Регистр нужности

«Постоянное ощущение пустоты… Я как маленькая игрушка… Брошенная и никому не нужная. А вокруг никого. Нет, люди есть. Они вроде бы есть, но в то же время их нет. Пустые какие-то и смотрят на меня. А мне страшно…»

Для обозначения третьего и, вероятно, ключевого в аккумулирующем значении регистра мы использовали термин «нужность». Вероятно, обозначение может показаться несколько наивным, однако настолько часто приходиться слышать от наших клиентов, страдающих от ревности, именно это обозначения (в различных вариациях) для выражения того, что мы хотим описать. Это и послужило мотивом выбора именно этого обозначения.

Данный регистр является наиболее ранним в генетическом отношении. Из трех выделенных регистров его наиболее сложно описать или подобрать наиболее точные обозначения. Именно здесь, выражаясь языком Ш. Ференци, царствует язык ребенка1. А язык взрослого не совсем подходит для описания. Тем не менее, мы попробуем отразить наиболее существенные содержательные аспекты этого регистра. В первую очередь, данный регистр покрывает совокупность потребностных динамических состояний, отражающих необходимый безопасный уровень интимности в диадных отношениях. Под интимностью мы понимаем форму отношений, в которой возможно подтверждение онтологического статуса ребенка или регрессировавшего взрослого в его потребностном интерперсональном проявлении. При этом именно фактор надежной и устойчивой среды является условием онтологического присутствия. Известный британский психоаналитик Дональд Винникот применил термин «холдинг» (от английского hold — держать), определяя под этим заботу и поддержку ребенка со стороны матери. «Это дает возможность ребенку, быть, из которого затем вырастает способность действовать и испытывать воздействие» — заключает Винникот3, с.10.

Возможно, некоторые приведенные параллели помогут более или менее наглядно выразить вышеотмеченное. Так, М. Балинт, изучая ранние объектные отношения через призму клинического опыта, приходит к идее первичной любви, одной из характеристик которой является пассивный характер. Эта форма отношений отличается односторонним характером, где первичны и единственны потребности одного. А другой является объектом или даже своего рода средой для удовлетворения потребности ребенка или регрессировавшего взрослого в слиянии, скрещении или объектной гармонии2.

Японский психоаналитик Т. Дои в своей знаменитой работе «Анатомия зависимости» предложил концепцию «амаэ», отражающую ориентацию на принятие со стороны объекта. Существительное «амаэ» является производным от глагола «амаэру», отражающим состояние желания или надежды на принятие и любовь со стороны объекта. Вышеотмеченное характеризует базисную структуру отношений матери и ребенка. Здесь осуществляется попытка преодоления дифференцированности за счет процессов ассимиляции,— что бы ни делал ребенок, он знает, что будет снисходительно принят объектом «амаэ»2; 8.

В русском языке присутствует достаточно близкое, на наш взгляд, по содержанию слово «жалеть», имеющее несколько значений, среди которых ключевыми являются: «чувство сострадания к кому-либо» и «нежелание расстаться с чем-либо». Одним из употребительных ранее значений слова являлось также «любить»10.

Говоря о регрессивной природе регистра и сложности его лингвистического описания, можно вернуться к клиническим наблюдениям Ш. Ференци относительно «языка взрослого» и «языка ребенка». «Мы очень много говорим в анализе о регрессиях в инфантильность,— пишет Ш. Ференци,— только сами по-настоящему не понимаем, до какой степени правы; мы много говорим о расщеплении индивидуальности, но, кажется, недостаточно оцениваем глубину этих расщеплений. Если мы поддерживаем наше невозмутимое, воспитательное отношение даже vis-a-vis с опистотоническим пациентом, то окончательно рвем ниточку, связывавшую его с нами. Пациент, ушедший в транс,— действительно ребенок, который больше не реагирует на интеллектуальные объяснения, а только, может быть, на материнскую приветливость, без которой он чувствует себя одиноким и обделенным в своей самой большой потребности,— а значит, находится в той же невыносимой ситуации, которая привела однажды к расщеплению его психики и в конечном итоге к болезни. Поэтому неудивительно, что пациент не может не повторять снова образование симптома так же, как делал это в начале своей болезни»1, с. 203.

М. Балинт, изучая природу регрессивных процессов, выделил два типа регрессии — злокачественную и доброкачественную. Если первая осуществляется «с целью удовлетворения», то вторая — «с целью признания». Аналитик в этом контексте зачастую выполняет роль первичных субстанций, рассматриваемых в рамках «теории первичной любви». Под «признанием» можно, на наш взгляд, выделить целый кластер потребностных состояний и условий, соотносящихся с содержанием выделенного нами регистра. И ключевым в этом отношении является, как уже отмечалось выше, подтверждение онтологического статуса ребенка или регрессировавшего взрослого в его потребностном интерперсональном проявлении.

Данный регистр в наиболее явной форме когнитивно конкретизируется в своем дефицитарном выражении.

1. «Я как бомж… Бомжи на центральном рынке. Немытые, с грязными ногтями. Их выгоняют, бьют. А им некуда идти. Хотя бы палочку, чтобы зацепиться…»;

2. «Он курил, меня это раздражало. Но больше всего то, что однажды он мне сказал, что у него нет стимулов, чтобы бросить… Я не стимул, чтобы бросить курить».

При достаточном уровне регрессии содержание регистра проявляется в материале сновидений. Типическое, повторяющееся сновидение молодого человека, страдающего острыми приступами ревности: «Я лежу в кровати. Неподвижный, в каком-то переходе, разделяющим два больших здания. Эти здания похожи на больницу. Около меня проходят какие-то чужие люди».

Примечательным моментом является то, что достаточно часто дефицитарное состояние нужности проявляется в форме стыда: «На меня все смотрят. У меня мятое платье. Хочется провалиться». Или же в форме легких ипохондрических беспокойств. И первое, и второе представляют собой регрессивные состояния незащищенности и нарциссической обнаженности.

В заключении, для большей ясности, постараемся метафорически обозначить содержание регистра нужности. Представим темный лес. Ребенок, держась за взрослую руку, идет по тропинке. Каковы функции этой «руки»? Их слишком много. Она ведет ребенка, задавая направление и скорость. Она создает безопасность, путем удержания. Наконец, она просто присутствует. И это присутствие критически необходимо для того, чтобы ребенок полноценно ощущал собственное присутствие.