Сенсорно-тоническая теория поля

Теория предложена американскими иссле­дователями Уопнером и Вернером (1952) для интерпретации большого количества фактов и феноменов пространственного восприятия, рассматриваемого как резуль­тат интеграции всей совокупной сенсор­ной информации -- исходящей как от объекта, так и от самого субъекта. Всякое восприятие есть отношение между психо­физическим стимулом и состоянием ор­ганизма и имеет сенсорно-тоническую природу. Эта система обычно находится в равновесии, а при нарушении этого состо­яния стремится восстановить его путем изменения одного из параметров. При по­стоянном стимуле это происходит за счет изменения состояния организма, которое может выражаться в формах как сомато-тонической, так и перцептивной актив­ности. Таким образом, позно-двигательная система наблюдателя рассматривается как неотъемлемый компонент перцептивной системы, определяющий взаимное поло­жение субъекта и объекта восприятия, хотя природа сенсорно-тонического события остается скорее гипотетическим конструк­том, чем психофизиологическим фактом. Теория фиксированной установки.Пред­ложенная грузинским психологом Д.Н. Уз­надзе, эта теория делает попытку объяс­нить организующую роль предшествую­щего опыта в форме потребностных или предметных ожиданий, преднастроек, большей частью неосознанных по отноше­нию к актуальным (ситуационным) сен­сорным данным. Экспериментальной ос­новой теории послужили эксперименты с фиксированной установкой, проводимые на материале восприятия веса, звуков, вели­чины и т. д. После многократного предъ­явления пары стимулов, различавшихся по критическому параметру, испытуемый получал идентичные стимулы, которые воспринимались как неравные. Иллюзия имела либо контрастный (чаще при коли­чественных восприятиях), либо ассимиля­тивный (для качественных восприятий) характер. Обнаружен эффект переноса установочных влияний на другую модаль­ность. В итоге в теории Узнадзе установка

3.2. Восприятие

рассматривается не как непосредственная субъективная обработка сенсорного воз­действия, а как определенная интенцио-нальная активность субъекта в определен­ной ситуации [Узнадзе, 1961; Натадзе, 1960]. Теория перцептивной готовности. Врам­ках теории, сформулированной американ­ским психологом Дж. Брунером (1957), восприятие рассматривается как процесс категоризации: поступивший сигнал сли­чается с соответствующим образом (лучше или хуже) «подготовленной» категорией, которая определяет условия, необходимые для подтверждения или опровержения перцептивной гипотезы. Стратегии процесса решения включают несколько стадий: пер­вичную, грубой категоризации, поиска дополнительных признаков, промежуточ­ной и окончательной проверки. На готов­ность категорий оказывает влияние кон­текст, степень знакомства с объектом и актуальные потребностные установки. Предлагается четыре механизма — прото­типы нейрофизиологических процессов. обеспечивающие перцептивную готов­ность: группировка и интеграция (по типу клеточных ансамблей Хэбба); упорядоче­ние альтернатив; установление соответст­вия и блокировка «входов». Психологи, которые объединились вокруг данного теоретического подхода, получившего на­звание «Новый взгляд» (Постман, Лачинс, Шериф и ряд других), внесли существен­ный вклад и в экспериментальное иссле­дование процессов перцептивной установки, широко применяя процедуру тахистоско-пического предъявления стимулов (рисун­ков, слов), имеющих разную субъективную вероятность.

Теории активного восприятия

Моторная теория восприятия.Важная роль моторной активности в восприятии, особенно в зрении и гаптике (активном осязании), признавалась многими иссле­дователями (Гельмгольц, Сеченов, Ланге, Шеррингтон, Хэбб и др.). Однако на вопрос о специфическом вкладе моторики в формирование и функционирование чувственного образа они давали разные ответы. Одна из крайних позиций, рассмат-

ривающая позно-кинестетические ощуще­ния в качестве источника и основы прост­ранственного и гностического чувствен­ного образа, получила название моторной теории восприятия. В ее основе — извест­ные факты о процессах ощупывания и рас­сматривания в целях опознания, когда пальцы следуют по граням предъявлен­ного объекта, а глазные фиксации распре­деляются на углах и контурах фигур и на наиболее значимых и информативных зо­нах объекта, что особенно явно выражено у детей и для нового, незнакомого объекта. Д. Нотой и Л. Старк [1974], например, установили, что при рассматривании сюжетной картинки в целях запоминания человек вновь и вновь перемещает взор по одному и тому же стабильному маршруту, различающемуся у разных людей. Различ­ные картинки вызывали разные пути ос­мотра у одного и того же наблюдателя, которые воспроизводились и в процессе ее узнавания. Согласно выдвинутой ими гипотезы, во внутреннем отображении объекта (в памяти) его отдельные элемен­ты связаны между собой в последователь­ность («кольцо признаков») следами тех движений глаз, которые необходимы для перехода от одного элемента к другому.

В.П. Зинченко и Б.Ф.Ломов [1960] высказали мнение, что движения глаз могут выполнять как вспомогательные (ориентировка, поиск, установка глаза в оптимальное для приема информации положение), так и гностические (измерение, контроль, построение образа и опознава­ние) функции. Не уточняется, однако, каким образом информация о сокращении внешних глазных мышц, отражающая перемещение органа зрения в эгоцентри­ческой (глаз—голова) системе координат, может перекодироваться в координаты внешнего пространства в единой метрике со зрительной информацией. Б.Х. Гуревич [1971], следуя традициям Сеченова и Шер-рингтона, предположил существование генерализованного проприоцептивного отображения окружающего пространства, которое позволяет, в частности, достаточно точно ориентировать движения глаз даже в случае полной темноты.

В настоящее время под напором много­численных экспериментальных данных

3. ПОЗНАНИЕ И ОБЩЕНИЕ

ряды сторонников этого афферентного (inflow) варианта моторной теории восприя­тия значительно поредели. Большее число приверженцев данной теории либо следуют в русле иннервационной, или эфферент­ной (outflow), концепции (Гельмгольц, Хольст и Миттельштадт, Сперри), либо вовсе отказываются определить источник дополнительной, экстрарецепторной ин­формации (см. [Грегори, 1970]).

Праксеологический подход к развитию восприятия. Решение фундаментальных проблем восприятия может быть найдено при изучении процесса его развития в онтогенезе. Придерживаясь этой принци­пиальной точки зрения швейцарский пси­холог Ж. Пиаже (1961) предложил рассмат­ривать развитие восприятия как опреде­ленного рода деятельность, организующую и обогащающую взаимосвязи между элементами в сенсорном поле. Много­численные экспериментальные данные, полученные в рамках этого направления исследований на детях разного возраста, позволили выделить стадии развития вос­приятия, его тенденции и формы деятель­ности.

Первоначальная недифференцирован-ность перцептивного поля приводится в соответствие с внешнедвигательной актив­ностью ребенка, которая, сталкиваясь с неизменными свойствами вещей, порож­дает сенсомоторные схемы перемещения в среде и манипулирования с объектами.

Согласно Пиаже, развитие восприятия происходит на протяжении всего детского возраста, все больше обогащаясь опытом разнообразной перцептивной деятельности и преодолевая эффекты поля, двигаясь в направлении константного и категори­ального образа, который, однако, всегда слишком ситуативен по сравнению с на­учным понятием.

Открытому в исследованиях этого на­правления эффекту центрации (субъектив­ной переоценки фиксируемого объекта или фрагмента) придается всеобщее зна­чение. Он дает ключ к объяснению оши­бок и иллюзий восприятия и открывает доступ к измерению адекватности воспри­ятия по степени его

Восприятие как действие. Развиваемая в отечественной психологии с 50-х гг.

теория восприятия основывалась на прин­ципиальном признании рефлекторного строения психических процессов и отра­жательной природе чувственного образа. Считается, что фундаментальная роль в формировании адекватного образа внеш­него объекта, который не дан изначально, принадлежит практической деятельности субъекта с этим объектом. Таким образом, активность воспринимающего субъекта понимается прежде всего как внешнедви-гательная активность. Даже в случае дис­тантного, например зрительного, воспри­ятия движение привносит пространствен­ную размерность в поток поступающих на рецепторную поверхность сенсорных дан­ных, относя их к объективным свойствам воспринимаемой обстановки или элемента среды, а не крецепторньш событиям. Эта важнейшая функция движений — функ­ция объективации (опредмечивания образа) очень наглядно демонстрируется в ситуа­циях инструментального, т. е. опосредо­ванного различного рода промежуточными звеньями (инструментами, системами уп­равления, информационными индикато­рами) восприятия. Изменение привычных, естественных соотношений рецепторного органа со средой, вызванное, например, ношением перед глазом смещающих или инвертирующих сетчаточное изображение призм, может быть компенсировано доста­точно быстро, но только при наличии ак­тивных движений наблюдателя, сохраня­ющего возможность контролировать визу­альные последствия этих движений [Рок, 1980; Логвиненко, 1981].

Восприятие изначально выступает как задача, решение которой побуждается определенной потребностью и целью. Решение этой задачи представляет собой поведенческое или познавательное действие, включающее ориентировочные, предметно-образные и исполнительные компоненты. Посредством эффекторного (в широком смысле) звена деятельности возникающий образ постоянно соотносится, «уподобля­ется» своему источнику — реальному объ­екту или ситуации, за счет чего и достига­ется его адекватность, степень которой определяется уровнем сформированности функциональных единиц восприятия и ситуа­ционной спецификой деятельности.

3.2. Восприятие

Проведенный в рамках данного под­хода цикл онтогенетических исследований [Запорожец и др., 1967; Венгер, 1969] выя­вил следующее: исходно перцептивные действия имеют у детей форму манипули­рования, опробования, обследования, изменения, наложения и т. д., что обеспе­чивает во внешнедвигательном плане се­лекцию и организацию сенсорных данных, необходимую для достижения актуальной цели. Процесс сенсорного развития пред­стал как последовательное укрупнение перцептивных эталонов, или оперативных единиц восприятия, развитие способности к выполнению операций в плане образа (сравнение, оценивание, поиск, опозна­ние) при редуцировании собственно мо­торной активности. Этот путь проходит и формирование новых, сложных опознава­тельных действий у взрослых людей [По­дольский, 1978]. Принципиальное значе­ние в перцептивном развитии отводится опосредованному взрослыми усвоению и последующей интериоризации общественно-исторических знаний и умений, в отличие от Пиаже, понимавшего развитие как саморазвивающийся адаптивный процесс.

Роль эффекторного звена перцептив­ной системы была изучена также в отно­шении слухового восприятия, сенсорный орган которого абсолютно иммобилен, что существенно отличает его от органов зрения и осязания. В цикле исследований, про­веденных под руководством А.Н. Леонть­ева [1959], включение активной вокализа­ции (пропевание) в процесс слушания позволило существенно снизить пороги звуковысотного различения. Удалось экс­периментально доказать, что такая функ­циональная система сохраняет свою эф­фективность и при подключении вокаль­ного аппарата к ощущению вибрации или при передаче моторных функций тони­ческим изменениям кисти руки. В сфор­мированном слуховом восприятии эти моторные звенья не исчезают полностью, а приобретают форму скрытой артикуля­ции или вокализации. Следовательно, даже для слуха моторика составляет неотъ­емлемую часть прецептивной системы, обеспечивая избирательное, уподобитель­ное взаимодействие субъекта с восприни­маемым объектом.

В цикле экспериментов, проведенных под руководством Ю.Б. Гиппенрейтер [1978], были изучены формы включения глазодвигательной активности в решение разнообразных познавательных задач -как зрительных, так и общедвигательных — взрослыми людьми, чье восприятие уже в достаточной степени сформировалось. Показано, что движения глаз, хотя и в редуцированной по сравнению с детьми форме, участвуют в решении любых задач, в том числе и мыслительных (см. [Тихо­миров, 1969)], но их специфические пара­метры зависят от типа задачи, ее конкрет­ных условий и фазы решения. В систему управления взором включены также дви­жения руки и головы, что позволяет пере­распределять их функции. В помощью особого приема — регистрации фиксаци­онного оптокинетического нистагма -удалось выявить тоническую форму гла­зодвигательной активности, которая со­провождает перцептивные преобразования в условиях относительно неподвижного взора.

Глазодвигательная активность сохраня­ется и тогда, когда она, кажется, не вы­полняет никой целесообразной функции, например, при длительной стабилизации изображения относительно сетчатки глаза [Белопольский,1985; Зинченко, Вергилес, 1969; Ярбус, 1965]. Однако в данном слу­чае перцептивный эффект движений глаз проявляется в движении фокуса внимания по стабилизированному изображению, что обеспечивает решение разнообразных пер­цептивных задач даже при таких условиях их предъявления.

Ряд исследований был проведен с исполь­зованием техники псевдоскопии, когда две призмы перед глазами меняли знак бино­кулярной диспаратности на противопо­ложный. Когда псевдоскопический эффект, состоящий в обращении рельефа объектов, входит в противоречие с предметными нормами восприятия, то происходят удиви­тельные трансформации, причем всегда -в сторону придания сцене наибольшего правдоподобия, даже если для этого тре­буется существенная модификация сенсор­ного паттерна [Столин, 1976].

Подытоживая эти исследования, А.Н. Леонтьев [1982] призывал к отказу от

3. ПОЗНАНИЕ И ОБЩЕНИЕ

традиционной постановки проблемы вос­приятия как восприятия объекта. Он счи­тал, что данная проблема «должна быть поставлена и решена как проблема психо­логии образа мира» [там же, с. 37]. Это означает, что образ восприятия является сознательным образом, охватывающим все многообразие окружающего предметного мира, существующего в объективном пространстве и времени. При этом осмыс­ленность образов, их категориальность не прибавляется каким-то образом к пер­вичным перцептам, а включается в созна­тельный образ изначально как его неотъ­емлемая характеристика. Усваиваемые отдельным индивидом понятия, знания, выработанные общественной практикой, воспринимаются как объективно сущест­вующие, образуя «пятое квазиизмерение» воспринимаемого мира. Более подробно идея «образа мира» обсуждается С.Д. Смир­новым [1985].

Информационно-когнитивный подход к восприятию

Бурное развитие вычислительной тех­ники привело к тому, что в середине 60-х гг. возникла современная разновидность функционального подхода, ассимилиро­вавшая идею стадиальности (фазности) восприятия и взявшая на вооружение компь­ютерную метафору — описание процесса восприятия в терминах приема, хранения и переработки информации, на основе которой принимается решение об ответ­ной реакции. Существенное влияние на работающих в этой парадигме исследова­телей оказали современные нейрофизио­логические открытия детекторов и специа­лизированных каналов обработки признаков.

Исходным пунктом когнитивистской модели восприятия является предположе­ние о докатегориальном, первичном опи­сании стимула в сенсорной памяти, хра­нящемся там в неизменном виде в тече­ние нескольких десятком миллисекунд после окончания стимуляции. Гипотеза о существовании инерционности сенсор­ного воздействия не нова (например, теория перцептивного момента), но она получила новую жизнь после опытов Дж. Сперлинга

по методике частичного ответа. Предпола­гается, что такая «иконическая» (для зре­ния) или «эхоическая» (для слуха) кратко­временная память содержит всю информа­цию о стимуле, считывание и обработка которой составляет содержание следующих этапов восприятия. В терминах У. Найс-сера эти стадии носят название предвни-мательной и внимательной обработки. Перцептивные операции кодирования-декодирования, селекции, поиска, интег­рации, категоризации и др. представляются в виде отдельных функциональных блоков, связанных между собой последовательно в целостную структуру.

Поскольку функциональные блоки принято рассматривать как самостоятель­ные автоматизированные операции, про­текающие в микроинтервалы времени и обеспечивающие кажущуюся одномомент-ность восприятия, адекватный экспери­ментальный подход состоял в применении хронометрического метода анализа (время реакции) и временного контроля за после­довательностью стимулов в пробе. Широ­кое применение нашли методики прямой и обратной маскировки [Бахман, 1989; Breitmeyer, 1984], метаконтраста [Колеркс, 1970], быстрого последовательного предъ­явления (Интрауб, 1979; Поттер, 1975), предустановки [Posner, 1978], зрительного поиска (Трисман, Джелад, 1982), фланки­рования (Эриксон, 1977), бинаурального и дихоптического предъявления и др.

Огромная популярность этого подхода на протяжении 15—20 лет, подкрепленная ясной схемой анализа и детальной прора­боткой экспериментальных приемов, при­несла лавину новых эмпирических данных и закономерностей, часто весьма впечат­ляющих (см. [Величковский, 1982; Солсо, 1996; Линдсей, Норман, 1974]). В послед­нее время, однако, преимущества данного подхода потеряли былую привлекатель­ность в силу ряда причин. Во-первых, вос­производимость и прогностические воз­можности полученных данных оказались очень невысокими. Небольшое изменение условий эксперимента или параметров сти­мулов нередко приводило к качественно иным результатам, что не способствовало их генерализации и выделению механиз­мов перцептивного процесса. Во-вторых,

3.2. Восприятие

слишком сильным оказалось влияние субъективного фактора: знакомости с предъявляемым объектом, установки на категорию стимула или ответа, стратегии перцептивной деятельности -- словом, всего того, что принято относить к актив­ности, произвольности или вниманию субъекта. Поэтому простые модульные модели стали усложняться, допуская как прямые, так и обратные связи в структуре функциональных блоков, гибкость, а по­тому и неоднозначность итогового ответа. Наконец, сами исходные предпосылки этого подхода вызвали разочарование у многих его былых приверженцев (см., на­пример, [Найссер, 1981]) в силу искусст­венности той реальности, восприятие ко­торой пытались описать, а также из-за невозможности сконструировать созна­тельный избирательный чувственный образ в ходе акта последовательной обра­ботки стимульной информации, имею­щего четко определенное начало (предъ­явление стимула) и конец (реакция).

Экологический подход к восприятию

Совершенно очевидно, что экспери­ментальное исследование восприятия в его традиционном виде, с жесткими требова­ниями к выделению и описанию стимуль-ных переменных и ответных реакций, ис­кусственностью самих предъявляемых для рассматривания объектов (точки, линии, контурные фигуры или рисунки) и усло­вий наблюдения (неподвижный наблюда­тель, обедненная внешняя обстановка), существенно сужает возможность переноса получаемых данных на реалистические условия наблюдения. Хотя идеи экологи­ческой валидности признаков удаленности (Брунсвик, 1956), проблемы восприятия событий [Johansson, 1950], поверхностей (Бек), причинности (Мишотт) обсужда­лись начиная с 50-х гг., наибольший вклад в исследование и теоретическое оформле­ние экологического подхода к восприятию как самостоятельного научного направления внес американский ученый Дж. Гибсон [1988].

Принципиальная установка этого под­хода состоит в том, что восприятие сущест-

венным образом определяется условиями обитания и способом жизнедеятельности того или иного животного или человека. Объектом восприятия является не пустое геометрическое пространство, оно абстракция, а окружающий мир, который лучше описывается в терминах среды, по­верхностей и веществ. Соответственно свет распространяется в среде по законам не геометрической, а экологической оптики, существуя в форме объемлющего наблю­дателя оптического строя.

Воспринимаются экологические объек­ты, которые всегда что-то значат для на­блюдателя. Это — опора, прежде всего земная, открытое пространство или укры­тие, изолированный или прикрепленный объект, изогнутости, выпуклости, щели и т. д. Существуют и искусственные объ­екты, специально созданные для показа (рисунки, киноизображение), сохраняю­щие некоторые свойства реальных объек­тов.

Таким образом, из взаимодополнитель­ности окружающего мира и субъекта жиз­недеятельности следует, что не стимул, а содержащаяся в экологическом мире «информация» является потенциальным источником для восприятия, ее «возмож­ностями». (Оба выделенных термина упо­требляются Гибсоном в новом, нетрадици­онном смысле.)

Теорию Гибсона иногда называют (с его подачи) теорией непосредственного вос­приятия (directperception). Непосредствен­ность понимается им в том смысле, что в объемлющем оптическом строе существуют инварианты всех возможных деталей или объектов окружающего мира и для их вос­приятия не требуется какого-то опосреду­ющего процесса в виде предустановки, гипотезы, ассоциации, логического вывода или чего-то другого. Понятие инварианта играет важную роль в представлениях Гиб­сона о механизме и развитии восприятия, в его терминах — о процессе извлечения оптической информации о возможностях. Хотя структура поверхностей при неизмен­ности их компоновки позволяет делать правильные оценки удаленности, расстоя­ния, наклона и т. д., более общим случаем является восприятие в условиях изменяю­щейся компоновки. Такие изменения вы-

3. ПОЗНАНИЕ И ОБЩЕНИЕ

зываются движениями наблюдателя или внешними процессами, но именно вос­приятие этих инвариантных преобразова­ний — событий — позволяет получать все более полную информацию об объектах окружающего мира и о самом наблюдателе.

Восприятие осуществляется активным наблюдателем. Активность понимается Гибсоном как свобода, во-первых, в выборе длительности наблюдения и, во-вторых, в осуществлении разнообразных собствен­ных движений — глазами, головой, тор­сом, ногами (локомоции) или посредством управления движущимся средством (авто­мобилем, самолетом) по отношению к вос­принимаемому объекту. Неясный, неотчет­ливый образ можно уточнить и прояснить, если посмотреть на объект подольше, изменить ракурс рассматривания или по­дойти к нему поближе. Тем самым проис­ходит принципиальная переформулиров­ка традиционных проблем психологии вос­приятия, ориентированных на объяснение одномоментной структуры образа на ос­нове избирательного набора воздействую­щих стимулов. Согласно Гибсону, предме­том психологии восприятия является выделение инвариант событий.:

Такого рода инварианты существуют и для самого наблюдателя, непосредственно представленного в объемлющем оптичес­ком строе. Введенное Гибсоном понятие зрительных кинестезии, или трансформа­ций компоновки оптического строя при движениях наблюдателя, специфических для разных типов движения, позволяет в новом свете взглянуть на многочисленные факты из области индуцированного эго-движения (Ховард), визуального управле­ния локомоциями [Wallach, 1976], стерео-кинетических эффектов, кинетического эффекта глубины и др. (Браунштейн, 1976). Гибсон предлагает отказаться от моделей, привлекающих дополнительные (кроме сенсорных) эфферентные источники информации об окружающем пространстве; для него стабильность видимого мира -экологический постулат, а движения на­блюдателя и внешнего объекта различаются постольку, поскольку они вызывают раз­ные трансформации оптического строя.

Надо сказать, что данный подход, от­личаясь существенной новизной и целост-

ностью, намечен пока лишь в достаточно общих чертах, базируется больше на тео­ретических посылках и демонстрациях, ис­пользует не всегда четко определенные понятия и призывает к ревизии фундамен­тальных постулатов традиционной психо­логии восприятия, что отнюдь не спо­собствует его широкому признанию. Но. несмотря на многочисленные резкие вы­пады против экологического подхода, осо­бенно против идеи непосредственности восприятия, работа в этом направлении продолжает расширяться.