Психология межнациональных отношений 9 страница

зие своего видения мира он воспринимает не как проклятие, а как нечто вполне естественное.

Субъект истории — тот же самый человек, который является ее продуктом. Индивидуальность, понимаемая не просто как совокупность единичных черт лица, а как интегрирующее, творческое начало, позволяющее ему не приспосабливаться к условиям, а создавать нечто новое, не имеет ничего общего с эксцентричностью. Большая или меньшая степень индивидуальности отражает масштаб интегрированных в личности социально значительных черт. Как писал Маркс, «если человек есть некоторый особенный индивид и именно его особенность делает из него индивида и действительное индивидуальное общественное существо, то он в такой же мере есть также и тотальность, идеальная тотальность, субъективное для-себя-бытие мыслимого и ощущаемого общества, подобно тому как и в действительности он существует, с одной стороны, как созерцание общественного бытия и действительное пользование им, а с другой стороны — как тотальность человеческого проявления жизни»58.

Глава II КАК ЧЕЛОВЕК СТАНОВИТСЯ

ЛИЧНОСТЬЮ?

■

1. Стадии развития и механизмы

социализации

. Мы знаем: время растяжимо, Оно зависит от того, Какого рода содержимым Вы nanojinsieme его.

*

С.Маршак

До сих пор мы рассматривали проблему соотношения личности и общества в самой общей теоретической форме. Теперь нам предстоит изучить, как конкретно совершается процесс становления личности.

Новорожденный не обладает еще никаким социальным опытом, он — только потенция человеческой личности. Как же происходит процесс социализации, т. е. усвоения индивидом определенной системы социальных ролей и культуры, какие стадии он проходит и какие социальные механизмы имеют решающее значение на каждой из этих стадий? Нашим главным источником информации в этой части будет возрастная психология, изучающая особенности возрастных стадий развития и закономерности перехода личности из одной стадии в другую. Но и сами эти стадии, и их соотношение связаны с самым широким кругом социальных явлений.

Данные, которыми располагает современная психология, показывают, с одной стороны, устойчивость и преемственность характерологических особенностей и черт личности, а с другой — их изменение и развитие на всех возрастных стадиях ив зависимости от конкретных условий!. Однако интерпретация этих данных чрезвычайно затруднительна, так как часто невозможно установить, что в этой преемственности и изменчивости обусловлено психофизиологическими особенностями индивида, а что влия-

нием его среды и воспитания. Это касается не только детей, но и взрослых.

■

Возраст и социальные роли

Неоспоримо, например, что с возрастом человек переживает необратимые психофизиологические сдвиги, которые сказываются и на его личностных качествах (например, уменьшение подвижности нервных процессов делает старческое мышление менее гибким, мешает восприятию нового, которое невольно подводится под старые стандарты, и т. п.). Но этот процесс не только чрезвычайно варьирует у разных людей, но и зависит от суммы конкретных условий. Сам по себе возраст еще не определяет характерные черты личности. Важно не только то, что человеку 45 лет, а то, что ему 45 лет и он одинок, или ему 45 лет и он женат и имеет маленьких или взрослых детей. Не так важно, что человеку 70 лет, как то, что ему 70 лет и он находится на пенсии или еще работает, ему 70 лет и он женат или одинок^. Разумеется, вероятность быть вдовцом в 70 лет выше, чем в 45, поэтому возраст и здесь играет роль. Но этот фактор тоже является относительным. Дело не только в различии особенных условий, но и в общих социальных факторах. Понятие «старость» неотделимо от такого демографического показателя, как средняя продолжительность жизни, которая различна в разных обществах и варьирует у разных классов одного и того же общества. Положение и самосознание старика зависит от его социальной роли, материальной обеспеченности, общественных функций и т. д. Все это — не индивидуально-психологические, а социально-экономические параметры.

Как это ни парадоксально на первый взгляд, социальные моменты включаются уже в самое определение основных человеческих возрастов: детства, юности, зрелости, старости. Говоря об этих явлениях, мы чаще всего оперируем привычными понятиями абсолютного, хронологического возраста: от рождения до года — младенчество, с 2 до 12 лет — детство, с 12 до 15 — отрочество, подростковый возраст, с 15 — ранняя юность и т. д. Но стоит только задуматься, на чем основывается это деление, как выясняется его условность и даже противоречивость. За простыми обозначениями абсолютного возраста стоят сложные стадии биологического, психологического и социального раз-

вития человека, причем эти стадии далеко не всегда и да-. леко не полностью совпадают друг с другом. Биологический возраст фиксирует определенные стадии развития организма и определяется по соответствующим соматическим признакам: например, половое созревание наглядно обнаруживается в появлении вторичных половых признаков и т. д. Психологический возраст фиксирует стадии психического развития индивида; мы говорим о нормальном, чрезмерном или недостаточном развитии ребенка в зависимости от того, насколько он овладел моторными, речевыми, трудовыми и тому подобными навыками, статистически типичными для данного абсолютного возраста. Хотя они тесно связаны друг с другом, процессы физического и психического развития часто не совпадают (физически развитый, а психически отсталый ребенок, или наоборот). Но есть еще третье, социальное измерение, фиксирующее то, какое место в данном обществе занимает данная возрастная группа, когда в этом обществе наступает так называемая социальная зрелость, позволяющая индивиду выполнять «взрослые» роли и нести вытекающую из них ответственность.

Любой возраст имеет свои особенности. Но понять эти особенности можно только в сопоставлении с другими возрастами. Будем ли мы рассматривать переход из одной возрастной группы в другую как плавный постепенный процесс или как серию скачков, острых кризисов и перерывов постепенности, все равно каждый возраст можно понять только в сравнении с другими. С одной стороны, мальчик — прообраз взрослого мужчины, с другой стороны, чтобы стать взрослым, он должен усвоить новые правила поведения, резко отличающиеся и даже противоположные тем, которыми он руководствовался в детстве.-Но и то и другое понятно лишь в сравнении. Особенности каждого возраста проявляются лишь во взаимоотношении разных возрастных групп, причем характер этих взаимоотношений всецело зависит от социальных условий и сам влияет на многие социальные процессы....

Легче всего это можно показать на примере юности. Социологически юность обычно определяется как период перехода от зависимого детства к самостоятельной жизни взрослого человека.

В первобытных обществах, с их сравнительно простой социальной структурой, индивид довольно легко усваивает социальные роли и навыки, необходимые взрослому чело-

веку. Кроме того, низкая продолжительность жизни и высокая детская смертность не позволяют обществу особенно затягивать «подготовительный период», ребенок обучается в процессе повседневного взаимодействия со взрослыми. По свидетельству Л.Я. Штернберга, «гиляцкий подросток 10—12 лет обыкновенно уже accomplished genlleman. Он не только усвоил всю технику обиходных работ, он не только ловкий стрелок, рыболов, гребец и т. д., он уже физический работник, такой, как все. Мало того, он в значительной мере обладает уже всей суммой духовного знания: он знает уже из практики все родовые обычаи, все родственные названия, знает легенды, сказки и песни своего племени, и в довершение всего — то знание людей, которое дает постоянное пребывание в обществе взрослых: в путешествиях, на охоте, рыбной ловле, празднествах и т. д. Отсюда — его чувство собственного достоинства, и солидность в речи, и умение держаться в обществе»з. Это раннее (по нашим представлениям) повзросление, приобщение к взрослой жизни в первобытных обществах отмечают и многие другие исследователи и наблюдатели.

Обряды, фиксирующие в большинстве первобытных обществ факт наступления половой зрелости, одновременно символизируют наступление социальной зрелости, «посвящение» подростка во взрослое состояние. Это «посвящение» включает в себя: 1) ритуалы, посредством которых подростки символически освобождаются от особенностей юности и наделяются чертами взрослости; часто этот ритуал, имеющий большое эмоциональное значение, содержит в себе суровые испытания, требующие физического мужества, стойкости (нужно без стона вытерпеть обрезание или сложную татуировку), и сопровождается принятием нового имени, т. е. символическим перерождением; 2) полное символическое отделение мальчиков-подростков от мира их детства, особенно от материнской заботы и влияния; 3) драматизацию встречи нескольких поколений, часто в форме борьбы или соревнования, подчеркивающую взаимосвязь различных возрастных групп и одновременно —

различие между жизнью подростка и жизнью взрослого; 4) передачу племенной традиции и соответствующих правил поведения как путем специального обучения, так и в виде ритуала; это сочетается с 5) ослаблением конкретного контроля взрослых над вчерашними подростками и заменой его самоконтролем и взрослой ответственностью^

127

Следы этого обряда «инициации» сохраняются еще в некоторых религиозных ритуалах (например, конфирмации) и народных праздниках. Этой цели торжественной фиксации совершеннолетия служат и некоторые светские обряды (например, торжественное вручение паспорта или собрание молодых избирателей, впервые участвующих в выборах). Однако в целом грани перехода к зрелости в современном обществе размыты, неопределенны. Это видно даже из законодательства. Паспорт человек получает в 16 лет, избирательное правр в 18, брачный возраст в РСФСР тоже установлен в 18 лет. Еще менее определены эти грани в общественном мнении, которое зачастую и двадцатилетнего человека не считает за взрослого.

И дело здесь вовсе не в том, что кто-то чего-то не додумал и требуется издать соответствующую инструкцию. ■ Правовая и моральная неопределенность юности отражает сдвиги в реальном положении вещей и прежде всего — удлинение самого периода юности за счет, с одной стороны, более раннего полового, а с другой стороны — более позднего социального созревания.

Как показывают медико-статистические исследования, половое созревание подростков в большинстве развитых стран происходит сейчас значительно раньше, чем в прошлом столетии, в среднем на 2—3 года. В Норвегии, например, первые менструации у девочек в 1850 г. наблюдались в 17 лет, а теперь — в 13,5 лет5. Половое созревание девочек Саратова в 1959 г. происходило на .0,5—1,5 года раньше, чем в 1929 г. (в сравниваемых возрастах) 6. В Ленинграде половое созревание в 1959 г. по сравнению с 1927— 1930 гг. ускорилось на 1 год 3 месяца у девочек и на 1,5 года у мальчиков7. При этом, в городе половое созревание является более ранним, чем в деревне. На темпах полового созревания сказывается общее ускорение (акселерация) физического развития детей. В 1958 г. 17-летние юноши в г. Горьком достигли в показателе роста (165,88 см) уровня 22-летних юношей, обследованных там же в 1934—1935 гг., а по весу и окружности груди юноши 18—19 лет достигли показателей 20-летних8. Кроме того, здесь влияют и социально-психологические факторы: более быстрый темп городской жизни ускоряет развитие нервной системы, включая и сексуальные реакции. Интерес к этим вопросам стимулируется художественной литературой, искусством и т. д. В то же время социальная зрелость, личная самосто-

ятсльность наступают в большинстве случаев позже (больше времени требуется для получения необходимого образования и т. п.).

Неопределенность возрастных границ отражается и в языке. Нам трудно провести четкую границу не только между юношей и взрослым, но и между юношей и подростком. Нередко подростками называют молодежь до 18 лет. В английском языке слово «adolescent» обозначает одновременно и подростка, и юношу. Понятие «teenager» охватывает молодежь от 13 до 19 лет (само слово происходит от окончания «надцать» — teen, которое в английском языке, в отличие от русского, характерно для числительных, начиная с 13). Но между 13— и 19-летними существует большая разница, поэтому 17—18- летние юноши не любят, когда их называют тинейджерами, смешивая тем самым с подростками. Не вполне определенно и понятие молодежи. Одни авторы зачисляют сюда людей от 14 до 25 лет, другие — от 17 до 25.

Поколения и возрастные группы

Дело не столько в терминах и в удлинении периода юношества самом по себе, сколько в известной неопределенности социальных ролей, свойственных юности и обусловленной не возрастом как таковым, а соотношением разных возрастных групп в обществе. Понятие возрастной группы, объединяющее людей одного и того же возраста, нередко отождествляется с понятием поколения. Однако такое словоупотребление неточно. Понятие поколения имеет несколько значений. Во-первых, поколение обозначает современников — людей, родившихся приблизительно в одно и то же время, в этом смысле мы говорим о поколениях отцов, дедов и т. д. Во-вторых, антропологи и юристы называют поколением ступень в происхождении от общего предка; например, можно сказать, что внук отдален от деда на два поколения. В-третьих, историки и социологи обозначают этим термином отрезок времени от рождения родителей до рождения их детей, считая его статистически равным 30 годам, или трем поколениям в столетие. Наконец, в-четвертых, понятие поколения употребляется в символическом смысле, подчеркивая не столько хронологическую общность современников, сколько общность их жизненного опыта, их переживаний. Эта сим-

5. кои и.с. 129

волйческая общность не имеет четких хронологических границ. Чем значительнее историческое событие, тем длительнее его историческое воздействие, тем шире хронологические рамки его влияния; Поколение Октябрьской революции — это не только те, кому в октябре 1917 г. было от 17 до 25 лет (возраст окончательного формирования сознательной деятельности), но и те, кому было уже за 40, но чья жизнь получила теперь новое направление, и те, кому было 10, но чье формирование проходило под знаком Октября. Поколение Великой Отечественной войны — это не только десятиклассники, прямо с выпускного вечера шедшие в бой, но все те, кто вынес на своих.плечах тяготы войны, для кого она явилась решающим и неизгладимым переживанием. Поколение в этом смысле не столько количественная, сколько качественная определенность, и продолжительность разных поколений может быть различной. Поэтому, когда мы говорим о взаимоотношениях, преемственности или конфликте поколений, нужно всегда уточнять, о чем именно идет речь. Преемственность поколений в смысле преемственности революционной традиции вовсе не означает, что отцы и дети должны иметь одни и те же эстетические вкусы и следовать тем же самым модам.

Понятие поколения в своем последнем значении имеет преимущественно динамический оттенок, акцентирует изменение обычаев, нравов, поведения. Напротив, близкое к нему по значению понятие возрастной группы имеет преимущественно структурно-функциональный характер: оно фиксирует место и функции возрастной общности людей в исторически данной системе общественных отношений.

Каждое общество, наряду с делением людей по производственному, имущественному, половому и другим признакам, делится и на определенные возрастные группы, формальные или неформальные. Эти группы можно сравнивать по трем главным показателям: 1) критерий членства в возрастной группе; 2) ее внутренняя структура; 3) ее место в социальной системе. Каждый из этих показателей, в свою очередь, подразделяется на ряд элементов.

В первобытном обществе, где разделение труда и социальных функций основывается еще на естественно-биологических признаках (разделение труда между мужчиной и женщиной, возрастное деление), социальные границы возрастных групп обычно четко очерчены, а их взаимоотно-

шсния раз и навсегда определены традицией. Системы эти

весьма различные .

Например, в деревнях племени Нупе в Нигерии существует следующая система возрастных групп. Имеется три возрастных степени: 1) ена дзакенгизи, «общество детей» (10—15 лет); 2) ена гбаруфузи, «общество молодых людей» (15—20 лет); 3) ена нузази, «общество старых» (20—30 лет, большинство уже женатых). Мальчики моложе 10 лет называются вавагизи — малыши и могут организовывать свои собственные группы, которые, однако, всерьез не принимаются и рассматриваются лишь как игровые. Мужчины, «перерастающие» старшую группу, перестают участвовать в ее деятельности, но на всю жизнь сохраняют чувство солидарности со сверстниками, оказывают взаимопомощь друг другу и т. д. Внутри каждой возрастной группы существует специфическая иерархия званий, которые каждый получает от сверстников в зависимости от своих успехов и популярности. Каждая группа имеет двух вождей: один, так называемый етсу — «король», принадлежит к соответствующей возрастной группе и избирается сверстниками; второй, ндакотсу — «дед короля», принадлежит к ближайшей старшей группе, в которой он должен иметь высокий ранг. Ндакотсу третьей, старшей группы — мужчина, который уже вышел из возрастных групп. Каждый ндакотсу действует определенный срок, а затем назначает себе преемника из той группы, лидером которой он был. Лидеры организуют всю деятельность возрастной группы и поддерживают внутреннюю дисциплину. Вмешательство родителей в деятельность возрастных групп не допускается. Переход из одной группы в другую является коллективным, но никакой публичной церемонии, оформляющей эту процедуру, не существует. В целом же последовательное членство в возрастных группах обеспечивает усвоение каждым членом общины тех социальных норм и иерархии, которые существуют во «взрослом» обществе. Поскольку взаимоотношения этих возрастных групп воспроизводятся из поколения в поколение и освящены традицией, каждый «знает сгое место» и никаких конфликтов, как правило, не возникает. . .

Специфическая организация возрастных групп существовала и в античной Греции. Так, в Спарте возрастные группы, включавшие всех мужчин с 6 до 30 лет, были формально организованы государством и контролировались

5*

старшими. С 6 до 18 лет эти группы выполняли прежде всего воспитательные функции, с 18 до 30 лет — военные. Большую часть этого времени молодые спартанцы жили отдельно от семьи, под наблюдением и руководством специальных наставников. После 30 лет спартанец получал полное гражданство и возможность жить дома. В 60 лет он становился членом старейшей возрастной группы, из которой выбирались члены герусии, сената.

Иная, не столь жесткая, система существовала в Афинах. Единственная жесткая возрастная группа, эфебы, охватывала молодежь от 18 до 20 лет и служила больше всего целям военной подготовки. Что же касается школ для детей от 14 до 18 лет, то они были организованы по-разному и государство этим мало интересовалось.

В республиканском Риме основным механизмом воспитания детей, во всяком случае у верхушки общества, была семья. Сначала ребенка воспитывала мать, затем отец, часто с помощью специальных воспитателей из числа рабов. Позже, когда подросток начинал участвовать в общественной жизни, им обычно руководил личный друг или патрон семьи. Римский обряд инициации — вручение мужской одежды (toga virilis) — также являлся в большой мере семейным делом. Такая система способствовала воспитанию индивидуализма и ориентировала молодого человека прежде всего на собственную семью.

Семья была основной ячейкой социализации и в средние века. Различного типа школы лишь дополняли, но не заменяли ее. Специфические юношеские группы не играли там самостоятельной роли.

Положение, однако, заметно изменилось в новое время ю. Усложнение процесса социализации (в связи с усложнением самой общественной жизни) сделало семейные рамки недостаточными. Развитие общественного разделения труда ставит индивида в прямые и косвенные отношения с все более широким кругом людей. Это требует длительной специальной подготовки, не ограничивающейся рамками семьи. На первый план все больше выходит школа и другие общественные учреждения. Сосредоточение молодежи в специальных учреждениях уже само по себе делает неизбежным возникновение специфических юношеских групп с присущим им групповым самосознанием. Общность возрастных переживаний, связанных, допустим, с половым созреванием, теперь дополняется общностью ус-

ловий быта и социального положения (разумеется, только в пределах данного класса), превращает молодежь в самосознательную «мы-группу», принадлежность к которой, хотя и неформальная, становится необходимым звеном перехода от первоначальной зависимой роли в семейном коллективе к полноправному членству в обществе взрослых. Чем продолжительнее период юношества, тем важнее становится общественная роль этих молодежных групп, распространяющих свое влияние на самые различные сферы жизни молодежи (труд, досуг, общественная деятельность, моральные установки и т.п.). Причем, в отличие от первобытного общества, где существуют возрастные группы для разных возрастов, теперь этой «привилегией» пользуется только молодежь. И общество признает эту автономию: говорят о специфических «молодежных проблемах», создаются специальные молодежные организации, как политические, так и культурно-просветительные, изучаются особенности поведения, мышления и быта молодежи.

Социологи не без основания говорят о существовании особой «юношеской подкультуры», имея в виду специфический стиль жизни, эстетические вкусы, манеру поведения и т. д. Разумеется, эта «подкультура», как и культура общества в целом, не является чем-то единым, не отменяет классовых различий. Нелепо говорить об одинаковом образе жизни буржуазной «золотой молодежи», беснующейся от скуки, и пролетарской молодежи, вынужденной вести повседневную борьбу за хлеб насущный. «Единая молодежь» в классовом обществе — не более чем пропагандистский миф; сообщество парней «на углу улицы» качественно отличается от «братства» студентов привилегированного университета или колледжа.

И все-таки в каждом классе, в каждом социальном слое молодежь образует специфическую, более или менее автономную группу, со своим специфическим образом жизни и системой ценностей.

Отсюда — проблема отцов и детей. Суть ее вовсе не в том, что между отцами и детьми существует якобы непримиримый идеологический конфликт, как утверждают некоторые буржуазные «советологи». Идеологический конфликт по самой природе своей не может быть конфликтом возрастным. Размежевание основных общественных сил в классовом обществе идет не по возрастному, а по классовому признаку. В каждом поколении были и свои революци-

онеры, и свои реакционеры. Одна часть молодежи продолжает революционные традиции, другая — реакционные, но и те, и другие имеют своих «духовных отцов», черпают идеи и образцы поведения у старших.

Действительная проблема взаимоотношения отцов и детей состоит в другом. В современном обществе молодежь пользуется гораздо большей степенью автономии от старших, чем когда бы то ни было раньше. Общественное положение и престиж уже не являются функцией возраста. В принципе более опытный и сейчас руководит менее опытным. Но право на руководство определяется не только и даже не столько числом прожитых лет, сколько образованием, знаниями, способностями. Молодой инженер может оказаться на работе начальником собственного отца и его сверстников. В науке талантливый ученик часто перегоняет в достижениях, а как следствие этого — в званиях и общественном престиже, — собственного учителя. В быту, в семейных отношениях молодежь также обрезает все большую степень независимости, свободы от родительской опеки. Даже дети, находящиеся в полной материальной зависимости от родителей, живущие на их иждивении, требуют уважения к своей индивидуальности. И сама современная педагогика учит родителей и всех вообще воспитателей, даже когда речь идет о маленьких детях, не опираться просто на свой авторитет «я так сказал, значит, так и должно быть», а обосновывать его логически, доказывать правильность своих решений. То есть отношения отцов и детей стали гораздо более равноправными, чем когда-либо раньше. • "^{; ::}

В то же время вследствие ускорения темпов общественного развития возрастные группы стали сильнее отличаться друг от друга. При медленном темпе жизни разница между отцами и детьми мало заметна, они живут в одной и той же социально-культурной среде. В современном обществе эта разница очень велика. Десятки лет в XX в. значат больше, чем сотни лет в начале эры. Меняются художественные вкусы, моды, обычаи. Ни одежда, ни танцы, ни специфический жаргон современной молодежи не похожи на те, что были перед войной, не говоря уже о 20-х годах. Эти, по-своему существенные, выражающие какие-то социальные сдвиги, различия вовсе не отменяют преемственности и общности коренных проблем и традиций нескольких поколений. Но сама эта преемственность реали-

зуется именно через многообразие и различия. В.И. Ленин подчеркивал, что молодежь «по необходимости вынуждена приближаться к социализму иначе, не тем путем, не в той форме, не в той обстановке, как ее отцы»! 1. Передача революционных традиций предполагает их дальнейшее творческое развитие, применительно к новым историческим условиям и задачам.

Каждый возраст имеет свои собственные предрассудки. Дети вообще, в силу особенностей возраста, склонны преувеличивать оригинальность собственного опыта (для них все и вправду является новым, и им кажется, что никто до них не умел ни так любить, ни так страдать, ни так понимать поэзию).

А отцы, находясь во власти вкусов и привычек собственной молодости, склонны порой абсолютизировать эти привычки и вкусы, отказывая своим детям в том самом праве на самостоятельное творчество, которого они в свое время требовали у собственных родителей. Так возникает расхождение взглядов, и в ранг «идеологических проблем» возводится вопрос о ширине брюк или манере танца. А ведь люди, обрушивающиеся на «развратный» твист, в свое время отстаивали фокстрот и танго, которые их родителям, воспитанным на вальсе, тоже казались глубоко безнравственными...

Но проблема состоит не только в том, что отношения отцов и детей стали равноправнее, а различия между ними — заметнее. Само сосуществование поколений становится все более длительным. Как известно, средняя продолжительность жизни в нашей стране увеличилась с 32 лет в 1913 г. до 70 лет в настоящее время. Вряд ли надо доказывать прогрессивность этого процесса. Но, как и всякий иной социальный процесс, это ставит перед обществом и некоторые вопросы. Во-первых, необходимость продлить не только жизнь, но и работоспособность человека. Во-вторых, необходимость гармонически сочетать людей старшего возраста и молодежь.

Известный французский демограф Альфред Сови приводит следующие данные12. В конце XVIII в. средний возраст детей в момент смерти одного из родителей был 16 лет, средний возраст их в момент смерти второго из родителей был 32 года, средний возраст ребенка, когда умирал его отец, равнялся 20 годам. Сегодня у 20-летнего молодого человека чаще всего живы оба родителя, а часто и деды.

Над ним, так сказать, имеются два поколения, которые играют решающую роль в общественной жизни. Это серьезный вопрос. Человек становится зрелым только тогда, когда он становится ответственным за собственную жизнь. Искусственное затягивание детства чревато опасными последствиями. У молодых людей, не участвующих в серьезной общественной деятельности, не вырабатывается присущее взрослому человеку чувство ответственности. Их активность может направиться по антиобщественным каналам, выливаясь в пьянство, хулиганство, всевозможные формы преступности. С другой стороны, привычка к постоянной опеке воспитывает внутреннюю потребность в ней, нерешительность, инфантильность, неспособность к самостоятельным решениям. Обе эти тенденции заметны у некоторой части современной молодежи. .

Конфликт поколений при капитализме — выражение других, более глубоких социальных противоречий. Когда на Западе старый рабочий не может найти себе работу, ему может казаться, что причина этого в том, что слишком много на очереди более молодых и сильных. Когда юноша не находит себе достойного применения (кстати, процент безработных среди молодежи, как правило, выше, чем среди старших возрастов), он может думать, будто беда в том, что лучшие места заняты «стариками». На самом же деле эта конкуренция между поколениями — только внешнее выражение законов капитализма, от которых равно страдают и молодые, и старые. Уничтожьте безработицу — и конкуренция исчезнет.

Конечно, сдвиги в характере производства и в системе общественных отношений и при социализме сказываются на взаимоотношении возрастных групп, предопределяя специфическое распределение социальных ролей. В годы революции и гражданской войны в СССР 20-летние люди иногда командовали дивизиями, а позже становились командирами индустрии. Это было время, когда от революционеров требовались прежде всего смелость, решительность, цельность характера, готовность на жертвы, т. е. те качества, которыми в полной мере обладает молодежь. Но и тогда рядом с молодыми командирами и комиссарами нередко стояли более искушенные в специальной стороне дела военные и технические специалисты. А чтобы стать специалистом, нужны не только способности, но и время.

Сегодня задачи по руководству хозяйством и страной в целом чрезвычайно усложнились. Решать их можно только на основе науки, один энтузиазм тут не поможет. С другой стороны, мы имеем достаточно подготовленные и зрелые кадры. Отсюда — естественное повышение среднего возраста руководящих работников в большинстве сфер хозяйственной и политической деятельности. Сейчас трудно представить себе 20-летнего генерала или начальника главка. Значит ли это, что молодежь вытесняется на вспомогательные роли? Нет, не значит. Быстрый темп общественного развития вызывает к жизни все новые сферы деятельности и отрасли труда, которые по самому своему характеру больше всего подходят для молодежи. Молодежь играет главную роль на всех новостройках, в освоении новых земель и т. п. Молодежь занимает ведущие места в новейших, наиболее быстро развивающихся отраслях науки и техники (известно, что выдающиеся открытия в точных науках делают, как правило, совсем молодые люди, до 25—30 лет). В настоящее время половина научных работников СССР — люди не старше 30 лет13. Социалистическое общество может предоставить молодежи достаточно интересную и богатую деятельность. Вопрос лишь в том, чтобы полностью реализовать эти возможности.