Мы так тщательно смотрим за тем, чтобы никому не было больно. Никому, кроме нас самих

Член Ал-Аксна

Примерно через год от начала моего выздоров­ления от созависимости я осознала, что я все еще делаю нечто такое (причем повторяю это снова и снова), что причиняет мне душевную боль. Я чувст­вовала, что этот образ действий был как-то связан с тем, что многие мои взаимоотношения сопровож­дались раздражением, озлоблением. Но я не знала, что "это" было такое, что я делала и не могла перестать делать.

В один солнечный день, прогуливаясь по дорож­ке с моим другом Скоттом, я остановилась, поверну­лась к нему и спросила: "Скажи, что это за действие, которое созависимые делают и делают и не могут остановиться? Что же в конце концов держит нас в таком состоянии, что мы чувствуем себя так плохо?"

Он подумал над моим вопросом некоторое вре­мя, прежде чем начал отвечать. "Созависимые — это люди, призвание которых заботиться и спасать. Они спасают, затем преследуют, а заканчивают тем, что становятся жертвами. Изучи драматический треу­гольник Карпмана", — сказал он. (Драматический треугольник Карпмана и сопровождающие роли спасателя, преследователя, жертвы — это работа и наблюдение Стефена ККарпмана)¹.

То, что он сказал, было непонятно, но я пришла домой, вытащила некоторые книги по психотера­пии, которые давно пылились на полках, и пог­рузилась в изучение². Через некоторое время в моей голове кое-что прояснилось. Я увидела. Я поняла. Я чувствовала себя так, как будто я добыла огонь.

Так вот оно. Это был мой образ действий. Это наш образ действий. Именно это мы делаем с нашими друзьями, с семьей, со знакомыми, с клиентами или с любыми людьми из нашего окружения. Как со-зависимые, мы можем делать многие вещи, но этот образ действий — это как раз то, что мы делаем наилучшим образом и чаще всего. Это наша излюб­ленная реакция.

Мы — спасательницы, пособницы. Мы — великие крестные матери или крестные отцы целому миру, как говорил Эрни Ларсен. Мы не только удовлетво­ряем потребности людей, мы предвкушаем их. Мы управляем людьми, воспитываем их, суетимся вок­руг них. Мы лучше все делаем, мы лучше разрешаем проблемы, мы больше уделяем внимания. И все это мы делаем так хорошо. 'Твое желание — для меня команда" — вот ваша тема. "Твоя проблема — это моя проблема" — вот наш девиз. Мы очень за­ботливы.

Что значит спасать?

Спасать и заботиться означает почти то же са­мое, что заключено в звучании этих слов. Мы спаса­ем людей от их ответственности. Мы берем на себя заботу об ответственности людей перед ними са мими. Затем мы ужасно злимся на них же за то, что мы сделали. Позже мы чувствуем себя использован­ными и выброшенными, нам жаль себя. Такой вот образчик, треугольник.

Спасать и заботиться — синонимы. Определения этих понятий тесно связаны с понятием "пособ­ничать". Пособничество на психотерапевтическом жаргоне означает деструктивную форму помощи. Любые действия, которые помогают алкоголику продолжать пить, спасают алкоголика от страданий, вызванных последствиями его пьянства и в любом случае облегчают алкоголику возможность пить и дальше, вот это и считается пособничеством.

Консультант Скотт Иглстоун говорит, что мы спасаем каждый раз, когда берем на себя ответствен­ность за другое человеческое существо — за мысли, чувства, решения, поведение, духовный рост, благо­получие, проблемы или судьбу того человека. При­водимый ниже список действий составляет содер­жание этого движения — спасать, заботиться.

• Мы делаем что-то такое, что мы не хотим делать.

• Говорим "да", когда имеем в виду "нет".

• Делаем что-то для кого-то, несмотря на то, что тот человек сам в состоянии и должен делать это сам для себя.

• Удовлетворяем потребности людей, когда нас об этом не просят и даже до того, как мы согласились делать это.

• После того как нас попросили о помощи, мы делаем больше, чем требуется от нас.

• Постоянно отдаем больше, чем получаем в кон­кретной ситуации.

• Устанавливаем, приводим в порядок чувства людей.

• Думаем за других людей.

Говорим за них.

• Страдаем за других из-за последствий их пове­дения.

• Вкладываем больше интереса и активности в совместные усилия, чем это делают другие люди.

• Не просим о том, чего мы хотим, в чем нуждаем­ся и чего желаем.

Мы спасаем каждый раз, когда берем на себя заботы о других людях. В то время, когда мы спасаем других или заботимся о них, мы можем чувствовать одно или больше из следующих чувств: дискомфорт и неловкость в связи с дилеммой человека; настой­чивость и даже назойливость в выполнении своего побуждения; жалость; вину; святость; тревогу; край­нюю ответственность за того человека или пробле­му; страх; ощущение, что нас как будто сила какая-то принуждает это делать; мягкое или сильное не­желание что-то делать; чувство, что мы более ком­петентны, чем тот человек, которому мы "помога­ем"; временами негодование за то, что мы оказались в этом положении. Мы также думаем, что человек, о котором мы заботимся, беспомощен и не способен делать то, что мы делаем для него или для нее. Мы чувствуем себя нужными в данное время.

Я сейчас не имею в виду проявления любви, доброты, сочувствия и истинной помощи — ситу­ации, где наша поддержка действительно необхо­дима и желанна и где мы хотим оказать поддержку. Эти проявления составляют хорошую сторону жиз­ни. А спасательство и забота не являются хорошей частью жизни.

Забота выглядит более дружелюбным действием, чем оно есть на самом деле. Забота требует неком­петентности со стороны того человека, о котором заботятся. Мы спасаем "жертв" — людей, которые, по нашей мысли, не способны сами отвечать за себя.

Фактически же жертвы в состоянии позаботиться о себе, несмотря на то, что мы и они не отмечаем этого. Обычно жертвы развешаны по углам треу­гольника и висят там, ожидая нас, чтобы заставить нас двигаться и прыгать по сторонам треугольника вместе с ними.

После того как мы начали спасать, мы неизбежно будем двигаться к следующему углу треугольника преследованию. Мы становимся негодующими и гневными в отношении того человека, которому мы так щедро "помогли ". Мы сделали нечто такое, что мы не хотели делать, мы сделали нечто такое, что не входило в нашу ответственность, мы игнорировали наши нужды и желания, и мы начали злиться на это. Дело осложняется и тем, что эта жертва, этот несча­стный, которого мы спасали, оказался неблагодар­ным за нашу помощь. Он (или она) не оценил доста­точно высоко то, чем мы пожертвовали. Жертва ведет себя отнюдь не так, как он (или она) должен был бы. Этот человек не принимает даже наших советов, которые мы предлагаем с такой готовно­стью. Этот человек не позволяет нам вызывать у него то или иное чувство. Что-то не работает или что-то не так в чувствах, поэтому мы сдираем наш нимб и вытаскиваем наши вилы.

Иногда люди не замечают или предпочитают не замечать нашего раздраженного, дурного настро­ения. Иногда мы делаем все от нас зависящее, чтобы скрыть его. Иногда мы позволяем себе проявить его со всей силой нашей ярости; особенно часто мы проделываем это с членами семьи. Что-то в семье есть такого, что стремится выявить нас такими, какие мы есть в реальности. Показываем ли мы, прячем ли или только частично прячем нашу взвол­нованность, тревогу и свое негодование, мы знаем, о чем идет речь.

В большинстве случаев те люди, которых мы спасаем, немедленно ощущают сдвиг в настроении. Они видели, что это надвигается. Они воспользуют­ся этим как предлогом, чтобы перейти на нас в наступление. Теперь их очередь занять место на углу преследователя. Это может предшествовать по­явлению у нас чувства гнева либо может случиться в это же самое время либо последовать за чувством гнева. Иногда жертвы реагируют на наш гнев. Обыч­но это реакция на то, что мы берем ответственность на себя за того человека, что прямо или косвенно говорит ему, насколько он (или она) является неспо­собным (ой), по нашим убеждениям. Люди возмуща­ются, когда им говорят или показывают, что они некомпетентны, при этом не имеет значения, на­сколько громогласно они признают себя беспомощ­ными. И они возмущаются нами, что мы сыплем им соль на рану, т.е. добавляем оскорблений, когда гневаемся на них после того, как уже обозначили их некомпетентность.

Затем наступает время нашего последнего дви­жения. Мы держим курс прямо к нашему излюблен­ному месту, угол жертвы на дне. Это предсказуемый и неизбежный результат нашего спасательства. Чув­ства беспомощности, обиды, печали, стыда и жа­лости переполняют нас. Нас использовали — опять. Мы остались неоцененными — опять. Мы так ста­рались помочь людям, быть добрыми к ним. Мы стонем: "Ну почему? Почему это ВСЕГДА со мной случается?" Другой человек потоптал нас, швырнул все это нам в лицо. Интересно, мы вечно будем жертвами? Возможно, если мы не перестанем спа­сать и заботиться.

Многие созависимые в какие-то моменты своей жизни были действительными жертвами — жерт­вами чьего-то жестокого обращения, плохого ухода, отвержения, алкоголизма или любой другой ситу­ации, которая может делать людей жертвами. Мы были в какие-то моменты действительно беспомощ­ными, чтобы защитить себя либо разрешить наши проблемы. Что-то стояло на нашем пути, о чем-то мы не просили, и это больно нас ранило. Это печаль­но, действительно печально. Но еще более печально то, что многие из нас, созависимых, стали смотреть на себя как на жертв. Наше болезненное прошлое повторяет себя. Беря на себя заботу о других, мы позволяем людям виктимизировать нас, т.е. превра­щать нас в жертв, и участвуем в этом процессе посредством постоянного спасания людей. Спасание или забота не являются актами любви. Драмати­ческий треугольник — это треугольник ненависти. Он пестует и поддерживает ненависть к себе, он мешает свободному проявлению наших чувств к другим людям.

Треугольник и сдвиг ролей спасателя, преследо­вателя и жертвы — это видимый процесс, через который мы проходим. Изменения ролей и эмо­циональные изменения охватывают нас с такой оп­ределенностью и с такой интенсивностью, как если бы мы читали сценарий. Мы можем завершить про­цесс в считанные секунды, испытывая лишь слабые эмоции при сдвиге ролей. Либо у нас могут уйти годы на завершение треугольника, и мы можем действительно дойти до большого взрыва. Мы мо­жем, и многие из нас это делают, спасать двадцать раз за день.

Позвольте мне проиллюстрировать спасание. Моя подруга замужем за алкоголиком. Как только он напивается, она на машине гоняет по городу, привлекает на свою сторону друзей и безустанно преследует своего мужа, пока не находит его. Она обычно испытывает благожелательность, озабоченность и жалость к нему — это знаки предупреж­дения, что спасание имеет место — пока она не доставит его домой и не засунет в постель, беря на себя ответственность за него и за его трезвость. Как только его голова коснулась подушки, ситуация меняется. Она переходит в положение преследовате­ля. Она не желает иметь этого мужчину в своем доме. Она ожидала, что он будет целыми днями скулить о том, как ему было плохо. Он был не в состоянии принимать на себя ответственности в семье, и вообще он был жалок. Он делал это так много раз! Итак, она бы принялась за него, начиная с мелких выстрелов из укрытия и доводя дело до сильного взрыва. Он бы какое-то время терпел ее преследование, пока не превратился из беспомощ­ной жертвы в мстительного преследователя. Она затем принимает на себя роль спускающейся на погружение жертвы. Наступают чувства жалости к самой себе, беспомощности, стыда и отчаяния. И это история моей жизни, она простонала бы. После всего того, что она сделала для него, как он мог так с ней обращаться? Почему это всегда с нею случалось? Она чувствовала себя жертвой обстоятельств, жерт­вой безобразного поведения своего мужа, жертвой жизни. Ей никогда не приходило в голову, что она была также жертвой самой себя и своего собствен­ного поведения.

А вот вам другая иллюстрация спасания. Однаж­ды летом подруга захотела, чтобы я посетила ее яблоневый сад на ферме. Первоначально я хотела поехать, и мы договорились о дате. Однако к тому времени, когда дата подошла, однако, я оказалась чрезвычайно занятой. Я позвонила ей, и вместо того, чтобы сказать, что я не хочу приезжать, я начала просить отодвинуть дату приезда. Я чувствовала себя виноватой и ответственной за ее чувства — это еще одна форма спасательства. Я не могла разочаро­вать ее, потому что я думала, что она не сможет правильно обращаться со своей ответственностью за свои чувства. Я не могла сказать правду, потому что я думала, она может разозлиться на меня — больше эмоциональной ответственности — как будто чей-либо гнев — это мое дело. Быстро подошел следу­ющий уик-энд, и я втиснула эту поездку в свое еще более плотное расписание. Но я не хотела ехать. Я даже не хотела никаких яблок; у меня в холо­дильнике два ящика битком набиты яблоками. Прежде чем я остановила машину перед ее домом, я уже переключилась на роль преследователя. Я ки­пела негодованием, мысли мои были напряженны­ми, когда мы ехали в сад. Когда мы приблизились к саду и начали пробовать и рассматривать яблоки, стало ясно, ни одной из нас все это не в радость. Через несколько минут подруга повернулась ко мне и сказала: "Я на самом деле не хочу никаких яблок". Я ответила: "На прошлой неделе я купила немного яблок. Я приехала только потому, что думала, что этого хочешь ты, а я не хотела обидеть тебя".

Этот пример — это только один из тысячи попы­ток спасать, которым я посвятила свою жизнь. Ког­да я начала понимать этот процесс, то обнаружила, что провела большую часть своего активного вре­мени, щелкая вокруг зубчатых краев этого треу­гольника, беря на себя ответственность за кого-то и за всех, кроме себя самой. Иногда мне удается пред­принять активные действия по спасанию; иногда я предпринимаю некоторые действия по спасанию. Моя дружба со многими людьми начиналась, под­держивалась и в конечном счете обрывалась в соот­ветствии с прогрессированием моих намерений спа­сать. Спасанием пропитаны мои взаимоотношения с членами семьи и клиентами. Все это удерживало меня в состоянии взволнованности, тревоги по пус­тякам ббльшую часть времени.

Двое созависимых во взаимоотношениях могут действительно разрушить друг друга. Представьте двух людей, девиз которых ублажать чьи-то потреб­ности, доставлять удовольствие другим. Теперь представьте этих двух тогда, когда они хотят оба прекратить взаимоотношения. Они будут, как го­ворит Эрни Ларсен, делать ужасные вещи. Они будут близки к тому, что уже почти разрушили друг друга и себя, прежде чем один остановится, прекратит спасение и скажет "Я хочу выйти из игры".

Будучи созависимыми, мы тратим большую часть нашего времени на то, чтобы спасать. Мы пытаемся быть живым доказательством того, что люди могут превзойти Бога. Я могу обычно от­метить, что передо мной созависимый человек, в первые пять минут нашей встречи и разговора. Он (или она) будет либо предлагать мне помощь, о которой я не прошу, либо человек будет продолжать разговаривать со мной, несмотря на явный диском­форт и желание с его стороны прекратить беседу. Человек начинает взаимоотношения с взятия на себя ответственности за меня и при этом не берет ответственность за себя.

Некоторые из нас настолько устают от громадно­го бремени — тотальной ответственности за всех людей, — что мы можем соскочить с чувств жалости и озабоченности, сопровождающих акт спасания, и продвинуться вперед к чувству гнева. Мы сердимся все время; мы испытываем гнев и негодование по отношению к потенциальным жертвам. Человек с его потребностью или проблемой провоцирует нас на то, чтобы мы почувствовали, что вынуждены что-то делать либо испытывать чувство вины. После того как мы начинаем спасать, мы не колеблемся в своей враждебности по отношению к этим неудоб­ным затруднительным обстоятельствам. Я часто на­блюдала, что это случается с людьми, чья про­фессия — помогать другим. После стольких лет, посвященных спасанию, — когда они отдавали так много, а получали взамен гораздо меньше — многие профессионалы усваивали враждебное отношение к своим клиентам. Они будут работать, "помогая" им, тем не менее обычно, когда они оставляют работу, то сами чувствуют себя жертвами, как об этом сооб­щали некоторые консультанты.

Если вы берете на себя заботу о других, то это не помогает; это вызывает проблемы. Когда мы берем на себя заботу о людях и делаем то, чего не хотим делать, мы игнорируем личные нужды, желания и чувства. Мы отодвигаем себя в сторону. Иногда мы так заняты заботой и уходом за другими людьми, что мы кладем на это целую жизнь. Многие забо­тящиеся о других являются опустошенными и сверх­преданными людьми; они не получают удоволь­ствия ни от одной из форм своей деятельности. Заботящиеся выглядят такими ответственными, но они такими не являются. Мы не берем на себя ответственность за нашу наивысшую ответствен­ность — за себя.

Мы постоянно отдаем больше, чем получаем, затем чувствуем, что из-за этого с нами жестоко обращались и забросили нас. Мы удивляемся, поче­му упреждаем потребности других, и никто не заме­чает наших потребностей. Мы можем впасть в серь­езную депрессию в результате того, что наши пот­ребности длительно не удовлетворяются. И все же тот человек, чье призвание заботиться, чувствует себя надежнее, когда он отдает; мы испытываем чувство вины и неловкости, когда кто-то нам дает либо когда мы что-то делаем для удовлетворения своих потребностей. Иногда созависимые могут на­столько войти в роль человека, заботящегося только о других, что они чувствуют себя обескураженными и отвергнутыми, когда не могут о ком-то заботиться или кого-то спасать, когда кто-то отказывается, что­бы ему "помогали".

Наихудший аспект заботы о других — это тот, что мы становимся жертвами и остаемся ими. Я думаю, что многие серьезные формы саморазруша­ющего поведения — химическая зависимость, нару­шения питания, сексуальные расстройства — раз­виваются через эту роль жертвы. Будучи жертвами, мы привлекаем к себе обидчиков. Мы думаем, что нам нужен кто-то, чтобы заботиться о нас, потому что мы чувствуем себя беспомощными. Некоторые заботящиеся в конце концов представят себя кому-то либо какому-то учреждению, нуждающимся в том, чтобы о них заботились психически, физически, финансовым или эмоциональным образом.

Почему, вы можете спросить, на вид разумные люди обязательно стремятся спасать? По многим причинам. Большинство из нас даже не осознают, что делают. Большинство из нас действительно ве­рят, что мы помогаем. Некоторые из нас думают, что мы вынуждены спасать. У нас спутанные представ­ления о том, что составляет помощь, а что таковой не является. Многие из нас убеждены, что спасание - это акт милосердия. Мы можем даже думать, что это жестоко и бессердечно делать что-то хладнок­ровно — позволять человеку пройти через испы­тания или столкнуться с законным чувством, стра­дать от последствий своего поведения, быть разоча­рованным, услышав "нет", просить человека реа­гировать на наши нужды и желания и вообще дер­жаться так, чтобы кто-то чувствовал себя ответст­венным и подотчетным за себя в этом мире. И неважно, что они, конечно же, будут платить высо­кую цену за нашу "помощь" — цену, которая будет такой же неприятной или еще более тяжелой, чем любое из тех чувств, с которыми они могут столк­нуться без нашей "помощи".

Многие из нас действительно не понимают, за что мы ответственны и за что мы не ответственны. Мы можем думать, что попадем в неприятное поло­жение, если кто-то имеет проблему, поскольку это наша ответственность делать это. Иногда мы на­столько устаем от чувства ответственности за столь многое, что отвергаем всякую ответственность и становимся полностью безответственными.

Тем не менее в сердце каждого спасателя живет демон: низкая самооценка. Мы спасаем, потому что мы не чувствуем себя хорошо по отношению к себе. И хотя получаемые чувства преходящи и суррогат-ны, забота о других доставляет нам временный подъем хороших чувств, ощущение самоценности и своей силы. Как глоток алкоголя помогает алко­голику моментально почувствовать себя лучше, акт спасания моментально уводит нас от боли быть теми, кто мы есть. Мы не чувствуем себя любимыми. поэтому ставим себя в положение быть необхо­димыми. Мы не чувствуем себя хорошо просто так, поэтому принуждены делать определенные вещи, чтобы доказать, что мы хорошие.

Мы спасаем, потому что не чувствуем себя хо­рошо и по отношению к другим людям. Иногда с доказательствами в руках, иногда без них мы реша­ем, что другие люди просто не могут вести себя ответственно. И хотя это может оказаться верным, дело просто не в этом. Пока у человека нет повреж­дения мозга, серьезного физического нарушения, если он не является грудным ребенком, то человек может быть ответственным за себя. Иногда мы спасаем, потому что это легче, чем иметь дело с дискомфортом и чувством неловкости, которые мы испытываем, сталкиваясь с неразрешен­ными проблемами других людей. Мы не научились говорить: "Это очень плохо, что у тебя такая проб­лема. Что теГч' нужно от меня?" Мы научились говорить: "Я здесь. Позволь мне это сделать за тебя".

Некоторые из" нас научились быть заботящимися о других, когда были детьми. Возможно, мы были почти что принуждены к этому в результате жизни с родителем-алкоголиком либо в связи с наличием другой семейной проблемы. Некоторые из нас на­чали заботиться о других позднее в жизни, что явилось результатом приверженных взаимоотноше­ний с алкоголиком или другим лицом, кто отказы­вался и, казалось, был не способен заботиться о себе самом. Мы решили сладить с этим — и тем самым выжить — наилучшим образом, как могли, тем, что ухватили брошенный нам конец веревки и взяли на себя ответственность других людей.

Многие созависимые были научены иным путем стать заботящимися о других. Возможно, кто-то на­учил нас этой лжи, а мы и поверили: не будь эго­истичной, всегда будь доброй к людям, никогда не обижай людей, не делай больно их чувствам, потому что мы "заставляем их чувствовать", никогда не говори "нет" и никогда не упоминай о своих личных нуждах и желаниях, потому что это невежливо.

Нас могли научить быть ответственными за дру­гих людей, но не ответственными за себя. Некоторые женщины были научены тому, что хорошие, жела­тельные в нашем обществе жены и матери — это обязательно заботящиеся о других. Забота о других ожидается и требуется от них. Это их обязанность. Некоторые мужчины верят, что хорошие мужья и отцы — это заботящиеся о других — сверхгерои, ответственные за удовлетворение каждой потреб­ности каждого члена семьи.

Иногда состояние, напоминающее созависи-мость, наступает тогда, когда человек ухаживает за грудным ребенком или малыми детьми. Забота о грудных детях требует от человека, чтобы он ото­двинул свои потребности и делал нечто такое, что он (или она) не хочет делать, подавил свои чувства и желания (кормление в 4 часа утра удовлетворяет потребности только того, кого кормят) и взял на себя полную ответственность за другое человече­ское существо. Забота о детях — это не спасание. Это действительно ответственность, и это не та забота, о которой я здесь веду речь. Если же человек не заботится о себе, то он может начать испытывать тоску созависимых.

Другие могли интергцх-тнровать религиозные ве­рования как наказ заботиться о других. Нам всегда говорят отдавай с радостью. Пройди еще одну доба­вочную милю. Люби своих ближних, и мы стараемся. Мы очень усердно стараемся. А затем мы недоуме­ваем, что же было не так с нами, поскольку хри­стианские верования не работают. Наша жизнь тоже дает сбой.

Христианские верования работают просто прек­расно. Ваша жизнь тоже может работать без сбоев, прекрасно. Это спасательство не работает. "Это как попытка поймать бабочек метловищем", — заме­тила подруга. Спасательство оставляет нас каждый раз сбитыми с толку, одурманенными. Это реакция саморазрушения, еще один способ, каким созави­симые привязывают себя к людям и становятся отстраненными от самих себя. Это еще один способ, с помощью которого мы пытаемся контролировать, но вместо этого сами попадаем под контроль других людей. Заботиться о других, нянчиться со взрослыми — это нездоровые взаимоотношения типа ро­дитель-ребенок — иногда они возникают между дву­мя согласными на это взрослыми, а иногда — между взрослым и ребенком.

Забота о других вскармливает гнса Заботящиеся о других люди становятся злыми родителями, злыми друзьями, злыми любовниками. Мы можем стать неудовлетворенными, фрустрированными и запу­тавшимися христианами. Люди, которым мы помог гаем, либо являются, либо становятся беспомощ­ными, злыми жертвами. Заботящиеся о других ста­новятся жертвами.

Многие из нас слышали библейскую притчу о Марфе и Марии. В то время как Мария сидела и разговаривала с Иисусом и его друзьями, Марфа что-то мыла и готовила. Вскоре, говорится в притче, Марфа начала греметь сковородками, обвиняя Ма­рию в лени. Марфа жаловалась, что она вынуждена была все делать сама, в то время как Мария рас­слабилась и наслаждалась в свое удовольствие. Зву­чит знакомо? Иисус не позволил этой истории прой­ти мимо него. Он сказал Марфе, чтобы она замолча­ла. Мария знает, что является важным, Он сказал, Мария сделала правильный выбор.

Смысл его слов может заключаться в том, что Мария сделала правильный выбор, потому что это более важно наслаждаться беседой с людьми, чем мыть и варить. Но я также верю, что здесь заключа­ется еще и то послание, которое гласит, что очень важно брать на себя ответственность за свой выбор, за выполнение того, что мы хотим видеть сделанным и что необходимо понимать, как мы злимся, когда мы не отвечаем за свой выбор. Возможно, выбор Марии был правильным только потому, что она поступала как хотела. Иисус помогал многим лю­дям, но в этом Он был честным и прямым. Он не

преследовал людей после того, как помог им. И Он спрашивал их, чего они хотят от Него. Иногда Он еще спрашивал почему. Он считал людей ответст­венными за свое поведение.

Я думаю, что забота о других извращает библей­ское послание об умении давать, любить и помогать. Нигде в Библии не говорится, что мы должны сде­лать что-нибудь для кого-нибудь, а потом выцара­пать ему или ей глаза. Нигде нас не инструктируют пройти добавочную милю с кем-нибудь, а потом отнять у человека посох и побить его этим посохом. Заботиться о людях и отдавать им — это хорошие, желаемые качества — нечто такое, что нам необ­ходимо делать, — но многие созависимые непра­вильно истолковывают предложение "давай до тех пор, пока это не причинит тебе боли". Мы продол­жаем давать еще долго и после того, как это нам причинит боль, обычно до тех пор, пока наша боль не удвоится. Это хорошо — отдать часть на сторону, но мы не обязаны отдавать все на сторону. Это хорошо — оставить что-то и для себя.

Мы верим, что Богу угодно, чтобы мы помогали людям и делились с ними своим временем, талан­тами и деньгами. Но я также верю, что Он хочет, чтобы мы давали с позиции высокого самоуважения; Я думаю, что акты доброты не являются добрыми, если только мы не чувствуем себя хорошо по отно­шению к себе, когда мы это делаем, и если мы не чувствуем себя хорошо в отношении того человека, для которого мы это делаем. Я думаю, что Бог есть в каждом из нас и говорит с каждым из нас. Если мы абсолютно не можем чувствовать себя хорошо по отношению к тому, что мы делаем, то мы не должны делать это — каким бы милосердным ни представ­лялось это деяние. Мы также не должны делать те вещи для других, которые они должны и в состоянии сами для себя делать. Другие люди не беспо­мощны. Равно как и мы.

"Бог учил нас отдать наши жизни. Он сказал, отдай это людям, — говорит Реверенд Даниел Джонс, старший пастор лютеранской церкви СаТроицы в Стилвотере, Миннесота. — Но я не думаю, чтобы Он когда-либо хотел, чтобы люди использовали Святое Писание, чтобы вести себя нездоровым образом**.

Давать людям, делать что-то для людей и вместе с людьми — это важнейшие части здоровой жизни и здоровых взаимоотношений. Но учиться, когда не давать, когда не уступать и когда не делать что-то для людей и вместе с людьми, — это тоже важ­нейшие части здоровой жизни и здоровых взаимоот­ношений. Это нехорошо, заботиться о людях, кото­рые используют нас в своих целях, чтобы избежать ответственности. Это причиняет боль им, и при­чиняет боль нам. Существует очень тонкая линия между тем, когда мы помогаем людям, и тем, когда мы причиняем боль людям, между благотворным "даю" и деструктивным "даю". Мы можем научиться делать такое различие.

Забота о других — это и действие, и отношение. Для некоторых из нас это становится ролью, подхо­дом ко всей нашей жизни и ко всем людям вокруг нас. Забота о других — это что-то, тесно связанное с великомученичеством (состояние, за пребывание в котором созависимые часто обвиняются) и потреб­ностью ублажать других (другое обвинение, которое нам швыряют в лицо). Великомученики, по Эрни Ларсену, "перекручивают события". Нам необходи­мо продолжать жертвовать своим счастьем, равно как и счастьем других, ради какой-то неизвестной причины, которая не требует ничего приносить в жертву. По Эрни Ларсену, нельзя доверять людям, которые стремятся ублажать других. Мы обманыва ем. Заботясь о других, мы в этом качестве не берем на себя забот о себе.

Наиболее волнующим моментом в вопросе забо­ты о других является необходимость научиться по­нимать, что это такое (забота о других).

Мы можем научиться распознавать свои стрем­ления спасать. Откажитесь от спасательства. Не поз­воляйте людям спасать вас. Берите на себя ответст­венность за себя и позвольте другим людям делать то же самое. Будем ли мы менять свое отношение к чему-либо, свое поведение или свое мировоззрение, важно при этом, что мы можем сделать самое доброе для себя, а именно: мы можем перестать быть жерт­вами.

Задание

I Это задание может потребовать некоторого времени, однако если забота о других вызывает у вас проблемы, то оно может направить вас в сторону выздоровления. Напишите на листе бумаги в дета­лях все те пункты, которые вы считаете своей ответ­ственностью. Внесите в этот список свое участие в работе, свою занятость с детьми, с друзьями, со своим мужем или любимым человеком. Затем пе­речислите пункт за пунктом ответственности, кото­рые принадлежат другим людям в вашей жизни. Если у вас есть общие с кем-то ответственности, то напишите, сколько процентов, по вашему мнению, принадлежит каждому человеку. Например, если ваш супруг (а) работает, а вы для себя избрали роль домохозяйки или работу на полставки, напишите, какой процент финансовой ответственности вы при­нимаете на себя и какой процент домашних дел он (или она) берет на себя. Возможно, вы будете удивле­ны тем, как много неуместной ответственности вы взяли на себя и как мало вы позволили другим взять. Вы, может быть, также обнаружите, что вы были так заняты делами других людей, что забросили некото­рые из своих действительных ответственностей.

2. Познакомьтесь с драматическим треугольни­ком Карпмана и обдумайте, как вы проходили через него в своей жизни. Когда вы обнаружите себя в роли спасательницы (спасателя), будьте вниматель­ны к сдвигам в настроении. Если вы поймали себя на чувствах негодования либо с досадой подумали, что вас опять использовали, вычислите тот момент, где вы пытались кого-то спасать. Практикуйте не­спасательное поведение: говорите "нет", когда вы хотите сказать "нет". Делайте то, что вы хотите делать. Отказывайтесь строить догадки о том, чего люди хотят и в чем нуждаются; вместо этого на­стаивайте на том, чтобы другие прямо просили вас, чего они хотят и что им нужно от вас. Начинайте сами прямо просить о том, чего вы хотите и что вам нужно. Отказывайтесь принимать на себя ответст­венности других людей. Когда вы перестанете за­ботиться о людях, которые привыкли пользоваться вашей заботой, то вначале люди могут злиться на вас или будут фрустрированными. Вы изменили сис­тему, раскачали лодку. Это означает, что теперь у них больше работы и что они не могут больше вас использовать. Объясните им, что вы делаете, и поз­вольте им быть ответственными за свои чувства. Они могут благодарить вас потом за это. Они могут даже удивить вас — иногда люди, о которых мы думали, что они менее всего способны о себе заботиться, могут это делать, если мы прекратим брать на себя заботу о них.

9. Независимость

"Что здесь обо мне?" — спросила она. "Неужели мне необходимо мертвое тело, лежащее в моей постели, чтобы я чувст­вовала себя хорошо в отношении самой себя?"