В) Сновидение об экзамене. 1 страница

Каждый, кому приходилось держать экзамен на аттестат зрелости, жалуется на упорство, с которым его преследует сновидение, будто он провалился на экзамене, остался на второй год и так далее… Для обладателя академического диплома это типическое сновидение заменяется другим: ему снится, будто он держит экзамены и даже во сне тщетно восстает против них, говоря, что он уже давно практикует, состоит приват-доцентом или находится на службе. Все это – неизгладимые воспоминания о наказаниях, которые мы претерпеваем в детстве за совершенные проступки и которые пробудились в нашей душе в связи с двумя узловыми пунктами наших учебных занятий, с «dies irae, dies ilia»[72]строгих экзаменов. «Боязнь экзаменов» у невротиков также находит свое подкрепление в этом детском страхе. Мы вышли из детского возраста, и нас не касаются уже больше родители, воспитатели и учителя, которые нас наказывали; неумолимая причинная связь жизни взяла на себя наше дальнейшее воспитание, и нам снятся гимназические или университетские экзамены (а кто из нас тогда не трусил, даже будучи уверен в себе) каждый раз, когда мы боимся, что какое-нибудь дело нам не удастся, потому что мы в чем-нибудь провинились и не сделали так, как нужно, – всякий раз, как мы чувствуем на себе гнет ответственности.

Дальнейшим разъяснением сновидений об экзаменах я обязан замечанию одного сведущего коллеги, который однажды в научной беседе подчеркнул то обстоятельство, что сновидение об экзамене наблюдается лишь у людей, которые выдержали этот экзамен, и никогда у тех, которые на нем провалились. Сновидение об экзамене, сопровождающееся страхом и наблюдающееся, как это неоднократно подтверждено, лишь тогда, когда субъекту предстоит на следующий день ответственный поступок или возможность какого-нибудь постыдного фиаско, избирает своим материалом какой-нибудь эпизод из прошлого, при котором наш страх оказался неосновательным и был опровергнут успешным результатом. Это действительно чрезвычайно яркий пример непонимания сновидения со стороны бодрствующей инстанции. Возражение, приводимое обычно с негодованием: но я ведь уже доктор и так далее, – представляет собою в действительности утешение, которое приносит с собою сновидение и которое должно было бы гласить: не бойся завтрашнего дня; подумай о том, как ты боялся выпускного экзамена и все-таки ведь его выдержал. Теперь же ты уже доктор и так далее… Страх же, который мы относим за счет сновидения, происходит из дневных остатков.[73]

Проверки этого объяснения, произведенные как на мне самом, так и на других, хотя и не очень многочисленные, подтвердили справедливость его. Так, например, будучи студентом, я провалился на экзамене судебной медицины; эпизод этот никогда мне не снился, между тем как сновидение часто рисует мне экзамены по ботанике, зоологии и химии; на эти экзамены я шел с вполне обоснованной боязнью провала, но благодаря благосклонности судьбы или экзаменатора все их выдерживал. В сновидениях о выпускных экзаменах в гимназии мне постоянно снится экзамен по истории, который я блестяще выдержал, хотя, правда, только потому, что мой симпатичный преподаватель – одноглазый участник сновидения – заметил, что на билете, который я вынул и возвратил ему, я поспешил ногтем отметить средний из трех вопросов, который тем самым просил мне не задавать. Один из моих пациентов, отказавшийся держать экзамены на аттестат зрелости и сдавший их впоследствии, провалился затем на экзамене на офицерский чин и не мог поэтому стать офицером; он сообщил мне, что ему очень часто снится гимназический экзамен, офицерский же никогда.

Сновидения об экзаменах представляют для толкования ту же трудность, на которую я прежде указал как на трудность, характерную для большинства типичных сновидений. Ассоциативный материал, доставляемый в наше распоряжение сновидящим, лишь в редких случаях бывает достаточным для толкования. Лучшее понимание таких сновидений должно быть создано на большем ряде примеров. Недавно я твердо убедился в том, что фраза «Ты ведь уже доктор и т. п.» скрывает в себе не только утешение, но и упрек. Последний гласит: «Ты теперь настолько уже взрослый, имеешь такой жизненный опыт, и тем не менее делаешь такие глупости, как ребенок». Эта смесь самокритики и утешения соответствует скрытому содержанию сновидения об экзамене. Тогда нет ничего удивительного в том, что эти упреки по поводу – «глупостей» и «ребячества» относятся в последних анализированных примерах к повторению половых актов, сопровождающихся сопротивлением со стороны партнера.[74]

Вышеупомянутый коллега (доктор Штекель из Вены) обращает внимание на двусмысленность слова «зрелость»; он наблюдал якобы, что сновидения об экзамене на аттестат зрелости бывают очень часто, когда на следующий день предстоит сексуальное «испытание». Один немецкий коллега возразил на это – по-видимому, вполне справедливо – что на немецком языке эти экзамены носят другое название – Abiturium – и что поэтому наличность двойного смысла в нем утверждать невозможно.

Благодаря аналогичному впечатлению сновидение об опоздании на поезд может быть отнесено к этой же группе. Толкование его подтверждает эту мысль. Сновидения эти заключают в себе утешение в испытываемом во сне страхе: боязни умереть. «Отъезд» – один из наиболее употребительных и понятных символов смерти. Сновидение утешает нас: «Будь спокоен, ты не умрешь (не уедешь)», – все равно как сновидение об экзаменах: «Не бойся, ты не провалишься». Трудность понимания обоих этих видов сновидений объясняется тем, что ощущение страха связано именно с выражением утешения. Относительно символов смерти Штекель говорит подробно в своей новой книге «Язык сновидений».

Смысл сновидений, связанных с зубной болью, которые я имел случай отчасти анализировать у своих пациентов, долгое время казался мне загадочным, так как, к моему удивлению, я при толковании их постоянно наталкивался на всевозможные препятствия.

Наконец, я категорически убедился в том, что побудительную силу этим сновидениям дают у мужчин она-нистические наклонности периода зрелости. Я подвергну анализу два таких сновидения. Оба сообщены мне одним и тем же лицом, молодым человеком, с резко выраженной, хотя и подавленной гомосексуальной склонностью.

Первое сновидение: «Он находится в опере и слушает „Фиделио“; сидит в партере подле Л., который ему очень симпатичен и дружбы с которым он уже давно добивался. Неожиданно он пролетает над партером, долетает до лож, засовывает палец в рот и вырывает себе два зуба».

Полет он сам описывает таким образом, будто его «бросили в воздух». Так как это очевидно обусловлено впечатлением от виденной оперы, то сюда относятся слова поэта:

«Кто овладел прекрасною девою».

Но «овладение прекрасною девою» не образует желания моего пациента. К нему подходят скорее две другие строчки:

«Кому на долю счастливый жребий

Выпал быть другом друга своего…»

Здесь непереводимое созвучие. Субъекту снилось, что его «бросили в воздух». «Wurf» в стихотворении обозначает: во-первых, по созвучию «бросок», во-вторых, в переносном смысле «жребий, удачу».

Сновидение и содержит в себе этот «Wurf», который не является, однако, только осуществлением желания. Позади него скрывается и та неприятная мысль, что благодаря своим домогательствам дружбы он не раз уже «выбрасывался за двери», и боязнь, что его снова постигнет та же участь. Сюда присоединяется и признание спящего, что однажды после такой неудачи он от тоски по «другу» дважды подряд онанировал.

Другое сновидение: «Вместо меня его лечат два известных профессора. Один делает что-то с его пенисом; он боится операции. Другой же ударяет его чем-то тяжелым в рот, так что он теряет один или два зуба. Он привязан четырьмя шелковыми платками».

Сексуальный смысл этого сновидения очевиден. Шелковые платки соответствуют идентификации с одним знакомым гомосексуалом. Спящий, никогда не имевший коитуса и никогда не искавший в действительности полового сближения с мужчиной, представляет себе половое сношение по образцу знакомой ему мастурбации.

Я полагаю, что другие различные модификации типических сновидений о зубной боли, например, когда другой человек вырывает у спящего зуб и так далее, могут быть истолкованы аналогичным образом. Непонятно, однако, каким образом раздражение, вызываемое зубной болью, скрывает за собой вышеупомянутый смысл. Я обращаю здесь внимание на столь частое «перенесение снизу вверх», которое наблюдается при оттеснении сексуальных элементов и при помощи которого при истерии могут реализовываться на различных частях тела ощущения, относящиеся к половой сфере. Рот, губы часто символизируют влагалище, «срамные губы», нос – пенис, волосы на голове – растительность на половых частях и так далее Только одна часть тела не поддается сравнению – зубы, именно это обстоятельство сообщает последним особую пригодность для изображения под влиянием оттеснения сексуальных элементов.[75]

Я не стану утверждать, что значение элемента онанизма в сновидения, о зубной боли мною всецело выяснено и доказано, хотя я лично в нем нисколько не сомневаюсь.

Ко второй группе типических сновидений относятся те, в которых спящий летает, парит в воздухе, падает и т. п. Что означают эти сновидения? Дать общий ответ на это довольно трудно. Они, как мы увидим сейчас, означают в каждом случае нечто другое – лишь материал ощущений, содержащийся в них, проистекает всегда, из одного и того же источника.

Из данных психоанализа следует заключить, что и эти сновидения воспроизводят впечатления детства, относясь главным образом к тем подвижным играм, которые так нравятся детям. Как часто близкие заставляют детей «летать», подымая их на руки и бегая с ними по комнате, или же симулируют для них «падение», сажая их на колени и неожиданно вытягивая ноги. Дети смеются при этом и постоянно просят продолжить игру, особенно, если с нею связан небольшой страх и головокружение. Эти игры повторяются затем через много лет в сновидениях с той только разницей, что взрослые здесь не держатся ни за что руками, а свободно парят в воздухе и действительно падают. Любовь всех маленьких детей к таким играм, а также и к качанию на качелях общеизвестна: видя затем гимнастические и акробатические упражнения, в цирке, дети живо вспоминают об играх своего раннего детства. У многих мальчиков истерические припадки состоят лишь в воспроизведении таких упражнений производимых ими с большим искусством. Нередко при этих самих по себе невинных играх пробуждаются и сексуальные ощущения. Один молодой, вполне здоровый коллега сообщает мне: «Я знаю по собственному опыту, что прежде, качаясь на качелях, особенно в момент отлетания назад, я испытывал своеобразное ощущение в половой сфере, которое хотя и не было приятным, однако, должно быть названо все же сладострастным».

От своих пациентов я часто слышал, что первые эрекции, сопровождавшиеся приятным чувством, наблюдались ими при лазании на деревья.

Из психоанализов явствует, что очень часто первые проблески сексуального чувства появляются при беготне, возне и драке детей. Сновидения о летании, падении, головокружении и т. п., воспроизводящие такие впечатления детства, превращают приятное чувство, связанное с ними, в ощущение страха. Но ведь почти все матери знают, что игры эти очень часто кончаются для детей слезами.

Ввиду вышеизложенного я имею полное основание отклонить утверждение, будто наше осязание во время сна, ощущение от движения наших легких и т. п., вызывают сновидения о летании и падении. Я полагаю, что сами эти ощущения воспроизводятся благодаря воспоминанию, к которому относится сновидение, то есть, что они служат содержанием последнего, а не его источником.

Этот однообразный и проистекающий из одного и того же источника материал служит для воплощения самых разнообразных мыслей, скрывающихся за сновидением. Одной из моих пациенток снилось, что она летает над улицей, не касаясь земли. Она была очень низкого роста и боялась всегда испортить свою репутацию, что, по ее мнению, было неизбежно при общении с чужими людьми. Ее сновидения осуществляли оба эти желания, поднимая ее с земли и заставляя парить в воздухе вдали от людей. У другой моей пациентки сновидение о летании означало другое желание, которое часто она выражала словами: «Ах, если бы я была птицей». Другие ночью становятся часто ангелами, так как страдают от того, что никто не называет их этим именем. Близкая связь летания с представлением о птице объясняет то, что сновидение о летании у мужчины имеет зачастую грубо чувственное значение. Мы нисколько не удивимся поэтому, если услышим, что мужчины в таком сновидении очень часто гордятся своим умственным авторитетом.

Д-р П. Федерн (Вена) высказал интересное предположение, что большая часть сновидений о летании имеет связь с представлением об эрекции, так как удивительное и постоянно занимавшее человеческую фантазию явление эрекции вызывает представление об исчезновении силы тяжести. (Ср. крылатых фаллосов древности).[76]

Сновидения о падении носят большей частью характер страха. Их толкование у женщин не встречает никаких трудностей, так как они почти всегда символизируют собою «падение», являющееся выражением того, что женщина поддается эротическому искушению. Детских источников сновидений о падении мы еще не касались; почти все дети падают – их поднимают и ласкают: когда они ночью выпадают из постельки, няньки их тотчас же подымают и заботливо укладывают обратно.

Лица, которым часто снится, что они плавают, с наслаждением рассекают волны и т. п., обычно страдали в детстве ночным недержанием и воспроизводят в сновидении приятное чувство, от которого они уже давно научились отказываться. Какие элементы содержатся в этих сновидениях, мы увидим ниже.

Толкование сновидений о пожаре имеет связь с запрещением детям «играть с огнем». В основе их лежит также воспоминание о ночном недержании детского периода. В «Отрывке анализа истерии» (1905) я дал полный анализ и синтез такого сновидения о пожаре в связи с историей болезни моей пациентки и показал, для образования каких впечатлений более зрелого возраста пригоден этот материал детства.

Можно было бы привести еще целый ряд типических сновидений, если разуметь под ними наличие частого повторения одного и того же явного содержания их у различных субъектов: так, например, сновидения о прохождении по узким улицам, о бегстве через анфиладу комнат, сновидения о ночных разбойниках, о преследовании диких животных или об угрозах ножами, кинжалами, копьями; два последних вида характерны для страдающих фобиями. Анализ таких сновидений дает чрезвычайно интересные результаты, но он завел бы нас слишком далеко, и я ограничусь поэтому лишь двумя замечаниями, которые, однако, относятся к типическим сновидениям.

I. Чем больше занимаешься толкованием сновидений, тем больше убеждаешься в том, что большинство сновидений взрослых имеет в основе своей сексуальный характер и дает выражение эротическим желаниям. В этом может убедиться, однако, лишь тот, кто действительно анализирует сновидения, то есть от явного содержания последних переходит к скрывающимся за ним мыслями: явное содержание никогда не раскроет сексуального характера сновидения. Обстоятельство это не содержит в себе ничего удивительного, а находится в полном согласии с нашими принципами теории сновидения. Никакие другие инстинкты со времени детства не претерпевают такого гнета, как сексуальное влечение во всех своих многочисленных составных частях; ни один инстинкт не порождает столько многочисленных бессознательных желаний, которые в состоянии сна способны вызывать сновидение. Ср. мои «Три очерка сексуальной теории». 1910 г. II издание. (Вновь опубокованы в сб.: 3. Фрейд «Психология бессознательного», М.: Просвещение, 1990). При толковании сновидений нельзя упускать из виду этого значения сексуальных комплексов, хотя и не следует приписывать ям исключительную роль.

Подробный анализ многих сновидений показывает, что они могут быть истолкованы даже бисексуально: они допускают еще и особое толкование, в котором осуществляются гомосексуальные влечения, противоречащие нормальному половому инстинкту спящего субъекта. То, однако, что все сновидения без исключения должны быть истолкованы в бисексуальном смысле, как это делает В. Штекель[77](«Язык сновидения» 1911 г.) и А. Адлер[78](«Психический гермафродитизм в жизни и неврозе» в «Fortschritte der Medizin» 1910 г. № 16 и другие работы в «Zentralblatt fur Psychoanalyse» 1910–1911 гг.), представляется именно столь же бездоказательным, сколь и невероятным обобщением. Как же в таком случае обстояло бы дело с многочисленными сновидениями, в которых осуществляются не эротические – в широком смысле – потребности, а другие, как, например, голод, жажда, стремление к удобству и так далее В равной мере и другое утверждение, будто позади каждого сновидения скрывается страх смерти (Штекель), будто каждое сновидение обнаруживает «переход от женской к мужской линии» (Адлер), – преступает, на мой взгляд, все пределы вероятного в толковании сновидений.

То, что на первый взгляд невинные сновидения дают выражения грубым эротическим желаниям, мы видели уже выше и могли бы теперь подтвердить многочисленными новыми примерами. Но и многие, по-видимому, безразличные сновидения, в которых никоим образом нельзя подметить ничего особенного, сводятся часто при анализе к несомненным сексуальным желаниям самого неожиданного свойства.

Кто до толкования мог бы предугадать наличие сексуального влечения в следующем сновидении? Субъект сообщает:

«Между двумя дворцами стоит, маленький домик; ворота его на запоре. Жена ведет меня по улице, подводит к домику, толкает дверь, и я быстро вхожу на двор, несколько поднимающийся в гору».

Кто имеет известную опытность в толковании сновидений, тот сейчас же увидит в проникновении в тесные помещения и в открывании запертых дверей наиболее употребительную сексуальную символику и с легкостью истолкует это сновидение как изображение попытки coitus'а a posteriori.[79]Узкий двор, подымающийся в гору, несомненно, влагалище, помощь, оказываемая женой в сновидении, указывает на то, что в действительности лишь уважение к жене послужило препятствием к осуществлению такой попытки; полученная справка говорит, что накануне сновидения в дом спящего поступила молодая служанка, произведшая на него выгодное впечатление и вызвавшая в нем мысль, что она, наверное, не отклоняла бы такого предложения. Маленький дом между двумя дворцами взят из воспоминаний о Праге и тоже в свою очередь указывает на служанку, которая родом именно из этого города.

Если я убеждаю своих пациентов в частом наличии у них «эдиповых» сновидений о связи со своей собственной матерью, то я слышу постоянно от них: я не могу припомнить ни одного такого сновидения. Вслед за этим тотчас же, однако, всплывает воспоминание о другом смутном и безразличном сновидении, часто у них повторяющемся; анализ показывает, что это сновидение аналогичного содержания. Я утверждаю, что замаскированные сновидения о связи с матерью неизмеримо более часты, нежели явные и очевидные. Типический пример такого замаскированного сновидения я опубликовал в № 1 «Zentralblatt'a». Другой пример вместе с подробным анализом приводит О. Ранк в № 4. Древним было, впрочем, не чуждо и символическое толкование такого явного сновидения. Ср. О. Ранк (106, с. 534): «Так, Юлий Цезарь сообщает о том, что ему снилась половая связь с матерью; толкователь сновидений увидел в этой предсказание того, что он овладеет землею (матерью-землею). Столь же известно и изречение оракула, данное им Тарквинием:[80]тому из них достанется господство над Римом, кто первый поцелует мать (osculum matri fulerit), что казалось Бруту указанием ва мать-землю (terrain osculo contigit, scilicet guod ea commuia mater omnium mortalium esset. Livins. I, LXI).

Эти мифы и толкования указывают на вполне правильный психологический вывод. Я убедился в том, однако, что лица, которых почему-то выделяла в детстве мать, обнаруживают в последующей жизни ту особую самоуверенность и тот непоколебимый оптимизм, который нередко кажется геройским и действительно создает этим субъектам успех в жизни.

Бывают сновидения о местностях и ландшафтах, о которых спящий еще в самом сновидении утверждает категорически: «Там я уже был когда-то!» Эта местность всегда – половая сфера матери; и, удивительно, ни об одном месте человек не может с такой уверенностью утверждать, что он был там, как именно об этом.

В основе большого числа сновидений, сопряженных обычно с чувством страха и имеющих своим содержанием прохождение по узким улицам и плавание в воде, лежат мысли об утробной жизни, о пребывании в утробе матери и об акте рождения. Я приведу здесь сновидение одного молодого человека, который в воображении пользуется пребыванием в материнской утробе для наблюдения за коитусом родителей:

«Он находится в глубокой шахте: в ней окно, как в Земмерингском туннеле. Через это окно он видит сначала какой-то пустой ландшафт, но вслед за ним сам составляет в своем воображении картину, которая и заполняет пустоту. Картина изображает собою пашню, взрыхляемую плугом. Он идет дальше, видит раскрытую книгу по педагогике… и удивляется, что она уделяет такое внимание сексуальному чувству (ребенка). При этом он вспоминает обо мне».[81]

Другое сновидение принадлежит моей пациентке; оно сослужило особую службу для ее дальнейшего лечения.

«Она живет на даче; однажды ночью она бросается в темную воду озера в том месте, где бледная луна отражается на гладкой поверхности».

Сновидения этого рода – сновидения о родах; смысл их становится ясным, если факт, содержащийся в ясном содержании их, превратить в его противоположность, то есть вместо «броситься в воду» – «выйти из воды», иначе говоря, родиться. Что же, однако, означает «родиться» в той местности, где она живет на даче? Я спрашиваю ее, и она, не колеблясь, отвечает: «Разве лечение не переродило меня?» Таким образом сновидение это содержит в себе предложение продолжить лечение и на даче, то есть посещать ее и там; оно содержит, быть может, также и довольно неясный намек на желание самой стать матерью. Значение фантазий и бессознательных мыслей о пребывании в материнской утробе изучено мною во всей полноте лишь недавно. Все они содержат как разъяснения боязни людей быть похороненными заживо,[82]так и глубокое бессознательное обоснование веры в загробную жизнь, которая представляет собою лишь продолжение в будущем загадочной жизни до рождения. Акт рождения, впрочем, лишь первое ощущение страха, а вместе с тем и источник такого ощущения.

Другое сновидение о родах вместе с его толкованием я заимствую из книги Джонса (95):

«Она стояла на берегу моря и следила за маленьким мальчиком, по-видимому ее сыном, который плескался в воде. Он зашел в воду так далеко, что она совсем покрыла его, и она видела теперь лишь его голову, которая двигалась взад и вперед по поверхности воды. Неожиданно картина эта превратилась в переполненный народом зал отеля. Муж ее уходит, и она „вступает в разговор“ с каким-то чужим господином».

Вторая половина сновидения оказалась при анализе не чем иным, как уходом от мужа и вступлением в связь с третьим лицом. Первая же часть сновидения – очевидная фантазия о родах. В сновидениях, как и в мифологии, выход ребенка из зародышевых вод изображается обычно при помощи обратного превращения: вхождения ребенка в воду; наряду с многими другими, хорошими примерами служат мифы о рождении Адониса, Озириса, Моисея и Вакха. Движения головы ребенка в воде напоминают тотчас же пациентке ощущение движений ребенка, испытанное ею во время ее единственной беременности.

Вторая половина сновидения дает, таким образом, выражение мыслям, связанным с уходом из дома; последний лежит в основе второй половины. Первая половина соответствует скрытому содержанию второй. Помимо вышеупомянутого обратного превращения в обоих частях сновидения имеют место и другие превращения. В первой половине ребенок идет в воду и двигает там головою. В представлении, лежащем в основе сновидения, имеются сначала движения ребенка, а затем уже выход его из вод (двойное превращение). Во второй половине муж оставляет ее; в действительности же она покидает мужа.

Другое сновидение о родах сообщает Абрагам.[83]

Молодой женщине, ожидающей разрешения от бремени, снится:

«Из одного места в полу в комнате ведет темный канал прямо в воду (родовой путь – зародышевые воды). Она поднимает люк в полу, и тотчас же появляется существо в косматой шубе, напоминающее тюленя. Существо оказывается младшим братом спящей, к которому она с детства питала материнскую любовь».

К сновидениям о родах относятся и сновидения о «спасении». Спасение, особенно же спасение из воды, равнозначно рождению, если оно снится женщине; оно имеет, однако, другой смысл, если снится мужчине. (См. такое сновидение у Пфистера: «Случай психоаналитических душевных забот и душевного исцеления». 1909 г.) – О символе «спасение» ср. мою статью: «Грядущие шансы психоаналитической терапии». «Zentralblatt f?r Psychoanalyse» № 1, 1910 г. А также «Психология половой жизни» – «Jahrbuch Bleuler-Frend «, т. II, 1910 г.) Разбойники, ночные громилы и привидения, которых обычно боятся перед засыпанием, проистекают из одного и того же детского воспоминания. Это лица, будившие ребенка от сна, чтобы посмотреть, не испачкал ли он постели и где он во сне держит руки. При анализе нескольких таких сновидений мне удалось установить личность ночных посетителей. Разбойником был всегда отец, привидениями же большей частью женщины в белых ночных одеяниях.

II. Ознакомившись с богатым применением символики при образовании сновидений, мы должны задаться вопросом, не обладает ли большинство этих символов одним и тем же раз и навсегда установленным значением, – другими словами, мы испытываем искушение составить своего рода «сонник» нового типа. При этом следует заметить, что эта символика относится не к самим сновидениям, а к бессознательным представлениям народа и может быть констатирована гораздо полнее в фольклоре, мифах, сагах, языке, пословицах и поговорках. Ср. работы Блейлера и его цюрихских учеников Медера, Абрагама и других о символике, а также авторов, не врачей, на которых они ссылаются (Клейнпауль и другие).

Сновидение пользуется этой символикой для замаскированного образования скрытых за ним мыслей. Среди этих символов имеется очень много, означающих постоянно или почти постоянно одно и то же. Необходимо только принять во внимание своеобразную пластичность психического материала. Символ может проявиться в сновидении не в символической форме, а в своем истинном значении; в другой раз спящий на основании своего индивидуального материала воспоминаний может в качестве символа воспользоваться чем угодно. Кроме того, и наиболее употребительные сексуальные символы вовсе не всегда содержат в себе один смысл.

Упомянув об этом, перечислю эти наиболее употребительные символы: король и королева изображают большею частью родителей спящего; принц или принцесса – его самого. Все продолговатые предметы, палки, трости, деревья, зонты (аналогия с эрекцией!), все длинные и острые орудия: ножи, кинжалы, пики служат для изображения мужского полового органа. Употребительным, хотя и малопонятным символом его служит также пилка для ногтей.

Коробки, жестянки, ящики, шкафы, печки соответствуют половой сфере женщины. Комнаты в сновидениях по большей части – женщины (по-нем. созвучие: «Zimmer» и «Frauenzimmer»). Определения «закрытые» или «открытые», очевидно, относятся сюда же. – Сновидение, в котором спящий спасается через анфиладу комнат, изображает публичный дом. – Лестницы, подъем по ним и схождение – символическое изображение коитуса.[84]– Голые стены, по которым карабкается спящий, фасады домов, с которых он – зачастую со страхом – спускается, соответствуют телу человека в стоячем положении и воспроизводят в сновидении, по всей вероятности, карабканье детей по телу родителей. «Гладкие» стены – мужчины; за «выступы» домов спящий нередко цепляется. – Столы – по большей части женщины; по всей вероятности, вследствие контраста их ровной поверхности с рельефностью женского тела. Так как «стол и постель» – необходимые атрибуты брака, то в сновидении первый нередко заменяет вторую и переносит иногда комплекс сексуальных представлений на комплекс «еды». – Из предметов одежды женская шляпа изображает почти всегда половые органы мужчины. В сновидениях мужчин галстук служит зачастую символом пениса, не только потому, что он имеет продолговатую форму, «свешивается» и служит характерным атрибутом мужчины, но и потому, что галстук можно выбрать себе любой, по желанию, – свобода, совершенно недопустимая относительно истинного значения этого символа. Лица, пользующиеся этим символом в сновидении, имеют обычно целую коллекцию галстуков и очень часто их меняют.[85]– Все сложные машины и аппараты в сновидениях большей частью половые органы, в изображении которых символика сновидения вообще чрезвычайно изобретательна. В равной мере сюда же следует отнести многие ландшафты, особенно такие, где имеются мосты или горы, поросшие лесом. Наконец, и различные непонятные новые словообразования могут оказаться соединением нескольких слов, относящихся к половой жизни. – Возня с маленьким ребенком, физическое наказание его служат обычно изображением онанистического акта. – Целый ряд других, правда, еще недостаточно проверенных символов приводит Штекель (114), иллюстрируя их примерами. Правая и левая стороны должны быть истолкованы, по его мнению, в этическом смысле. Правая дорога означает всегда путь праведника, левая – путь преступника. Таким образом, первая может изображать гомосексуальность, извращенность, – вторая же брак, сношение с проституткой и пр. Все зависит, конечно, от индивидуально-моральной точки зрения спящего (с. 466). Родственники в сновидении играют большею частью роль половых частей (с. 473). Невозможность догнать экипаж представляется Штекелю сожалением о невозможности сгладить разницу в возрасте. Багаж, с которым приходится путешествовать, представляет собою греховное бремя, которое тяготит человека. Цифрам и числам, наблюдаемым часто в сновидениях, Штекель приписывает тоже вполне определенные символические значения, хотя это мало доказательно и не поддается такому широкому обобщению, в отдельных случаях, однако, такое толкование может оказаться действительно правильным. В недавно опубликованной книге Б. Штекеля «Язык сновидения», которой я не мог воспользоваться, имеется (с. 72) список наиболее употребительных сексуальных символов, который должен служить доказательством того, что все сексуальные символы употребляются в бисексуальном смысле. «Нет ни одного символа, который – поскольку это хоть отчасти позволяет фантазия – не мог бы быть применен и в мужском, и в женском значении!» Это «поскольку» в значительной степени ограничивает утверждение Штекеля, так как именно фантазия далеко не всегда позволяет это. Я считаю, однако, нужным присовокупить, что, по моему мнению, утверждение Штекеля должно отступить на дальний план перед признанием огромного разнообразия. Помимо символов, которые столь же часто изображают мужские половые органы, как и женские, есть много таких, которые относятся преимущественно или почти исключительно к одному полу, и таких, из значений которых известно только мужское или только женское. Пользоваться продолговатыми предметами в качестве символов женских половых органов и полыми (ящиками, коробками и т. п.) в качестве символов мужских – фантазия не позволяет.