Памяти Карпеца Игоря Ивановича 2 страница

Почти во всех ранее изданных учебниках криминологии, в Курсе криминологии и монографиях подчеркивалась социальная природа преступности, историчность и классовая обусловленность преступности, раскрывались ее количественные и качественные характеристики. Рассматривался вопрос и о соотношении преступления и преступности.

Начнем с общих вопросов.

Прежде всего, преступность есть форма социального поведения людей, нарушающая нормальное функционирование общественного организма. Но такими нарушениями являются и аморальные поступки, и то, что называют делинквентным, отклоняющимся поведением. Из всех нарушений преступность наиболее опасна для общества.

Кроме того, преступность – социально-правовое явление, ибо масса (цифра) преступности складывается из суммы совершенных в данном обществе и в данный период времени преступлений.

Заметим, что преступность есть не простая сумма совершенных преступлений, а явление, имеющее свои закономерности существования, внутренне противоречивое, связанное с другими социальными явлениями, часто ими определяющееся.

В криминологической литературе происхождение преступности связывается с периодом возникновения государства, права, социальным, имущественным и классовым расслоением человеческого общества.

Исторически изменчивый характер преступности, как и ее цифры, структуры и виды – реальные факты действительности. Однако изменчивость эта зависит и от правовых оценок тех или иных явлений, становящихся в ряд квалифицируемых в качестве преступлений или исключаемых из них. Объективный характер преступности, как опасного для общества явления, словно корректируется субъективным усмотрением законодателя. В этой связи следует иметь в виду противоречие, которое вызывает неутихающие дискуссии и служит тому, что дискутирующие не приходят к согласию. Ряд ученых считает, что юридизированное понимание преступности как социально-правового явления не позволяет проникнуть в его сущность (Спиридонов, Гилинский). Конечно, доля правды в этих упреках есть, если подходить к преступности социологически как к одному из явлений, существующих в обществе. Однако такой подход, хотят его сторонники или нет, упускает главное: последствия преступности таковы, что вызывают специфическую реакцию общества и государства, реакцию правовую, связанную с ответственностью людей, причем ответственностью тоже специфической – уголовным наказанием. Будучи объективно существующим явлением, имеющим свои закономерности существования, преступность в то же время “исчезнет”, если конкретные преступления не будут предусмотрены уголовным законом.

Соотношение преступности и конкретных преступлений есть соотношение целого и части, общего и единичного. Преступность – это совокупность преступлений. Не будет такой совокупности, не будет преступности как явления специфически социально-правового. Не будет и столь же специфических форм и методов борьбы с ней, должно будет “исчезнуть” уголовное(ине только уголовное) законодательство, суды и прочие атрибуты, рожденные наличием преступности как общественно опасного явления.

Преступность по своему существу – явление негативное, приносящее вред как обществу в целом, так и конкретным его членам. В то же время были ученые, которые говорили, что преступность – столь же естественное явление, как рождение человека, смерть и зачатие (Ломброзо), что преступность есть явление, присущее всякому здоровому обществу (Дюркгейм). Тем самым ставилось под сомнение понимание преступности как негативного явления. Однако беды, которые преступность несет людям, вряд ли позволяют говорить о ней иначе, чем как о негативном явлении в целом. Вероятно, на иные мысли ученых “выводили” конкретные жизненные факты, когда, скажем, убийство изувера, мучившего других людей, воспринималось как благо, как освобождение других от возможных превратностей судьбы. Конечно, жизнь не однозначна. И, кстати, уголовное право в некоторых своих положениях учитывает это, например, в институтах необходимой обороны и крайней необходимости, в установлении перечня смягчающих обстоятельств и ряде других. Но это не меняет общей характеристики преступности как негативного явления.

Преступность в своих проявлениях многообразна, многолика, что создает огромные трудности как для ее теоретического осмысления, так и для практики борьбы с ней. Она различается по тяжести отдельных ее составляющих, по территориям, видам, характеристике лиц, совершающих преступления, и по многим другим параметрам. Криминологически это очень важная констатация, ибо она снимает облегченное представление о преступности, о формах и методах борьбы с ней, о всякого рода несбыточных программах и планах ее искоренения, ликвидации, уничтожения, да еще в короткие сроки. И, напротив, нацеливает общество на трудную (и не всегда успешную) борьбу с преступностью, на недопустимость лихих кавалерийских наскоков на нее, обязывает глубоко анализировать ее причины, условия, ей способствующие, изучать тех, кто совершает преступления, разрабатывать разумные средства контроля за преступностью, предупреждения преступлений, определять те меры, которые связаны с решением экономических, социально-культурных, воспитательных задач, осуществляемых обществом, государством, различными их ячейками. С другой же стороны, создавать законодательство, способствующее борьбе с преступностью на основе и в рамках закона, а также организовывать на необходимом уровне деятельность правоохранительной системы, без успешного функционирования которой результативная борьба с преступностью невозможна.

Определений преступности в криминологической, правовой, социологической, философской литературе, как уже сказано, великое множество. Каждое определение показывает, какие стороны преступности, по мнению ученых, формулировавших его, представляются им главными. Можно в литературе встретить пространные определения, в которых авторы стремятся показать читателю глубину понятия преступности. Однако (и это естественно) как бы не стремился тот или иной ученый в одном определении показать и глубину (сущность) явления, и его внешние атрибуты, это еще никому не удавалось, что и было всегда (и будет) почвой для дискуссий, критики, утверждений и опровержений, даже недоразумений и необоснованных упреков (если не обвинений), ибо каждый понимает и толкует сказанное другим субъективно и даже превратно. Не случайно не только в криминологии, но и в общественных науках вообще вокруг определений кипели (и кипят) страсти, в том числе политические.

В отечественной криминологии до недавнего времени весьма существенным было стремление в самом определении преступности подчеркнуть его классовость и тем более отгородиться от немарксистских доводов. Конечно, классовые, как, кстати, и все другие противоречия, влияют на преступность, содержание конкретных видов преступлений, но вульгарное использование их в качестве черты, отличающей наше понимание преступности от иных ее пониманий, ничего полезного науке не принесло. По сути дела это было лишь идеологическим штампом, не помогающим, а мешающим познать всю сложность преступности. Тем более, что преступность есть явление, присущее любому обществу, и подчеркивание ее классовости ничего не объяснило, ибо классы были ранее во всех обществах, есть они и сейчас. А углубленное изучение преступности показывает, что основные закономерности ее существования, как и многие из причин преступности одинаковы для всех социальных систем. Конечно, есть и различия, но это естественно, ибо, во-первых, они были всегда, в том числе до возникновения советского государства, а, во-вторых, уровень экономического, социального, культурного развития государств различен, национальные особенности и жизненный уклад тоже. Но если подкладывать под все эти различия тезис о классовости, то это будет вульгаризацией как самого понятия классовости, ибо нельзя приклеивать даже самый красивый ярлык на разные, тем более отдаленные от его прямого смысла явления, так и сущности и содержания преступности.

И поскольку учебник по традиции должен содержать определение изучаемого явления, то его можно было бы сформулировать следующим образом (понимая его условность и присущую, как и всякому определению, неполноту): преступность – отрицательное социально-правовое явление, существующее в человеческом обществе, имеющее свои закономерности, количественные и качественные характеристики, влекущие негативные для общества и людей последствия, и требующее специфических государственных и общественных мер контроля за ней.

4. Причины преступности

Вторая составная часть науки криминологии – причины преступности и условия, ей способствующие. Проблема причинности – одна из ключевых и трудных проблем в общественных науках и, конечно, в криминологии. Ее решение во многом определяется тем, какие философские взгляды исповедует ученый. В то же время проблема причинности – не только теоретическая, но и практическая, ибо без изучения причин такого явления, как преступность, и условий, ему способствующих, нельзя на научной основе, со знанием дела вести борьбу с преступностью, причем не силами одной правоохранительной системы и с помощью закона, но приводя в движение экономические, социальные и иные рычаги, которыми общество и государство располагают.

Материалистическая наука определяет причинную связь между явлениями как объективную связь между двумя явлениями, одно из которых (причина) при наличии определенных условий производит, порождает другое (следствие)¹. Материалистическое и идеалистическое понимание причинности существенно различны. Это следует иметь в виду, изучая категорию причинности и осмысливая ее применительно к реалиям жизни. Коренное различие состоит в том, что материалистическое понимание причинности связано с основным положением, согласно которому источником нашего познания причинных связей являются объективные закономерности природы (и общества); идеалистическое – с утверждением, что этот источник есть свойство ума человека, присущая ему способность познавать известные априорные истины.

¹ См., например, Курс криминологии. – Т.1. – С.197; Философская энциклопедия.–М., 1967.–Т.4–С.370.

Есть ученые, считающие, что утверждения о причинной связи условны, субъективны. В криминологии эта позиция наиболее четко выражена американским ученым Т. Селлином, который пишет, что “наука отказалась от концепции причинности и обращается к ней только для обозначения функционального взаимоотношения между определенными элементами или фактами”².

² См.: Социология преступности. – М., 1966. – С.27.

Нельзя, конечно, отрицать тот факт, что в обществе (а значит, в общественных науках) установление причинных связей бывает значительно более трудным делом, чем в природе. Однако развитие криминологии и внедрение ее рекомендаций в практику с достаточной убедительностью показало реальность установления и причинных связей в проблеме преступности и условий, способствующих совершению преступлений. Практические правоохранительные органы научились выявлять эти условия и причины преступлений, а наука вооружила их методикой этой работы. Законодатель закрепил обязанность правоохранительных органов выявлять причины и условия совершения преступлений и принимать (в пределах своих возможностей и компетенции) меры к их предупреждению.

Авторы Курса криминологии пишут, что причинность – разновидность, одна из форм детерминации, под которой понимается любая закономерная зависимость между различными процессами и явлениями... Категория причинности, рассматриваемая в широком смысле слова, включает следующие понятия: причина, условие, следствие (результат), связь между причиной и следствием (условием и причиной, условием и следствием), обратная связь между следствием и причинами (условиями)¹.

¹ Курс криминологии. – С.200.

Обобщая все сложности, связанные с установлением причинной связи между явлениями, можно сказать, что данная связь – не что иное, как форма взаимодействия явлений².

² В учебнике проблема причинности дается в общей форме. Изучающий криминологию должен самостоятельно разобраться в этой проблеме, прежде всего, прочитав философскую и социологическую литературу, поскольку, как наука общетеоретическая, криминология опирается на достижения как общественных, так и в необходимых случаях естественных наук, и собственного определения причинности не имеет.

В криминологической науке дискуссионен вопрос о классификации причин преступности. Прежде всего из-за сложности самого явления, его взаимосвязей и взаимозависимостей как “внутри” самого явления, так и во вне – с другими явлениями. При этом далеко не всегда путем применения общих для явления закономерностей и причинных связей можно объяснить сугубо конкретные проявления преступности. Эта трудность, в числе прочего, породила, как уже было сказано, отказ некоторых ученых даже от поисков причин преступности. Именно учитывая такую сложность, советский законодатель указал на необходимость установления по уголовным делампричин и условий преступности, тем самым придав в руки практикипростейшую классификацию.

Одним из первых (после восстановления криминологии в своих правах) проф. М.Д. Шаргородский писал: “Причинами преступности в широком смысле этого слова можно считать все те обстоятельства, без которых она не могла бы возникнуть и не может существовать. Но не все эти обстоятельства играют одинаковую роль. Одни из них создают лишь реальную возможность преступных мотивов, а другие превращают эту возможность в действительность. Поэтому первые следует рассматривать как условия, а вторые какпричины... Причинамипреступности являются, как и вообще причиной, те активные силы, которые своим действием порождают ее существование. Причиныконкретного преступления – это, таким образом, те активные силы, которые вызывают у субъектов интересы и мотивы для его совершения”³.

³ Шаргородский М.Д. Преступность, ее причины и условия в социалистическом обществе. – Преступность и ее предупреждение. –Л., 1966. – С.30.

Советские ученые выдвигали и идею о классификации причин преступности на объективные и субъективные (А.А. Герцензон, АС. Шляпочников).

Ряд ученых в основу классификации положили философское понятие о полной причине как совокупности всех обстоятельств, вызывающих наступление следствия, и причине специфической, т. е. конкретных обстоятельствах, которые ведут к следствию (Н.Ф. Кузнецова). Данный вид классификации, хотя и распространен в философии, однако слишком абстрактен. В нем смешиваются причины главные и второстепенные, причины первого и второго порядка, а также условия, способствующие совершению преступлений. Так или иначе, но внутри полной (как и специфической) причины необходимо произвести внутреннюю дополнительную классификацию, если иметь в виду в дальнейшем разработку практических рекомендаций.

Западные ученые, разрабатывая проблему причин преступности, создали так называемую “теорию факторов” как явлений, порождающих преступность. Начался подсчет этих факторов. Они оказались и несопоставимыми по своей важности, силе влияния, в том числе на преступность, и столь многочисленными, что разные исследователи запутались в их числе и многообразии. Причем каждый считал по-своему. Среди отечественных криминологов тоже нашлись ее сторонники, насчитавшие 200–240 факторов, которыми вызывается преступность.

Говоря об этой разновидности теории о причинах преступности, следует сказать, что она добросовестно перечисляет все то, что, по мнению ее создателей, влияет на преступность, но при этом теряется определение того, на что же следует обратить внимание в первую очередь (и почему?), а на что во вторую (и почему?); какие преступления требуют наличия 240 факторов, а какие – 20? Не случайно подавляющее большинство западных криминологов, едва эта теория появилась, отвергли ее, а знаменитый американский криминолог Э. Сатерленд назвал теорию факторов каталогом несопоставимых ценностей.

Отечественные криминологи классифицировали также причины преступности на: а) причины преступности как социального явления в целом, где и нашли место влиянию общих социальных и иных закономерностей на нее; б) причины отдельных видов преступности; в) причины конкретного преступления, что позволяет определять столь же конкретные и реально исполнимые меры предупреждения; г) условия, способствующие совершению преступлений, которые сами не вызывают намерения совершить преступления, но без наличия этих условий преступление было бы совершить трудно и даже невозможно.

Данная классификация открывает простор и для широких теоретических исследований, и для разработки конкретных мер борьбы с преступностью на практике.

Таким образом, при всей теоретической сложности проблемы причин преступности и разнообразия мнений о ней она в то же время близка к практике и необходима ей.

5. Лицо, совершившее преступление

В предмет криминологии в качестве его составляющей входитличность преступника.

Дискуссии вокруг понятия личности преступника в теории науки столь же, если не более, яростные, чем, скажем, дискуссии о причинах преступности. Можно, пожалуй, сказать, с известной долей допустимости, что и сама-то наука криминология начиналась с изучения личности преступника. Ниже в учебнике данная проблема будет рассмотрена подробнее. Здесь же необходимо подчеркнуть следующие принципиальные положения.

На заре развития криминологии ученые видели в преступнике тип личности, как бы выпадающий из человеческой популяции. Причем, одни видели в преступниках людей, отмеченных печатью Каина, в полном соответствии с распространенными теологическими концепциями. Другие, наблюдая жестокость многих преступников или приверженность их к занятию конкретным преступным промыслом, например кражами, стали искать причины этого в биологических особенностях людей. Такое представление, начавшись с учений френологов и получившее законченный вид в теориях Ломброзо и его последователей, в течение длительного времени было распространенным. Третьи конструировали специфические социальные типы преступников, отвергая биологический подход. Четвертые искали компромисс между социологическим и биологическим подходом к личности.

Нельзя при этом не отметить, что теория прирожденности преступников или предрасположенности человека к преступлениям легла в основу расистских и близких к ним теорий, породила произвол и беззаконие в практике.

Углубленное изучение проблемы привело многих ученых к тому, что понятие “личность преступника” было поставлено под сомнение и высказана идея о том, чтобы отказаться от нее, заменив более пространным, но более точным понятиемличности людей, совершающих преступления.

Почему пришли к этому выводу? Потому, что понятие “личность преступника” предполагает какую-то заданность. Биологическую ли, социальнуюли, но заданность. Между тем, любое преступление может совершить любой человек. Американские криминологи, например, говорят о том, что каждый американец хоть раз в жизни, но совершил преступление. Какжебыть в таком случае с понятием “личность преступника”?

Когда френологи, а затем Ломброзо разрабатывали биологический тип преступника, измеряя его лоб и т. д., то они исходили из того, что преступников нужно искать в “низах” общества и что они “отмечены природой”. Венценосных убийц и насильников они не обмеряли. Как и те, кто стоял на позициях, что преступник есть социальный тип, а не биологический. В то же время они искали эти социальные типы в определенных слоях общества, стоящих на низших ступенях социальной лестницы. И те, и другие преуспели в доказательствах своей правоты с той лишь разницей, что биологизаторы говорили о преступности самой человеческой личности, а стоявшие на социальных позициях были гораздо гуманнее по отношению к человеку и “строже” к обществу, толкавшему людей на преступление.

Чем дальше и глубже шли исследования как самой преступности, так и тех, кто совершает преступление, тем больше у ученых имелось оснований для отказа от приверженности жестким зависимостям и жестким формулам типа “личность преступника”. Это понятие становилось все более широким и неопределенным. Если первоначально о “личности преступника”, находившегося на верхних ступенях общественной лестницы, не говорилось (во всяком случае в научных классификациях), то по мере углубления исследований появилась теория о преступниках “в белых воротничках” (Э. Сатерленд и Д. Кресси), что в общем-то подточило справедливость прежних теорий о заранее заданных социальных типах преступников, тем более биологических.

Ученые как будто состязались в стремлении забыть замечательное наблюдение О. Бальзака о том, что за каждым нажитым состоянием стоит преступление. Наконец, если исходить из того, что преступность – социально-правовое явление, то следует помнить, что понятие преступности изменчиво. То, что сегодня законодатель считает преступлением, завтра им может не быть. И наоборот. Что же, в этом случае “личность преступника” исчезнет или появится?

В учебнике термин “личность преступника” будет употребляться, но сказанное в этом разделе надо запомнить и иметь в виду, прежде всего потому, что понимание преступности становится глубже.

Классификация конкретных социальных типов преступников весьма важна. Ибо убийцы отличаются от воров, представляя собой специфический тип личности; мошенники – от “белых воротничков”, хотя последние могут применять методы мошенничества; расхитители имущества – от сексуальных насильников и т. д. Изучение типов личности тех, кто совершает преступления, требует разработки как общих, так и индивидуальных мер и методов предупреждения преступлений. Однако при всем этом следует иметь в виду временный характер нахождения в мундире личности преступника (иначе зачем говорить об исправлении и перевоспитании преступников, ибо стабильноеих нахождение в этом звании исключает все вопросы о возвращении человека в ряды полезных членов общества). И если для уголовного права преступник тот, кто совершил деяние, содержащее все элементы состава преступления, и понес предусмотренное законом наказание, то для криминологии определение понятия “личность преступника”” куда как более сложная задача, ибо связана с отнесением человека к определенной, осуждаемой обществом страте¹ этого же общества, с неизбежным вопросом: сколь долго такое состояние человека может продолжаться?

¹ Страта (лат. stratum – слой) в социологии – общественный слой, группа людей, объединенная каким-либо общим социальным признаком.

Биологический подход оставлял (и оставляет) клеймо преступной личности на человеке на всю жизнь. А социальный? И когда некоторые ученые говорят, что учет биологических особенностей личности есть гуманный к ней подход, позволяющий учесть его биологические особенности, то это не что иное, как спекуляция, ибо, снизив человеку (или, тем более, увеличив) меру наказания с учетом его биологических качеств, суд оставляет человека в состоянии прирожденного преступника из-за наличия этих его качеств, или предрасположенным к совершению преступлений. Вряд ли подобное можно назвать гуманизмом.

На самом деле, будучи существом социальным, человек наделен биологическими особенностями, которые делают личность такой, какая она есть, физически здоровым или с какими-то дефектами. Физиологическое состояние человека делает его способным к восприятию социальной программы, ибо, родившись биологическим существом, личностью он становится, воспринимая социальную программу. Человек психически больной к такому восприятию неспособен. Он не может быть “личностью преступника”, как полагало в сравнительно недавнем прошлом немалое число ученых, особенно медиков. Поэтому такие лица совершают общественно опасные деяния, но не преступления. Путать болезнь с преступностью можно было лишь на ранних стадиях изучения преступности и развития криминологии.

Биологические особенности человека есть та база, те условия, которые способствуют восприятию человеком социальных программ, но не причины его преступного поведения. При этом надо иметь в виду, что, даже “собравшись вместе”, биологические факторы не делают явление социальным, ибо они лежат в разных плоскостях реальной жизни.

Принципиальным для криминологии, для правильного понимания соотношения социального и биологического в человеке, является тот факт, что биологические особенности влияют на тип поведения человека (холерик в одинаковой жизненной ситуации поступит иначе, чем флегматик или сангвиник, а те, в свою очередь, иначе, чем холерик, но в целом их поступки диктуются еще и степенью социальной воспитанности), не являясь причинами его поведения, в том числе преступного¹.

¹ См. об этом в книге:Дубинин Н.П., Карпец И.И., Кудрявцев В.Н. Генетика. Поведение. Ответственность.–2-е изд. М., 1989.

Сложность изучения личности тех, кто совершает преступления, определяется, помимо всего прочего, и тем, что социальное расслоение общества велико, что разные страты общества имеют разные интересы и потребности, у них свои взгляды на положение в обществе, на роль других групп, они отличаются по уровню образования и культуры, характеру трудовой деятельности, наконец, принадлежностью к полу, возрастом. Все это и есть основание для того, чтобы глубоко изучать личности людей, вставших на преступный путь, избравших его образом жизни, профессией, способом “улучшения” материальных условий жизни, или человека, случайно совершившего преступление, втянутого кем-то в преступную деятельность и т. д. Для этого и нужна классификация, типология преступников, их социальных ролей, уяснение конкретных социальных типов преступников, когда речь идет об устойчивой формуле их поведения. И если изучение причин и условий преступности позволяет объяснить и саму преступность, и то, почему люди встают на преступный путь, то изучение личности тех, кто совершает преступления, позволяет, с одной стороны, найти пути к их исправлению, постигая их внутренний мир, психологию, нравственные установки, а с другой – “выйти” на наиболее типичные, индивидуальные причины и условия, толкающие людей на преступный путь (обратная связь).

Многообразие человеческих личностей и их судеб, определяемое многообразием сложностей социального бытия человека, обусловливает необходимость изучения личности тех, кто совершает преступления, и причин и условий, которые поставили человека в состояние “личности преступника”.

Поэтому криминолог не может и не должен быть чужд социологии, психологии, других наук, изучающих человека, включая медицину, особенно ее часть – психиатрию, ибо недопустимо смешение болезненности и преступности.

6. Предупреждение преступности

В предмет криминологии входит предупреждение преступности. Проблема предупреждения преступности неотрывна от других составных предмета криминологии. Она как бы завершает все, что связано с наличием преступности в человеческом обществе и борьбой с ней. Понимание преступности как явления, всеми своими корнями уходящего в поры общества, причин ее, отражающих противоречивость его функционирования, личности тех, кого само общество превращает в преступников, и есть та база, на которой рождается теория предупреждения преступности. Именно поэтому проблема предупреждения преступности рассматривается на трех уровнях: общесоциальном, специально-криминологическом и индивидуальном.

Поскольку преступность – явление социальное (одно из социальных явлений), необходимо исходить из того, что успешной борьба с ней может быть лишь тогда, когда подход к ней будет комплексным, как при ее изучении, так и при разработке мер предупреждения. Поэтому борьба с преступностью в широком общесоциальном плане (в криминологии это, в первую очередь, связано с идеей предупреждения преступлений) есть использование мер экономических, социально-культурных, воспитательных и, наконец, правовых. При этом очевидно, что политическая атмосфера в обществе – это то, что может свести на нет любые формы и методы руководства обществом, довести их до хаоса и развала либо, напротив, привести к стабилизации общественного (и государственного) организма. К общесоциальным видам предупреждения преступности относятся: а) развитие и совершенствование экономических отношений, технологических процессов и технического оснащения производства – промышленного, сельскохозяйственного, что неразрывно связано с повышением жизненного уровня и материального благосостояния людей; б) повышение уровня культуры членов общества, улучшения их образования, а следовательно, воспитанности, установления нравственных взглядов, основанных на всем том лучшем, что накопило человечество в данной области за весь период своего развития. Эти меры, конечно, не прямо направлены на борьбу с преступностью. Более того, развивая, скажем, культуру и искусство, люди меньше всего думают о борьбе с преступностью, но высокая культура и воспитанность – надежные гаранты уменьшения преступности (хотя и не гаранты ее исчезновения, с чем люди, вероятно, должны смириться). Названные меры косвенно влияют на состояние преступности, и чем выше уровень экономического, технического, культурного состояния общества, тем больше оснований полагать, что преступность в таком обществе будет ниже, нежели в обществе, прозябающем в экономической разрухе, социальной и политической неустойчивости, в обществе, где забота о людях декларируется (даже является спекулятивным политическим лозунгом), но не претворяется в жизнь. Криминология, улавливая эти общесоциальные процессы (их негативное выражение), рекомендует, как следовало бы поступить в тех или иных ситуациях. Такие рекомендации тогда эффективны, когда даются с учетом реальных возможностей общества (экономических, финансовых и т. д.), а не абстрактно теоретически. В то же время криминология острее видит отрицательное влияние на жизнь общества тех или иных, скажем, экономических экспериментов (чего, к сожалению, не хотят признавать многие экономисты и политики). Поэтому ее рекомендации далеко не сразу воспринимаются и, тем более, реализуются.