Уэстон Ля Барр: попытка вернуться к конфигурационизму и личностный подход
Личностный подход.
“Утрата доверия к школе Культура и Личность в результате критического натиска на нее после периода ее расцвета, происходила одновременно с началом моей профессиональной карьеры. - писал У. Ля Барр - Это меня беспокоило, но до поры до времени я не пытался эксплицитно отвечать на эти атаки... Недавно, однако, я начал видеть возможное основание для оправдания не только традиционного подхода в описанию культуры и личности, но и в этнографии вообще. А именно мне удалось сформулировать подход, названный мною личностным, который является моим ответом на попытки методологического пересмотра традиционных методов и их философское оправдание.”
Ля Барр приводит пример “личностного подхода” из своей антропологической практики. “У Североамериканской субарктической группы индейцев, которые обычно обнаруживают значительную сдержанность, подавление эмоций, стоическое самообладание в межличностных отношениях, и запретительную установку по отношению к сексу, юность дает шквал гетеросексуальной активности. Сексуальное поведение молодых людей, имеющее место поздно вечером, начинается с приставания или хулиганства со стороны юноши. В какой-то момент юная девушка убегает прочь, а мальчик ее преследует. Затем, в уединенном месте девушка может быть схвачена, и сексуальные отношения продолжаются. По-видимому искренность желание девочки не оказаться пойманной может легко одурачить кого-нибудь незнакомого с нормами поведения данного народа и заставить думать, что мальчик пытается ее изнасиловать. Как антрополог, анализирующий этот культурный паттерн, я рассматриваю его как символическое разыгрывание амбивалентности. Индейцы рассматривают сексуальные отношения одновременно как приятные и как угрожающие. Я объяснял досупружеское сексуальное поведение молодых людей как мотивированное желанием преодолеть культурно обусловленный барьер сдержанности и подавленной эмоциональности с целью обеспечить любовь без вступления в слишком интенсивные отношения. Этот краткий пример психологического антропологического мышления в 1940-х, когда психоаналитическая теория доминировала в исследованиях Культура и Личность, иллюстрирует традиционный стиль этнографической работы, который я называю личностным подходом. Противоположным ему является другой метод, который я называю объективистским.”
Личностный подход в традиционной Культуре и Личности и других отраслях культурной антропологии предполагает, что квалифицированный исследователь, обладающий уникальной комбинацией интересов, ценностей, склонностей и тонкой восприимчивостью будет в неповторимой в значительной степени достигать важных знаний о культуре, которые другие принимают как достоверные. Ценность того, что он открывает и сообщает зависит не только от того, что является феноменально данным, но и в известной мере от уникальных личных характеристик самого антрополога. Этот подход предполагает имплицитное наличие личности исследователя с его опытом, его знаниями, его особенностями интерпретации материала.
Объективистский подход подавляет личность исследователя, насколько это было возможно. Он направлен на соглашение между наблюдателями, а не на личное знание, предполагает независимость между знанием и индивидом, который это знание продуцирует. Результаты исследования являются объективным в той степени, в которой они может быть повторены другими независимыми исследователями. Следовательно, даже если работает один только исследователь, от него требуется использование техники наблюдения и анализа, которые являются насколько возможно общими, стандартизованными, чтобы позволить другим следовать за ним шаг за шагом, предполагая будущее согласие между первопроходцем и другими, который сделали те же самые шаги. Подсчет, оценочные шкалы, вопросники, тесты, этнонаучная методология и экспериментирование служат примером объективистского исследования. Личный элемент в объективистском исследовании валиден только в том, что касается оригинальности формулировки проблемы, метода или теории исследования, которые он затем осуществляет с должным вниманием к объективным критериям. Эти критерии как минимум требуют недвусмысленных определений того, что наблюдается и эксплицитного перечня процедур, используемых в исследовании.
“Традиционный метод исследования в культурной антропологии обвиняли в отступлении от эмпиризма, даже тогда, когда ученый фактически, следующий личностному методу, приходил к тем же выводам, что и ученый, следующий объективистскому методу. Впечатление об отсутствии эмпиризма возникало потому, что личностный подход позволял использовать гораздо больше эмпирических данных, не обязательно оговаривая все их эксплицитно, не заботясь о том, чтобы другой смог повторить его путь в точности. Поэтому возникало впечатление, что результаты его исследования взяты как бы из воздуха. Объективистский метод, с другой стороны, порой жертвовал истинными прозрением ради того, чтобы сделать свои процедуры и полученные с их помощью результаты повторяемыми. В течение многих лет антропологи пытались объединить два подхода в своем исследовании, но это не вело к отказу от личностного подхода. Не существует адекватной альтернативы многим личностным безмолвным исследовательским процедурам, когда культура изучается всесторонне на протяжении многих месяцев.”
Взаимодействие личности и культуры.
Ла Барр использовал понятие личности, включало одновременно “и наблюдаемое и ненаблюдаемое поведение, что это приводит к мысли, что личность и культура (в смысле комплекса поведенческих моделей, а не комплекса артефактов) являются двумя аспектами одной системы, а не двумя отдельными взаимодействующими системами. Я намеревался изучать, - писал Ля Барр, - взаимодействие личности и культуры, как если бы они были концептуально независимыми. Я использовал термин “культура” для обозначения системы артефактов, деятельностей, идей, чувствований и мотиваций как принадлежащих обществу. Личность включает большинство тех же самых элементов (исключая артефакты), но их следует рассматривать как распределенные среди индивидов.”
Одним из предположений Ля Барра было то, что культуры качественно различаются одна от другой глубиной восприятия тех или иных черт в системе как в целом. Культура имеет холистический этос. “Конфигурационализм Рут Бенедикт обеспечивал модель холистического мышления, которая не выходила у меня из головы. Однако, в отличие от ее “Моделей культуры”, я склонялся к изучению культурных качеств, как вытекающих из личности, то есть психологическим образом. Я признавал более эксплицитно, чем это делала Бенедикт, что культуры могут быть дисгармоничными и непоследовательными в своем этосе в силу противоречивости лежащих в их основе личностных черт. Допущение единообразия сильно смущало меня. Культура представлялась мне состоящей из организованного разнообразия.”
Итак, культура и личность взаимодействуют друг с другом. Основным в этой теории для Ля Барра было то, что культура прежде всего оформляет биологические побуждения и внедряет в членов общества те или иные мотивы и определяет оттенки чувства. Воспитание ребенка играет большую роль в таком паттернировании личности. Коль скоро эмоционально окрашенные мотивы культурно внедрены в психику индивида, они в свою очередь влияют на культуру посредством того, которым образом индивид воплотит их в своем поведении. Следовательно, одни и те же культурные черты в различных обществах приобретают различный характер благодаря тому, что они основаны на различных системах личности. “Принимая эти идеи, - продолжает Ля Барр, - я сконструировал свою собственную теорию, утверждающую, что основные эмоционально окрашенные, культурно паттернированные мотивации, приобретаемые индивидами, выражаются в поведении и материальных артефактах.”
Большое значение Ля Барр придавал ранней социализации, особенно непрямому обучению и невербальной коммуникации в форме, например, ранних фрустраций и поощрений. Ранняя социализация может объяснить постоянство определенных основных личностных черт; но она не принимает в расчет ситуационную адаптацию и в этом, с точки зрения Ля Барра, ограниченность теории ранней социализации.
Основным вкладом Ла Барра в антропологию являетсяакцент на личностном подходе, хотя в настоящее время отношение к нему не может не быть несколько двусмысленным. Прежде всего следует отметить, что антропологи всегда прибегали и прибегают к этому подходу (по той простой причине, что работать иначе просто невозможно), но никто не оговаривал особо его как отдельный метод до появления в социальных науках “жестких” объективистских методов, которые стали проникать и в антропологию. Объективность жестких методов сама по себе проблематична, поскольку постановка задачи, выбор процедур (а значит и утверждение их соответствия поставленной задаче) и что самое главное - интерпретация полученных посредством применения “жестких” процедур результатов остается всецело на совести исследования. Порой же получается, что с помощью громоздких методов доказывается то, что видно внимательному наблюдателю “невооруженным взглядом”. С другой стороны акцент на личностном подходе мог толковаться в пользу постмодернистского подхода, не признававшего никакие объективные знания. Существенно, что Ля Барр, признавая понятия этоса культуры”, настаивал на распределительной модели культуры. Более того, он предполагал, что культуры могут быть дисгармоничны и непоследовательны в своем этосе ввиду разнообразия личностных структур. Членами этноса усваивается комплекс одних и тех же культурных моделей, но преломляются они в их поведении различным образом.