Методологические проблемы исследования связи общественных и межличностных отношений

ЗАКОНОМЕРНОСТИ ОБЩЕНИЯ И ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

Глава 4

ОБЩЕСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ И МЕЖЛИЧНОСТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

Методологические проблемы исследования связи общественных и межличностных отношений

Если исходить из того, что социальная психология прежде всего анализирует те закономерности человеческого поведения и деятельности, которые обуслов­лены фактом включения людей в ре­альные социальные группы, то первый эмпирический факт, с ко­торым сталкивается эта наука, есть факт общения и взаимодейст­вия людей. По каким законам складываются эти процессы, чем детерминированы их различные формы, какова- их структура; на­конец, какое место они занимают по всей сложной системе чело­веческих отношений?

Главная задача, которая стоит перед социальной психологией, — раскрыть конкретный механизм «вплетения» индивидуального в ткань социальной реальности. Это необходимо, если мы хотим понять, каков результат воздействия социальных условий на дея­тельность личности. Но вся сложность заключается в том, что этот результат не может быть интерпретирован так, что сначала суще­ствует какое-то «несоциальное» поведение, а затем на него накла­дывается нечто «социальное». Нельзя сначала изучить личность, а лишь потом вписать ее в систему социальных связей. Сама лич­ность, с одной стороны, уже «продукт» этих социальных связей, а с другой — их созидатель, активный творец. Взаимодействие лич­ности и системы социальных связей (как макроструктуры — общества в целом, так и микроструктуры — непосредственного ок­ружения) не есть взаимодействие двух изолированных самостоя­тельных сущностей, находящихся одна вне другой. Исследование личности есть всегда другая сторона исследования общества.

Значит, важно с самого начала рассмотреть личность в общей системе общественных отношений, каковую и представляет собой общество, т.е. в некотором «социальном контексте». Этот «кон­текст» представлен системой реальных отношений личности с внеш­ним миром. Проблема отношений занимает в психологии боль­шое место, у нас в стране она в значительной степени разработана в работах В.Н. Мясищева (Мясищев, 1949). Фиксация отношений означает реализацию более общего методологического принципа — изучения объектов природы в их связи с окружающей средой. Для человека эта связь становится отношением, поскольку человек дан в этой связи как субъект, как деятель, и, следовательно, в его свя­зи с миром, роли объектов связи, по словам Мясищева, строго распределены. Связь с внешним миром существует и у животного, но животное, по известному выражению Маркса, не «относится» ни к чему и вообще «не относится». Там, где существует какое-нибудь отношение, оно существует «для меня», т.е. оно задано как именно человеческое отношение, оно направлено в силу активнос­ти субъекта.

Но все дело в том, что содержание, уровень этих отношений человека с миром весьма различны: каждый индивид вступает в отношения, но и целые группы также вступают в отношения меж­ду собой, и, таким образом, человек оказывается субъектом много­численных и разнообразных отношений. В этом многообразии необходимо прежде всего различать два основных вида отноше­ний: общественные отношения и то, что Мясищев называет «пси­хологические» отношения личности.

Структура общественных отношений исследуется социологией. В социологической теории раскрыта определенная субординация различных видов общественных отношений, где выделены эконо­мические, социальные, политические, идеологические и другие виды отношений. Все это в совокупности представляет собой сис­тему общественных отношений. Специфика их заключается в том, что в них не просто «встречаются» индивид с индивидом и «отно­сятся» друг к другу, но индивиды как представители определен­ных общественных групп (классов, профессий или других групп, сложившихся в сфере разделения труда, а также групп, сложив­шихся в сфере политической жизни, например, политических пар­тий и т.д.). Такие отношения строятся не на основе симпатий или антипатий, а на основе определенного положения, занимаемого каждым в системе общества. Поэтому такие отношения обуслов­лены объективно, они есть отношения между социальными груп­пами или между индивидами как представителями этих социаль­ных групп. Это означает, что общественные отношения носят без­личный характер; их сущность не во взаимодействии конкретных личностей, но, скорее, во взаимодействии конкретных социаль­ных ролей.

Социальная рольесть фиксация определенного положения, ко­торое занимает тот. или иной индивид в системе общественных отношений. Более конкретно под ролью понимается «функция, нормативно одобренный образец поведения, ожидаемый от каж­дого, занимающего данную позицию» (Кон, 1967. С. 12—42). Эти ожидания, определяющие общие контуры социальной роли, не зависят от сознания и поведения конкретного индивида, их субъ­ектом является не индивид, а общество. К такому пониманию со­циальной роли следует еще добавить, что существенным здесь яв­ляется не только и не столько фиксация прав и обязанностей (что выражается термином «ожидание»), сколько связь социальной роли с определенными видами социальной деятельности личности. Можно поэтому сказать, что социальная роль есть «общественно необходимый вид социальной деятельности и способ поведения личности» (Буева, 1967. С. 46—55). Кроме этого, социальная роль всегда несет на себе печать общественной оценки: общество мо­жет либо одобрять, либо не одобрять некоторые социальные роли (например, не одобряется такая социальная роль, как «преступ­ник»), иногда это одобрение или неодобрение может дифферен­цироваться у разных социальных групп, оценка роли может при­обретать совершенно различное значение в соответствии с соци­альным опытом той или иной общественной группы. Важно под­черкнуть, что при этом одобряется или не одобряется не конкрет­ное лицо, а прежде всего определенный вид социальной деятель­ности. Таким образом, указывая на роль, мы «относим» человека к определенной социальной группе, идентифицируем его с группой.

В действительности каждый индивид выполняет не одну, а Несколько социальных ролей: он может быть бухгалтером, отцом, членом профсоюза, игроком сборной по футболу и т.д. Ряд ролей предписан человеку при рождении (например, быть женщиной или мужчиной), другие приобретаются прижизненно. Однако сама по себе социальная роль не определяет деятельность и поведение каж­дого конкретного ее носителя в деталях: все зависит от того, на­сколько индивид усвоит, интернализует роль. Акт же интернализации определяется целым рядом индивидуальных психологичес­ких особенностей каждого конкретного носителя данной роли. Поэтому общественные отношения, хотя и являются по своей сущ­ности ролевыми, безличными отношениями, в действительности, в своем конкретном проявлении приобретают определенную «личностную окраску». Хотя на некоторых уровнях анализа, например в социологии и политической экономии, можно абстрагироваться от этой «личностной окраски», она существует как реальность, и поэтому в специальных областях знания, в частности в социаль­ной психологии, должна быть подробно исследована. Оставаясь личностями в системе безличных общественных отношений, люди неизбежно вступают во взаимодействие, общение, где их индиви­дуальные характеристики неизбежно проявляются. Поэтому каж­дая социальная роль не означает абсолютной заданное™ шабло­нов поведения, она всегда оставляет некоторый «диапазон воз­можностей» для своего исполнителя, что можно условно назвать определенным «стилем исполнения роли». Именно этот диапазон является основой для построения внутри системы безличных об­щественных отношений второго ряда отношений — межличност­ных (или, как их иногда называют, например, у Мясищева, психо­логических).

Место и природа межличностных отношений. Теперь принципиально важно уяснить себе место этих межличностных отно­шений в реальной системе жизнедея­тельности людей.

В социально-психологической литературе высказываются раз­личные точки зрения на вопрос о том, где «расположены» меж­личностные отношения, прежде всего относительно системы об­щественных отношений. Иногда их рассматривают в одном ряду с общественными отношениями, в основании их, или, напротив, на самом верхнем уровне (Кузьмин, 1967. С. 146), в других случаях — как отражение в сознании общественных отношений (Платонов, 1974. С. 30) и т.д. Нам представляется (и это подтверждается много­численными исследованиями), что природа межличностных отно­шений может быть правильно понята, если их не ставить в один ряд с общественными отношениями, а увидеть в них особый ряд отношений, возникающий внутри каждого вида общественных от­ношений, не вне их (будь то «ниже», «выше», «сбоку» или как-либо еще). Схематически это можно представить как сечение осо­бой плоскостью системы общественных отношений: то, что обна­руживается в этом «сечении» экономических, социальных, поли­тических и иных разновидностей общественных отношений, и есть межличностные отношения (рис. 2).

При таком понимании становится ясным, почему межличност­ные отношения как бы «опосредствуют» воздействие на личность более широкого социального целого. В конечном счете межлич­ностные отношения обусловлены объективными общественными отношениями, но именно в конечном счете. Практически оба ряда отношений даны вместе, и недооценка второго ряда препятствует подлинно глубокому анализу отношений и первого ряда.

Существование межличностных отношений внутри различных форм общественных отношений есть как бы реализация безлич­ных отношений в деятельности конкретных личностей, в актах их общения и взаимодействия.

Вместе с тем в ходе этой реализации отношения между людьми (в том числе общественные} вновь воспроизводятся. Иными сло­вами, это означает, что в объективной ткани общественных отно­шений присутствуют моменты, исходящие из сознательной воли и особых целей индивидов. Именно здесь и сталкиваются непосред­ственно социальное и психологическое. Поэтому для социальной психологии постановка этой проблемы имеет первостепенное зна­чение.

Предложенная структура отношений порождает важнейшее следствие. Для каждого участника межличностных отношений эти отношения могут представляться единственной реальностью во­обще каких бы то ни было отношений. Хотя в действительности содержанием межличностных отношений в конечном счете явля­ется тот или иной вид общественных отношений, т.е. определен­ная социальная деятельность, но содержание и тем более их сущность остаются в большой мере скрытыми. Несмотря на то что в процессе межличностных, а значит, и общественных отношений люди обмениваются мыслями, сознают свои отношения, это осо­знание часто не идет далее знания того, что люди вступили в межличностные отношения.

Отдельные моменты общественных отношений представляют­ся их участникам лишь как их межличностные взаимоотношения: кто-то воспринимается как «злой преподаватель», как «хитрый торговец» и т.д. На уровне обыденного сознания, без специально­го теоретического анализа дело обстоит именно таким образом. Поэтому и мотивы поведения часто объясняются этой, данной на поверхности, картиной отношений, а вовсе не действительными объективными отношениями, стоящими за этой картиной. Все усложняется еще и тем, что межличностные отношения есть дей­ствительная реальность общественных отношений: вне их нет где-то «чистых» общественных отношений. Поэтому практически во всех групповых действиях участники их выступают как бы в двух качествах: как исполнители безличной социальной роли и как не­повторимые человеческие личности. Это дает основание ввести понятие «межличностная роль» как фиксацию положения челове­ка не в системе общественных отношений, а в системе лишь груп­повых связей, причем не на основе его объективного места в этой системе, а на основе индивидуальных психологических особен­ностей личности. Примеры таких межличностных ролей хорошо известны из обыденной жизни: про отдельных людей в группе говорят, что он «рубаха-парень», «свой в доску», «козел отпущения» и т.д. Обнаружение личностных черт в стиле исполнения социаль­ной роли вызывает в других членах группы ответные реакции, и, таким образом, в группе возникает целая система межличностных отношений (Шибутана, 1968).

Природа межличностных отношений существенно отличается от природы общественных отношений: их важнейшая специфи­ческая черта — эмоциональная основа. Поэтому межличностные отношения можно рассматривать как фактор психологического «климата» группы. Эмоциональная основа межличностных отно­шений означает, что они возникают и складываются на основе определенных чувств, рождающихся у людей по отношению друг к другу. В отечественной школе психологии различаются три вида, или уровня эмоциональных проявлений личности: аффекты, эмо­ции и чувства. Эмоциональная основа межличностных отноше­ний включает все виды этих эмоциональных проявлений.

Однако в социальной психологии обычно характеризуется имен­но третий компонент этой схемы — чувства, причем термин употребляется не в самом строгом смысле. Естественно, что «набор» этих чувств безграничен. Однако все их можно свести в две боль­шие группы:

1)конъюнктивные — сюда относятся разного рода сближающие людей, объединяющие их чувства. В каждом случае такого отношения другая сторона выступает как желаемый объект, по отношению к которому демонстрируется готовность к сотрудничеству, к совместным действиям и т д. ,

2)дизъюнктивные чувства — сюда относятся разъединяющие людей чувства, когда другая сторона выступает как неприемлемая, может быть даже как фрустрирующий объект, по отношению к которому не возникает желания к сотрудничеству и т.д. Интенсивность того и другого родов чувств может быть весьма различной. Конкретный уровень их развития, естественно, не может быть безразличным для деятельности групп.

Вместе с тем анализ лишь этих межличностных отношений не может считаться достаточным для характеристики группы: прак­тически отношения между людьми не складываются лишь на ос­нове непосредственных эмоциональных контактов. Сама деятель­ность задает и другой ряд отношений, опосредованных ею. Поэто­му-то и является чрезвычайно важной и трудной задачей социаль­ной психологии одновременный анализ двух рядов отношений в группе: как межличностных, так и опосредованных совместной деятельностью, т.е. в конечном счете стоящих за ними обществен­ных отношений.

Все это ставит очень остро вопрос о методических средствах такого анализа. Традиционная социальная психология обращала преимущественно свое внимание на межличностные отношения, поэтому относительно их изучения значительно раньше и полнее был разработан арсенал методических средств. Главным из таких средств является широко известный в социальной психологии ме­тод социометрии, предложенный американским исследователем Дж. Морено (см. Морено, 1958), для которого она есть приложе­ние к его особой теоретической позиции. Хотя несостоятельность этой концепции давно подвергнута критике, методика, разрабо­танная в рамках этой теоретической схемы, оказалась весьма по­пулярной.

Сущность методики сводится к выявлению системы «симпа­тий» и «антипатий» между членами группы, т.е. иными словами, к выявлению системы эмоциональных отношений в группе путем осуществления каждым из членов группы определенных «выбо­ров» из всего состава группы по заданному критерию. Все данные о таких «выборах» заносятся в особую таблицу — социометрическую матрицу или представляются в виде особой диаграммы — со-циограммы, после чего рассчитываются различного рода «социо­метрические индексы», как индивидуальные, так и групповые. При помощи данных социометрии можно рассчитать позицию каждо­го члена группы в системе ее межличностных отношений. Изло­жение подробностей методики сейчас не входит в нашу задачу, тем более, что этому вопросу посвящена большая литература (см.: Волков, 1970; Коломинский, 1979; Лекции по методике... 1972). Суть дела сводится к тому, что социометрия широко применяется для фиксации своеобразной «фотографии» межличностных отно­шений в группе, уровня развития позитивных или негативных эмоциональных отношений в ней. В этом качестве социометрия, безусловно, имеет право на существование. Проблема заключается лишь в том, чтобы не приписывать социометрии и не требовать от нее больше, чем она может. Иными словами, диагноз группы, дан­ный при помощи социометрической методики, ни в коей мере не может считаться полным: при помощи социометрии схватывается лишь одна сторона групповой действительности, выявляется лишь непосредственный слой отношений.

Возвращаясь к предложенной схеме — о взаимодействии меж­личностных и общественных отношений, можно сказать, что со­циометрия никак не схватывает ту связь, которая существует меж­ду системой межличностных отношений в группе и общественны­ми отношениями, в системе которых функционирует данная груп­па. Для одной стороны дела методика пригодна, но в целом для диагностики группы она оказывается недостаточной и ограничен­ной (не говоря уж о других ее ограниченностях, например, о не­способности устанавливать мотивы совершаемых выборов и т.д.).

Общение в системе межличностных и общественных отношенийАнализ связи общественных и межличностных отношений позволяет расста­вить правильные акценты в вопросе о месте общения во всей сложной систе­ме связей человека с внешним миром. Однако прежде необходимо сказать несколько слов о проблеме общения в целом. Решение этой проблемы является весьма специфичным в рамках отечест­венной социальной психологии. Сам термин «общение» не имеет точного аналога в традиционной социальной психологии не толь­ко потому, что не вполне эквивалентен обычно употребляемому английскому термину «коммуникация», но и потому, что содержа­ние его может быть рассмотрено лишь в понятийном словаре осо­бой психологической теории, а именно теории деятельности. Ко­нечно, в структуре общения, которая будет рассмотрена ниже, могут быть выделены такие его стороны, которые описаны или исследо­ваны в других системах социально-психологического знания. Од­нако суть проблемы, как она ставится в отечественной социаль­ной психологии, принципиально отлична.

Оба ряда отношений человека — и общественные, и межлич­ностные, раскрываются, реализуются именно в общении. Таким образом, корни общения — в самой материальной жизнедеятель­ности индивидов. Общение же и есть реализация всей системы отношений человека. «В нормальных обстоятельствах отношения человека к окружающему его предметному миру всегда опосредо­ваны его отношением к людям, к обществу» (Леонтьев, 1975. С. 289), т.е. включены в общение. Здесь особенно важно подчерк­нуть ту мысль, что в реальном общении даны не только межлич­ностные отношения людей, т.е. выявляются не только их эмоцио­нальные привязанности, неприязнь и прочее, но в ткань общения воплощаются и общественные, т.е. безличные по своей природе, отношения. Многообразные отношения человека не охватывают­ся только межличностным контактом: положение человека за уз­кими рамками межличностных связей, в более широкой социаль­ной системе, где его место определяется не ожиданиями взаимо­действующих с ним индивидов, также требует определенного по­строения системы его связей, а этот процесс может быть реализо­ван тоже только в общении. Вне общения просто немыслимо че­ловеческое общество. Общение выступает в нем как способ це­ментирования индивидов и вместе с тем как способ развития са­мих этих индивидов. Именно отсюда и вытекает существование общения одновременно и как реальности общественных отноше­ний, и как реальности межличностных отношений. По-видимому, это и дало возможность Сент-Экзюпери нарисовать поэтический образ общения как «единственной роскоши, которая есть у чело­века».

Естественно, что каждый ряд отношений реализуется в специ­фических формах общения. Общение как реализация межличност­ных отношений — процесс, более изученный в социальной психо­логии, в то время как общение между группамискорее исследуется в социологии. Общение, в том числе в системе межличностных отношений, вынуждено совместной жизнедеятельностью людей, поэтому оно необходимо осуществляется при самых разнообраз­ных межличностных отношениях, т.е. дано и в случае положи­тельного, и в случае отрицательного отношения одного человека к другому. Тип межличностных отношений не безразличен к тому, как будет построено общение, но оно существует в специфичес­ких формах, даже когда отношения крайне обострены. То же относится и к характеристике общения на макроуровне как реализа­ции общественных отношений. И в этом случае, общаются ли между собой группы или индивиды как представители социальных групп, акт общения неизбежно должен состояться, вынужден состояться, даже если группы антагонистичны. Такое двойственное понима­ние общения — в широком и узком смысле слова — вытекает из самой логики понимания связи межличностных и общественных отношений. В данном случае уместно апеллировать к идее Маркса о том, что общение — безусловный спутник человеческой истории (в этом смысле можно говорить о значении общения в «филогене­зе» общества) и вместе с тем безусловный спутник в повседневной деятельности, в повседневных контактах людей (см. А.А. Леон­тьев, 1973). В первом плане можно проследить историческое изме­нение форм общения, т.е. изменение их по мере развития общест­ва вместе с развитием экономических, социальных и прочих об­щественных отношений. Здесь решается труднейший методоло­гический вопрос: каким образом в системе безличных отношений фигурирует процесс, по своей природе требующий участия лич­ностей? Выступая представителем некоторой социальной группы, человек общается с другим представителем другой социальной группы и одновременно реализует два рода отношений: и безлич­ные, и личностные. Крестьянин, продавая товар на рынке, полу­чает за него определенную сумму денег, и деньги здесь выступают важнейшим средством общения в системе общественных отноше­ний. Вместе с тем этот же крестьянин торгуется с покупателем и тем самым «личностно» общается с ним, причем средством этого общения выступает человеческая речь. На поверхности явлений дана форма непосредственного общения — коммуникация, но за ней стоит общение, вынуждаемое самой системой общественных отношений, в данном случае отношениями товарного производ­ства. При социально-психологическом анализе можно абстраги­роваться от «второго плана», но в реальной жизни этот «второй план» общения всегда присутствует. Хотя сам по себе он и являет­ся предметом исследования главным образом социологии, и в со­циально-психологическом подходе он так же должен быть принят в соображение.

Единство общения и деятельности Однако при любом подходе принципи­альным является вопрос о связи обще­ния с деятельностью. В ряде психоло­гических концепций существует тен­денция к противопоставлению общения и деятельности. Так, на­пример, к такой постановке проблемы в конечном счете пришел Э.Дюркгейм, когда, полемизируя с Г. Тардом, он обращал особое внимание не на динамику общественных явлений, а на их статику. Общество выглядело у него не как динамическая система действу­ющих групп и индивидов, но как совокупность находящихся в статике форм общения. Фактор общения в детерминации поведе­ния был подчеркнут, но при этом была недооценена роль преоб­разовательной деятельности: сам общественный процесс сводился к процессу духовного речевого общения. Это дало основание А.Н. Леонтьеву заметить, что при таком подходе индивид предста­ет скорее, «как общающееся, чем практически действующее обще­ственное существо» (Леонтьев, 1972. С. 271).

В противовес этому в отечественной психологии принимается идея единства общения и деятельности. Такой вывод логически вытекает из понимания общения как реальности человеческих от­ношений, предполагающего, что любые формы общения включе­ны в специфические формы совместной деятельности: люди не просто общаются в процессе выполнения ими различных функ­ций, но они всегда общаются в некоторой деятельности, «по пово­ду» нее. Таким образом, общается всегда деятельный человек: его деятельность неизбежно пересекается с деятельностью других лю­дей. Но именно это пересечение деятельностей и создает опреде­ленные отношения деятельного человека не только к предмету своей деятельности, но и к другим людям. Именно общение формирует общность индивидов, выполняющих совместную деятельность. Таким образом, факт связи общения с деятельностью констатиру­ется так или иначе всеми исследователями.

Однако характер этой связи понимается по-разному. Иногда деятельность и общение рассматриваются не как параллельно су­ществующие взаимосвязанные процессы, а как две стороны соци­ального бытия человека; его образа жизни (Ломов, 1976. С. 130). В других случаях общение понимается как определенная сторона деятельности: оно включено в любую деятельность, есть ее эле­мент, в то время как саму деятельность можно рассматривать как условие общения (Леонтьев, 1975. С. 289). Наконец, общение мож­но интерпретировать как особый вид деятельности. Внутри этой точки зрения выделяются две ее разновидности: в одной из них общение понимается как коммуникативная деятельность, или деятельность общения, выступающая самостоятельно на опре­деленном этапе онтогенеза, например, у дошкольников и особен­но в подростковом возрасте (Эльконин, 1991). В другой — обще­ние в общем плане понимается как один из видов деятельности (имеется в виду прежде всего речевая деятельность), и относи­тельно нее отыскиваются все элементы, свойственные деятельности вообще: действия, операции, мотивы и пр. (А.А. Леонтьев, 1975. С. 122).

Вряд ли очень существенно выяснять достоинства и сравни­тельные недостатки каждой из этих точек зрения: ни одна из них не отрицает самого главного — несомненной связи между дея­тельностью и общением, все признают недопустимость их отрыва друг от друга при анализе. Тем более что расхождение позиций гораздо более очевидно на уровне теоретического и общеметодо­логического анализа. Что касается экспериментальной практики, то в ней у всех исследователей гораздо больше общего, чем раз­личного. Этим общим и являются признание факта единства об­щения и деятельности и попытки зафиксировать это единство. На наш взгляд, целесообразно наиболее широкое понимание свя­зи деятельности и общения, когда общение рассматривается и как сторона совместной деятельности (поскольку сама деятельность не только труд, но и общение в процессе труда), и как ее своеоб­разный дериват. Такое широкое понимание связи общения и дея­тельности соответствует широкому же пониманию самого обще­ния: как важнейшего условия присвоения индивидом достиже­ний исторического развития человечества, будь то на микроуров­не, в непосредственном окружении, или на макроуровне, во всей системе социальных связей.

Принятие тезиса об органической связи общения с деятель­ностью диктует некоторые вполне определенные нормативы изу­чения общения, в частности на уровне экспериментального иссле­дования. Один из таких нормативов состоит в требовании иссле­довать общение не только и не столько с точки зрения его формы, сколько с точки зрения его содержания. Это требование расходит­ся с принципом исследования коммуникативного процесса, ти­пичным для традиционной социальной психологии. Как правило, коммуникация изучается здесь преимущественно при посредстве лабораторного эксперимента — именно с точки зрения формы, когда анализу подвергаются либо средства коммуникации, либо тип контакта, либо его частота, либо структура как единого ком­муникативного акта, так и коммуникативных сетей.

Если общение понимается как сторона деятельности, как свое­образный способ ее организации, то анализа одной лишь формы этого процесса недостаточно. Здесь может быть проведена анало­гия с исследованием самой деятельности. Сущность принципа де­ятельности в том и состоит, что она тоже рассматривается не про­сто со стороны формы (т.е. не просто констатируется активность индивида), но со стороны ее содержания (т.е. выявляется именно предмет, на который эта активность направлена). Деятельность, понятая как предметная деятельность, не может быть изучена вне характеристики ее предмета. Подобно этому суть общения рас­крывается лишь в том случае, когда констатируется не просто сам факт общения и даже не способ общения, но его содержание (Об­щение и деятельность, 1931). В реальной практической деятель­ности человека главным вопросом является вопрос не о том, ка­ким образом общается субъект, но по поводу чего он общается. Здесь вновь уместна аналогия с изучением деятельности: если там важен анализ предмета деятельности, то здесь важен в равной степени анализ предмета общения.

Ни та, ни другая постановка проблемы не даются легко для системы психологического знания: всегда психология шлифовала свой инструментарий лишь для анализа механизма — пусть не де­ятельности, но активности; пусть не общения, но коммуникации. Анализ содержательных моментов того и другого явлений слабо обеспечен методически. Но это не может стать основанием для отказа от постановки этого вопроса. (Немаловажным обстоятель­ством является и предписанность предложенной постановки про­блемы практическими потребностями оптимизации деятельности и общения в реальных социальных группах.)

Естественно, что выделение предмета общения не должно быть понято вульгарно: люди общаются не только по поводу той дея­тельности, с которой они связаны. Ради выделения двух возмож­ных поводов общения в литературе разводятся понятия «ролевого» и «личностного» общения. При некоторых обстоятельствах это личностное общение по форме может выглядеть как ролевое, де­ловое, «предметно-проблемное» (Хараш, 1977. С. 30). Тем самым разведение ролевого и личностного общения не является абсолют­ным. В определенных отношениях и ситуациях и то, и другое со­пряжены с деятельностью.

Идея «вплетенности» общения в деятельность позволяет также детально рассмотреть вопрос о том, что именно в деятельности может «конституировать» общение. В самом общем виде ответ может быть сформулирован так, что посредством общения дея­тельность организуется и обогащается. Построение плана совмест­ной деятельности требует от каждого ее участника оптимального понимания ее целей, задач, уяснения специфики ее объекта и даже возможностей каждого из участников. Включение общения в этот процесс позволяет осуществить «согласование» или «рассогласо­вание» деятельностей индивидуальных участников (А.А. Леонтьев, 1975. С. 116).

Это согласование деятельностей отдельных участников возмож­но осуществить благодаря такой характеристике общения, как присущая ему функция воздействия,в которой и проявляется «об­ратное влияние общения на деятельность» (Андреева, Яноушек, 1987). Специфику этой функции мы выясним вместе с рассмотре­нием различных сторон общения. Сейчас же важно подчеркнуть, что деятельность посредством общения не просто организуется, но именно обогащается, в ней возникают новые связи и отноше­ния между людьми

Все сказанное позволяет сделать вывод, что принцип связи и органического единства общения с деятельностью, разработанный в отечественной социальной психологии, открывает действитель­но новые перспективы в изучении этого явления.

Структура общенияУчитывая сложность общения, необходимо каким-то образом обозначить его структуру, чтобы затем возможен был анализ каждого элемента. К структуре общения можно подойти по-разному, как и к определению его функций. Мы предлагаем характеризовать структуру общения путем выделения в нем трех взаимосвязанных сторон: коммуникативной, интерактивной и пер­цептивной. Структура общения может быть схематично изображе­на следующим образом:

Коммуникативная сторона общения, или коммуникация в узком смысле слова, состоит в обмене информацией между общающимися индивидами. Интерактивная сторона заключается в орга­низации взаимодействия между общающимися индивидами, т.е. в обмене не только знаниями, идеями, но и действиями. Перцептивная сторона общения означает процесс восприятия и познания друг друга партнерами по общению и установления на этой основе взаимопонимания. Естественно, что все эти термины весьма условны. Иногда в более или менее аналогичном смысле употребляются и другие. Например, в общении выделяются три функции: информационно-коммуникативная, регуляционно-коммуникативная, аффективно-коммуникативная (Ломов, 1976. С. 85). Задача заключается в том, чтобы тщательно проанализировать, в том чис­ле на экспериментальном уровне, содержание каждой из этих сто­рон или функций. Конечно, в реальной действительности каждая из этих сторон не существует изолированно от двух других, и вы­деление их возможно лишь для анализа, в частности для постро­ения системы экспериментальных исследований. Все обозначен­ные здесь стороны общения выявляются в малых группах, т. е. в условиях непосредственного контакта между людьми. Отдельно следует рассмотреть вопрос о средствах и механизмах воздействия людей друг на друга и в условиях их совместных массовых дейст­вий, что должно быть предметом специального анализа, в част­ности при изучении психологии больших групп и массовых дви­жений.

ЛИТЕРАТУРА

Андреева Г.М., Яноушек Я. Взаимосвязь общения и деятельности // Общение и оптимизация совместной деятельности. М., 1985.

Буева Л.П. Социальная среда и сознание личности. М., 1967.

Волков И.П. О социометрической методике в социально-психологи­ческих исследованиях. Л., 1970.

Коломшский Я.Л. Проблемы личных взаимоотношений в детском кол­лективе. Минск, 1979.

Кон И.С. Социология личности. М., 1967.

Кузьмин Е.С. Основы социальной психологии. Л., ЛГУ, 1967.

Леонтьев А.А. Психология общения. Тарту, 1973.

Леонтьев А.А. Общение как объект психологического исследования // Методологические проблемы социальной психологии. М., 1975.

Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики, М., 1972.

Леонтьев АЛ. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975.

Ломов Б.Ф. Общение как проблема общей психологии //

Ломов Б. Ф. Общение и социальная регуляция поведения индивида // Психологические проблемы социальной регуляции поведения. М., 1976.

Методологические проблемы социальной психологии. 1975.

Морено Дж.Л. Социометрия. Экспериментальный метод и наука об обществе. М., 1958.

Платонов К.К. О системе психологии. М., 1974.

Хараш А. У. К определению задач и методов социальной психологии в свете принципа деятельности // Теоретические и методологические про­блемы социальной психологии. М., 1977.

Глава 5