Глава 2. рациональный анализ души. мазилов
На том же самом Ярославском методологическом семинаре постановка задачи о разработке нового предмета психологии была продолжена ярославским психологом Виктором Васильевичем Мазиловым.
Мазилов утонченный методолог, и для него, как это явствует из предыдущей главы, это не первый подход. Поэтому я с удовольствием наблюдаю за ходом его рассуждений. Меня несколько смущает пристрастие Мазилова к простонаучным выражениям, вроде «процедур», «анализов», «объективных контролей». Это явно наследие той поры, когда психология хотела быть подобна физиологии или медицине. Но это мелочи. Под этим слоем покровительственной окраски скрывается мысль, которую не обойти:
«Отсюда же, кстати, происходит крайне легкомысленное отношение к процедуре определения того, что выступает в качестве предмета психологии. При такого рода отношении начинает казаться, что про предмет достаточно лишь "приговаривать ", а перейти от одного предмета к другому можно очень просто путем соответствующей декларации (Предметом психологии мы сделаемдушу /или что-то другое/").
Очень хорошо, на наш взгляд, эту ситуацию описал еще в 1994 году патриарх отечественной психологии М. Г. Ярошевский: "Когда ныне рушится вся привычная система ценностей, захлестываемая грозной волной бездуховности, возвращение к душе представляется якорем спасения. Но наука, в отличие от мифологии, религии, искусства, имеет свои выстраданные веками критерии знания, которое в основе своей является детерминистским, то есть знанием причин, знанием закономерной зависимости явлений от порождающих их факторов, доступных рациональному анализу и объективному контролю ".
Поэтому ошибаются те, кто полагают, что достаточно заменить "психику" на "душу" (или что-то иное), а все остальное разрешится само собой: проблема состоит в том, чтобы обеспечить возможности "рационального анализа " и "объективного контроля " (если, конечно, мы хотим, чтобы психология оставалась наукой)» (Мазилов, с. 208—209).
Мне кажется, это камушек в огород профессора Шабельникова. Нельзя просто заменить внутри океана наработанных наукой образов одно имя на другое, нельзя перестать использовать слово «психика» и начать использо- Глава 2. Рациональный анализ души. Мазилов
вать слово «душа», чтобы действительно изменилась наука или хотя бы сменился ее предмет. В этом смысле возражение бесспорно.
Вопрос лишь в том, чему хочет возразить Мазилов? Тому, чтобы делать эту замену поверхностно, или же самой замене того, что осталось от предмета психологии, на душу? Как это понять, если он спрятал ответ за наукообразными словечками, в которые каждый ученый вкладывает свой смысл. Для меня, к примеру, «рациональный анализ» означает «разложение разума». Шучу. Но не понимаю. Поэтому придется судить по выводам из работы, которыми Мазилов завершит свою статью.
А выводы, несмотря на все сложности языка, однозначны: «путь к Душе ... все же лежит через рациональный анализ» (Там же, с. 224—225).
Бог с ним, с языком. Я понял главное: предметом психологии должна быть душа, но для того, чтобы понять, как это возможно, нужно понять, что Мазилов понимает под «рациональным анализом». Очевидно, он есть метод исследования. Вот это я и попытаюсь извлечь из его статьи.
Статья большая, делавшаяся под грант, поэтому, кажется, не очень точно подходящая для семинара. В ней слишком много того, что Мазилову приходится опускать, чтобы не перегрузить слушателей. Да и такого, что им заведомо известно — все-таки собрался цвет психологического сообщества, — тоже больше, чем нужно. Это усложняет понимание. Тем не менее, если отбросить некоторые слабости, методолог Мазилов действительно сильный. И самое главное, понимающий, как делается наука. А делается она, как любое человеческое дело, как воплощение того, что хотят собравшиеся в нее люди.
«Но обратимся собственно к предмету психологической науки,который является темой нашего доклада. Прежде всего, отметим, что предметов может быть много. Понимания (трактовки) предмета различаются в зависимости от того, с какими иелями выделяется предмет науки» (Там же, с. 211).
Я подчеркнул последнее предложение. Для меня оно очень важно. Предмет определяется выбором людей, а выбор зависит от целей, которые они хотят достичь. Это бесспорно, и это единственное действительно психологическое начало рассуждения о том, какой должна быть наука. Большинство попыток изменить психологию проваливались из-за того, что люди просто говорили о разных вещах и даже разных науках.
Сначала надо договориться о том, что мы хотим. Точнее, найти тех, кто хочет того же, и уж с единомышленниками договариваться о том, какую науку и как мы будем делать.
Мазилов «на вскидку» называет несколько возможных целей, ради которых люди могут заниматься психологией. Например, из желания «писать науку», «опредметить проблему», «определить область исследований» или «уточнить исследовательские позиции». Я бы добавил еще: защитить диссертацию, стать уважаемым членом общества, хорошо зарабатывать, иметь власть или возможности постичь истину, познать себя.
Из всего сказанного Мазиловым мною принимается только «определение области исследований». Я бы хотел узнать, ради какой цели пытается Круг третий. Научное понятие души— Надежда Русской психологии
менять психологию сам Мазилов. К сожалению, в этой части исследования он занимает позицию «выше конкретики»:
«В данной работе мы не ставили задачи перечислить все возможные варианты: это должно быть темой специального исследования. Для нас важно показать здесь, что цели, с которыми вводится предмет психологии, могут существенно различаться» (Там же, с. 211).
Понятно, понятно, Виктор Васильевич. Что хотим, то и воплощаем, и наука оказывается всего лишь орудием достижения наших целей. Кто что хочет, тот ту цель с помощью науки и достигает. Очень верная постановка задачи. Но какую цель предлагаете достигать вы?
Мазилов умалчивает о своей цели или намеренно скрывает ее до поры, очевидно, не желая быть обвиненным в поверхностном подходе к решению такой важной задачи, как определение предмета. Поэтому он начинает свой «теоретический анализ» с выявления «функций, которые должен выполнять предмет психологической науки» (Там же, с. 215). Потом перечисляет основные характеристики предмета. И наконец приводит примеры того, что в науке уже делались вполне успешные попытки построить психологию совсем иначе.
Он берет для этого аналитическую психологию Юнга, про которую пишет: «Подчеркнем, что речь вовсе не идет о том, чтобы повернуть развитие психологии вспять: это невозможно, да и не нужно. Наша цель совершенно иная— продемонстрировать,что возможно строить психологию на другой основе (в первую очередь на основе другой трактовки предмета психологии)» (Там же, с. 217).
Я так понимаю, что все эти баррикады из глубоконаукообразных конструкций были выстроены для защиты от собственного же сообщества — чтобы не затравили. Ну, не затем же, чтобы заявить: стройте, как я сказал, а я понаблюдаю за вами со стороны?! Но подобное массивное обоснование должно чем-то увенчиваться. К сожалению, собственные рассуждения о предмете психологии занимают у Виктора Васильевича лишь пару заключительных страниц. Но приведу их как можно полнее.
«В течение многих лет наша психология пребывала в состоянии раздвоенности. Поясним это. Официальным предметом психологии была психика (психе). Назовем это декларируемым предметом.
Как показывает анализ, предмет психологии имеет сложное строение. Фундамент его составляет исходное, базовое понимание "психе". Как это часто бывает с фундаментальными допущениями, они могут и не осознаваться исследователем, а их место может занимать та или иная "рационализация ".
Таким образом, происходит разделение предмета на декларируемый ("психе "), рационализированный и реальный.
Декларируемый предмет (точнее, та или иная его трактовка) важен для психологии, в первую очередь, потому, что неявно, но действенно определяет возможные диапазоны пространства психической реальности. То, что в пределах одного понимания безусловно является психическим феноменом, достойным изу- Глава 10. Рациональный анализ души. Мазилов
чения, при другом представляется артефактом, случайностью, либо нелепостью, жульничеством и как бы не существует вовсе.
Например, трансперсональные феномены представляют несомненную реальность для сторонника аналитической психологии и "совершенно невозможное явление " для естественнонаучноориентированного психолога, считающего психический феномен исключительно "свойством мозга"...
Нам уже приходилось писать, что беспристрастный анализ может выявить удивительную картину. К примеру, исследователь-психолог считает, что занят изучением психики (декларируемый предмет). Рационализированным предметом может быть отражение (наш исследователь изучает, к примеру, восприятие— "целостное отражениепредметов, ситуаций и событий, возникающее при непосредственном воздействии физических раздражителей на рецепторные поверхности... " Отметим, что на уровне рационализированного предмета вся многомерность психики (и духовное, и душевное) оказывается редуцированной до отражения. Но самое интересное впереди.
Ведь изучается-то на самом деле реальныйпредмет. А в качестве реального предмета выступают либо феномены самосознания в той или иной форме, либо, вообще, поведенческие (в широком смысле) феномены. Но это только предмет науки. В исследовании психолог, как известно, имеет дело с предметом исследования...» (Там же, с. 223).
Честно признаюсь, я потерялся. Мне кажется, Виктор Васильевич слишком хорош в защитах. Настолько хорош, что обыгрывает сам себя. Почему у меня такое подозрение? Да потому что я так и не понял, какова же его цель и как надо применять «рациональный анализ». Слишком умно и методоло-гично. Но вот зато последний абзац вышиб из меня вздох облегчения, тут я хотя бы понимаю написанное:
«Карл Юнг, один из выдающихся психологов XX столетия, утверждал, что "психе " столь сложна и многообразна, что невозможно приблизиться к ее постижению с позиции психологии инстинкта. В другом месте он писал о тайне человеческой души. Но постижению тайны мешают не только объективные сложности, но и предрассудки. Предоставим слово Юнгу: "История психологии вплоть до XVII века сводится, по сути, к перечню доктрин, так или иначе касающихся души, однако для самой души как объекта исследования в них места так и не нашлось... "» (Там же).
Этот вздох — плохой знак для психолога. Он говорит о том, что разработка нового предмета психологии идет тяжело и не будет воспринята теми, кому предстоит работать с живыми людьми, исходя из такой фундаментальной теории.
И все же последние три строчки, сказанные Мазиловым лично от себя, сохраняют надежду, что психология придет однажды к тому, чтобы стать наукой о душе:
«Для того чтобы приблизиться к постижению тайны, необходимо разработать концепцию предмета психологии: путь к Душе <...> все оке лежит через рациональный анализ» (Там же, с. 224—225). Круг третий. Научное понятие души— Надежда Русской психологии
Честно признаюсь, совершенно не вижу возможности с этим спорить: каждый идет тем путем, который ему доступен. Но очень хочу видеть воплощение этой задачи, выполненное в ключе рационального анализа или любого другого метода наукоучения. Буду ждать.