества процессов ана-
лиза и генерализации верна, то ясно, что исследование
динамики этих процессов и закономерностей их взаимо-
зависимости, на которых главным образом сосредота-
чивается наше исследование мышления, является вместе
с тем и преддверием пути, который мы исподволь про-
кладываем себе к, изучению умственных способностей
людей и, значит, в будущем — к их формированию.

Итак, анализ состава (и структуры) способностей
привел нас к выделению в актуальной способности двух
компонентов: более или менее слаженной и отработан-
ной совокупности операций — способов, которыми осу-
ществляется соответствующая деятельность, и качества
процессов, которыми регулируется функционирование
этих операций.

Это строение способностей объясняет трудности, с
которыми обычно и в жизни, и в исследовании сталки-
ваются суждения о способностях людей. О способностях
человека обычно судят по его продуктивности. Эта же
последняя непосредственно зависит от наличия у чело-
века хорошо слаженной и исправно, гладко функциони-
рующей системы соответствующих операций или умений,
способов действий в данной области. Но, наблюдая лю-
дей в жизни, нельзя отделаться от впечатления, что лю-
ди, по-видимому, вообще даровитые, иногда оказыва-
ются не очень продуктивными, дают не столько, сколько
обещали, и, наоборот, люди, как будто менее даровитые,
оказываются более продуктивными, чем можно было
предполагать. Эти несоответствия объясняются разными
соотношениями между совершенством, с которым осуще-
ствляются у человека процессы анализа и генерализа-
ции, и отработанностью, слаженностью надстраивающих-
ся на этой основе операций, освоенных индивидом.
В некоторых случаях бывает, что на базе генерализаци-
онных процессов, открывающих большие возможности,
надстраивается слабо отработанная и неслаженная си-
стема операций и из-за несовершенства этого компонен-
та способностей, а также условий характерологического
и эмоционально-волевого порядка продуктивность ока-
зывается относительно незначительной; в других же слу-
чаях, наоборот, на базе генерализационных, аналитико-
синтетических процессов менее высокого уровня дости-
гается большая продуктивность благодаря большей от-