Ф.Мендельсон. Скрипичный концерт ми минор e-moll Iч.

Концерт Феликса Мендельсона для скрипки с оркестром, впервые исполненный в 1845 году. Является одним из наиболее популярных концертов в скрипичном репертуаре.

Концерт написан для скрипки с оркестром, состоящего из 2 флейт, 2 гобоев, 2 кларнетов, 2 фаготов, 2 валторны, 2 трубы, литавр и струнных.

Концерт для скрипки с оркестром (ми минор) Феликса Мендельсона — Бартоль- ди (1809—1847 гг.) принадлежит к выдаю­щимся произведениям этого жанра. На­ряду со скрипичными концертами Бетхове­на, Чайковского, Брамса и Глазунова кон­церт Мендельсона входит в репертуар всех крупнейших скрипачей, пользуется широ­кой популярностью среди любителей му­зыки всего мира.

Концерт сочинен в 1844 году и посвя­щен выдающемуся скрипачу и педагогу Лейпцигской консерватории, основанной Мендельсоном, — Фердинанду Давиду (ученику Л. Шпора).

Щедрое мелодическое богатство, поэ­тичность, задушевный лиризм, классиче­ская стройность формы — все лучшие чер­ты творческого облика Мендельсона, как в фокусе, собраны в этом произведении. Присущий концерту виртуозный блеск да­ет исполнителю возможность во всю ширь

развернуть свое исполнительское мастерст­во, но не является господствующим нача­лом. Это — чудесная лирическая поэма, покоряющая свежестью и чистотою чувст­ва, благородством и изяществом мелодий, кристаллической ясностью форм.

Концерт Мендельсона состоит из тра­диционных трех частей.

Первая из них — Allegro molto appassio­nato — представляет собою сонатное ал­легро, основой которого служат излагае­мые в первом разделе его три темы-ме- лодии: одна — широко напевная, взволно­ванная, с налетом меланхолии, вторая — более энергичная и волевая и третья — полная чистой, созерцательной лирики. Эти темы мало контрастируют между со­бой, не заключая в себе того элемента конфликтности, который обуславливает дра­матическое развитие музыки. Первая часть концерта ярко эмоциональна, написана в романтически приподнятых тонах. Блиста­тельна каденция скрипки соло, органично

вплетенная в музыкальную ткань первой части.

Вторая часть — Andante, следующая за первой без перерыва, своей светлой, при­вольно льющейся мелодией заставляет вспомнить знаменитые мендельсоновские «Песни без слов». Andante составляет чу­десный контраст с финалом, оттеняя стре­мительность движения, ликующую радость, которой полна эта венчающая концерт му­зыка.

Первая тема финала — прозрачная, по­летная, полная прихотливых ритмов — не­вольно вызывает в памяти фантастические образы «Скерцо» из музыки Мендельсона к комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь», или — широко известного фортепианного «Рондо каприччиозо», так же, как вторая тема — праздничная, маршеобразная сви­детельствует о близости к «Свадебному маршу» из «Сна в летнюю ночь».

Концерт состоит из трех частей:

· Allegro molto appassionato (ми минор)

· Andante (до мажор)

· Allegretto non troppo — Allegro molto vivace (ми мажор)

Ф.Мендельсон. Скрипичный концерт e-moll II-IIIчч

.

18 Р.Шуман “Карнавал”

Карнавал

В 1834 г. вышла “Новая музыкальная газета” под руководством Шумана. Этот “Карнавал” является как бы музыкальным воплощением эстетических идей Шумана (борьба против филистерства). Жанр связан с очерком Шумана, в котором корреспондент газеты Жанкири приходит на бал к редактору, где показывают музыкальные новинки. На этом балу происходит схватка между давидсбюндлерами и филистерами. Давидсбюндлеры побеждают.

“Карнавал” – это цикл из 20 контрастных программных фортепианных миниатюр, объединённых 4-мя нотами (Шуман назвал это “Миниатюрные сцены на 4-х нотах). Эти ноты – Asch (название города) – A, Es, C, H. Sch – это ещё и первые буквы фамилии Шумана. Эти 4 ноты существуют в 3-х комбинациях. Эти ноты растворены в начале каждой пьесы. Поэтому здесь только следы вариационности, но не вариации на тему.

В карнавале есть группы масок.

1-я группа: Пьеро, Арлекин, Каламбино, буквы.

2-я группа: давидсбюндлеры (Эвзебий, Флорестан, Паганини, Киарина, Эстрелла, Шопен).

3-я группа: сценки (“Разговор”, “Признательность”, “Признание”).

Все эти пьесы объединены тонально (только бемольные тональности – Des-dur, c-moll, g-moll, Es-dur и т.д.). Кроме того, 1-я пьеса (“Вступление”) и последняя пьеса (“Марш давидсбюндлеров против филистимлян”) в As-dur. Обе пьесы в аккордовом складе имеют во многом общий тематический материал. Обе они в свободной форме (постоянное мелькание различных персонажей), состоят из разных фрагментов.

Другие способы объединения в цикл:

1. Тематический материал предпоследней пьесы (“Пауза”) связан с последней и первой пьесой.

2. Объединение в группы внутри цикла - №16 – “Немецкий вальс”, №17 – “Паганини”, потом опять немецкий вальс (не №18). “Паганини” – средняя часть в этих 2-х пьесах. №7 – “Кокетка”, №8 – “Разговор”. В нём есть тема кокетки, это как бы разговор с ней. №6 – “Флорестан”. Он как бы улетает на VII³₄ (g-moll).

3. Вальсовость. Она присутствует почти во всех пьесах этого цикла.

Номеров J карнавала

Последняя пьеса – “Марш давидсбюндлеров против филистимлян”. Несмотря но то, что это – марш, он написан в размере 3\4. Группу филистимлян характеризует старинная тема 17 века – Gross Fatter (дедушка). В этом марше есть кружащиеся мотивы из “Прелюдии” (“Вступление”). Заканчивается победой давидсбюндлеров.

19 Р.Шуман.”Любовь поэта”

Любовь поэта

В вокальном цикле “Любовь поэта” 16 песен на стихи Гейне. Из лирического “Интермеццо”. Оттуда Шуман взял 16. 40 год – год песен. Тогда были написаны “Любовь поэта”, “Круг песен” на Гейне, “Круг песен” на Эйхендорфа, “Мирты” – на стихи разных поэтов, “Любовь и жизнь женщины” на Шамиссо.

В отличие от Шуберта, который передавал общий смысл в песнях, в этом цикле общий смысл в стихах. Гейне передаёт каждую деталь, каждый поворот. У Шумана лирика гораздо более индивидуализированная и более утончённая. Мелодии далеки от народных декламационных (от “Зимнего пути”). Гармонии становятся более сложные, они меняются практически на каждом слове.

В цикле “Любовь поэта” Шуман передаёт огромное разнообразие оттенков чувств. Гораздо больше, чем у Шуберта. Появляются новые мотивы (горькая ирония над собой), что свойственно поэзии Гейне. Роль фортепианной партии огромна. Она досказывает то, что не досказано в стихах. Раскрывается скрытый 2-й план, а мелодия у голоса часто вырастает из него. Фортепианная партия напоминает самостоятельную фортепианную миниатюру. Важную роль играет постлюдия. В них раскрывается смысл. Иногда постлюдии контрастны самой песни. Например: “О, если б цветы угадали”.

Музыка цикла драматична. Внутри этого цикла есть как бы маленькие циклы.

1-й цикл - 1-3 песни. Они светлые, радостные, мажорные. Диезные тональности.

2-й цикл – 4-7 песни. В 4-й песни появляется тень сомнения. В этих песнях нарастает чувство скорби. Происходит уничтожение диезов. 1-я драматическая кульминация – в песне №7 – “Я не сержусь”. C-dur.

3-й цикл – 8-13 песни. Преобладание минора. Бемольные тональности. В песне №13 – “Во сне я горько плакал” – трагическая кульминация. Es-moll.

4-й цикл – 14-16 песни. Опять поворот в диезы. №16 – “Вы злые, злые песни” - заканчивает цикл. Cis-moll. Заканчивается фортепианной постлюдией в Des-dur. Des-dur является энгармонической мажорной доминантой к fis-moll (тональность 1-й песни). Тональный круг замкнулся. Последняя фортепианная постлюдия в Des-dur. Она рисует тонкость переживаний поэта. Впервые тема этой постлюдии звучит в постлюдии в 12-й песне, но там она в B-dur. Есть интонационные связи.

Песня №2 – одна из самых светлых. Интонационно сходна с №13 (которая самая трагичная). В вокальной партии в наиболее скорбных песнях усиливается декламационность.

Номеров J любовь поэта.

20. Дж. Россини. «Севильский цирюльник». Увертюра, I д., 1картина;

Картина 1.

На улице Севильи собрались музыканты, чтобы аккомпанировать молодому графу Альмавиве, поющему серенаду своей возлюбленной, Розине. Это очаровательная цветистая каватина («Ессо ridente in cielo» — «Скоро восток золотою ярко заблещет зарёю»). Но все старания бесплодны. Музыкантам не удаётся вызвать Розину: её строго опекает старый доктор Бартоло. Раздражённый граф со своим слугой Фиорелло отсылают музыкантов.

Фигаро. Скульптура Жана Ами

И теперь мы слышим за сценой радостный баритон. Это Фигаро, брадобрей, напевающий себе на радость и рассказывающий нам, как он необходим всем в городе. Это бахвальство — чудесная каватина «Largo al factotum» («Место! Раздайся шире, народ!»). Быстро выясняется, что Фигаро давно уже знает графа (не так уж много людей в городе, кого бы Фигаро не знал). Граф — с имеющейся у него на руках суммой денег — привлекает Фигаро к себе на помощь, чтобы устроить свою женитьбу на Розине, и они начинают разрабатывать план действий. Но их обсуждение прерывает вышедший из дома доктор Бартоло, он бормочет о том, что сам сегодня же намеревается жениться на Розине. Это слышат граф и Фигаро.

Теперь оба заговорщика решают действовать быстро. Пользуясь отсутствием Бартоло, Альмавива вновь заводит серенаду и на сей раз представляет себя как Линдор (мелодия этой канцоны принадлежит Винченцо Беллини). Розина отвечает ему благосклонно с балкона и вдруг быстро удаляется, услышав чьи-то шаги у себя в апартаментах. Изобретательный Фигаро тут же придумывает, как поступить: Альмавива переоденется солдатом и как бы пьяный войдёт в дом со словами, что его полк расквартирован в городе и он будет жить здесь. Эта идея нравится графу, и сцена завершается весёлым дуэтом, в котором влюблённый граф выражает свою радость по поводу перспективы успеха всей затеи, а цирюльник радуется успеху проекта, уже приносящего доход.

21.Дж. Россини. «Севильский цирюльник». I д., 2 картина;

Картина 2. Теперь события разворачиваются стремительно и бурно. Они происходят в доме доктора Бартоло. Розина поёт свою знаменитую колоратурную арию «Una voce poco fa» («В полуночной тишине»). В ней Розина впервые признаётся в своей любви к неизвестному исполнителю серенад Линдору, затем клянётся навсегда принадлежать ему, несмотря на опротивевшего ей опекуна, с которым она сумеет сладить. Она продолжает рассуждать о том, какой замечательно покорной женой она будет, если ей не будут перечить. Иначе она намерена стать истинной дьяволицей, мегерой. (Обычно в современных постановках эта партия исполняется колоратурным сопрано. Однако Россини написал её иначе. Он предназначал её для колоратурного меццо-сопрано, довольно редко встречающегося в XX веке.) После арии она недолго, но сердечно беседует с Фигаро, цирюльником, и менее сердечно — с доктором Бартоло.

Следующая большая ария известна как «La calunnia» («Клевета») — хвала клевете или злостной сплетне. Дон Базилио, учитель музыки, сообщает своему старому другу доктору Бартоло, что в город прибыл граф Альмавива и что он является тайным любовником Розины. Каким образом, спрашивает Бартоло, он оказался так дискредитирован? Из-за кем-то распространённого слуха, говорит Базилио. И вот повод для арии, в которой поистине с «графической» зримостью описывается, как дьявольские слухи превращаются в настоящую бурю всеобщего негодования и осуждения. За этим следует длинный и довольно застенчивый диалог между Фигаро и Розиной, в котором цирюльник рассказывает девушке, что бедный молодой человек, по имени Линдор, влюблён в неё и что было бы хорошо с её стороны написать ему письмо. Розина на самом деле уже написала письмо, и она вручает его Фигаро, чтобы тот передал его этому юноше. Тогда происходит ещё один диалог — короткий, в котором Розина пытается направить по ложному пути своего старого опекуна, говоря ему всяческую чепуху и ложь. Он всё это видит и понимает.

Доведённый до бешенства этим посягательством на его достоинство, доктор Бартоло поёт третью большую арию в этой сцене («A un dottor della mia sorte» — «Я недаром доктор зоркий»). С профессионалом, как он, говорит доктор, невозможно так обращаться, и он приказывает Розине сидеть взаперти в её комнате.

Вскоре после этого входит граф Альмавива, согласно плану переодетый солдатом кавалерии и изображающий из себя пьяного; он заявляет, что расквартирован в доме доктора. Протесты доктора не помогают: явно пьяный солдат не принимает никаких доказательств свободы от постоя дома доктора и угрожает ему шпагой, вопит и ругается — но при всем этом ему удаётся по секрету дать Розине знать, что он — Линдор. Всё превращается в ужасную суматоху, по мере того как один за другим к этому всему присоединяются служанка Берта, цирюльник Фигаро и учитель музыки Базилио. Привлечённый шумом, в дом врывается дозор городской стражи. Мнимый солдат почти арестован, но ему удаётся обнаружить перед офицером своё истинное звание. Первое действие кончается блестящим девятиголосным хором, в котором каждый участник признаёт, что вся ситуация совершенно безумна.

22.Дж. Россини. «Севильский цирюльник». II д., 1 картина;

Картина 1. С началом второго действия общая неразбериха даже ещё больше усиливается. Граф Альмавива является в дом доктора Бартоло в новом обличье — учителя музыки: в чёрной мантии и профессорской шляпе семнадцатого века. Он говорит, что явился заменить дона Базилио, который заболел, и он настаивает дать урок музыки Розине. Во многих современных оперных театрах во время этого урока ведущее сопрано часто вместо арии — самой разработанной и украшенной богатой колоратурой — вставляет что-нибудь по собственному выбору (например, Полина Виардо в 1843 году исполняла в этом месте романсы Глинки[4]). Но Россини написал для этого эпизода песню «L’Inutile precauzione» («Тщетная предосторожность»), что было первоначальным подзаголовком оперы. Доктору Бартоло не нравится эта «современная музыка», как он её называет. То ли дело ариетта… И гнусавым голосом он поет старомодный сентиментальный романс.

Секундой позже появляется Фигаро с тазиком для бритья; он настаивает на том, чтобы побрить доктора. И пока лицо доктора в мыльной пене, влюблённые делают приготовления для побега сегодня же вечером. Но тут приходит дон Базилио. Конечно же, он совсем не болен, но в очаровательном квинтете каждый уговаривает его в том, что у него горячка, и он, незаметно получив от графа увесистый кошелёк (аргумент!), отправляется домой «лечиться». Все эти необычные действия возбуждают у доктора подозрения, и в конце ещё одного чудесного концертного номера он всех прогоняет из дома. Тогда, по контрасту, звучит остроумная маленькая песенка Берты, служанки, рассуждающей о глупости всех тех стариков, которые на старости лет вознамериваются жениться.

23.Дж. Россини. «Севильский цирюльник». II д., 2 картина;

Картина 2. В этот момент оркестр звуками живописует бурю, которая бушует за окном, а также указывает на то, что прошло какое-то время (музыка для этого эпизода заимствована Россини из его собственной оперы «La pietra del paragone» — «Пробный камень»). Снаружи растворяется окно, и через него в комнату проникает сначала Фигаро, а за ним граф, закутанный в плащ. Они готовы к побегу. Но сначала, однако, им надлежит убедить Розину в том, что их намерения благородны, поскольку до сих пор она не знает, что Линдор и граф Альмавива — это одно и то же лицо. Вскоре они все готовы и поют терцет побега «Zitti, zitti» («Тише, тише»), когда вдруг обнаруживается, что лестницы нет! Позже выясняется, что убрал её доктор Бартоло, когда отправлялся устраивать все дела своей свадьбы с Розиной.

И вот, когда явились Базилио и нотариус, за которыми послал доктор Бартоло, граф подкупает их, чтобы они зарегистрировали его брак с Розиной. Базилио он предлагает перстень; в противном случае — две пули из своего пистолета. Поспешная церемония едва закончилась, как возвращается доктор Бартоло в сопровождении офицера и солдат. И тут всё выясняется. Доктор даже в определённой мере смиряется с таким исходом, когда граф заверяет его, что не нуждается в приданом Розины и тот может оставить его себе. Комедия заканчивается — как и должна кончаться комедия — всеобщим примирением.