И это все о Нем, или Звезда и смерть Сириуса Блэка
Пункт вступительный, мемуарно-лирический, или С чего начинается творчество. Горячо рекомендуется пропустить, ибо до Сириуса аффтары еще не дошли, зато страстно любят самих себя.
1. ЛИРИЧЕСКОЕ.
Со смешанными чувствами (оно, конечно, лестно, но полежать на пляжу не дают в принципе…) мы вынуждены констатировать, что наше как-бы-творчество все еще не забыто уважаемой общественностью. Свидетельство тому - не только странно высокая посещаемость big_game, но и грустные / гневные / настойчивые / матерные – в общем, лирические – весточки, которые временами приплывают к нам на почту с просторов Интернета. Понимаете ли вы, что сделали своей теорией?! – с различной интонацией спрашивают нас, и мы неизменно и покорно признаем тяжесть совершенного злодеяния. Что наше, то наше. Единственный пункт обвинений, с которым мы решительно не можем согласиться - что светлые, плоские, привлекательные образы Роулинг преступно зачернены, углублены и вообще обгажены нами в полную мощь наших морально-психических извращений. Как говаривал в таких случаях любимый нами подпоручик Дуб из гашековского «Швейка», вы меня знаете только с хорошей стороны, но вы меня еще узнаете с плохой стороны.
Повернуться к народу еще более плохой, нежели обычно, стороной нас заставили фантазийные продукты, которые мы – обеспокоенные суровой лирикой упомянутых весточек – действительно обнаружили на просторах Интернета в количестве.
И ладно бы дело касалось таких нежно любимых нами героев, как Дамблдор (в нашем изложении фашист, пахан, мерзавец и вообще исказитель Арды) или Снейп (награжденный нами многочисленными комплексами, которых у него нет! нет!! и никогда не было!!!), или даже самой Дж.К.Роулинг (которая исключительно сюжета ради пишет черт-те что, а придурошные аффтары, которым остро дел ать нечего, ищут в сем ночном дозоре глубокую философскую подоплеку).
К подобному мы уже как бы и привыкли, так что продолжали бы себе стебаться в тряпочку на своих личных ЖЖ. Но тут нам встретилось посягательство на святое, и мы поняли, что сейчас выйдем из себя.
Аффтарам, существам крайне самоуверенным и весьма хладнокровным, выходить из себя несвойственно. Перед тем, как, собственно, начать, надобно, пожалуй, несколько разъяснить уважаемой общественности, что же для нас – святое.
(На этом месте аффтары официально предупреждают, что далее намерены много и плодотворно говорить о глубоко неприличном чувстве под названием «любовь». Тех, для кого это слово относится к разряду нецензурных, настоятельно просим срочно и навеки удалить их взоры от наших голубых экранов!)
2. МЕМУАРНОЕ.
Нас неоднократно просили поделиться страшной тайной, откуда есть пошла Большая Игра профессора Дамблдора. Ну что ж, раз пошла такая пьянка, режь последний огурец а почему бы, собственно, и не рассказать, из какого сора росла БИ, не ведая стыда.
Как известно, великая русская литература вышла из гоголевской «Шинели». Мы, конечно, чуточку помельче великой русской литературы. Однако один из двух корней нашей БИ тоже вполне себе текстильный. Ибо мы вышли из носков Дамблдора – и, просим заметить, страшно этим гордимся.
Наше расследование началось, когда судьба в лице одного дуро на одном форуме прямо-таки ткнула нас носом в печальнейшую, мудрую и очень взрослую шутку Директора, непоправимо лишившую нас девственности сломавшую наше представление о ФК как простенькой детской сказочке.
«- Что вы видите в этом зеркале?
- Я? Я вижу себя с толстыми шерстяными носками в руках.
Гарри выпучил глаза.
- Носков никогда не бывает слишком много, - пояснил Дамблдор. – Вот и еще одно Рождество прошло, а мне так и не подарили ни одной пары. Все почему-то считают, что мне можно дарить только книжки.
Только когда Гарри снова оказался у себя в постели, ему пришло в голову, что Дамблдор, возможно, не был с ним вполне откровенен. Но, с другой стороны, подумал он, спихивая Скабберса с подушки, вопрос был чересчур личный».
Мы отказываемся трогать своими грубыми руками тончайшую психологическую ткань, сотканную здесь Роулинг. Разве можем привести хороший старый афоризм: «Как страшно созреть до такой высоты, на которой остаешься один».
3. ЛИРИКО-МЕМУАРНОЕ
Хорошо, но мало. Ни исследовательский интерес, ни даже восхищение перед хитроумием и блеском Роулинг не были способны сподвигнуть нас на пот и пахоту, потребные для создания БИ. Пусть знает уважаемая общественность, что мы люди на редкость ленивые и совершаем подвиги исключительно ради любви.
Тут аффтары настоятельно попросят убрать отсюда свои взоры (желательно навсегда) тех, для кого любовь есть сладострастные стоны по идеалу. Людей, считают аффтары, надо любить не за совершенство, ибо идеальных людей не бывает. К чему заниматься самообманом?
Однако люди бывают прекрасны и особенны. Мы бы даже осмелились заявить, что хороший человек прекрасен именно своей особенностью. И вот если это понять, то любовь сразу становится из трагически-самообманной процедуры делом веселым, полезным, увлекательным и бесконечно разнообразным.
Предмет нашей большой любви есть человек прекрасный и особенный настолько, что он не просто не нуждается в ретуши. Напротив! Любой его подгон под идеал, может, и полезен для оргазма сладострастно стенающих, но сразу и жестко обедняет образ. Настолько, что аффтары, как люди любящие, воспринимают подобное посягательство как личное оскорбление.
Ну а поскольку две оскорбленных женщины - это страшная сила, на несколько порядков превышающая страшную силу в одну оскорбленную женщину, мы с удовольствием выйдем из себя. И скажем о любимой звезде действительно все, что думаем, не щадя ничью стыдливость и совершенно не стесняясь в выражениях.
А что еще делать-то? Каждый берет чем может. Конечно, почитавши, что пишут про Сириуса преклоняющиеся / самоотождествляющиеся / сладострастно стенающие, мы остро захотели воскликнуть по Высоцкому: «А как же мы? И мы ничем не хуже! Мы тоже можем много выпивать!». Но, со скорбью осознав, насколько ничтожен наш совместный потенциал перед силой сих могучих умов, мы твердо вознамерились превзойти их если не интеллектом, то хотя бы последовательной трезвостью рассудка. Ни рюмки нам, ни понюшки, пока не допишем! Клянемся в этом, положив руку на монитор с сириусоолдменовской обоиной.
Далее, мы торжественно обещаем придерживаться канона (ввиду того, что доверяем бездарной примитивной Роулинг все-таки немного больше, чем толпе гениальных фанфикописцев). Конечно, умный фэндом давно знает, что именно из его гениального творчества крайне ограниченная писательница детских сказочек берет идеи для развития своих т.н. сюжетов. Мы же с обычной нашей грубостью и дерзостью осмелимся доложить уважаемой общественности, что Дж.К.Роулинг пофиг фэндом и она вполне себе самодостаточна легкие штрихи, которыми обрисован в саге любой (а не только чернозвездный) образ, подобраны писательницей с крайним тщанием и удивительной точностью.
Автор саги о ГП вообще большой специалист по развешиванию ружей и выдаче богатой информации в каждом, даже самом скудном, намеке. И это прекрасно. Ибо, при всей нашей безмерной любви к черной звезде, мы должны признать, что Сириус Блэк далеко не главный персонаж саги: сцены, в которых он принимает активное участие, занимают страниц так тридцать пять вордовского текста. Однако поскольку эта зараза Роулинг, как говаривала прабабушка одного из соаффтаров, словечка в простоте не скажет, материала для углубленной характеристики обвиняемого нам более чем достаточно.
А кому для кайфа остро необходимы дополнительные детали, не предусмотренные Роулинг, те, конечно, вольны решать проблему в меру своего воспаленного воображения восприятия образа бурной художественной интуицией. Но и мы совершенно вправе относиться к подобным попыткам подогнать Сириуса под себя идеал совершенно определенным образом. Пушкинский Сальери был резко не прав, изрекая в ситуации прослушивания подобных слепых скрыпачей: "Мне не смешно, когда маляр презренный Мне пачкает Мадонну Рафаэля"! В таких случаях пушкинский Моцарт очень веселился, и мы с радостью и удовольствием последуем его примеру.
P.S. Ах да, нас читают дети… ну хорошо, хорошо, некоторые из тех выражений, в которых мы обещаем не стесняться, так и быть, будут спрятаны под точками. Но матерное слово «любовь», предупреждаем на берегу, будем писать часто и полностью. И даже временами с большой буквы!
Досье на обвиняемого-1. Выход героя.
Говорить, что Роулинг проста, глупа, и ей вообще не хватит мозгу задумать то, что мы (не без испуга) все обнаруживаем и обнаруживаем в ее эпохальном произведении, могут лишь те, кто не вник в ее богатейшие постмодернистские (и не только) игры. Разберем в качестве примера самую первую характеристику Сириуса. Ах, как она хороша, ибо а) крайне лаконична, б) точно обрисовывает самую суть маньяка, в) персонаж преподнесен нам на блюдечке при полном отсутствии собственно персонажа.
А именно.
«Низкий рокочущий звук нарушил тишину улицы. Пока Дамблдор и профессор МакГонагалл озирались по сторонам, ожидая увидеть свет фар, звук становился все громче и громче; вскоре он стал настоящим ревом, тогда они посмотрели вверх – и тут прямо с неба на дорогу свалился огромный мотоцикл…
– Хагрид, - с облегчением выдохнул Дамблдор. – Наконец-то. А где ты взял мотоцикл?
– Одолжил, профессор Дамблдор, сэр, - ответил гигант, осторожно слезая с мотоцикла. – Юный Сириус Блэк дал его мне, сэр».
Умные читатели давно приметили, что писатель говорит им / нам не то, что он хочет сказать. Еще более умный ГП-фэндом давно и твердо знает, что именно сказала бедняжка Джоан о своих героях, что бы она там себе ни думала по этому поводу. Но поскольку мы, в отличие от упомянутых могучих умов, уважаем Роулинг больше, нежели себя, то робко пискнем, что, возможно, хотя бы изредка при анализе текста есть смысл сначала присмотреться к тому, что тупая писательница хотела сказать… а потом уже пачкать Мадонну Рафаэля проекцией собственных комплексов.
Итак, что же мы видим в первую очередь. Сириус молод годами (пока не будем о том, что он вечно юн и хронически зелен в плане восприятия мира и вообще взрослеет с большим трудом). Далее, сочетание несочетаемого в характере персонажа заложено тупой и невнимательной Роулинг (не иначе как спьяну или в припадке художественной интуиции) прямо в имени. Сочетание «Сириус Блэк» - несомненно, знаковое. Звезда Сириус есть ярчайшая звезда небосклона! И вдруг, на тебе, черная. Во накрутила баба.
Видимо, по чистой случайности (и никоим образом не в результате обширной эрудиции Дж.К.Роулинг) собственно небесный объект Сириус находится в созвездии Большого Пса и вообще со времени шумеров ассоциируется с собакой. Древние шумеры называли Сириус «собакой солнца», древние греки – просто «собакой», а суровые древние римляне с неожиданной нежностью – «собачкой», Canicula (откуда и происходит летний период отдыха «каникулы», между прочим). Так что анимагическая ипостась Сириуса тоже не должна нас удивлять, и что он по сути вечная звезда каникул и оттягов - тоже не слишком странно.
Наконец, владелец прекрасного имени, буквально переведенного нами как «черная звезда», предпочитает перемещаться не на метле, а мчаться по небу аки какой-нибудь рокер на суперкрутом мотоцикле, который даже Хагриду не так чтобы мал. Характеристика ковбоя через описание любимого коня. И неслабая.
Все, что мы узнаем о звезде позже, так точно укладывается в это самое первое впечатление, что аффтары не могут не оставить висящим в воздухе вопрос: а может быть, Роулинг, сознавая свои сильные стороны, вообще постоянно балуется подобным методом описания персонажей?
Бесстрашно продолжим логическую цепочку и провозгласим, что детали, сообщаемые нами г-жой Роулинг, она сама, по всей вероятности, считает не только информативно насыщенными и необходимыми для характеристики персонажей, но и достаточными. Поясним нашу сложную мысль на простом, но животрепещущем примере. Если нам нигде и ни разу не сообщается о том, что Беллатрикс Лестранж присуще милосердие, не исключено, что милосердие ей чуждо как класс. Отсутствие душевного тепла у Люциуса Малфоя – не просто следствие скупого описания сего персонажа Роулинг, а явный намек на действительное отсутствие оного тепла. Ну или по крайней мере его плохую развитость. И так далее, и тому подобное.
Итак! Если нам будут часто показывать, что Сириус умен, мы поверим. Если нам будут наглядно демонстрировать, что он регулярно не пользуется своим незаурядным умом, мы, простите нас, сирых и негуманитарных, поверим тоже. А также приложим максимум усилий, дабы не упустить в тексте деталей, согласно которым маньяк маньячен, добр, упрям, наивен, злоязык, неосторожен, и т.д. и т.п.
Одновременно мы не пропустим характеристик через отсутствие качества. Например, Сириус не дал в морду много раз, когда можно было и сильно хотелось? Извините, значит, не способен.
А что афффтары намерены доказать, что в каждой из присутствующих / отсутствующих деталей натуры звезда прекрасна, они вроде и не скрывают от уважаемой общественности.
Досье на обвиняемого-2. Семья героя.
Общеизвестная истина: хочешь понять человека – познакомься с его матушкой. Судя по всему, Роулинг в курсе сей нехитрой истины и дает нам возможность узнать миссис Блэк. Ну, не сразу, конечно, и даже не совсем лично. Но весьма близко.
Конечно, мать Сириуса слишком аристократка старой закалки, чтобы свалиться нам на голову на мотоцикле. Это не ее стиль. Однако первое впечатление от мадам тоже оглушающее и незабываемое.
Сама звезда характеризует любимую родительницу как снобку, одержимую манией чистокровности, злюку, отдающую безумные приказы, и вообще старую каргу. Мы отнюдь не исключаем, что Сириус бывает к ней несправедлив - как ввиду накопившейся горечи, так и недостаточно взрослого понимания людей. Однако именно здесь он на редкость точен. Его слова блестяще подтверждаются из, так сказать, первых уст: самой миссис Блэк.
Не следует считать, что мать Сириуса всю свою жизнь провела клинической истеричкой, совершенно не способной хоть сколько-нибудь держать себя в рамках и сообщающей свое ценное мнение каждому, кто на свое несчастье подвернется под руку. На людях и особенно в обществе хранительница чести и достоинства благородного семейства просто не могла не вести себя прилично, ибо noblesse oblige. К тому же экстравертные истерички, особенно если они еще и хороши собой (должен же был Сириус от кого-то унаследовать красоту?), с большим удовольствием вращаются в обществе, душой коего обожают являться. Однако когда они в настроении плохом, то их социальная роль резво меняется на ужас и кошмар общества (обычно более ограниченного и вообще как бы своего). К обеим ролям у них от природы талант.
Парадоксально, но мы куда ближе знакомы с сутью дамы, нежели с ее царственной вывеской. Портреты, судя, например, по дивному Финеасу Найджелусу, свободно говорят то, что думали при жизни и далеко не всегда высказывали вслух. Матронье нутро миссис Блэк, демонстриуемое ее портретом, не шибко привлекательно, и вряд ли это лишь следствие нелегкой жизни. Сириусу было от кого наследовать бурный темперамент. Вспомним, что характерец матушки регулярно давал прикурить, особенно в кругу семьи. Одно выжигание имен презренных отступников с гобелена чего стоит.
На основании имеющихся у нас данных (к которым, помимо показаний сына и домового эльфа, можно в общем еще присовокупить фамильное древо семейства Блэков, нарисованное скорее всего все-таки Роулинг), жизненный путь Вальбурги Блэк можно реконструировать следующим образом.
Во-первых, девичья фамилия главы семьи тоже Блэк, так что она голосит о своих благородных и чистокровных предках со знанием дела и полным на то правом. Согласно гобеленовому древу, Вальбурга принадлежит к младшей линии великого рода, хотя и является старшим отпрыском этой линии. Ни один из двух ее братьев не сумел выполнить долг перед семьей в полном объеме. Альфард, завещавший деньги ренегату-племяннику, с точки зрения старшей сестры, был полный отстой совершенно не комильфо, а второй брат хотя и заключил чистокровный респектабельный брак, но породил лишь трех дочерей, не сумев, таким образом, передать великое имя в века. Как ни кинь, Вальбурга действовала на благо рода куда успешнее.
Насколько можно понять по датам, указанным Роулинг (?) на гобелене (а там где-то явно напутано), Вальбурга была старше будущего мужа на четыре года и вышла замуж, скорее всего, довольно поздно, потому что дети у нее появились лишь к середине четвертого десятка жизни. Так это или нет, в конце концов не слишком важно. Если представительница младшей линии выходит замуж не просто за родственника, и даже не просто за троюродного брата, но за наследника собственного рода, а потом становится в отношении к семейству католичнее римского папы, с нею все понятно: девушка решила прославиться в веках, доведя до предела семейные установки. Бывает.
Если при этом флагоносица была старше намеченного мужа и уже не так чтобы юна, это подтверждает нашу гипотезу. Если нет, гипотеза все равно остается вполне жизнеспособной.
Став цесаревной династии, Вальбурга Блэк успешно справилась с задачей продолжения рода, породив двух сыновей, названных не без претензии Сириус и Регулус (это не только названия ярких звезд, но еще и родовые имена, причем за пять поколений семьи это третий старший наследник, названный Сириусом).
О том, что происходило под вывеской “Toujours pur” (в нашем вольном переводе - "вечные пуристы") у цесаревны дома, судить в общем можно. Выполнив свой долг перед родом, миссис Блэк Главная, явно не привыкшая скрывать от других свое ценное мнение, начала требовать выполнения долга от других членов семьи. Ближайшими мишенями были муж и оба вальбурговых порождения. Любопытно, что когда Сириус вспоминает о промывании мозгов со стороны родителей, это всегда именно родители, а не, допустим, деды, которые вроде как были не просто живы в период становления звезды, но и пережили своих детей. Отец Ориона Арктурус умер через 12 лет после смерти сына, отец Вальбурги Поллукс – через 5 лет после смерти дочери. Итак, давление на Сириуса всегда оказывали именно родители. То есть, будем говорить откровенно, прежде всего маман, которая и не собиралась ни в каком отношении прикрутить звук.
Об отце Сириуса нам известно мало. Чистую кровь он ценил, снобизм по мере возможности проявлял, кольцо с гербом рода носил, жену слушался, против удаления инакомыслящих отступников не возражал (во всяком случае, громко). Нам известно со слов Сириуса, что Кричер любил миссис Блэк больше, чем мистера Блэка. Если вспомнить, какими качествами покойной хозяйки особенно восторгается старый эльф, можно уверенно сказать, что отец Сириуса был менее упертым, агрессивным и чванливым, нежели матушка. Но жене Орион не противоречил (ей возражать вообще сложно), и против всех, в том числе Сириуса, они формально всегда выступали единым фронтом.
Еще нам достоверно известно, что Орион Блэк окружил свой дом всей доступной магической защитой, то есть вроде как был едва ли не параноиком («Мой отец, поселившись здесь, воспользовался всеми известными магическими способами защиты. Это место – неопределимо, никто из магглов никогда не сможет нанести сюда визит... даже если вдруг им этого очень захочется...»). Однако не будем торопиться. Мы ведь не знаем, в какой момент защита была установлена. Вполне возможно, что Орион как раз был человек достаточно спокойный и более-менее трезвомыслящий (особенно по сравнению с женой), а для установления защиты имел серьезные основания. Ну, например, поскольку Регулус пытался подать в отставку у Волдеморта, сына надо было изо всех сил прятать. Или если верна гипотеза, что Регулус = Р.А.Б., хоркрукс-медальон следовало защищать. В общем, возможны варианты.
Что касается самого Регулуса, то о нем до шестой книги включительно мы знаем тоже совсем немного. Младший брат явно не был бунтарем, как старший, и честно старался соответствовать требованиям матери. Сириус его за это ласково характеризует как глупого и слабого человека. Позволим себе в данном случае не согласиться с любимой звездой. Уступчивость до определенного предела с целью сохранить отношения скорее свидетельствует о том, что Регулус попросту характером пошел не в мать (как неукротимый старший брат), а в отца.
Дальнейшее не противоречит: Регулус с одобрения (по инициативе?) родителей присоединился к Волдеморту, установки которого вроде как соответствовали взглядам семейства. Однако вскоре понял, что ошибся, потому что получил от Темного Лорда какое-то совершенно невыносимое задание. Тут младший брат, похоже, не стал рвать на себе тельняшку (как сделали бы Сириус и мать), а попробовал мирно уйти в отставку (как, возможно, сделал бы отец). Но поскольку Волдеморт отставок не дает, Регулус все равно погиб, похоронив заодно все возложенные на него надежды и упования родителей.
Если Р.А.Б. – Регулус Блэк, это дает нам довольно солидные основания думать, что младший брат никоим образом не был ничтожеством и сумел встретить свою смерть ну пусть не настолько творчески, прекрасно и жертвенно, как Дамблдор, но тоже с высоким достоинством и выдержкой. Однако оставим предположения в этой области на потом и вернемся к звезде.
Подробности детских лет вплоть до поступления в Хогвартс нам неизвестны. Что ясно из контекста: несомненно, от Сириуса ждали многого - первенец, наследник, громкое имя, не просто так данное, да и степень разочарования миссис Блэк говорит о том, какое количество мечтаний по поводу старшего сына не сбылось. Воспитание, надо полагать, соответствовало родительским ожиданиям. Однако, несмотря на все старания, вырос гриффиндорец, принципиально отрицающий слизеринские ценности. И это уже не предположение или умозаключение, а безусловный факт.
Почему в семействе Блэков возникла сия белая ворона, сказать однозначно вряд ли возможно. Несколько предположений мы все-таки выскажем. Начнем с того, что благородный старинный род отнюдь не однороден, и Сириус там далеко не единственный бунтарь, хотя, возможно, самый громкий (это качество ему тоже досталось по наследству от матушки). Чтобы не ходить далеко, из того же поколения Андромеда Блэк-Тонкс (между прочим, любимая кузина Сириуса) тоже решила жить, как считает нужным, а не как диктует семья.
Сам Сириус, далеко не склонный к рефлексиям и самоанализу, отвечает на прямой вопрос Гарри однозначно, но, мягко говоря, неглубоко.
«- Но... почему ты?..
- Ушел? - Сириус горько усмехнулся и провел рукой по своим длинным, спутанным волосам. - Потому что я их ненавидел: моих родителей с их манией чистой крови, убежденных, что быть Блэком значит быть едва ли не особой королевской крови...»
Интересно, много ли одиннадцатилетних детей (напомним, что Шляпа определила Сириуса как гриффиндорца в этом возрасте) задумываются о проблемах снобизма и вообще о том, как нехорошо прикидываться особой королевской крови, не будучи таковой? Мы никоим образом не против данной формулировки, но она, пожалуй, относится к более поздним годам, когда Сириус сумел что-то сформулировать. Протест на уровне 11 лет должен быть, на наш взгляд, менее идеологическим.
(Легкая зарисовка пастелью: одиннадцатилетний Сириус надевает Шляпу. "Я, - царственно провозглашает он, - ненавижу своих родителей с их манией чистой крови, убежденных в том, что быть Блэком значит быть едва ли не особой королевской крови!.." - "Гриффиндор, Гриффиндор, - торопливо говорит Шляпа, - и сними меня, пожалуйста, побыстрее!")
Начнем, пожалуй, с соображения житейски-пчеловодческого. Как известно, в улье должна быть одна царица. Появление второй влечет за собою массу осложнений, и в конце концов одна из королевских особ покидает родовое гнездо.
Нам думается, нечто подобное произошло и в данном случае. Самоутвердиться Сириус, будучи сыном своей мамы, наверняка желал не меньше, чем она. Но при наличии в улье царицы выбор невелик: либо ты перед нею склоняешься, либо с ней воюешь.
Звезда не из тех, кто склоняется.
Нам думается, что процесс начался именно так. Из чего, конечно, не следует, что он этим и завершился. Сириус не просто отрицает ценности своей семьи, он их еще и не уважает. И, надо сказать, у него даже в 11 лет была для этого причина.
Нет, мы вовсе не хотим сказать, что родители (читай – матушка) проявляли к первенцу физическую жестокость. На наш взгляд, подобная точка зрения есть наглядный пример совершенно не нужного умножения сущностей. Во-первых, богатство и изощренность выражений миссис Блэк свидетельствует о том, что в этой области матрона достигла (надо думать, не без длительных и упорных трудов) предельного совершенства. Проще говоря, она прекрасно овладела искусством орать до тех пор, пока совершенно не сломит сопротивление противника. Нажим в таких случаях скорее воспитательный, нежели наказательный. Объекту ора следует срочно и в полном объеме осознать свою безнравственность и крайний сволочизм, устыдиться, исправиться и в дальнейшем не выходить из воли царицы улья. Вульгарные меры типа порки, морения голодом, запирания в темном подвале с крысами и прочих странностей, придуманных зачем-то могучими умами фэндома, на наш взгляд, для уважающей себя старой аристократки – попросту лишние. Неужели она, царица, вербально не сумеет убедить?
«Для знатной дамы уваженье
К себе самой забыть настолько,
Чтоб драться – извините, нет!»
Чтобы пояснить нашу мысль, обратимся к близкой родственнице Вальбурги Беллатрикс, на которую, как известно, перенес свое обожание Кричер (старичку явно нравятся страстные женщины). Дама Вальбурга и нигде-ни-разу-не-дама Беллатрикс - обе натуры весьма агрессивные, но реализуют они эту агрессивность совершенно по-разному. Миссис Блэк самодостаточна и уверена в себе. Если она и является фанатиком, то исключительно себя и своей семьи. Несмотря на все недостатки, она дама с достоинством. Так что ее агрессия реализуется в оре, выжигании имен с гобелена, общем построении… но, допустим, убивать ренегатов-родственников она себе никогда не позволит. Разве только добрым, тихим словом.
Кроме того, Вальбурга способна на глубокое чувство. Некоторая театральность воплей о том, что Сириус разбил ее сердце, на наш взгляд, не отменяет того факта, что сердце у нее и вправду было разбито.
Что до Беллатрикс, то даже на фанатизм в отношении себя ее личности попросту не хватило. И она (ну надо же чем-то пустоту заполнить) сделалась нерассуждающей фанатичкой Лорда Волдеморта, со всеми яркими признаками истерички данного типа (из деликатности мы не будем упоминать ни о том, что она явно из категории сильно недоцелованных, ни о том, что любимый Лорд явно не спешит ее доцеловать). У бедной Беллы нет даже тех тормозов, что есть у Вальбурги. Свою агрессивность миссис Лестранж не умеет ни сдержать, ни даже окультурить. Может, вследствие общей недалекости, а может, еще почему, но она не способна самореализоваться более-менее безобидно, ну например в оре. Да, вопит она на Снейпа, но разве же это серьезно? И разве так надо орать? Увы, ей остаестя сублимировать общую недостаточность и недоцелованность как придется, то бишь невербально-садистически. В общем, жалкое, душераздирающее зрелище. .
Чтобы быть собой, нужно быть кем-то. Миссис Блэк, при всех ее недостатках, несомненно, Кто-То. Ее личности хватило, чтобы стать Главной В Семье, так сказать, Cолью Семейного Cнобизма. А что есть Беллатрикс без Волдеморта? Увы, почти ничто. Ущербная, недостаточно уверенная в себе, не состоявшаяся сексуально, не так чтобы умная, очень старающаяся себя убедить в том, что ей нравится (ну, например, что она любимая сотрудница любимого Волдеморта, хотя на самом деле это, мягко говоря, не совсем так). Из подобных людей, жаждущих хоть чем-то наполнить жизнь, обычно и вербуются фанатики.
Конечно, мозги не выбирают фанатик плох не столько сам по себе, сколько тем, куда его заносит. Значительная доля ответственности, разумеется, на кумире. Однако мягко заметим, что свинья везде грязь найдет фанатик все же ответственен за то, какого именно кумира он выбирает.
Есть еще один тонкий нюанс. Вальбурга сумела породить (и частично воспитать, правда, в основном от противного) такого сына, как Сириус. К Беллатрикс с точки зрения материнства вообще невозможно относиться серьезно, если она жаждет иметь детей лишь для того, чтобы отдать их на службу Волдеморту.
Сириуса она может разве что убить. Что, как известно, куда проще, чем создать. Да и то Сириус погиб не без промашки с собственной стороны. Но об этом потом, а пока мы вернемся к его детству.
Итак, на него орали (а он орал в ответ, хотя куда более сдержанно, все-таки женщина и мама, – мы ведь видим, как они с портретом общаются), но отнюдь не мучили физически, ибо звезда никоим образом не из числа забитых и запуганных. А также не только не убийца, но у него на подсознательном уровне вообще стоит блок против физического насилия. Напугать, обругать, пообещать в запальчивости урыть, вообще подраться под горячую руку – со всем нашим удовольствием. Ударить первым и когда голова не горит – это низя. То есть в принципе.
Мы уже столько об этом говорили в нашем нескончаемом труде… ну ладно, так, навскидку, что первое вспомнится. Вот, например, когда Сириус пытается заставить Полную Даму открыть ему доступ в гриффиндорскую башню, он ее не режет – так, пугает, несколько построгав холст, но не собственно стража. А мог бы. Конечно, это не Люпин с тумбочкой для богарта, но тоже гуманно и вполне в мародерском русле.
Далее, пожалуйста, Петтигрю в переулке успел нанести удар первым – а это значит, что Сириус, куда более быстрый и значительно более сильный, явно стормозил. Несмотря на то, что Питер подлый предатель и виновник смерти любимого друга.
Того же Питера Сириус не разделывает на тонкие ломтики, когда есть время и возможность в Хижине, то бишь пока Гарри еще не добежал. Там вообще куда более громкие заявления о желании оправдать отсидку, чем какие-либо действия по этому поводу.
На кухне в ОФ заведшийся до крайности Сириус не бьет Снейпа, а лишь достает палочку. С воплями «я тебя предупреждаю, что». Нашелся, понимаете, рационал.
Мы уж не говорим, а только глубоко скорбим, что в последнем бою Сириус от Беллатрикс больше отбивается, чем нападает…
В общем, всегда одно и то же. Обещание убить / какое-то действие под горячую руку – быстрое остывание – и ничего. Ну, если, как Снейп, очень достанут, Сириус по-детски немножко позволит плывущему в воздухе недругу позадевать головой потолок. Бум-бум, типа забавно и все такое.
В общем, как истинный сын своей мамы, Сириус любит (и умеет) творчески распускать язык. И обижает очень больно и точно, а также громко. Но физическое насилие – не для него и не для нее.
Однако что касается Вальбурги, далеко не такой доброй, как сын, этот тезис верен, пока речь идет о своих. У нас есть документированное доказательство, что одно физически жестокое деяние совершалось на глазах Сириуса, вероятно, неоднократно, с полного одобрения Вальбурги и, по всей вероятности, по ее инициативе.
Вспомним, что видит Гарри, зайдя в дом благородного семейства.
«…по стенам, висели барельефы сморщенных голов.
Подойдя ближе, Гарри понял, что головы принадлежали домашним эльфам. У всех голов были одинаковые хоботообразные носы».
Картина шокирующая. Но еще больше шокирует, когда понимаешь, что Сириус не просто ходил по лестнице, украшенной головами старых слуг, в том числе и знакомых. Судя по количеству голов, пополнение паноптикума происходило довольно часто. И с какого-то времени – явно на глазах у наследника рода. Уж если на четвертом десятке, пройдя через Азкабан, Сириус все еще испытывает явную и сильную горечь по поводу семейной традиции. Такую, что он прибегает к совершенно не характерному для него сарказму, причем ажно яд каплет сквозь его кору.
«…дорогая тетя Элладора… она основала семейную традицию обезглавливания домовых эльфов, когда они становятся слишком старыми, чтобы подавать чай…»
Даже если старый, прослуживший всю жизнь Блэкам домовой эльф был еще хуже Кричера, его торжественное умерщвление и украшение отсеченной головой родового гнезда – процедура жуткая и вполне способная изменить у нормального доброго подростка отношение к тем, кто это делает. Пусть это даже и родители.
Кроме того, в отношении Сириуса к Кричеру есть любопытный нюанс. Проблема и источник двойных стандартов по отношению к вредному и несколько свихнутому эльфу парадоксальны и заключаются в том, что Сириус к нему относится едва ли не в большей степени как к равному, чем нужно. Обижается на него, злится, ругается – как будто Кричер такой же человек, как сам Сириус. Что бы ему снисходительно пожать плечами по принципу «жалкое низшее существо, что с него взять?». Так нет же, звезда сильно морщится, когда эльф начинает бить поклоны, и в резкой форме требует встать прямо. И вообще что-то очень много подчиненному позволяет.
А ведь можно совсем иначе. Хотя бы Гарри в ПП через минуту после встречи сказал: «Заткнись, Кричер». И Кричер тут же заткнулся. Или вот Гарри посылает Кричера шпионить за Малфоем. Раз-два, взяли, рамки логично очерчены, и Кричер крупно попал: ни малейшей возможности предупредить Малфоя, а ведь очень хочется. Неужели далеко не глупый Сириус, если бы он действительно хотел заставить старичка работать или не мозолить глаза, не мог аналогично очертить рамки (ну хорошо, в много-много этапов)? Не так уж трудно напрячь мыслительный и приказать: «Сюда не ходить, сюда ходить, тут все вымыть, рта не открывать в принципе, пока не позволю». Так нет же, эльф-фрондер бродит по дому как хочет, мелет что попало и ничего толкового не делает в принципе. Что это, как не своеобразное равенство по-сириусовски?
Итак, именно на Сириуса, человека по сути очень доброго и считающего домовых эльфов едва ли не равными себе, семейная традиция должна была произвести особенно тяжелое впечатление.
Короче, противоречия с семьей начали формироваться, а возможно, и проявляться еще до школы. Отрицание семейных (и прежде всего материнских) взглядов на жизнь к 11 годам у мальчика было настолько серьезным, что Шляпа при распределении назначила Сириуса Блэка не просто не в Слизерин, а на тот факультет, который со Слизерином в наибольших контрах. Вердикт Шляпы оформил противостояние с семьей, так сказать, официально, тем более что через год-два Регулус попал туда, куда и должен был попасть. А далее трещина все увеличивалась, и, когда Сириусу стукнуло 16, закончилась побегом из дома и разрывом с семьей.
Само собой, в углублении трещины большую роль сыграли школьные годы.
(продолжение следует)
P.S. Ой, ой, вот что значит спешка. Внимательно перечитав плоды своих тяжких трудов, мы вдруг с ужасом обнаружили, что, торопясь порадовать любимых читателей, совершенно упустили одну важнейшую деталь! Каемся, посыпаем друг другу головы пеплом и немедленно исправляемся:
Итак, относительно воспитательных мер в благородном старинном семействе.
Дело еще в том, что нигде ни разу не звучит, что с Сириусом в семье плохо обращались физически. Помните, мы говорили, что не пропустим характеристик через отсутствие качества? Ну так вот, одну мы таки пропустили обращаем внимание обществености, что какая бы то ни было информация о том, что звездного мальчика били или еще как-то издевались, в каноне совершенно отсутствует. Конечно, можно предположить, что Сириус о таком просто не хотел говорить. Но, с другой стороны, мы знаем Роулинг. Если бы какое-то насилие в семье имело место - она бы обязательно нашла возможность нам об этом доложить. Например, подкинула бы намек, хотя бы устами Кричера, типа "мало, мало его в детстве лупили, вырос такой подонок". Но ничего подобного нет и в помине. Ни малейшей зацепочки, из которой можно было бы сделать подобный вывод. Так что, на наш взгляд, не стоит искать в темной комнате кошку, которой там нет.
Вот теперь действительно продолжение следует.
Досье на обвиняемого-3: школьная скамья и соседи по скамейной отсидке.
(Авторы понимают, что не однажды высказывали свое мнение на затронутую тему, и приносят свои извинения уважаемой общественности на случай, если в рамках данной работы им придется повториться. Но если надо, значит, надо. Дабы выполнить обещание и сказать о звезде все, что авторы думают, они и не на такое готовы пойти!)
В Хогвартсе вообще и Гриффиндоре в частности Сириус освоился, видимо, быстро. Что в таких случаях препятствует адаптации? Плохое усвоение школьной программы и/или неприязненное отношение сверстников. Ни то, ни другое звезде не страшно.
Учеба давалась Сириусу на редкость легко, чему есть много свидетельств, причем все от людей подчеркнуто беспристрастных, которым и не хочешь, а поверишь:
А) Ремус Люпин: «Твой отец и Сириус были самыми умными учениками Хогвартса»;
Б) Минерва Макгонагалл: «Блэк и Поттер. Заводилы. Оба талантливые – на самом деле, исключительно талантливые – хотя, должна сказать, и по части попадания в разные истории равных им не было» (особенно ценно, ибо не предназначено для ушей Гарри).
Отсюда следует, во-первых, что Сириусу не надо было брать вершины знаний задницей усидчивостью, и времени на разные выходки оставалось более чем достаточно. А во-вторых, ему было с кем эти выходки устраивать. Ибо заслуживающие доверия свидетели всегда упоминают рядом с именем Сириуса Джеймса Поттера.
Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты, гласит народная мудрость. Надо признать, что Сириус как истинный аристократ, заслуживающий самого-самого, и друга себе выбрал наилучшего. Джеймс – прирожденный лидер, рассеивающий вокруг себя душевное тепло так щедро, что за ним из любви пойдут хоть в огонь, и даже к озеру побыть рядом (это мы о Снейпе, если кто не понял).
Звезда, как собака порядочная, все понимает, но ни фига сказать не может. Хотя прелестные и трогательные попытки защитительных речей имеют место быть.
«Сириус нахмурился, видя, что Гарри все еще не убежден до конца.
- Послушай, - сказал он, - у меня никогда не было друга лучше, чем твой отец, и он был хорошим человеком».
Прекрасный аргумент. Чисто сириусовский. Но мы попробуем взяться чуточку иначе.
Джеймс – несомненно, любовь с первого взгляда, причем взаимная и по гроб жизни (в буквальном и грустном смысле слова). Несколько позже мы сможем увидеть друганов вместе и оценить особенности их большого, но светлого чувства. Пока же ограничимся цепочкой умозаключений: ввиду семейных ценностей Сириус воспитывался как существо сверхисключительное и вряд ли часто общался с обычными сверстниками. В Хогвартсе он вполне мог на первых порах разбить лоб о проблему общения на равных с мальчишками своего возраста. Яркий пример разбитого в этой области лба – небезызвестный Драко, так и не сумевший вызвать в Гарри любовь к себе (а все потому, что пустого гонору немеряно). Но с Сириусом ничего подобного случиться не могло. Потому что рядом был Джеймс, а он талантом общаться не обделен.
Вживую Поттера-старшего мы видим едва ли полтора раза (за половину раза зачтем воспоминание Гарри о нападении Волдеморта и общение с тенью из волдемортовой палочки). Единственное полноценное появление героя приходится (во всяком случае, пока) на самое ужасное воспоминание Снейпа, которое, сдается нам, заключает в себе самый ужасный поступок Джеймса. Насчет самого поступка мы поговорим чуть ниже. А пока не поддадимся соблазну удивиться, что отношение фэндома к Джеймсу чаще всего благожелательным не назовешь. И даже прозрачно намекнем, что, если бы остальных персонажей саги мы тоже видели вживую исключительно в момент самого плохого в их жизни поступка, фэндом любил бы оных кумиров куда меньше, нежели делает это сейчас.
Какова расстановка сил в эпизоде у озера? В рамках родного факультета есть Джеймс и Сириус, Джеймс и Ремус, Джеймс и Петтигрю, Джеймс и Лили. А в качестве примера межфакультетского общения – Джеймс и Снейп. Общее тяготение к Джеймсу прописано чрезвычайно четко, в какой бы форме (у каждого тянущегося резко своей, Роулинг вообще мастер полифонии) оно ни проявлялось. Попробуйте убрать Джеймса из сцены – и она рассыплется на сухие листики. Пять персонажей не будут общаться вовсе за неимением точек соприкосновения, или общение станет весьма проблематичным (в основном там, где дело касается Сириуса).
Но мы убирать Джеймса из эпизода не собираемся, напротив, подчеркнем еще раз: все ниточки стягиваются к нему. Тяготение открытое (высшая точка его – слюняво-невербализированное восхищение Червехвоста) или с попыткой сокрытия (как не вспомнить при взгляде на Снейпа и Лили знаменитую фразу «Три дня я скакала за вами, чтобы сказать, как вы мне безразличны!»).
Из всех тянущихся Джеймс, однако, безоговорочно выбрал главным другом Сириуса. Роулинг, пожалуй, даже чуточку пережимает, объясняя нам, что Сириус (кроме разве что Лили) был единственным человеком, способным повлиять на Джеймса: «У Гарри создалось четкое впечатление, что один только Сириус мог заставить Джеймса прекратить рисоваться». Не просто впечатление, а четкое… за совсем немного времени наблюдения? Впрочем, думается нам, это из категории «нам объяснили, а наше дело услышать».
Нет, мы не утверждаем, будто Поттер-старший идеален. Роулинг – не Толкиен, идеалы – это к Профессору, а здесь люди разной степени хорошести и непременно сколько-нибудь грешные. Джеймс при всей душевной щедрости собирает под свою руку прежде всего тех, кому для благополучия остро нужны его забота, опека и даже покровительство. Лидеры подобного склада получают удовольствие и заряд жизненной энергии, делая жизнь других, от них зависящих, лучше. Само по себе не плохо, но вот оборотная сторона проблемы: в ближайших друзьях у Джеймса не только Ремус и Сириус, но и Питер. Механизм дружбы прост: Червехвост безмерно счастлив, глядя на великолепного Пронгса, - а в ответ и Джеймсу хорошо. Н-да.
На наш взгляд, истоки большой и прекрасной дружбы звезды и Гарриного папы следует искать именно в упомянутых особенностях характера Джеймса. В первые хогвартсовские дни Сириус, при его амбициях, запальчивости, злом языке, гоноре, а также доброте и внутренней беззащитности, наверняка был более чем уязвим. Еще он привык общаться по-слизерински, а тут Шляпа преподнесла ему грандиозный сюрприз: считала подсознание и запустила в среду с мировоззрением, очень близким Ярчайшему по сути. Однако с внешним выражением этого мировоззрения он совершенно не знаком. Взять доброе, злоязыкое, ранимое и безбашенное дитятко под заботливое крыло – для Джеймса, гармоника, проблем с общением на равных нигде ни разу не испытывающего, естественно как дыхание.
Сириус – из тех, кому нравится, когда с ним возятся и вообще всячески обращают внимание. Вряд ли еще кто-то в жизни так носился с Сириусом, как Джеймс. И уж точно никому забота о звезде не приносила такой радости, как старшему Поттеру. Но отдадим должное и мистеру Блэку: Джеймс много кого готов опекать и еще больше народу привлекает, но любимый друг у него однозначно один, и это понятно кто. Несомненно, сие есть следствие прекрасных качеств звезды. Начав опекать, Джеймс оценил красоту личности наследника благородного рода и влюбился подружился навеки. В свою очередь, Сириус оценил, что Джеймс оценил, с огромным удовольствием разрешил любить себя так, как он заслуживает, и ответил безграничной любовью и верностью (а также ревностью, но об этом в свое время).
Итак, проблемы как по мановению волшебной палочки устранены. Учеба – пустяк. Друг по жизни всегда рядом и, если что, с готовностью прикроет. Для Сириуса после гнетуще-вальбурговой атмосфэры родимого дома настают поистине солнечные дни. Энергии неразлучной пары хватает и на основной курс наук, и на дополнительный, типа анимагии и создания разнообразных магических артефактов хогвартсовского масштаба; ну и, само собой, на всяческие тусовки с эскападами. Почему иначе Розмерта их так хорошо помнит («Я их столько раз видела здесь вместе – о, как же они меня смешили! Вот была парочка клоунов, Сириус Блэк и Джеймс Поттер!»)? А если учесть, что посещения Хогсмида дозволяются учащимся три-четыре раза в год, и то не ранее третьего курса, то Джеймс и Сириус явно себя не ограничивали. Хотя, строго говоря, имея мантию-невидимку, а затем и Карту Мародеров, они могли в период гендерного созревания ошиваться возле хорошенькой Розмерты и чаще.
Когда в компании появился третий лишний Петтигрю, мы не знаем. Но уж точно его привлечение в компашку инициативой Сириуса не было. Что думает благородный черный волкодав о некоей крысе, Роулинг подчеркивает двойной красной линией. «Да хватит уже, – наконец не выдержал Сириус, когда Джеймс в очередной раз извернулся в изящнейшем броске, а Хвост издал восторженный вопль. – Убери его, пока Хвост от радости не обмочился».
Конечно, звезда в роковой день явно и сильно раздражена. Кстати, а почему? Экзамены вроде никакого труда не представляют, Джеймс любит, девочки глаз не отрывают… Вопиллер от Вальбурги? Или Регулуса встретил в коридоре, и взыграло ретивое? В общем, неладно с душевным покоем, то бишь с семьей, почему еще Джеймс и проявляет особенную чуткость. Но в любом случае позиция Сириуса в отношении Питера предельно ясна. Это не с Червехвостом Сириус дружит, это он с Джеймсом дружит – и лишь поэтому терпит путающегося под ногами придурка. Единственное достоинство означенного придурка в том, что он бурно восхищается командиром Мародеров. Выглядит не слишком приятно, но раз другу всей жизни нравится, пусть получит свое удовольствие… Не только Джеймс притормаживает ради Сириуса, но и наоборот: единственный, для кого звезда будет предпринимать трогательнейшие попытки сдержаться, несомненно, лучший друг.
Кто, кстати, придумал Питеру нежную дружескую кликуху, подозрительно смахивающую на прозвище известного персонажа Толкиена (ах, эта постмодернистская хулиганка Роулинг)? Думается авторам, во всей компании Мародеров кандидат на изобретение данного тихого, незлого слова один-единственный…
Впрочем, не суть. Вот присоединение к Мародерам Люпина для характеристики Сириуса есть событие куда более важное.
Люпин и сам личность непростая, и отношение «главных» Мародеров к нему, конечно, сложнее, нежели к Петтигрю. Хотя бы потому, что оборотничество есть беда настоящая и непоправимая, не имеющая ни малейшего оттенка позерства, столь характерного для дурьюмаянья страшных и ужасных проблем младых и юных (родные не понимают меня, они такие нечуткие, а я такой одинокий и поразительно прекрасный; я весь такой нещасно-неловко-неудачливый, все надо мною смеются и меня никто не лююююююбит; и прочие варианты). При столкновении с настоящим горем и вообще несладкой реальностью Джеймс и Сириус показали себя с лучшей стороны. Не забудем, что им в это время всего-то лет по двенадцать-тринадцать – согласно показаниям Люпина, его разоблачили самое позднее на втором курсе.
Во-первых, мальчишки, узнав всю подноготную, ничего, никогда и никому в школе не сболтнули (единственное исключение – Снейп на шестом курсе, но об этом чуть позже). Правда, Мародеры конспираторы никудышные – они прилюдно употребляют тайные клички друг друга и даже делают вполне откровенные намеки на люпинскую маленькую пушистую проблему. Но кто из дурачков молодежи этого возраста не болтал со страшно таинственным видом всякого разного, ровно ничего не значащего? Мы видим, что никто, даже подозрительный Снейп, не принимает их треп всерьез.
Во-вторых, постижение тайны Ремуса привело Джеймса и Сириуса не к отторжению в какой бы то ни было форме, пусть даже совсем не злорадной, а мгновенному и бурному желанию помочь. Ремус теперь не просто свой. Для него делается почти невозможное: друзья разделяют его одиночество и серьезно, по-настоящему снимают груз оборотнического проклятия. Причем это не сиюминутный порыв: для того, чтобы стать анимагами, им пришлось долго и упорно работать («У них ушло почти три года на то, чтобы понять, как это сделать… Наконец, в пятом классе, они добились своего – каждый научился по собственному желанию превращаться в определенное животное»). Это очень, очень большая доброта, и понятно, почему Люпин навсегда чувствует себя перед ними в долгу.
Кто выдвинул гениальную идею заделаться зверюшками, мы не знаем. Стремление как можно скорее найти выход, причем такой, чтобы было очень-очень круто, в характере звезды. Но даже если и нет, несомненно, что Сириус, человек очень добрый, участвовал в мероприятии активно и увлеченно. Столь же несомненно, что он к Ремусу привязался. Для человека, к которому равнодушен, столько делать не будешь. А еще – если для кого-то столько сделал, то привяжешься к нему еще сильнее. В общем, Люпин для Сириуса – явно не Питер.
Но и не Джеймс, правда.
Еще один аспект истории с анимагией в том, что она есть совершенно бесспорное доказательство исключительных талантов сладкой парочки (не забудем, что и Питер тоже проявил себя человеком неглупым и небесталанным; а впрочем, песня не о нем, а о любви). Как мы уже однажды говорили, Дамблдор, скорее всего, тактично помогал подросткам из-за кулис в осуществлении самого доброго из возможных решений. Как всегда, мудрейший Альбус уложил при этом стадо зайцев: и Ремусу куда комфортнее, и доброта вознаграждена по заслугам, и подростки используют энергию на чрезвычайно мирные цели (о правильном формировании личностей, самостоятельных и благородных, уж и не будем). А сам Директор, вспоминая бурную младость, присматривает за вверенными ему учащимися, сладко ностальгируя у перископа и мурлыча под нос что-то вроде: «Были когда-то и мы рысаками».
Идиллия.
Однако все на свете имеет свою теневую сторону. Таланты и верные друзья – не исключение. Начнем с того, что Сириус, избалованный легкими успехами, не привык систематически трудиться, особенно в смысле умственной нагрузки, и еще более особенно в отношении того, что ему делать неинтересно. Мозги есть, а вот еще пользоваться бы ими, а? Далее, даровитая звезда завела привычку с пренебрежением относиться к тем, кто, будучи менее одарен от природы, добивается результатов, упорно работая (а кто не помнит, где это Роулинг нам это красным подчеркивает, пусть перечитает сцену у озера). Нетерпеливость тоже расцвела пышным цветом именно в школьные годы. Откуда взяться терпению, если его и от природы не так чтобы много, и причин нет развить в себе это полезное качество?
Что до друзей, то с Питером и Люпином Сириус особенно не церемонится и вообще не слишком ценит (а вот было бы иначе, добавим мы со скорбью, от скольких ошибок это могло бы его спасти…). С Джеймсом же звезда, изрядно подбалованная и здесь, ведет себя именно как звезда: мне скучно, развлеки меня, а то ведь сам ща так развлекусь, особенно в раздраженной фазе. Через годы Сириус в минуту душевной невзгоды, будучи заперт в собственном доме (конечно, не Азкабан, но деятелю сидеть сиднем очень нелегко), а также, возможно, в состоянии депрессии с похмелья, выдаст Гарри каприз точно в духе школьных лет: вот Джеймс крутой, он меня развлекал авантюрами, а ты-то чего тормозишь, ацтой, что ли? Ай-яй-яй. Взрослый дядя.
Впрочем, нам думается, что влияние Джеймса было все-таки в основном позитивным. Ценностям благородного и безупречного семейства Блэков оказались противопоставленными доброта, настоящее благородство, здравый смысл и демократичность Джеймса. Конечно, Сириус чем дальше, тем больше вступает в тот сложный возраст, когда становится абсолютно ясно: друзья куда лучше разбираются в жизни, нежели старые глупые родители. Помните бородатый анекдот на тему? (Для тех, кто не помнит: ребенок в 5 лет считает, что мама знает все на свете, в 11 лет понимает, что она знает не все, в 17 лет твердо уверен, что старая кошелка вообще ни фига ни в чем не понимает, - а к 40 годам постепенно приходит к мысли, что маму-то, в общем, надо было во многом слушаться. Вот Сириус как раз являет собою прекрасный пример второго и третьего этапов.) Но и объективно ценности Джеймса куда привлекательнее того, что предлагают Блэки. Сириус – бунтарь не столько по природе, сколько по необходимости. А Джеймс, несомненно, задает этому бунту направление. Не случайно Сириус, порвав с семьей, переедет не к кому-либо из родственников, но – к Джеймсу…
Как протекали в первые школьные годы отношения с семьей, в общем понятно. Оказавшись в школе интернатного типа, Сириус должен был незамедлительно ощутить ослабление семейного диктата, пусть его и забирали на летние каникулы, а также, хотя бы первое время, – на зимние. Дальше мог сам отказаться, мог начать проявлять унаследованный от мамочки темперамент так бурно, что Вальбурга с видом крайне трагическим объявила о Суровом Наказании Недопущения В Родные Пенаты, когда-то мог и стерпеть… скорее, всего понемножку.
Дополнительная заноза – младший брат. Регулус, как все порядочные Блэки, поступил в Слизерин. Сириус за год до него – в Гриффиндор. Могло ли это не вызвать нервной реакции Свыше? Ни в коем случае. Без сомнения, пчеломатка регулярно указывала перстом старшему неправильному брату на младшего правильного, дабы отступник брал пример и перевоспитывался. Естественно, с единственным результатом: звезду, которая не выносит прямого нажима, назло начальнику вокзала заносило все больше и дальше.
В общем, с семьей находить некое подобие общего языка становилось все труднее. Видимо, Хогвартс довольно быстро стал для Сириуса, как через много лет для его крестника, настоящим домом, и притом хорошим. Здесь подросток выкидывал из головы свои семейные проблемы и жил свободно, весело и увлекательно. А уж если очень напоминали о себе противоречия с семьей, их всегда можно было отыграть на Слизерине, эту семью для Сириуса олицетворявшем. Тоже очень удобно.
Но это все обрывочные факты и вообще реконструкция, хотя мы уверены, что не вышли за рамки допустимого. По-настоящему полноценный срез звездного характера и широкий спектр взаимодействия оного с другими характерами Роулинг нам впервые предъявляет, когда Сириусу не то 15, не то уже 16, - в печально известном воспоминании Снейпа.