Многозначность бессознательного

Прежде чем продолжать, мы установим тот важ­ный, но и ставящий нас в затруднительное положение факт, что бессознательность является только призна­ком психического, однако, никоим образом не харак­теризующим его. Встречаются психические акты само­го различного значения, но обладающие этим одина­ковым признаком бессознательности. Бессознательное содержит, с одной стороны, акты только латентные, временно бессознательные, а во всем прочем ничем не отличающиеся от сознательных, а с другой сторо­ны — вытесненные, которые отличались бы самым рез­ким образом от остальных сознательных, если бы проникли в сознание. Всем недоразумениям был бы положен конец, если бы при описании самых различ­ных психических актов мы не обращали внимания на то, сознательны они или бессознательны, а классифи­цировали бы их и устанавливали бы между ними связь только в зависимости от их отношений к вли­яниям и целям и от их состава и принадлежности друг к другу. Но это невозможно сделать по различным причинам, а потому мы не в состоянии избежать двусмысленности, употребляя слова сознательный и бессознательный то в описательном смысле, то в сис­тематическом в тех случаях, когда они означают при­надлежность к определенным системам или обладают известными свойствами. Можно было бы еще сделать

– 158 –

попытку избежать путаницы, давая произвольные на­звания установленным психическим системам, в кото­рых признак сознательности не указывается. Но в таком случае следовало бы заранее точно определить, на чем основывается различие систем, а при этом не было бы возможности обойти вопрос о сознательности, так как он является исходным пунктом всех наших исследований. Может быть, некоторую помощь можно ожидать от предложения, по крайней мере письменно, заменять сознание буквами Bw, а бессознательное соответствующим сокращением Ubw, если мы упот­ребляем оба слова в систематическом смысле.

Топическая точка зрения

При позитивном изложении мы указываем как на результат психоанализа на то, что психический акт в общем проходит через две фазы различных состояний, между которыми включено своего рода испытание (цензура). В первой фазе всякий психический акт бессознателен и принадлежит к системе Ubw; если цензура при испытании его отвергает, то ему закрыт переход во вторую фазу, — он тогда называется «вытесненным» и должен оставаться бессознательным. Если же он выдерживает испытание, то он переходит во вторую фазу, входит в состав второй системы, которую мы назовем Вw. Но отношение этого акта к сознанию еще не вполне определяется принадлеж­ностью к системе. Он еще не сознателен, но спосо­бен проникнуть в сознание (по выражению J. Breuer'a) (Bewusstseinsfähig), т. е. при со­впадении известных условий он может без особого сопротивления стать объектом сознания. Принимая во внимание эту способность проникнуть в сознание, мы назовем систему Вw также «предсознатель­ным». Если бы оказалось, что осознание предсозна-

– 159 –

тельного определяется посредством известной цензуры, то мы будем строже отделять одну от другой системы Vbw от Bw. Пока достаточно помнить, что система Vbw имеет те же особенности, что и система Bw, и что строгая цензура стоит на страже при переходе из Ubw к Vbw (или Bw).

С принятием этих (двух или трех) психических систем психоанализ отдалился еще на один шаг от описательной психологии и обогатился новым содер­жанием и новой постановкой вопроса. До настоящего времени психоанализ отличался от психологии пре­имущественно динамическим пониманием душев­ных процессов; теперь прибавляется еще то, что он принимает во внимание и психическую топику и стре­мится указать, в пределах какой системы или между какими системами протекает любой психический акт. Благодаря этому стремлению он получил название глубинной психологии (Tiefenpsycholo­gie). Дальше мы услышим, что он может быть обо­гащен еще и другой точкой зрения.

Если мы серьезно отнесемся к топике психических актов, то мы должны обратить внимание на возни­кающее в этом месте сомнение. Если какой-нибудь психический акт (ограничимся здесь актом, состоящим из одного представления) испытывает превращение из системы Ubw в систему Bw (Vbw), то следует ли нам предполагать, что вместе с этим превращением связана новая фиксация, как бы вторичная запись означенного представления, которая, следовательно, может иметь место в новой психической локальности, и первоначальная бессознательная запись сохраняется наряду с этой новой? Или нам следует полагать, что это превращение состоит в изменении состояния, ко­торое совершается над тем же материалом и над тою же локальностью? Этот вопрос может показаться не­лепым, но должен быть поднят, если мы хотим со-

– 160 –

ставить себе определенное представление о психичес­кой топике и о психической глубине. Это вопрос трудный, потому что он выходит за пределы чистой психологии и касается отношения душевного аппарата к анатомии. Мы знаем, что в самом грубом виде такие отношения существуют. Непоколебимым результатом исследования явился тот факт, что душевная деятель­ность связана исключительно с функцией мозга. Одна­ко неизвестно, насколько далеко ведет нас открытие неравноценности различных частей мозга и их исклю­чительные отношения к определенным частям тела и к определенным видам психической деятельности. Но все попытки открыть более детальную локализацию душевных процессов, все старания вообразить себе, как представления накапливаются в нервных клетках, а возбуждения идут по нервным волокнам, окончились полной неудачей. Такая же судьба постигла бы учение, которое пыталось бы определить анатомическое поло­жение системы Bw, сознательной душевной деятель­ности, в мозговой коре, а бессознательные душевные процессы в субкортикальных частях мозга. Тут имеется пробел, заполнение которого пока невозможно, и это не входит в задачи психологии. Наша психическая топика пока не имеет ничего общего с анатомией. Она относится к областям душевного аппарата неза­висимо от их местоположения в теле, а не к анато­мическим локализациям.

Наша работа в этом отношении свободна и может вестись дальше согласно собственным требованиям. Нам следует также твердо помнить, что наши пред­положения пока имеют значение подсобных для боль­шей наглядности. Первая из возможностей, которая должна быть принята во внимание, а именно, что сознательная фаза представления означает новую за­пись на новом месте, несомненно более груба, но и более удобна. Второе предположение, состоящее в

– 161 –

функциональном изменении состояния, более ве­роятно, но оно менее пластично, и им труднее опе­рировать. С первым топическим предположением свя­зано топическое разделение систем Ubw и Вw и возможность одновременного существования какого-нибудь представления в двух местах психического аппарата; возможно даже, что если какое-нибудь пред­ставление не задерживается цензурой, то оно всегда продвигается с одного места к другому, причем иногда не теряет своего первого местонахождения или записи. Это может казаться странным, но оправдывается впе­чатлениями из психоаналитической практики.

Если говоришь пациенту об угаданном в свое время вытесненном им представлении, то сначала ничего не меняется в его психическом состоянии. Главное же то, что этим не уничтожается вытеснение и не устра­няются его последствия, как можно было ждать, оттого что неизвестное прежде представление стало извест­ным. Наоборот, сперва получается только новое от­клонение вытесненного представления. У пациента действительно имеется теперь то же представление в двух формах в различных местах его душевного ап­парата: во-первых, он имеет сознательное воспомина­ние со слов аналитика благодаря сообщению пред­ставления, во-вторых, как нам точно известно, он сохраняет в себе в прежней форме бессознательное воспоминание о пережитом. В действительности вы­теснение уничтожается не прежде, чем сознательное представление, преодолев сопротивление, вступает в связь с бессознательным воспоминанием. Успех до­стигается только тогда, когда именно это последнее становится сознательным. Таким образом, при поверх­ностном рассуждении может показаться доказанным, что сознательные и бессознательные представления составляют различные и в топическом отношении обо­собленные записи одного и того же содержания. Но

– 162 –

ближайшее соображение показывает, что тождествен­ность сообщенного и вытесненного воспоминания па­циента только кажущаяся. То, что слышишь, и то, что переживаешь, по психологической природе своей совершенно различные вещи даже в том случае, если они имеют одно и то же содержание.

Мы пока не в состоянии решить, какая из двух ука­занных возможностей приемлема более. Может быть, мы позже встретимся с моментами, которые разрешат вопрос в пользу одной из этих двух возможностей. Мо­жет быть, нам предстоит еще открыть, что сама наша постановка вопроса была неправильной и что различие между бессознательными и сознательными представле­ниями нужно определить совсем иначе.