Как мишка учил мэри правописанию

Восьмилетняя Мэри была очень робкой и молчаливой девочкой. Пришедшая с ней мама рассказала, что у Мэри проблемы с правописанием, хотя по другим предметам она занималась очень хорошо. Мать опасалась, что полное отсутствие прогресса в правописании, несмотря на все старания Мери, может эмоционально повлиять на девочку и, как следствие, на ее успеваемость по другим предметам. Приглашение репетитора тоже не помогло делу, и на школьном совете было решено проконсультировать девочку у психотерапевта.

Мне с трудом удалось вытянуть из Мэри очень скудную информацию: она любила плюшевых медведей и дома у нее была целая коллекция мохнатых любимцев. У Мэри было сильно развито зрительное восприятие, она живо описывала мне каждого из своих мишек. Слуховое восприятие было развито меньше. Проблема заключалась в том, что преподавательница обращала больше внимания на фонетику, без конца внушая девочке, что "надо слышать как звучит слово", тогда только научишься правильно писать. А Мэри нужно было увидеть слово, чтобы запомнить, как оно выглядит в правильном написании.

Я предложила Мэри выбрать наугад какое-нибудь слово и представить, что она видит его изображенным на грудке своего любимого мишки, словно это надпись на майке. Интересно, что первым ей пришло на ум слово "легко". Мэри закрыла глаза и с радостью обнаружила, что видит это слово на мишке. Поскольку переучить учительницу не представлялось возможным, мы решили: пусть эта игра будет нашей тайной. Каждый вечер косолапый помощник усердно демонстрировал новые слова для Мэри.

Управившись с орфографией, мы занялись развитием слуховой системы. Выяснилось, что девочка любит слушать звуки моря, а еще ей нравится, как щебечет ее попугайчик. Все это удалось использовать при создании метафор, послуживших укреплению и обогащению ее слухового восприятия.

Мы пришли к выводу, что при нарушениях эмоционального и поведенческого характера терапевту стоит обратить внимание на состояние сенсорной интеграции или сенсорной синхронности. Этот момент важен для установления диагноза и одновременно служит ценным подспорьем в решении основной проблемы.

Первым использовал сенсорную динамику в терапии Эриксон, и не только как клиническое средство в работе с физически неполноценными пациентами, а как обычное средство, входящее на равных в общий арсенал терапии. Будучи сам, по словам Росси, "визуальным типом" человека, Эриксон, как правило, исследовал ранние воспоминания пациента, чтобы установить, принадлежит ли он "преимущественно к зрительному или слуховому типу". Он использовал эту предрасположенность при введении клиента в транс с целью разрешения его проблемы. Эриксон рассказывает о человеке, которого мучили постоянные боли. Отвлечься от них ему удавалось, сосредоточив все свои мысли на воспоминании стрекота кузнечиков, которому он всегда радовался в детстве.

В работе со своими пациентами Эриксон часто использовал методику, проверенную на себе самом. Последние два десятилетия жизни боль почти не покидала Эриксона и, чтобы справиться с нею, он призывал на помощь свою память и любимые сенсорные воспоминания.

"Я пытался вызвать в памяти то ощущение далекого детства, когда, вытянув вперед руки, я лежал ничком на чудесной лужайке. Мне казалось, что и руки у меня стали меньше, как у ребенка. Я засыпал, возвращаясь снова в дни детства, когда, лежа на животе на верхушке холма, я смотрел вниз на зеленые луга и поля. Их вид был таким прекрасным и вызывал в душе чувство бесконечного блаженства и покоя. Я видел, как покорно колышется трава под дуновением легкого ветерка".

Последователи Эриксона обобщили и систематизировали его опыт первооткрывателя в области утилизации сенсорной динамики в терапевтической практике.

Работая с детьми, мы сосредоточились на сенсорной синхронности, полагая, что в ней таятся богатые внутренние ресурсы, которые должны быть доступны каждому ребенку. Этот "бесценный клад" может отрыться ребенку в рассказах терапевта. Устные сказания всегда были древней традицией в культурах разных народов, отражая богатство, поэзию и чувственную насыщенность языка. В отличие от древних сказителей, создававших классические произведения, передаваемые из поколения в поколение, рассказчик-терапевт создает свои метафоры по "индивидуальной мерке", используя особенности личностного и психодинамического развития ребенка. А отправным пунктом для создания таких целевых метафор является умение определить чувственную ориентацию ребенка, которая является одним из проявлений его неуловимого внутреннего мира.