Эмоциональное удаление от жертвы

Испытуемые Милграма действовали с меньшим сочувствием к «ученикам», когда не могли их видеть (и те не видели их). Когда жертва находилась на значительном расстоянии и «учитель» не слышал ее жалоб, почти все спокойно следовали указаниям до самого конца. Если же ученик находился в той же комнате, «всего лишь» 40% доходили до рубежа в 450 вольт. Полное подчинение падало до 30%, когда от «учителя» требовали прижимать руку «ученика» к токопроводящей пластинке.

То же самое происходит и в повседневной жизни, когда оказывается легче проявлять жестокость по отношению к тому, кто находится на расстоянии или деперсонализован. Тогда люди могут быть безразличны даже к большим трагедиям. Палачи деперсонализуют казнимых, надевая им на головы мешки. Военная этика позволяет бомбить беззащитную деревню с высоты в 40 000 футов (12 км), но не допускает расстрела в упор столь же беззащитных крестьян. Когда в бою можно воочию увидеть своих врагов, многие солдаты или не стре-

Глава 7. Конформизм ■ 283

ляют вообще, или стреляют не целясь. Подобное неподчинение — редкость среди тех, кто получил приказ убивать с помощью артиллерийского или авиационного оружия, действующего на большом растоянии от цели (Padgett, 1989). Несомненно, люди больше сочувствуют тем, кто персо-нализован. По этой самой причине призывы к спасению нерожденных детей или голодающих почти всегда персо-нализуются, для чего сопровождаются наглядными фотографиями или описаниями. Возможно, еще более убедительное воздействие оказывает изображение эмбриона, полученное с помощью ультразвукового исследования. Опрос, проведенный Джоном Лайдоном и Кристиной Дун-кель-Шеттер (John Lydon & Christine Dunkel-Schetter, 1994) показал, что женщины «в положении» демонстрируют больше решимости не прерывать свою беременность, если перед этим видят ультразвуковую картинку эмбриона с ясно различимыми частями тела. В работе известного шотландского экономиста Адама Смита «Теория моральных чувств» («Theory of Moral Sentiments»), опубликованной в 1790 году, описывается, что могло бы произойти, если бы «гигантская Китайская империя вместе с мириадами ее обитателей неожиданно была бы уничтожена землетрясением». Типичный европеец, по мнению Адама Смита, услышав такую весть, «выразил бы глубочайшее сочувствие трагедии этого несчастного народа, высказал бы многочисленные скорбные суждения о превратностях человеческого бытия... и, покончив со всей этой тонкой философией, вернулся бы к своим делам или к своим развлечениям... как если бы ничего не произошло».