Традиционная социальная психология в поисках новой парадигмы

СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ:САМОРЕФЛЕКСИЯ МАРГИНАЛЬНОСТИ

Хрестоматия

Социальная психология: саморефлексия маргинальности: Хрестоматия / РАН. ИНИОН. Лаб. социологии; Отв. ред. М.П. Гапочка; Ред.-сост. Е.В. Якимова. - М.: ИНИОН, 1995. - 252 с. - (Социал. психология). - Библиогр. в конце разд.

СОДЕРЖАНИЕ

Введение.....................................................................................................3

Раздел I

Традиционная социальная психология в поисках новой парадигмы

Джорджей К.Дж. Социальная психология как история......................23

Джерджен К.Дж. Движение социального конструкционизма в современной психологии

...................................................................51

Харре Р. Метафизика и методология; некоторые рекомендации для социально-психологического

исследования..................................74

Зайонц Р. Стили объяснения в социальной психологии......................94

Будро Р. Переходный период, революция и метапсихология:

некоторые теоретические соображения в связи с развитием критических процессов в

социальной психологии.......................120

Раздел II

Социологическое направление в американской социальной психологии

Тернер Р.Х. Личность в обществе: вклад социальной психологии в социологию

...................................................................................... 136

Кон М.Л. Социальная структура и личность: подлинно социологический подход к социальной психологии....................161

Раздел III

Социальная психология в нескольких лицах: к проблеме междисциплинарности социального знания

Бутилье Р., Роуэд Ч., Свендсен Э. Кризис в социальной

психологии: опыт сравнения двух направлений..........................173

Страйкер Ш. Еще раз о двух психологиях...........................................199

Московичи С. Предпосылки объяснения в социальной

психологии.......................................................................................213

Введение

Два последних десятилетия в истории западной социальной психологии были насыщены острой полемикой, отразившей драматические поиски дисциплиной своего лица и надлежащего места в структуре академического научного знания. Тенденция к критической ревизии теоретических и методологических оснований дисциплины наметилась еще на рубеже 60-70-х годов, когда американские социальные психологи, а вслед за ними и их европейские коллеги, заговорили о "кризисе" экспериментальной социальной психологии. Констатация внутреннего неблагополучия дисциплины выглядела в те годы достаточно неожиданной и в некотором смысле парадоксальной, поскольку стремительное развитие социально-психологических исследований после второй мировой войны, прежде всего в США, создавало впечатление весьма успешного и результативного развития молодой науки. Как ностальгически заметил один из первых критиков дисциплины, американский психолог У.Макгайр, "в то время... казалось, что социальная психология переживает "золотой век". Она была престижной и продуктивной областью науки, где огромное число ученых... проводило свои исследования с той верой и энергией, которые можно наблюдать у тех, кто хорошо знает, куда идет" 1

'* Макгайр У.Дж. Ин и янь прогресса в социальной психологии: Семь принципов//Современная зарубежная социальная психология: Тексты .-М., 1984. -С.

К концу 60-х годов ясное представление путей и задач сменилось повсеместным разочарованием в результатах, сомнением в целях и неуверенностью в социальной релевантности социально-психологического знания. Вслед за А.Элмсом, многие социальные психологи связывали тревожную ситуацию в своей науке с "кризисом доверия". Внутренний "кризис доверия", вызванный в первую очередь пониманием ограниченности эвристических возможностей экспериментального метода в науке о психологических аспектах социального поведения и этической сомнительностью манипуляций действиями личности со стороны экспериментатора, усугублялся растущим недоверием извне. Социальные политики дружно ополчились на социальную психологию, поскольку ее результаты, столь убедительные в лабораторных условиях, имели очень мало общего с социальной действительностью, плохо поддавались обобщению, а значит, не могли служить надежной базой социального прогнозирования.

Проблема неадекватности методологического арсенала экспериментальной социальной психологии ее предмету социальному поведению людей, стала отправной точкой драматического процесса обретения социальной психологией своей идентичности. И хотя эта проблема остается сквозной темой теоретических дискуссий внутри дисциплины на протяжении 70-80-х годов, она постепенно уступает свой приоритет дискуссиям метатеоретическим, т.е. осмыслению самих оснований социально-психологической науки, обсуждению путей ее развития в терминах "смены парадигмы".

Этот мотив отчетливо прозвучал уже в одном из первых свидетельств новой ситуации в социальной психологии, которое принадлежало редактору многотомного издания по экспериментальной социальной психологии, американцу Л.Берковичу. "Мне кажется, - признавался он в письме к одному из коллег в 1970 г., - что социальная психология находится сегодня в "стадии кризиса" - в том смысле, который имел в виду Кун в своей работе "Структура научных революций". По-видимому, все мы

пребываем в некоторой растерянности по поводу того, в чем состоят важнейшие проблемы, которые нам надлежит решать, и каковы те модели, которые нам следует использовать в нашей теоретической и исследовательской работе"¹)

Разумеется, не все исследователи, обеспокоенные перспективами социально-психологической науки, оценивали происходящее как кризис парадигмы. Очень многие, во всяком случае в начале 70-х годов, видели лишь временную ситуацию "методологического дискомфорта", которая требовала

совершенствования способов осуществления контролируемого лабораторного эксперимента, более широкой практики полевых исследований, эксперимента в естественных условиях, наблюдения и т.п. При этом обсуждение проблемы метода протекало в рамках прежней, неопозитивистской модели социальной психологии как "объективной" науки, ориентированной на идеал строгого физического знания. Отказ или даже сомнение в эффективности экспериментальных методов воспринимались как вызов научному статусу социальной психологии. В соответствии с общей неопозитивистской ориентацией послевоенной психологии предмет социально-психологического знания мыслился исключительно как "объект", подлежащий каузальному объяснению путем сбора экспериментальных данных и их обобщения. Процесс изучения социально-психологических феноменов трактовался как лишенный (в идеале) каких-либо субъективных или ценностных параметров. Иными словами, модель социальной психологии, доминировавшая в 60-х -начале 70-х годов, полностью укладывалась в гипотетико-дедуктивную схему построения научного знания с непременными операциями верификации и фальсификации гипотез.

Поиски нового образа социально-психологической науки заняли не одно десятилетие. Большинство западных исследователей считают апогеем кризиса 70-е годы, оценивая последующее развитие

'* Цит. по: Smith М В Is experimental social psychology advancing? // Journal of experimental social psychology. -N.Y., 1972. - Vol. 8,N 1. - P 86

дисциплины как посткризисное. С определенной долей условности можно выделить следующие этапы метатеоретической саморефлексии послевоенной западной социальной психологии: а) конец 60-х -начало 70-х годов: констатация методологического неблагополучия дисциплины, попытки ее косметического ремонта; в этот период сохраняет свое ведущее положение американская социальная психология, вместе с тем она становится объектом критики со стороны обретающей свою специфику западноевропейской науки, которая таким образом утверждает свое право на создание альтернативных моделей социально-психологического знания ¹⁾; б) 70-е годы: осознание новой ситуации в социальной психологии как попытки "смены парадигмы", поиск несциентистских концептуальных рамок для описания и объяснения социально-психологических феноменов; в западной Европе возникли собственные центры социально-психологических исследований (в Женеве, Париже, Бристоле), которые не только положили конец безраздельному господству американских образцов, но и впервые за послевоенные годы составили им серьезную конкуренцию. И все же, "хотя теоретические идеи были новы, исследования, проводившиеся для проверки этих идей, оставались вполне традиционными; это, разумеется, были не те новые парадигмы, о которых говорили социальные психологи в годы кризиса" ²); в) 80-е - начало 90-х годов - посткризисное развитие социальной психологии, активизация научных контактов между американскими и европейскими специалистами, сосуществование нескольких метатеоретических ориентации, ведущими из которых являются традиционный сциентизм неопозитивизма и герменевтические установки социального конструкционизма.

'* Подробнее см, Андреева Г М, Богомолова Н Н., Петровская Л А Современная социальная психология на Западе. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1978. -С 220-253.

²⁾ Rijsman J., Stroebe W. The two social psychologies or whatever happened of the crisis? // European journal of social psychology. - Chichester, 1989. - Vol 19, N 5. -P.341.

Кризис дисциплины, столь трагично воспринятый 15 лет назад, на самом деле стимулировал плодотворные теоретические поиски. В метатеоретическом отношении "кризис разрешился, ... но весьма своеобразно - путем деления дисциплины на две социальные психологии, которые существуют бок о бок при минимальном взаимодействии" ¹). В основе "старой", позитивистской парадигмы, число сторонников которой еще достаточно велико как в Америке, так и в Европе, лежит убеждение в принципиальной познаваемости внутренних каузальных механизмов, управляющих социальным поведением. Сторонники новой парадигмы, или социальные конструкционисты полагают, что осмысление социопсихологической реальности не равнозначно "физическому знанию"" и требует принципиально иной эпистемологической модели. С этой точки зрения, научная истина не тождественна знанию о мире как он есть, которым располагает объективный наблюдатель. Соответственно, научная теория не может быть сведена к описанию этой истины избранными исследователями. Теория и истина представляют собой специфические формы дискурса, которые отражают социально-практическую локализацию своих носителей, побуждая всех членов данного социального сообщества принять вполне определенные формы социальной жизни. Критерием оценки социопсихологической теории служит не степень ее соответствия подлинному миру, а ее социальная интеллигибельность и способность генерировать новые поведенческие феномены, которые утверждают "истину", проецируемую теорией.

Новая научная рефлексия неизбежно ведет к пересмотру тематики социопсихологической работы. В рамках новой парадигмы социальное поведение интерпретируется как дискурсивная, смыслосозидающая активность; поэтому осмыслению здесь подлежат такие явления, как правила и структура конверсации,

'* Rijsman J., Stroebe W. The two social psychologies or whatever happened of the crisis? // European journal of social psychology. - Chichester, 1989. - Vol. 19, N 5. -P.341.

идеологические функции мышления и т.п. Эксперимент в данном случае рассматривается в качестве одного из возможных риторических приемов поиска "истины" (т.е. дешифровки значений в языковой деятельности человеческого сообщества). С этих позиций изучение ментальной жизни на уровне отдельного индивида есть не что иное, как "приватизация социального", ибо всякая личностная ментальность всегда социальна по своему происхождению и содержанию.

Данный аспект новой эпистемологической парадигмы (американской по своему происхождению) оказался созвучен этогенической социальной психологии английского ученого Р.Харре, а также (хотя и в меньшей степени) концепции генетического конструктивизма Женевской школы социальной психологии. Последнюю можно рассматривать как средний эпистемологический вариант, равноудаленный от радикальных крайностей традиционализма и конструкционизма. Сущность генетического конструкционизма, ориентирующегося на идеи Ж.Пиаже, состоит в понимании интеракции как важнейшего этапа созидания нового знания путем разрешения новых и новых специфических противоречий между ее участниками. Вместе с тем теоретический конструктивизм Женевской школы не содержит методологических новаций: эксперименты и полевые исследования по-прежнему занимают здесь приоритетное место.

Таким образом, можно говорить даже не о двух, а о трех эпистемологических парадигмах социальной психологии 80-х годов. Консервативные позиции занимают адепты жесткого психологизма, которые стремятся редуцировать социальные явления к внутриличностным психическим Процессам, составляющим предмет общей экспериментальной психологии. Их противники придерживаются столь же жесткой позиции социального конструкционизма; для них психологические процессы, равно как и способы их познания, преимущественно социальны. Посередине находятся защитники психологического конструктивизма, где

конструкционизм в теории сочетается с методологическими установками позитивизма.

Представление о поисках социальной психологией своего "лица" будет неполным, если оставить в стороне пограничный характер социопсихологического знания, его двойную референцию. Возникнув на стыке двух самостоятельных научных дисциплин, психологии и социологии, западная социальная психология имеет сегодня "два лица" - психологическое и социологическое. И хотя среди ее отцов-основателей были как известные психологи (Тард, Лебон, Фрейд, Левин, Олпорт), так и классики социологической мысли (Дюркгейм, Мид, Кули, Гофман), социально-психологическая наука традиционно рассматривается в русле именно психологического, а не социологического знания. Такая "дискриминация" социологически ориентированной социальной психологии встречается не только на уровне непрофессионального сознания, но и на страницах многих специализированных энциклопедических изданий.

В определенном смысле современную проблему "двух психологии" можно считать специфически американской, так как в США их разделение получило институциональное закрепление: здесь существуют две секции социальной психологии - одна в рамках Американской психологической, вторая - Американской социологической ассоциаций. Равным образом социологический либо психологический уклон имеют в США и ведущие социально-психологические журналы Ч Однако помимо институционального (я в этом смысле чисто американского) аспекта, проблема "двух психологии" имеет и содержательную сторону. По сути дела, речь идет об изучении двух срезов социальной реальности средствами родственных, но отличных друг от друга дисциплин. Психологическая

'* В Европе организационным центром социальной психологии выступает Европейская ассоциация экспериментальной психологии, объединяющая преимущественно психологов (что, разумеется, ню означает отсутствие у европейцев интереса к социологическим параметрам социальной психологии).

и социологическая ориентации социальной психологии предполагают специфическое базовое образование специалистов - социологов и психологов, которые имеют дело с разными уровнями социального целого и пользуются разными методологическими средствами. Приоритетными темами психологической социальной психологии как исторически первой и потому более привычной ипостаси дисциплины традиционно являются индивидуальные Психологические процессы (восприятие, мышление, мотивация, формирование и изменение аттитюдов) в их отношении к воздействию социальных стимулов (ситуаций и процессов). Фокусом исследования здесь выступает индивид и его реакции на влияние социальных структур. Проблемное поле социологически ориентированной социальной психологии составляют макросоциальные процессы и структуры (общества, социальные организации, социальные движения) в их соотношении с психологическими параметрами индивидуального поведения и установок. В центре внимания социологов - структурные аспекты социальной интеракции. В их методологический арсенал входят наблюдение, опрос и интервью, тогда как альфой и омегой работы психологов по преимуществу остается лабораторный эксперимент.

Социологическая социальная психология, несмотря на свою солидную интеллектуальную историю, восходящую к временам Мида, Кули и Томаса, отличается меньшей организационной и концептуальной целостностью, чем ее психологическая разновидность. Ее становление было тесно связано с генезисом самой социологии, которая в борьбе за свою академическую самостоятельность отстаивала специфику собственных

исследовательских интересов, отличных от целей психологии. Поэтому социологическая социальная психология с самого начала оказалась между Сциллой психологизма (против которого сражалась социология) и Харибдой социологизма (который угрожал самому существованию социальной психологии как отрасли социологического знания).

Начиная с 30-х годов обе ветви социальной психологии развивались почти в полной изоляции друг от друга. К середине 70-х обоюдные издержки взаимного невнимания стали очевидными: социологи, неизбежно обращаясь к внутриличностным процессам, оказывались в плену доморощенного психологизирования; социологический дилетантизм психологов оборачивался нарушением того баланса психологического и социального, на котором настаивал в свое время К.Левин. Инициатива в разрешении дилеммы "двух психологии" принадлежала американским социологам. Обеспокоенные низким академическим рейтингом социологической ветви дисциплины, они указывали на близость исследовательских задач социологов и психологов, общность теоретических традиций, конвергенцию аналитических стратегий. Ответное движение психологов наметилось в 80-е годы, хотя попытки обновления традиционной социальной психологии посредством ее "социологизации" предпринимались и раньше (например, в работах европейцев С.Московичи и Г.Тоджфела, американца Н.Крессела).

Параллельное существование "двух психологии" в академической науке вылилось в почти параллельное развитие двух кризисов, которые имели разные истоки, но поднимали близкие проблемы. Кризис социологической социальной психологии обозначился несколько позже - к концу 70-х и носил менее драматический характер, чем "кризис доверия" у психологов. Если последние были озабочены поиском адекватной парадигмы, а в конечном счете, философских оснований социопсихологического знания, то социологи дискутировали по поводу концептуальных рамок и исследовательских стратегий, релевантных задачам собственно социологии как фундаментальной науки об обществе, т.е. более непосредственно связывали свою судьбу с потребностями и перспективами "родительской дисциплины". Предпосылкой метатеоретической рефлексии социологически ориентированной социальной психологии стала критика идей структурного функционализма в социологии и связанные с ней изменения исследовательских приоритетов. Переход от преимущественного

изучения стабильных социальных структур к анализу социальных изменений сопровождался повышенным интересом к механизмам социальной интеракции. В роли доминирующей метатеоретической установки социологической социальной психологии 70-х годов оказался символический интеракционизм в самом широком его толковании (включая идеи Блумера, "драматургическую перспективу" Гоффмана, этнометодологию Гарфинкеля и даже необихевиористскую концепцию социального обмена).

Десятилетие спустя социологически ориентированная социальная психология по-прежнему остается менее "суверенной" научной дисциплиной, чем психологическая ее разновидность. Оставаясь верными своим обязательствам в "магистральной" социологии, социальные психологи озабочены сегодня проблемой интеграции макро- и микросоциальных исследований. Приоритетной темой их метатеоретических размышлений становится поиск социопсихологического алгоритма, "полезного" социологии.

По мнению ведущих американских специалистов, адекватной моделью построения "собственно социологической" социальной психологии является формула "структуры и личности". В качестве исследовательской традиции эта модель имеет прочные междисциплинарные корни в американской социальной науке (хотя на протяжении своей более чем полувековой истории она не раз сменила название и методологический арсенал). В научный обиход данную формулу ввел культурантрополог Ф.Боас и его последовательницы М.Мид и Р.Бенедикт, которые в первой трети XX в. обратились к кросс-культурному анализу примитивных обществ. Фокус их исследований, осуществлявшихся в рамках концепции "культуры и личности", составляли социальная организация и социальное поведение в их соотношении с доминирующим культурным типом личности.

В 30-40-е годы благодаря работам А.Кардинера приоритетной объясняющей схемой в исследованиях "культуры и личности" стал психоанализ. На первый план вышло осмысление психологических структур "базовой личности" как следствия и в то же время

первопричины "первичных" социальных институтов (главным образом ранней семейной социализации). После второй мировой войны анализ примитивных обществ постепенно сменился изучением психологических и социальных параметров модерна, в центре внимания оказались проблемы национального характера и политической культуры. В работах А.Инкелеса и его коллег (70-е годы) антропологический вариант модели уступает место социологическому, наряду с культурно-ценностной детерминацией индивидуального и группового поведения признается "конвергирующее" воздействие на него различных элементов социальной структуры.

Последователи Инкелеса считают, что социологическая социальная психология нуждается сегодня в общетеоретических и, шире, метатеоретических принципах, позволяющих анализировать двусторонние связи между макросоциальными явлениями и индивидуальным поведением. Предпосылкой для разработки таких принципов выступает интерпретация культуры (т.е. набора когнитивных и оценочных установок, разделяемых членами данного социального сообщества) и социальной структуры как двух аспектов социальной системы, влияние которых на формирование индивидуальных психологических реакций и поведенческих стереотипов однонаправленно, но не тождественно. Другим фундаментальным условием социальной психологии, адекватной задачам социологии, является отказ от прежнего (структуралистского) представления о функциональной интегрированности личности в социальную систему. На смену ему должно прийти понятие согласования (и соподчинения) интересов и потребностей индивида и общества. Таким образом, задача социолога, обратившегося к социально-психологическим проблемам, предстает в образе двуликого Януса: он должен выяснить, как социальная структура (в ее конкретных формах) воздействует на личность и одновременно продемонстрировать значение и роль последней в процессе сохранения, изменения и разрушения социальной структуры.

Отличительной особенностью социологической

разновидности социальной психологии служит и ее особый интерес к состоянию дел внутри родственной психологической дисциплины, особенно заметный на фоне индифферентности психологов (прежде всего - американских). Периодика 70-80-х годов свидетельствует о том, что социологи весьма активно интересуются междисциплинарными аспектами своей деятельности и потенциальными контактами с представителями других социальных наук. Именно социологи обратили внимание на идентичность сценариев, по которым развивались "кризисы" обеих ветвей социальной психологии: вначале дискуссии внутри "родительской" дисциплины, затем разочарование в результатах своей непосредственной работы, критическая ревизия теории и методов, и, наконец, поиск новых концептуальных схем и метатеоретических постулатов, которые должны открыть перед социальной психологией новые горизонты. Главный итог "кризисного" периода в развитии социальной психологии состоит, по-видимому, в том, что представители обоих ее направлений независимо друг от - друга осознали неполноту существующих моделей социального поведения и социального взаимодействия: ни одна из них не отвечала требованию целостного, интегрированного подхода к изучению трех основных элементов социопсихологической реальности - внутреннего мира индивида, социальной структуры общества и межличностного взаимодействия в конкретной ситуации.

Посткризисный период в развитии психологической социальной психологии оказался не менее насыщенным метатеоретической полемикой, чем предыдущие десятилетия. И хотя содержание этой полемики по-прежнему остается многоплановым, саморефлексия конца 80-х годов приобретает более выраженный философский характер. Проблемы социальной психологии все чаще обсуждаются в контексте споров о философских основаниях научного знания в целом, привлекая внимание специалистов в области философии науки. Таким образом, можно констатировать, что на рубеже 80-90-х годов обе ветви социальной психологии, продолжая

поиск своего "лица" , все реже ограничиваются постановкой узко профессиональных вопросов, стремясь связать решение внутридисциплинарных задач с обсуждением более фундаментальных эпистемологичесхих проблем социологического и философского характера. Метатеоретические дебаты, начавшиеся как спор о парадигмах, постепенно переросли в обсуждение междисциплинарных принципов изучения социальной реальности, которая, как оказалось, не может быть адекватно описана с помощью какого-либо одного из традиционных языков социальной психологии. Обретение социальной психологией своей идентичности, а значит и соответствия своему предмету, затруднялось взаимной исторической идиосинкразией ее родительских дисциплин. Противопоставление социологического и психологического способов познания мира и человека, благополучно завершившееся формированием двух отдельных наук, получило новый импульс с рождением их общего детища - социальной психологии. Пограничность дисциплины обернулась для нее ситуацией фрейдовского "несчастного сознания", которое мечется между требованиями авторитетного Я-Идеала (т.е. той или иной родительской дисциплины, диктующей строго определенный выбор тематики, методов и концептуальных установок) и мощными инстинктивными призывами Оно (в данном случае - спонтанной тяги к синтетическим способам исследования, нарушающим дисциплинарную "чистоту" в угоду принципу реальности). На рубеже 80-90-х годов "влечение к междисциплинарности" все чаще приобретает черты осознанного стремления к комплексному, многоаспектному осмыслению социопсихологических феноменов, требующему интеграции методологий, сближения теоретических подходов, объединения усилий социологов, психологов, историков, антропологов, политологов и экономистов.

Сущность современного понимания пограничности социопсихологического знания весьма лаконично выразили Р.Тернер и М.Розенберг в предисловии к первому энциклопедическому изданию в жанре социологической социальной психологии:

"Существует только одно пространство социальной психологии, независимо от того, будем ли мы, вслед за Олпортом, связывать его с попыткой понять и объяснить, каким образом присутствие других -реальное, воображаемое или подразумеваемое -воздействует на мысли, чувства и поведение индивида или же увидим здесь изучение исходных отношений индивидов друг к другу, к группам, коллективам или социальным институтам, а также осмысление внутриличностных процессов в той мере, в какой эти процессы влияют на социальные факторы либо, напротив, испытывают влияние последних" ¹). Какой бы дефиниции ни придерживался исследователь и каким бы ни было его базовое образование, социальная психология в любом случае остается междисциплинарным предприятием.

Разумеется, пограничность дисциплины и связанный с ней комплекс проблем нельзя рассматривать как откровение 90-х годов: они - ровесники социальной психологии и ее неизменные спутники на протяжении всего XX столетия. Однако если прежде речь шла главным образом о двойственности социопсихологических исследований, предполагавшей ту или иную расстановку акцентов (не только психология, но и социология или наоборот), то сегодня с обсуждением проблемы междисциплинарности непосредственно связывают общие перспективы посткризисного развития социальной психологии как академической науки. Можно выделить несколько современных подходов к обсуждению этой темы, различающихся по своей радикальности и масштабам. Первый, наиболее прямолинейный (и наименее популярный в академических кругах) связан со спецификой американской социальной психологии, где две ее ветви получили статус двух наук. Этот вариант междисциплинарности предполагает институциональное слияние "двух психологии" в единую отрасль научного знания, которая не

'* Rosenberg М, Turner R Н Preface // Social psychology: sociological perspectives. -N.Y, 1981. -P.XV.

будет нуждаться ни в дифференцированной периодике, ни в методологической и концептуальной поддержке социологии и психологии.

Противники данной точки зрения считают, что, несмотря на наметившееся сближение "двух психологии", которое продиктовано обоюдным интересом социологов и психологов к феноменальному миру и проблеме субъективности, институциональная унификация социальной психологии породит еще большие трудности, чем традиционный интеллектуальный сепаратизм. Конституирование социальной психологии в качестве "единой" науки (во всяком случае, в ее американском варианте) приведет к содержательной диффузии социологической ориентации и ее количественному поглощению ориентацией психологической. Кроме того, каждое из направлений утратит связи со своими интеллектуальными корнями, а это значит, что социальная психология потеряет свою роль "синтезирующей" науки. Формирование подлинно междисциплинарной социальной психологии представляется с этих позиций как активизация диалога "двух психологии" и сохранение ее "бинарного" исследовательского фокуса.

С точки зрения сторонников умеренного подхода, междисциплинарность социальной психологии состоит в том, что ни в ее теориях, ни в се методах нет ничего, что делало бы ее исключительно социологической или исключительно психологической науки. Все различия сводятся к дифференциации интересов, акцентов и подходов. Поэтому более корректно говорить не о "двух психологиях", разделенных дисциплинарными барьерами, а о двух перспективах в единых границах междисциплинарного исследовательского пространства, где совместными усилиями социологов и психологов достигается понимание связей между индивидом и обществом.

Перечисленные выше варианты решения проблемы междисциплинарности социально-психологического знания

принадлежат преимущественно социологам. Психологи же, во всяком случае, те из них, которые размышляют на эту тему,

склоняются к более "глобальной" ее интерпретации. Они рассматривают социальную психологию будущего как едва ли не основную науку о социальной реальности или, по крайней мере, как первую скрипку в оркестре социального знания. Такой позиции придерживаются как американские психологи, так и их европейские коллеги. По мнению американца К.Джерджена, социальной психологии суждено преодолеть историческую антиномию эмпиризма и рационализма и в качестве социальной эпистемологии, занятой анализом феноменов "здесь и теперь", заменить собой традиционное социально-философское осмысление реальности. Один из ведущих европейских специалистов С.Московичи полагает, что социальной психологии, которая изначально задумывалась как средство аккумуляции и обобщения всех тех сведений об индивиде и обществе, которые рассеяны по разным отраслям знания, предстоит превратиться в антропологию современной культуры. Исключительность аналитической позиции социального психолога, по мысли Московичи, состоит в том, что классическая философская дихотомия субъекта-объекта трансформируется здесь в эпистемологическую триаду: индивидуальный субъект - социальный субъект, или другой, опосредующий отношение индивида к третьему элементу аналитической ситуации - природному или социальному объекту. Тем самым преодолевается искусственное расчленение этого мира на две обособленные системы - природу и культуру, а социальная психология становится главной дисциплиной, изучающей связи между ними.

Близость позиций Джерджена и Московичи в таком важном вопросе, как перспективы развития дисциплины, тем более примечательна, что их авторы защищают разные метатеоретические принципы построения научного знания: первый является одним из создателей нового, герменевтико-конструкционистского образа социальной психологии, второй всегда придерживался взглядов, вполне совместимых со "старой" (неопозитивистской) парадигмой. Совпадение их глобальных прогнозов (при всем различии конкретных интерпретаций) может служить прекрасной

иллюстрацией неоднозначности того метатеоретического диалога, который с переменным успехом ведут западные социальные психологи вот уже не одно десятилетие, и которому посвящена данная хрестоматия. Ее главная тема - осмысление социальной психологией своего места в современной системе социального знания и своей специфической роли в сложившейся практике научного разделения труда. Представленные здесь тексты отражают узловые моменты дискуссий 80-х годов о том, что такое социальная психология. В некотором отношении данная хрестоматия является продолжением издания, подготовленного десять лет назад факультетом психологии МГУ, где освещались теоретические и метатеоретические проблемы западной социальной психологии предыдущего десятилетия1). В хрестоматию включены не публиковавшиеся ранее переводы работ ведущих американских и западноевропейских специалистов, размышляющих о судьбах своей дисциплины, причинах ее "маргинализации" и способах повышения ее академического престижа²). При подборе текстов предпочтение отдавалось тем из них, которые получили широкий, а порой (как это случилось с К.Джердженом, нарушившим единство консервативных рядов) и сенсационный общественный резонанс, и дали толчок новому прочтению темы кризиса в социальной психологии, ставшей к концу 70-х годов притчей во языцех.

Структура хрестоматии дает представление о хронологии, проблематике и основных направлениях современной саморефлексии социальной психологии. Первый раздел посвящен традиционной, психологической ветви дисциплины; собранные здесь работы позволяют судить о ее несциентистских концептуальных моделях, а также о новейших способах реабилитации "старой" парадигмы. Содержание второго раздела знакомит читателя с американским вариантом социологической социальной психологии и

'* Современная зарубежная социальная психология: Тексты / Андреева Г М Богомолова Н Н , Петровская Л А. - М. , 1984.

²⁾ Переводы даются с некоторыми сокращениями

дает представление 6 специфике развития социальной психологии в русле социологии. В заключительный раздел вошли работы, посвященные ретроспективе и перспективе классической проблемы "двух психологии", а также конкретным способам реализации идеи междисциплинарного социального знания, где ключевые позиции будут принадлежать социальной психологии.

Хрестоматия адресована студентам и аспирантам психологических и социологических факультетов, а также всем, интересующимся проблемами становления и развития научного знания.

Е.В.Якимова

РАЗДЕЛ I

ТРАДИЦИОННАЯ СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ В ПОИСКАХ НОВОЙ ПАРАДИГМЫ

ДЖЕРДЖЕН К.ДЖ. СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ КАК ИСТОРИЯ

GERGEN KJ.

Social psychology as history

// Journal of personality a. social psychology. -

Wash., 1973. - Vol.26, N 2. - P.309-320 1

Перевод Е.В.Якимовой

Психологию обычно определяют как науку о человеческом поведении, а социальную психологию - как такую ветвь этой науки, которая изучает процесс взаимодействия людей. Считается, что главная цель науки состоит в установлении общих законов посредством систематического наблюдения; социальный психолог разрабатывает общие законы для описания и объяснения социального взаимодействия. Подобная традиционная трактовка научного закона в той или иной форме повторяется во всех фундаментальных трудах по социальной психологии. Так, обсуждая сущность объяснения в поведенческих науках, Ди Ренцо отмечал, что полное объяснение в данном случае "есть такое объяснение, которое

'* С АРА, 1973. Переведено с разрешения редакции и автора. Американская психологическая ассоциация не несет ответственности за правильность перевода Оригинал и перевод не могут воспроизводиться и распространяться ни в какой форме и никакими средствами, не могут храниться в базе данных и поисковых системах без предварительного получения в письменном виде разрешения от Американской психологической ассоциации (Примечание АРА).

подразумевает неизменный статус закона" (5, с. 11). Креч, Кратчфилд и Бэлэхи утверждали; "Интересует ли нас социальная психология как базовая или как прикладная наука, в любом случае существенным является набор научных принципов" (11, с.3). Этой же позиции придерживались Джоне и Джерард, полагавшие, что "наука стремится к постижению тех факторов, которые обеспечивают стабильность связей между явлениями" (10, с.42). Согласно Милсу, "социальные психологи хотят выявить причинные связи для того, чтобы установить основные принципы, объясняющие социально-психологические явления" (14, с.412).

Данная точка зрения, без сомнения, есть непосредственное продолжение традиции мышления XVIII столетия, В то время существенный прирост знания обеспечивали естественные науки, что позволило оптимистически оценивать перспективу применения научных методов для исследования человеческого поведения. Если бы можно было установить общие принципы, управляющие поведением людей, то появилась бы возможность свести к минимуму социальные конфликты, покончить с душевными болезнями и создать социальные условия, благоприятные для всех членов общества. Более поздние исследователи предвкушали даже математическое оформление этих принципов и создание математики человеческого поведения, столь же точной, как и механика.

Своими очевидными успехами в установлении общих принципов естествознание обязано главным образом стабильности явлений природы. Например, скорость падения физического тела или характер соединения химических элементов обладают высокой степенью устойчивости во времени. Это явления, которые могут быть воссозданы в любой лаборатории в любой данный момент времени и сегодня, и 450 лет назад, и через 100 лет в будущем. Именно в силу устойчивости природных явлений становятся возможными достоверные обобщения в самых широких масштабах, а также эмпирическая проверка полученных объяснений и их плодотворная математическая обработка. Если бы явления природы не были стабильны, если бы скорость падения физического тела или характер

соединения химических элементов находились бы в постоянном изменении, развитие естествознания оказалось бы крайне затруднительным. Если бы природа действительно была капризна, естественные науки в большинстве своем уступили, место естественной истории.

Цель настоящей статьи состоит в том, чтобы доказать, что социально-психологическое исследование есть по преимуществу исследование историческое. В отличие от естественных наук социальная психология имеет дело с фактами, которые подвержены заметным временным флуктуациям и по большей мере неповторимы. Принципы взаимодействия людей не могут быть с легкостью выявлены с течением времени, потому что нестабильны факты, на которых они базируются. Здесь невозможна аккумуляция знания в обычном, научном понимании этого процесса, поскольку полученное знание в целом не преступает отведенных ему исторических пределов. Ниже будут изложены два ряда аргументов в защиту данного тезиса: в первом случае в центре внимания будет воздействие науки на характер социального поведения, во втором - процесс исторических изменений. Изучив эти аргументы, мы сможем сосредоточиться на тех модификациях целей и масштабов социально-психологической науки, которые предлагает этот анализ.