Обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого. 4 страница

Глава 5. Понятие доказательства. Свойства доказательства

как и в предыдущем случае. Такие показания — разновидность слу­хов (догадок, предположений). И подход к ним должен быть точно таким же.

3. Недопустимы показания подозреваемого, обвиняемого, дан­ные в ходе досудебного производства в отсутствие защитника и не подтвержденные им в суде. Этот вариант недопустимости доказа­тельств уже совершенно необычный, необъяснимый и не вписываю­щийся ни в какие правовые каноны, вызывающий недоумение и массу вопросов.

Во-первых, процессуальный порядок дачи показаний (любым субъектом) не может зависеть от содержания этих показаний. Здесь же для одних показаний порядок один, для других («признатель­ных») совсем другой (под угрозой признания их недействительны­ми). Это что-то новое в законодательстве.

Во-вторых, доказательственная значимость признания обвиняе­мым своей вины определяется подтвержденностью их совокупно­стью имеющихся в деле доказательств (ч. 2 ст. 77), а вовсе не особым порядком их получения. Это — незыблемое, общепризнанное и дав­но известное правило.

И, в-третьих, по существу, такой «особый порядок» — нечто иное, как завуалированное требование, еще один случай обязатель­ного участия защитника. Естественно, любой следователь, получив «признательные» показания обвиняемого, тут же поспешит «закре­пить» их уже в присутствии защитника.

В связи с этим остановимся подробнее на этом вопросе, косвен­но связанном с допустимостью доказательств, — обязательном уча­стии защитника.

Здесь наш УПК блеснул еще одним юридическим «шедевром».

Участие защитника в уголовном судопроизводстве обязательно, если подозреваемый, обвиняемый не отказался от защитника (п. 1 ч. 1 ст. 51 УПК). Причем такой отказ должен быть заявлен в пись­менном виде (ч. 1 ст. 52).

Рассмотрим эту «чудесную» формулировку.

Вообще-то, и по канонам русского языка (да и любого другого), и по законам логики возможно что-то одно — любое действие совер­шается либо добровольно, по желанию лица, либо в обязательном порядке, независимо от его желания. Или — или. Так, чтобы то и другое вместе — невозможно. Но только не в нашем УПК.

Чтобы наглядно продемонстрировать, к чему приводит такое наси­лие над языком и логикой, предлагаю читателю несложный мысленный эксперимент. Допустим, аналогичная норма закреплена в ГК РФ: «если клиент не отказался от покупки, покупка обязательна». Как видно, и

Доказывание и доказательства в уголовном процессе

смысл и форма — точно такие же, различается только предмет правово­го регулирования. А теперь представим такую сценку. Вы обнаруживаете в своем почтовом ящике очередную рекламку какой-то фирмы и тут же небрежно ее выбрасываете. Через неделю к вам является агент этой фирмы и заявляет, что вы обязаны купить рекламируемый товар. Как это обязан? — удивляетесь вы. А так — объясняет он, — вы же не отка­зались. И тычет в соответствующую статью ГК. Смешно?

Но людям становится не до смеха, когда начинает применяться эта норма УПК. Автору известны случаи, когда она использовалась следова­телями (дознавателями) для навязывания «карманного» адвоката. Вот уже не вымышленная, а реальная сценка. Дознаватель объясняет лицу, в отношении которого возбуждено уголовное дело, права подозреваемого. Когда тот заявил, что эти права ему понятны и расписался в этом, до­знаватель приглашает адвоката (который уже сидит наготове в коридоре) и объявляет: а вот ваш защитник. Какой еще защитник? — удивляется тот, — я же не просил. Но вы же не отказались — объясняет дознаватель и тычет в ст. 51 УПК. И не сведущему в правовых вопросах лицу ничего не остается, как подчиниться. И выкладывать деньги за услугу, о кото­рой он не просил.

Конечно, мне возразят, что разработчики УПК имели в виду со­всем другое, действовали из лучших побуждений — чтобы максималь­но обеспечить права обвиняемого на защиту и т.п. Но все это из серии «хотели как лучше, получилось как всегда». Мало хотеть, надо уметь. А не умеешь — не берись, есть еще такая русская народная мудрость.

В заключение остановимся на вопросе о допустимости (возмож­ности использования в качестве доказательств) результатов опера­тивно-розыскной деятельности.

В принципе они могут иметь доказательственное (а не только ориентирующее) значение, «трансформироваться» в судебные дока­зательства. Косвенно это закреплено в ст. 89 УПК, так и озаглавлен­ной «Использование в доказывании результатов оперативно-розыск­ной деятельности», правда, почему-то в негативной форме — «в процессе доказывания запрещается использование результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требова­ниям, предъявляемым к доказательствам настоящим Кодексом». Бо­лее четкая формулировка содержится в Федеральном законе от 12 августа 1995 г. «Об оперативно-розыскной деятельности» — ре­зультаты ОРД могут «использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями уголовно-процессуального за­конодательства Российской Федерации, регламентирующими соби­рание, проверку и оценку доказательств» (ч. 2 ст. 11).

Порядок представления результатов ОРД органу дознания, сле­дователю или в суд указанный Закон не регламентирует, отсылая к

Глава 5. Понятие доказательства. Свойства доказательства 81

ведомственным нормативным актам (ч. 3 ст. 11). В ведомственном порядке этот вопрос урегулирован Инструкцией о порядке представ­ления результатов оперативно-розыскной деятельности дознавателю, органу дознания, следователю, прокурору или в суд, утвержденной 17 апреля 2007 г. совместным приказом ряда ведомств (МВД, ФСБ и др.)'.

В науке этот вопрос обсуждается на протяжении многих лет и по нему имеется обширная литература².

Не буду анализировать имеющиеся по этой проблеме точки зре­ния, ограничусь кратким изложением своей позиции.

Представляется, что возможны два варианта использования ре­зультатов ОРД в судебном доказывании.

Вариант 1— когда в ходе этой деятельности получен (изготовлен) какой-то материальный носитель информации (например, аудио-ил и видеозапись). Такого рода объекты вполне могут быть доказа­тельством по уголовному делу, если надлежащим образом представ­лены следователю (дознавателю) и соответствующим образом про­цессуально оформлены (и, разумеется, получены (изготовлены) с соблюдением установленного порядка при наличии в необходимых случаях судебного решения и т.п.). При этих условиях никаких пре­пятствий к использованию их в качестве доказательств нет.

Вариант 2— когда результаты ОРДпредставляют собой сведения, закрепленные в какой-то оперативной документации (например, аген­турное сообщение). Такого рода данные сами по себе доказательством быть не могут, а должны быть оформлены в процессуальном порядке. Единственный способ их «легализации» — допрос лица, добывшего эти сведения (агента, оперативного работника). Только таким образом они могут «трансформироваться» в судебное доказательство. Никакие документы оперативного характера заменить доказательство не могут и вообще не должны фигурировать в уголовном деле.

Поэтому в таких случаях возникает дилемма — либо расшифровы­вать агента и получить полноценное судебное доказательство, либо со­хранить агента, но лишиться доказательства. Как лучше поступить — решается в каждом отдельном случае, исходя из конкретной ситуации.

Российская газета. 2007. 16 мая.

См., напр.: Доля ЕЛ. Использование в доказывании результатов оперативно-ро­зыскной деятельности. М., 1996; Шейфер С.А. Использование непроцессуальных позна­вательных мероприятий в доказывании по уголовному делу // Государство и право. 1997. № 9. С. 57—59; Кореневский Ю.В., Токарева МЛ. Использование результатов опе­ративно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам. М., 2000; Семен-цов В.Л., Сафонов В.Ю. Правовые предпосылки и этапы реализации оперативно-розыскной деятельности в досудебном производстве. Екатеринбург, 2006; Лазарева В.А. Проблемы доказывания в современном уголовное процессе России. С. 164—173.

6 - 2521

Доказывание и доказательства в уголовном процессе

Если доказательств по делу собрано достаточно, то нет необходи­мости жертвовать агентом (тем более что его информация (напри­мер, о месте нахождения похищенных вещей) может иметь важное ориентирующее значение для поиска доказательств), при нехватке доказательств может быть оправдано использование агента (опера­тивного работника) в качестве свидетеля по делу¹.

Тем не менее при любом подходе к рассматриваемой проблеме желательно более полное и четкое законодательное урегулирование условий и порядка использования результатов оперативно-розыск­ной деятельности в качестве судебных доказательств.

Перейдем теперь к следующему свойству доказательств — досто­верности. Достоверно такое доказательство, истинность которого не вызывает сомнений². В соответствии с ч. 4 ст. 14 УПК обвинитель­ный приговор не может быть основан на предположениях. Он дол­жен быть постановлен — разъясняет Пленум Верховного Суда РФ — на достоверных доказательствах³.

Как соотносится достоверность с другими свойствами доказа­тельств, рассмотренных выше?

Что касается относимости, то эти свойства никак между собой не связаны и друг от друга совершенно не зависят. Относимое доказа­тельство может оказаться как достоверным, так и ложным. И наобо­рот, достоверное доказательство может быть в равной мере относи­мым или неотносимым.

Иначе обстоит дело с допустимостью. Здесь есть несомненная связь. Как указывалось, некоторые требования допустимости при­званы гарантировать как раз достоверность доказательств. В таких случаях доказательство будет недопустимым именно ввиду неустра­нимых сомнений в его достоверности (например, когда свидетель не может указать источник своей осведомленности — ст. 75 УПК). Тем не менее эти свойства легко различимы. Допустимость оценивается по формальным признакам, прямо предусмотренным в законе. Дос­товерность же подлежит содержательной оценке⁴. Если сомнения в достоверности являются следствием прямого нарушения закона, до­казательство недопустимо. В случаях, когда такие сомнения возни-

При первом варианте тоже возможен допрос в качестве свидетелей оператив­ных работников, осуществлявших, например, ауди- или видеозапись. Но это не явля­ется обязательным условием использования полученных материалов в качестве доказательств.

² О достоверности как о философской категории см. в гл. 8.

См.: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 г. № 1 «О судебном приговоре».

См.: Гришина Е.П. Достоверность доказательств и способы ее обеспечения в уголовном процессе: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 1996. С. 12.

Глава 5. Понятие доказательства. Свойства доказательства

кают по другим причинам (например, некачественно проведенное экспертное исследование), доказательство будет недостоверным. В связи с этим критерий научности, как уже говорилось, относится не к допустимости, а к достоверности доказательств (к этому крите­рию мы вернемся чуть позже).

Достоверность по сравнению с другими свойствами доказа­тельств имеет одну существенную особенность. Если неотносимость или недопустимость чаще всего бывает очевидной сразу и такое до­казательство исключается из дальнейшего процесса доказывания, то его недостоверность может быть констатирована лишь на основе ка­кой-то собранной совокупности доказательств. Требование досто­верности не может быть предъявлено заранее к каждому доказатель­ству в момент его получения¹.

Каким бы сомнительным ни казалось доказательство (допустим, показания заинтересованного свидетеля, противоречащее всем дру­гим материалам дела), оно должно быть зафиксировано и подлежит проверке и оценке на общих основаниях. И лишь в конце исследова­ния, на каком-то заключительном этапе в соответствующем доку­менте (обвинительном заключении, приговоре) оно должно быть мотивированно отвергнуто. «Суд в соответствии с требованиями за­кона, — разъясняет Пленум Верховного Суда РФ, — должен указать в приговоре, почему одни доказательства признаны им достоверны­ми, а другие отвергнуты» (п. 3 постановления от 29 апреля 1996 г. № 1).

Таким образом, достоверность доказательств всегдаопределяется лишь на каком-то завершающем этапе их исследования. Видимо, эта особенность достоверности дала основание некоторым авторам счи­тать, что такого свойства доказательств вообще не существует². В противном случае, полагают они, получается, что до окончания процесса доказывания никаких доказательств нет, поскольку это их свойство еще не определено.

Однако этот аргумент сильно отдает схоластикой. Во-первых, непонятно, зачем тогда устанавливать достоверность доказательств (а это труд не из легких), если такого свойства у них нет. Но главное в другом. Строго говоря, любое доказательство становится таковым лишь при окончании производства по делу. До этого его можно на­зывать таковым лишь условно, поскольку никогда не исключено, что

См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе. М., 1973. С. 222.

См.: Доля Е.А. Использование в доказывании результатов оперативно-розыск­ной деятельности. М., 1966. С. 81; Кокорев Л.Д., Кузнецов Н.П. Уголовный процесс: доказательства и доказывание. Воронеж, 1995. С. 134—135; Хмыров А.А. Теория дока­зывания. Краснодар, 2006. С. 27—28.

Доказывание и доказательства в уголовном процессе

на каком-то последующем этапе оно будет признано неотносимым или недопустимым. Но тут уж ничего не поделаешь, такова диалек­тика сложного познавательного процесса, каковым является судеб­ное доказывание. Поэтому когда мы говорим о собирании доказа­тельств, их проверке или оценке, то всегда с определенной долей условности, имея в виду потенциальные доказательства. Иначе мы, действительно, будем ходить по замкнутому кругу, исследуя и оце­нивая неизвестно что и получая сразу, одномоментно всю совокуп­ность доказательств в готовом виде при окончательном завершении дела (т.е. когда и необходимость-то в них уже отпадает). Поэтому правильнее считать, что каждое доказательство становится таковым с момента его получения соответствующим субъектом и остается им, пока не будет по каким-то признакам забраковано и исключено из совокупности. Тогда сами собой отпадут псевдопроблемы типа: а что же мы ищем, собираем и исследуем.

Вернемся еще раз к критерию научности. То, что данный крите­рий существует, представляется несомненным (особенно примени­тельно к такому виду доказательств, как заключение эксперта, кото­рое должно быть основано на строго научных данных). Но может ли он быть формализован, чтобы стать, как это предлагается некоторы­ми авторами, одним из требований (элементов) допустимости? Представляется, этот критерий не подлежит формализации, да и стремиться к этому не нужно.

История науки изобилует примерами смены научных концепций и представлений¹. В криминалистике и судебной экспертизе обще­признанные ныне направления и методики тоже появились не вдруг. С трудом пробивали себе дорогу даже такие, ставшие сейчас тради­ционными, исследования, как дактилоскопия или почерковедение. С другой стороны, не все из них выдержали проверку временем и со­хранились в арсенале научно-криминалистических средств². Поэто­му определить заранее и установить декретивным путем научность или ненаучность какой-то концепции или экспертной методики — по меньшей мере, рискованно. Декретирование в науке — вещь чрезвычайно опасная, тут легко вместе с водой выплеснуть из ванны и ребенка. И опять же — у нас имеется по этой части печальный опыт. В свое время официально отрицались и запрещались такие науки, без которых современное общество вообще не может обой­тись, как генетика и кибернетика. Последствия общеизвестны —

¹ См.: Кун Т. Структура научных революций. М., 1977. Популярное изложение истории криминалистики и судебной экспертизы см., напр.: Ищенко Е.П. В поисках истины. М., 1986; Торвальд Ю. Сто лет криминалисти­ки. М., 1975; Хефлинг X. Шерлок Холмс в наши дни. М., 1991.

Глава 5. Понятие доказательства. Свойства доказательства 85

наша наука была отброшена на десятилетия назад и страна в очеред­ной раз была поставлена в положение догоняющего¹.

Сейчас в науке никаких запретов нет. Но это не означает, что нет никаких споров и разногласий. Известно, что борьба различных школ и направлений — явление в науке не только закономерное, но и необходимое как предпосылка научного прогресса. Это целиком относится и к судебной экспертизе. Даже в традиционных, давно сформировавшихся видах криминалистических экспертиз встреча­ются принципиально различные методические подходы в эксперт­ных учреждениях. Одни и те же методики рекомендуются, например, в экспертных учреждениях МВД и отрицаются в экспертных учреж­дениях Минюста. Еще больше споров и разногласий в новых, разви­вающихся видах экспертиз, например в экономической, которая ни­как не поспевает за меняющейся экономической ситуацией в стране. Сложное положение в судебно-психиатрической экспертизе, где ра­нее существовала единая методологическая школа и все остальные отвергались как идеологически чуждые. С падением идеологических барьеров появились и другие идеологические подходы, ранее объяв­лявшиеся «буржуазными» (фрейдистский, бихевиористский и проч.). Многие из них напрочь отрицают все остальные.

Возможно ли в таких условиях официальное признание каких-то методик «единственно верными»? Думается, ответ очевиден — это совершенно исключено. Прекращение научных споров в науке не­минуемо влечет застой и деградацию.

Таким образом, оценка научности того или иного метода может носить только содержательный характер. Бесспорно право любого суда признать экспертную методику научной или ненаучной и на этой основе расценить заключение эксперта как достоверное или не­достоверное. Но это должно делаться в каждом конкретном случае

Вообще-то не очень этично напоминать авторам их идеологические эскапады прошлых лет, — все мы не без греха, да и время было такое. Но все же не могу удер­жаться, чтобы не привести — для иллюстрации сказанного — цитату из одной солид­ной монографии не столь уж далекого прошлого — 1971 г.: «Психологическая экспертиза, имеющая своей целью исследовать психологическое состояние свидетеля или потерпевшего и свойства их характера, никогда не признавалась и не может быть признана научно обоснованным способом установления достоверности доказательст­ва. Ее антинаучный характер в этой области уже доказан и вряд ли есть какие-либо основания возрождать в практической деятельности наших органов правосудия этот ненаучный метод исследования доказательств» (Мухин И.И. Объективная истина и не­которые вопросы судебных доказательств при осуществлении правосудия. Л., 1971). Сейчас судебно-психологическая экспертиза является общепризнанным и довольно распространенным видом экспертиз (см., напр.: Сафуанов Ф.С. Судебно-психологиче­ская экспертиза в уголовном процессе. М., 1998). Нетрудно представить ее судьбу, если бы идеи цитируемого автора получили какое-то нормативное закрепление.

Доказывание и доказательства в уголовном процессе

на основе внутреннего убеждения, при отсутствии каких-то фор­мальных, обязательных для суда правил.

Как же определяется достоверность доказательств? Можно выде­лить следующие компоненты, подлежащие проверке и установлению.

1. Свойства источника доказательства, например компетентность эксперта, заинтересованность или незаинтересованность свидетеля, иногда его физиологические качества — состояние зрения, слуха и т.п.

2. Обстоятельства формирования доказательства, например усло­вия восприятия события свидетелем, проведенные экспертом иссле­дования, послужившие основой для вывода.

3. Способ получения доказательственной информации. Извест­но, что одна и та же информация может быть получена различными процессуальными способами (например, один и тот же факт может устанавливаться показаниями свидетеля и заключением эксперта). И достоверность ее нередко значительно различается в зависимости от способа. Например, наиболее эффективным способом индивиду­альной идентификации помимо экспертизы является предъявление для опознания. Гораздо менее достоверно простое узнавание, кото­рое нуждается в большем подтверждении. Поэтому оно нежелатель­но и может использоваться только в случаях, когда предъявление для опознания по каким-то причинам невозможно (или не состоялось).

4. Проверка обстоятельств, подтверждающих или опровергающих содержащуюся в доказательстве информацию (косвенное подтверж­дение), например в месте, указанном обвиняемым, находят похи­щенные вещи.

5. Получение той же информации из других источников (прямое подтверждение), например допрос других свидетелей, наблюдавших тот же факт.

Обычно достоверность доказательств определяется путем их пря­мого или косвенного подтверждения на основе какой-то собранной их совокупности. Практически не бывает, чтобы сначала неопровер­жимо была установлена достоверность каждого отдельно взятого до­казательства, а потом уже оценивалась их совокупность. В такой со­вокупности действует система их взаимного подкрепления¹. Например, если все десять свидетелей дают согласные показания, то тем самым подтверждается достоверность каждого из них. Поэтому для включения доказательства в совокупность не обязательно пред­варительно устанавливать абсолютную достоверность, достаточно, чтобы оно не вызывало неустранимых сомнений.

См.: Эйсман А.А. Логика доказывания. М., 1971.

Глава 5. Понятие доказательства. Свойства доказательства 87

Сила (значимость)доказательства — его доказательственная цен­ность, весомость, логическая убедительность как аргумента.

Необходимо сразу оговориться, что данное свойство выделяется очень немногими авторами, хотя оно весьма важно для оценки дос­таточности доказательств и понимания логики доказывания. В боль­шинстве работ по теории доказательств и во всех учебниках это свойство даже не упоминается¹. В остальных случаях, когда ему уде­ляется какое-то внимание, допускается его смешение с другими свойствами доказательств. Поэтому лучше всего начать с их разгра­ничения.

Чаще всего сила доказательств отождествляется с их допустимо­стью. Вот что пишет, например, В. Зажицкий: «Юридическая сила доказательств — не что иное, как их способность ввиду соответствия требованиям уголовно-процессуального закона служить средствами доказывания обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения уголовного дела. Следовательно, признание юридиче­ской силы доказательств равнозначно определению свойства допус­тимости доказательств»².

Такая трактовка данного термина действительно довольно распро­странена. Однако в данном случае дело, скорее всего, не в разногласи­ях по существу, а в чисто терминологическом несоответствии. Термин «сила» применяется в законе в разных значениях. Так, в ч. 2 ст. 17 УПК говорится, что никакие доказательства не имеют заранее уста­новленной силы. Очевидно, что речь здесь идет о доказательственной значимости (и уж во всяком случае не о допустимости, которая как раз заранее определена законом). В ст. 75 УПК РФ говорится, что недо­пустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказыва­ния любого из обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК. Здесь уже имеется в виду допустимость. Правда, в первом случае применяется термин «сила», а во втором — «юридическая сила», но все равно ис­пользование одного и того же слова для обозначения различных поня­тий нежелательно вообще, а в законе — тем более.

В связи с этим нужно четко определиться с терминологией и раз­граничить понятия юридической силы доказательства и его доказа-

См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе. М., 1973. С. 228—256; Арсеньев БД. Основы теории доказательств в советском уголовном про­цессе. С. 28—31; Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П.С. Проблемы доказательств в советском уголовном процессе. С. 103—117; Кокорев Л.Д., Кузнецов Н.В. Уголовный процесс: доказательства и доказывание. С. 121 — 135; Уголовно-процессуальное право Российской Федерации / Под ред. П.А. Лупинской. М., 1998. С. 166—177.

² Зажицкий В.О. О допустимости доказательств // Российская юстиция. 1999. № 3. С. 26.

Доказывание и доказательства в уголовном процессе

тельственной силы. Поскольку термин «юридическая сила доказа­тельства» закреплен в законе как синоним допустимости и часто применяется именно в этом значении, то целесообразно за ним это значение и оставить. Что же касается рассматриваемого свойства до­казательств, то наиболее удачным представляется название «значи­мость» (или «доказательственная значимость»). Это позволит избе­жать двусмысленности в применении термина «сила», и, кроме того, предлагаемый термин созвучен названиям других свойств доказа­тельств — относимости и допустимости.

Но это предложения на будущее. Пока что мы будем применять оба термина — «сила» (имея в виду доказательственную силу, а не юридическую) и «значимость» (или «доказательственная значи­мость), поскольку во всех работах, написанных до законодательного закрепления термина «юридическая сила», т.е. дополнения ст. 69 УПК РСФСР ч. 3 в 1993 г., авторы данное свойство именуют силой (кроме Р.С. Белкина, который называет его значением доказа­тельств)¹.

Теперь о соотношении допустимости и значимости по существу. Это совершенно различные свойства доказательств. Первое пред­ставляет собой правовую характеристику доказательств, второе — ло­гико-гносеологическую. Первое относится только к форме доказа­тельства, второе определяется его содержанием. Доказательственная значимость не зависит от способа получения доказательства или его процессуального оформления. Орудие убийства остается орудием убийства независимо от того, изъято оно при обыске, проведенном по судебному решению или без такового. И если оно будет признано по этому основанию недопустимым, то его познавательная цен­ность — в чисто логическом аспекте — нисколько не изменится (кстати, и в житейском смысле тоже, недаром присяжные не должны знать о существовании такого доказательства). И если, допустим, завтра решение судьи об исключении такого доказательства как не­допустимого, будет отменено, то оно вновь станет доказательством точно такой же силы.

Теперь о соотношении доказательственной значимости с досто­верностью. Эти качества тоже нередко отождествляются. Считается, что доказательства спорные, сомнительные обладают меньшей силой и, соответственно, достоверные — большей². Тем не менее это тоже совершенно различные свойства. Малодостоверные доказательства

См.: Белкин Р.С. Собирание, исследование и оценка доказательств. М. 1966. ² См.: Мухин И.И. Объективная истина и некоторые вопросы судебных доказа­тельств при осуществлении правосудия. Л., 1971. С. 109; Фаткуллин Ф.Н. Общие проб­лемы процессуального доказывания. Казань, 1973. С. 116.

Глава 5. Понятие доказательства. Свойства доказательства 89

(а достоверность может быть разных степеней, об этом подробнее — в гл. 8) просто требуют большей подтвержденное™. Но доказатель­ственная сила их от этого не меняется. При абсолютно равной дос­товерности доказательства могут иметь весьма различающуюся дока­зательственную значимость. Простой пример: заключение эксперта о том, что кровь, обнаруженная на месте преступления, той же груп­пы, что и кровь обвиняемого, и другое заключение — о том, что от­печаток пальца на месте преступления оставлен обвиняемым. Даже на житейском уровне предельно ясно, что второе заключение являет­ся гораздо более сильной уликой (логическое объяснение этому — потом).