Исследования некоторых других гендерных различий

Агрессия

Различия в агрессивном поведении находятся в ряду наиболее достоверных гендерных различий, но, как и другие рассмотренные нами, они далеко не столь велики и не настолько очевидно связаны с биологическими отличиями, как можно было бы предположить, В своем знаменитом обзоре литературы по гендерным различиям Маккоби и Джеклин (Maccoby & Jacklin, 1974) сделали вывод, что агрессия — это единственное социальное поведение, для которого существуют доказательства, говорящие о совершенно явных половых отличиях. Все три метаанализа психологической литературы, проведенные в 80-х гг. (Eagly & Steffen, 1986; Hyde, 1984 b; Hyde, 1986), также содержали вывод о существовании гендерных различий в агрессивном поведении. Вместе с тем Игли и Штеффен (Eagly & Steffen, 1986) пришли к заключению, что для взрослых эти различия весьма невелики (d = 0,29). В работе Хайда (Hyde, 1984 b) содержащей большое количество исследований, проведенных на детских выборках, сделан вывод о средней величине отличия (d = 0,50). Это означает, что только от 2 до 5% всех случаев агрессивного поведения можно объяснить гендером (т.е. от 95 до 98% происходит из других источников). Отчасти наше искаженное восприятие гендерных различий в агрессии можно объяснить тем фактом, что преобладающее большинство насильников и убийц — именно мужчины. Однако, как совершенно справедливо отмечено у Бербэнк (Burbank, 1994), подобные действия совершает очень малая часть мужчин. Принимая во внимание эти крайние варианты, поведение большинства мужчин сходно с поведением большинства женщин. Другая причина, которая заставляет нас считать мужчин более агрессивными,— это устоявшаяся в нашей культуре вера в то, что такими их делает более высокий уровень тестостерона в крови. На самом деле пока не существует убедительных экспериментальных доказательств наличия у человека связи «тестостерон— агрессия» (Bjorkvist, 1994).

Бьйорквист и Ньемела (Bjorkvist & Niemela, 1992) пришли к выводу, что существует несколько факторов, от которых зависит, кто более агрессивен — мужчина или женщина: гендер участников конфликта, тип агрессии и конкретная ситуация. Например, Лагерспец (Lagerspetz, 1988), исследуя финских детей 11-12 лет, учащихся в школе, обнаружил, что девочки предпочитали использовать косвенные формы агрессии (распускали слухи, заводили нового друга «в отместку» старому), в то время как мальчики чаще открыто выражали агрессию (толкались, кричали, дрались). Бьйорквист и его коллеги (Bjorkvist et al., 1994) предположили, что женщинам, из-за того что они более слабы физически, нет смысла применять физическую агрессию, и поэтому они прибегают к вербальной или косвенной агрессии. Целый ряд ученых в своих кросс-культурных исследованиях говорили о том, что стратегии косвенной агрессии в целом чаще встречаются у женщин, чем у мужчин, хотя и отмечали некоторые вариации (Bjorkvist, 1994).

Метаанализ, проведенный Хайдом (Hyde, 1984 b), показал, что гендерные различия в агрессии у дошкольников в целом больше, а у учащихся колледжа — меньше. По данным исследования, мужчины уже к раннему взрослому возрасту начинают выражать агрессию вербально или косвенными путями, причем в их арсенале — не только сплетни, но и критические замечания, прерывание на полуслове, инсинуации без прямого обвинения и поведение типа «отстань от меня» (Bjorkvist et al., 1992, 1994). По наблюдениям Бьйорквиста, социальные нормы среднего класса в европейской и североамериканской культурах не поощряют проявлений физической агрессии у взрослых мужчин.

В число факторов, влияющих на то, будут ли в конечном счете обнаружены гендерные различия в агрессии, входят тип агрессии и ситуационный контекст. Бьйорквист и Ньемела (Bjorkvist & Niemela, 1992) заметили, что в большинстве работ, направленных на исследование половых различий в агрессии, под последней понималась лишь физическая агрессия, а этот тип, как мы знаем, вероятнее всего встречается у мужчин. Действительно, сильнейшей предпосылкой для обнаружения гендерных различий в агрессии, по результатам метаанализа Игли и Штеффен (Eagly & Steffen, 1984), был такой ситуационный контекст, который провоцировал проявление скорее физической, чем психологической агрессии (в ситуациях, требующих применения физической агрессии, мужчины с большей вероятностью выдавали агрессивное поведение).

Игли и Штеффен также указали на то, что большинство социально-психологических исследований агрессии замыкалось на агрессии в отношении незнакомых людей в ситуациях кратковременных встреч. Результаты кросс-культурных исследований, в которых рассматривались физические и косвенные формы агрессии в межличностных взаимоотношениях, дают веские поводы усомниться в том, что мужчины действительно более агрессивны, чем женщины (см. специальный номер журнала «Половые роли», посвященный кросс-культурным исследованиям агрессии у женщин и девочек (Sex Roles, 1994, Vol. 30, Nos. 3 and 4).

Игли и Штеффен применили теорию социальных ролей для рассмотрения гендерных различий в агрессии. Они писали, что эти различия могут частично объясняться гендерными ролями, которые поощряют проявление мужчинами агрессии в некоторых формах, в то время как агрессивность у женщин не приветствуется (агрессивность, например, несовместима с некоторыми важнейшими составляющими женской роли — женщина должна быть нежной и избегать физической опасности). По данным, полученным в исследованиях Кемпбелл и Мансер (Campbell & Muncer, 1987) и Кемпбелл и др. (Campbell et al., 1992), можно заключить, что мужчин нередко принуждают к агрессии окружающие. Кто-либо ставит под сомнение их самоуважение или общественное положение, а мужчины представляют, что в глазах других их пассивность будет оценена негативно. Женщины, наоборот, испытывают смущение, если им пришлось проявить агрессию на людях. Перри и др. (Perry et al., 1989) обнаружили, что к 10-летнему возрасту за одно и то же агрессивное поведение мальчики ожидают меньшее неодобрение от родителей, чем девочки. Игли и Штеффен (Eagly & Steffen, 1986) также отметили, что мужчины предпочитают роли, в которых требуется проявление агрессии (например, в военной или спортивной областях), приобретая, таким образом, навыки и опыт агрессивных действий. Для большинства женских ролей, наоборот, агрессивность совершено неуместна (например, мать, секретарша, учительница, нянька) и скорее рождает чувство вины и тревоги из-за своей несовместимости с направленностью женской роли на нежность и заботу о других.

Конформность и подверженность влиянию

Социальные стереотипы, касающиеся гендеров, могут вынудить нас поверить, что по сравнению с мужчинами женщины — более конформны, легкоубеждаемы и управляемы из-за своей зависимости и подчиненности (Eagly & Wood, 1985). Ранние исследования конформности прямо не затрагивали вопрос гендерных различий. Шериф (Sherif, 1937) в своем исследовании информационного давления задействовал только мужчин. Эш (Asch, 1956), изучая нормативное давление, судя по всему, собрал данные по обоим полам, но почему-то сообщил результаты только по мужской выборке. Хотя ни в одном из более поздних исследований, в которых принимали участие и мужчины и женщины, не было обнаружено гендерных различий в подверженности влиянию, это не помешало авторам социально-психологических трудов и «Справочника по социальной психологии» с завидной уверенностью вплоть до конца 70-х гг. стоять на той точке зрения, что женщины более подвержены влиянию, чем мужчины. И это вопреки тому, что 82% исследований, сравнивавших мужчин и женщин на предмет убеждаемости, и 74% исследований, в которых искали гендерные различия в конформности, никаких различий не обнаружили (Eagly, 1978; Eagly & Wood, 1985).

Используя новую в то время технику метаанализа, Игли и Карли (Eagly & Carli, 1981) провели анализ 148 работ по социальному влиянию за период с 1949 по 1977 г. В результате они обнаружили небольшую, но статистически значимую величину отличий для подверженности влиянию в зависимости от гендера (значение d находилось в пределах 0,16 — 0,26; напомним, что 0,20 считается малым значением, а 0,50 — средним). Наибольшие значения d были получены в исследованиях группового давления, где одного члена группы все остальные принуждали изменить определенное поведение или верования (0,23 < d < 0,32). Этот факт может объясняться тем, что женщины — более «общественные» создания и, следовательно, стараются сохранить гармонию в группе и добрые чувства ее членов друг к другу (Eagly, 1978; Eagly & Wood, 1985). Другой причиной может быть то, что мужчины менее конформны из-за социальных норм, которые предписывают им быть независимыми и не поддаваться влиянию со стороны. Было обнаружено, что мужчины менее конформны в ситуации, когда они считают, что члены группы знают их мнение, чем тогда, когда они уверены, что другим их мнение неизвестно. На конформность женщин этот фактор не оказывал никакого влияния (Eagly et al., 1981).

В статье Игли (Eagly, 1978) говорится, что среди 22 работ по этой теме, проведенных и опубликованных до 1970 г., 32% указывают на большую степень подверженности влиянию у женщин, тогда как из 40 исследований, обнародованных после 1970 г., лишь 8% обнаружили те же самые различия. Она заметила, что социально-психологическое влияние биологического пола, по всей видимости, зависит от контекста культуры. Игли также заключила, что, исходя из того, что нам свойственно подчиняться мнению других тогда, когда мы не уверены в своей позиции или способностях, наибольшие половые различия будут обнаруживаться в исследованиях, использующих темы, в которых представители одного гендера ориентируются лучше. Например, целый ряд ранних исследований гендерных различий оперировал знаниями из военной области и политики (Eagly, 1978). Систранк и Макдэвид (Sistrunk & McDavid, 1971) а также Голдберг (Goldberg, 1974, 1975) обнаружили следующую закономерность: когда затрагивались женские темы, мужчины были более склонны к конформному поведению, чем женщины, и наоборот. Мопен и Фишер (Maupin & Fischer, 1989) тоже пришли к выводу, что на получаемые гендерные различия в подверженности влиянию оказывают воздействие следующие факторы: связано ли задание каким-либо образом с гендером и обладают ли мужчины (или женщины) явным превосходством в данной области. Однако Игли и Карли (Eagly & Carli, 1981), которые просили испытуемых обоих полов оценить каждую из 83 тем, фигурировавших в работах по внушаемости с 1949 по 1977 г., с точки зрения интереса, который она для них представляет и своей осведомленности в ней, не нашли доказательств того, что исследователи чрезмерно тяготели к темам, в которых мужчины лучше ориентировались и которыми интересовались. Вместе с тем они обнаружили, что в большом количестве случаев использование мужских тем было связано с высокой подверженностью влиянию у женщин.

Есть и более любопытные находки в отношении гендера и внушаемости. Одна из них заключается в том, что пол исследователя, судя по всему, сильно влияет на факт обнаружения гендерных отличий. Игли и Карли подсчитали, что 79% исследований, в которых были обнаружены гендерные отличия в пользу большей внушаемости женщин, были осуществлены мужчинами, а также что исследователи-мужчины обнаруживали более значительные отличия, чем их коллеги женского пола. Исходя из этого, Игли и Карли заключили, что, вероятнее всего, ученые склонны планировать, осуществлять и излагать свои исследования в таком виде, который бы польстил тому гендеру, к которому они сами принадлежат (Eagly & Carli, 1981).

Несмотря на то что в исследованиях Игли и ее коллег (Eagly, 1978; Eagly & Carli, 1981) обнаружились лишь очень малые гендерные различия в подверженности влиянию, стереотип о том, что женщины более внушаемы и конформны, чем мужчины, продолжает существовать (Eagly & Wood, 1982). По мнению Игли ее коллег (Eagly & Wood, 1982; Eagly, 1983), причина стойкости этого взгляда в том, что женщины в целом имеют более низкий социальный статус и дома и на работе. Лица, обладающие меньшей властью и более низким статусом, вынуждены во многом уступать влиянию тех, кто выше их по статусу. Люди видят, что роли с высоким статусом принадлежат мужчинам чаще, чем женщинам, более того, женщины чаще бывают в подчиненных и конформных ролях, чем мужчины. Отсюда и стереотип. Игли и Вуд провели несколько экспериментов в подтверждение этой гипотезы и выяснили, что женщины не являются более подчиняющимися и уступчивыми от природы, но вести себя подобным образом обязывает их низкий статус. Унгер и Кроуфорд (Unger & Crawford, 1992) также отмечали, что гендерные различия в подчиняющемся поведении — часто не более чем результат различий в статусе между мужчинами и женщинами. Игли и Вуд (Eagly & Wood, 1982) пришли к выводу, что как только распределение социальных ролей между мужчинами и женщинами станет менее гендерно-типизированным, можно будет ожидать сокращения подобных гендерных стереотипов.

Альтруизм

Общепринятые стереотипы, описывающие женщин заботливыми и сочувствующими, наталкивают на мысль, что они должны больше, чем мужчины, помогать окружающим, тогда как в ходе метаанализа социально-психологических исследований готовности помочь, проведенного Игли и Кроули (Eagly & Crowley, 1986), выяснилось, что чаще помогают другим как раз мужчины, а не женщины. Авторы объясняют такой результат тем фактом, что типичное социально-психологическое исследование готовности помочь включает в себя создание ситуаций кратковременной помощи незнакомому человеку, как раз таких, в которых мужчина скорее всего окажет необходимую помощь. По словам Игли и Кроули (1986), проведенный ими метаанализ подтвердил, что мужчины не отличаются от женщин в готовности помочь, однако существуют половые различия в оказании помощи, которые зависят от типа помогающих действий.

Отличие типов помощи у мужчин и у женщин можно понять, предварительно рассмотрев различные социальные роли, которые занимают мужчины и женщины. Вспомним, что, согласно теории социальных ролей Игли, не различия между мужчинами и женщинами заставляют их занимать разные социальные роли, а скорее благодаря различию в социальных ролях мужчины отличаются от женщин. В отношении помогающих действий это положение можно сформулировать так: нормы, отвечающие за оказание помощи, различны для мужской и женской роли. Например, женская гендерная роль предписывает женщине заботиться о личных и эмоциональных потребностях других и помогать им достигать целей («заботливая помощь»). Мужская роль поощряет проявления более «героических» видов помощи, включающих необычные и рискованные действия по спасению, а также «кавалерские» виды помощи: помочь женщине, несущей тяжести, придержать открытую дверь. Женщины предпочитают домашние роли, роль секретарши или няньки, такие, в которых требуется помогать людям добиваться цели. Мужчин, наоборот, чаще можно увидеть на ролях, требующих героической помощи (например, пожарный, полицейский, военный). В дальнейшем Игли и Кроули (Eagly & Crowley, 1986) указали, что такое распределение ролей способствует развитию различающихся навыков, касающихся оказания помощи.

Пилявин и его коллеги (Piliavin et al., 1981) объясняли гендерные различия в оказании помощи в терминах соотношения цена-выгода. Следуя их модели, мы помогаем в том случае, если считаем, что выгода от помощи превосходит ту цену, какой мы ее осуществляем. Мужчины и женщины склонны по-разному определять цену и выгоду, в зависимости от требуемого приложения физической силы и связанной с действиями опасности. Например, в серии исследований, проведенных в метро, требуемое вмешательство заключалось в том, чтобы поднять на ноги упавшего мужчину. Неудивительно, что в таких исследованиях получаются весомые показатели половых различий, из которых делается вывод, что мужчины скорее готовы помочь окружающим (Piliavin & Unger, 1985). Определенные виды помощи, по словам Игли и Кроули (Eagly & Crowley, 1986), могут быть в большей или меньшей степени присущими тому или иному гендеру, и, как указали Пилявин и Унгер (Piliavin & Unger, 1985), соответствующий полу вид помощи воспринимается как имеющий меньшую цену.

Наши рекомендации