Особенности построения взаимоотношений

Некоторые люди могут возмущаться присутствием в их жизни различных ограничений. Им нужно помочь осознать, что те или иные ограничения, не устраивающие их, во многом зависят исключительно от них самих. Например, они загружены до такой степени, что невозможно помолиться; работа в воскресный день мешает посещать воскресные службы; характер супруга или супруги до вступления в брак был более-менее сносным, а сейчас жить невмоготу и т.д. Жизнь таких людей становится настолько жестко структурированной, что они начинают воспринимать «все эти мучения» как данность, от которой никуда не деться.[53]

Загроможденность жизни огромным количеством ненужного, конфликтного и бессмысленного воспринимается как "жизненный крест", который человек должен нести, а не как сплетенная самим человеком паутина, которую можно разорвать для того, чтобы построить нечто более светлое.

Для подобных случаев припасено готовое возражение: «Существует много такого, что изменить невозможно». Да, безусловно, человек должен зарабатывать на жизнь, должен быть отцом или матерью для своих детей, должен выполнять свои моральные и нравственные обязательства по отношению к другим людям, должен мириться со своими ограничениями: паралитик не может ходить, инвалид не может трудиться на работе, требующей больших физических нагрузок, у стареющей вдовы меньше шансов выйти замуж и т.д. Эти аргументы и фундаментальные возражения проявляются в любых, различных ситуациях, в отношениях пастыря и духовного чада.

Иногда словесных уговоров относительно необходимости взять на себя ответственность за жизнь, которая сложилась именно так, оказывается недостаточно, и пастырю приходится копать глубже. Попытки священника проанализировать рассказ пришедшего человека с точки зрения его ответственности за сложившуюся жизненную ситуацию, нередко оказываются безуспешными. Например, разбитая страданиями и катаклизмами женщина, пришедшая к священнику и рассказавшая ему свою жизненную историю, после попытки священника предложить ей взять ответственность за происшедшее на себя, может сказать:

— Все это замечательно! Хорошо ему, человеку, избавленному от житейских забот, оторванному от мира, наставлять нас... говорить, что это я сама себя загнала... Но ведь он по-настоящему не знает, какой бесчеловечный садист мой муж (или «...какой у меня ужасный начальник!», или «...насколько действительно непреодолима та страсть, с которой я так долго и безуспешно борюсь» и т.д.).

Все эти возражения — сопротивление протянутой руке помощи, распространенное среди людей, которые часто используют различные механизмы защиты. Для них сами факторы окружающей их жизни складываются так, что соответствуют их негативным ожиданиям. Очень редко удается разобраться в подобной ситуации. Каждый раз человек может уйти от принятия ответственности в сторону сознательного или бессознательного подбивания фактов в свою пользу: «Вы меня не так поняли».

Эффективность помощи таким людям может значительно возрасти, если пастырь проанализирует то, как он строит свои отношения с пришедшим к нему за духовным окормлением человеком. Одной из аксиом пастырского душепопечения является то, что переживания и образ взаимодействия, которые проявляются в повседневном общении человека со значимыми в его прошлом людьми, он вносит и в отношения со священником. Это может быть и неспособность доверять, неспособность ладить, неспособность быть открытым, разыгрывание эмоциональной потребности в «очарованиях-разочарованиях», подозрительность, недоверие...

Нередко новообращенный сначала бросается в объятия священника, клянясь в верности и радуясь тому, что он «наконец-то нашел того единственного человека, который его понимает», а затем, по истечении некоторого времени, по какой-то только ему известной, но очень весомой причине, он вдруг горько разочаровывается в своем духовнике и вообще во всех духовниках во всем мире... Именно так он не доверяет другим людям, именно так подозревает, именно так разочаровывается, именно так манипулирует другими людьми и обижается точно так же, в случае, если на свои манипуляции не получает соответствующей реакции.

Все это происходит на глазах священника довольно быстро, как правило, со второй или третьей встречи.

Каждый священник, который исповедует и окормляет, водительствует людей не менее пяти лет, может привести примеры случаев во взаимоотношениях с теми окормляемыми людьми, которые очень избирательно запоминают все резкости, все случайно забытые или не исполненные обещания, данные им. В то же время они могут совершенно не помнить того, сколько духовник потратил внимания, времени, сколько принял участия в жизни этого человека, сколько вложил сил, стараний, умения, сердечного тепла.[54]

Нередко именно у таких людей слова, намерения, мысли духовника дорисовываются и додумываются. Духовный отец неосознанно ассоциируется с образом родного отца, который запечатлелся в детстве. Если отношения с отцом были теплые, то отношения с батюшкой выстраиваются более конструктивные, понимающие, взрослые. Если отношения с отцом были подавляющими, духовник неосознанно воспринимается как подавляющий авторитет, которого под страхом порки (пусть даже словесной) надо слушаться, и который (как кажется) постоянно ищет повода для того, чтобы человека отругать, унизить, куда-то не пустить, что-то не благословить... Если у человека отец был алкоголиком, или, к примеру, запомнился как постоянно пишущий диссертацию или месяцами пропадающий в командировках, то, в зависимости от поведения отца, строятся отношения и с пастырем: "отец занят своими делами, ему до меня никакого дела нет".

В случае сильной эмоциональной привязанности к отцу при отсутствии ответной любви, духовник воспринимается как человек, не оправдывающий ожиданий духовного чада. Если же отца у человека с детства не было, с духовником отношения сначала будут очень привлекательными, теплыми («отец нашелся!»), но поскольку полноценного опыта сыновнего (или дочернего) отношения не было, через некоторое время негативный шаблон построения отношений со значимым старшим может сыграть катастрофическую роль в жизни человека, и если он не найдет в себе мужества осознать свои негативные детские реакции и выйти из стереотипного круга конфликтности, ситуация разрыва, разочарования, иногда даже открытой вражды, произойдет в отношениях неминуемо.

Итак, люди, у которых были негативные отношения с собственным отцом, чаще всего запечатлевают именно такой шаблон взаимоотношений с авторитетным взрослым, постоянно подсознательно провоцируя духовника на разрыв, на конфликт, ищут этого каким угодно способом, сами до конца не понимая, зачем они это делают.

Неосознаваемые мотивы, провоцирующие разрыв, бывают совершенно разными. Человек неосознанно может вести себя некоторое время слишком зависимо для того, чтобы себе и всем остальным окружающим людям, другим духовным чадам этого же пастыря, доказать его авторитарность и на этом основании разорвать с ним отношения.

В другом случае человек совершенно неосознанно может проявлять себя отстраненным, безразличным к духовнику, в глубине души испытывая потребность в общении с ним, для того, чтобы и себе, и всем остальным доказать его холодность, безразличие и избирательность в отношениях.

Критический случай: к реальным поступкам духовника додумываются существенные детали, которых в реальности не было, и именно эти детали, как неопровержимые доказательства, становятся аргументом разрыва. Убеждения в реальности существования этих выдуманных деталей настольно очевидны, эмоциональная реакция на них настолько сильна, что до разрыва отношений об этом не говорится ни в частной беседе, ни на Исповеди.

Подобное поведение в психологии принято называть жизненным сценарием. Человек сам в себе неосознанно вызывает такое поведение, которого страшится, и провоцирует окружающих людей поступать по своему сценарию.[55] Заканчивается это внутренним восклицанием: «Так я и знал!». Варианты этого восклицания разные: «Еще раз убедился: людям доверять нельзя», «Все священники за деньгами гоняются или только используют людей в своих интересах», или: «Все священники тщеславные, если им в рот не заглядываешь, они сразу меняют отношение» и прочее.

Если ниточка доверия до конца не оборвана, пастырю нужно крепко ухватиться за подобный эпизод и предложить пришедшему к нему посмотреть на ситуацию со стороны. Затем высказать предположение, что именно так он строит отношения с любым значимым старшим. Лучше делать это не сразу, а когда человек немножко поуспокоиться в своих эмоциях.

Осознание собственных чувств и душевных переживаний и взятие ответственности за них — важнейшее делание, которому пастырь может научить человека, чтобы использовать в работе над собственными грехами и страстями.

Еще одна иллюстрация к сказанному. К одному знакомому священнику пришла пятидесятилетняя женщина, которая горько жаловалась на то, как с ней обращаются ее дети. Они отвергали ее мнение, вели себя с ней бесцеремонно и в серьезных ситуациях адресовали свои замечания отцу. Священник отметил ноющие интонации в ее голосе, побуждавшие и его обращаться с ней, как с маленьким беспомощным ребенком. Пастырь поделился этим своим ощущением с пришедшей. Это оказалось для нее весьма полезным, помогло ей осознать собственное беспомощное, инфантильное поведение и во многих других ситуациях. Анализ наблюдаемого нытья был крайне важным для разрешения загадки такого обращения с ней ее детей. В конце концов, дети лишь следовали ее собственной инструкции, обращаясь с ней именно так, как она просила, конечно, не сознательно, а посредством нытья, ссылок на свою слабость, свою беспомощность, свою жертвенную самоотдачу.

Умение ставить вопросы

Если у духовника возникло ощущение, что окормляемый человек возложил на него тяжелое бремя своих жизненных проблем, значит он сам определенным образом взвалил чужое бремя на себя. Однако с этим можно работать различными способами. Например, духовник может предположить:

— Вы знаете, у меня возникает впечатление, что вы стремитесь все свои проблемы переложить на меня и не хотите работать над ними самостоятельно.

Или, например, сказать:

— Вы знаете, мне кажется, что вы хотите не моего руководства в деле духовного роста, а просто-напросто нашли удобный способ для того, чтобы на кого-то переложить свои жизненные проблемы.

У человека, пришедшего в очередной раз поплакаться к батюшке, ничего при этом не желающего делать с самим собой, можно, например, спросить просто и прямо:

— Какой результат вы ожидаете в конце нашей беседы?

На подобные вопросы пришедшие нередко отвечают:

— Я не знаю, что мне делать...

Или, например:

— Если бы я знала, что делать в этой ситуации, я бы не пришла к вам спрашивать это или брать на это благословение.

Если ответ звучит таким образом, значит человек ставит себя по отношению к духовнику в позицию беспомощной личности. В процессе настаивания человека на том, что он не знает, что ему делать, он уже получил много явных и скрытых направляющих подсказок от духовника. Но при этом он не хочет исполнить хотя бы маленькую епитимью или выполнить небольшое задание, например, по благословению прочитать какую-то книгу и поискать там ответ. Человек предпочитает обсуждать с духовником различные, не имеющие к душепопечению церковные, политические или какие-то житейские проблемы или вовлекать пастыря в бесконечные дискуссии о том, что сказал в подобном случае какому-то человеку какой-то старец...