Улицы, площади и набережные. Геленджик 1 страница

В честь 60-летия Октября в этом городе-курорте был проведен большой праздник. Длился он весь день. Основные мероприятия — торжественная мани­фестация с остановками у памятников и мемориалов и театрализованными ри­туалами возле них, о которой мы уже говорили, и карнавальное костюмирован­ное шествие с остановками и выступлениями на площадях. Средства и силы, как я уже сказал, были самые минимальные.

Манифестация происходила с 10 до 12 часов утра. Остановки: аллея перед памятником В. И. Ленину, бульвар перед мемориалом Памяти героев граждан­ской войны, набережная у памятника Воину-освободителю, площадь у Доски почета.

Необходимо было оформить эти площадки, а также всю трассу шествия.

Начали с того, что вынесли на улицу экспонаты местного краеведческого музея. Геленджик — город исторический. С самого начала XX века Геленджик был базой крупных исторических событий: базой для подготовки знаменитой «тачки новороссийских цементников 1905 года; базой формирования легендарной Таманской армии — «Железного потока» в 1918 году; базой героической 18-й армии и десанта на Малую землю; базой снабжения армии и флота, освобо­дивших Новороссийск; базой лечения раненых солдат и офицеров. А сегодня город стал базой отдыха трудящихся. И все эти события нашли отражение на стендах музея, которыми были тематически оформлены подходы к каждой пло­щадке. Помимо этого, на площадях и перекрестках стояли круглые афишные тумбы с плакатами разных лет — от 1918 года до наших дней. Вдоль всей трассы шествия от дерева к дереву, от одного фонаря к другому висели морские флаги расцвечивания. А под ними сплошным живым коридором стояли линейные: матросы, пограничники, прибывшие на праздник, и пионеры из многочисленных окрестных пионерских лагерей. У всех на груди алые банты.

Возле каждого памятника была передвижная трибуна — прицеп-платформа грузовика. Трибуну соответствующим образом декорировали и украсили. На последней площадке лестничные марши кинотеатра «Буревестник» тоже пре­вратили в трибуны. Помимо этого, на каждой площадке смонтировали знаменную площадку. У памятника В. И. Ленину установили флаги всех союзных республик. Возле памятников героям гражданской войны и Воину-освободите­лю — подлинные боевые знамена соответствующего исторического периода (из местного музея, музея г. Новороссийска, Музея Революции и Музея Советской Армии в Москве). На ступенях кинотеатра и у Доски почета стояли ударники труда со знаменами лучших предприятий, колхозов и здравниц.

Белые колонны ротонды, перед которой установлен памятник В. И. Ленину, украсили огромными кумачовыми бантами. Такие же банты, но поменьше раз­весили на фонарях, окружавших памятник партизанам 1919 года. Стволы де­ревьев за памятником Воину-освободителю оплели громадной гвардейской лен­той (примерно 50 м длиной и 2 м шириной), ограничивающей полукруглое пространство, в центре которого стоял монумент. Фоном для последней площадки послужил стеклянный фасад кинотеатра. На стекле художники нарисо­вали гуашью громадное панно на тему труда. Ну и конечно, все площадки устлали живыми цветами, собранными в букеты, узоры, клумбы, целые тематические композиции (например, Вечный огонь из алых гвоздик).

Что касается звукоусиления, то в нашем распоряжении находилась одна примитивная радиомашина, которую стационарно установили на последней пло­щадке у кинотеатра. На остальных площадках смонтировали самодельные уста­новки из бытовых магнитофонов, а также микрофонов и динамиков, взятых в местном Дворце культуры и у вокально-инструментальных ансамблей, игравших вечерами на танцплощадках. Собрать и смонтировать всю эту нестудийную ап­паратуру, направить динамики так, чтобы, всем и все было слышно,— архи­сложная задача. И наш звукорежиссер М. Л. Челганский выполнил ее один, и выполнил отлично!

Но еще более сложные задачи нам пришлось решать вечером того же дня.

В карнавальном шествии участвовало 114 театрализованных групп, и все их надо было оформить, осветить и озвучить, кроме того, оформить всю трассу, особенно две площадки (площадь Лермонтова и площадь у входа в порт), где проходили театрализованные представления.

Еще за неделю до карнавала художники расписали и разрисовали нитро­красками мостовые и парапеты набережной по трассе, шествия: в основном были надписи рекламного характера, например: «Внимание! Это место наиболее удоб­но для обзора всего карнавала!» или: «Здесь шествие остановится на 47 се­кунд!» Помимо этого, везде, где только можно, висели специальные плакаты, афиши, «приказ штаба карнавала», эмблемы, стихотворные листовки и т. д. После окончания утренней манифестации, когда были убраны стенды, на круг­лых афишных тумбах появились плакаты карнавала. Фонари вдоль трассы шествия были одеты в комические колпаки, шляпы и разрисованы веселыми клоунскими рожицами. С 13 часов в городе работала карнавальная ярмарка. Предприятия торговли выставили на улицы и площади сотни ларьков и киосков, лотков и тележек. Все они были разрисованы и украшены, продавцы одеты в маскарадные костюмы, а с наступлением темноты над каждым ларьком и киос­ком загорелся какой-нибудь затейливый фонарик, изготовленный мастерами мест­ной артели по производству сувениров.

Все машины и пешие группы оформила бригада художников в составе шести человек. Главный художник рисовал эскизы и контролировал всю работу. Пятеро остальных с утра до ночи вырезали шаблоны и трафареты в натураль­ную величину. По шаблонам столяры предприятий и здравниц, готовивших ту или иную машину, вырезали из фанеры детали, сколачивали их и водружали на автомобиль. После этого готовая конструкция поступала к малярам, которые накладывали на нее соответствующий трафарет и проводили по нему кистью указанного цвета. Вчерне разрисованная машина вновь поступала к художникам для окончательной отделки. По этому же принципу готовились костюмы. Около 400 костюмов мы взяли в аренду на киностудии «Ленфильм». Но в шествии участвовало более 1500 человек. Это не считая продавцов на ярмарке. Помимо личной изобретательности самих участников карнавала, мы предлагали выкройки и трафареты, по которым можно было сшить и разрисовать костюмы. Например, музыканты одного из духовых оркестров оделись в белые тенниски с нари­сованной на груди и на спине эмблемой карнавала, а на голове у них красо­вались картонные цилиндры с огромными ромашками. Все оформление удалось выполнить за две недели.

Использован был практически весь автопарк города, кроме рейсовых авто­бусов. В шествии участвовали милицейские, медицинские и пожарные машины, грузовики и такси, мотоциклы и велосипеды, шлюпки и катера (на платфор­мах), электрокары и телеги, трехколесные велосипеды и самокаты, автобусы и самоходные самолетные трапы, трактор и поливальная машина, лошади, ослик и даже... корова.

Оставалось лишь все это осветить и озвучить, а в нашем распоряжении не было ни одного театрального прожектора и никакой студийной звуковой аппа­ратуры. Но несмотря на это, несмотря на настойчивое желание многих местных руководителей облегчить себе задачу и провести карнавал днем (это летом-то, на юге, когда все плавится от жары!), нам удалось поставить представление поздно вечером и интересно осветить его. На всей трассе карнавального шествия отремонтированы все фонари, в некоторых заменены лампы на более мощные. Внутри листвы между деревьев вдоль трассы были протянуты гирлянды электрических лампочек. В бухте стояли на якоре иллюминированные рыболовные суда, а на склоне горы светилась выложенная из электрических лампочек громадная надпись «60 лет Октября» (местные электрики «подключились» для этого к высоковольтной линии электропередачи, пересекающей горы над Геленджиком) У площади Лермонтова мы поставили две современные пожарные машины которые направили на площадку свои мощные прожекторы. Такие же прожекторы, но с прогулочных и пожарных судов, освещали площадь у порта. И наконец, мы постарались создать местный, локальный подсвет в костюмиро­ванных группах. Каждая автомашина шла на дистанции 10 м вслед за пешей группой и освещала ее фарами. Кроме того, третья фара выводилась в кузов и подсвечивала снизу свою группу. Милицейские, медицинские и пожарные ма­шины шли с включенными мигалками. Автобус превратился в огромный аква­риум. На его боковых стеклах светились наклеенные изнутри рыбы, медузы, морские коньки, крабы из прозрачной цветной целлофановой пленки. (В салоне горел свет, а светильники накрыли голубыми «морскими» фильтрами, так что и рыбы, и весь «аквариум» светились изнутри.) В оформлении машин и костюмов широко применялись светящиеся краски, светоотражающая фольга, всевозмож­ные блестки и осколки зеркал. Наконец, мы максимально разнообразно исполь­зовали возможности «живого» огня. В первой колонне сияли, светились и искрились: пиротехническое колесо (головная машина с эмблемой), бенгальские факелы (на мотоциклах с названием каждой тематической колонны), бенгаль­ские огни (в многочисленной пешей группе «Дружба народов»), лампы на шахтерских касках, подсоединенные к карманным аккумуляторам (группа «Сла­ва труду!») и т. д. «Историческую колонну» освещали: стеариновые плошки («греческая галера»), факелы («отряд римских воинов»), фонари со свечами внутри («петровский фрегат»), керосиновые лампы (группа «1905 год»), китай­ские фонарики (карета с «дореволюционными курортниками»), елочные гирлян­ды, подсоединенные к аккумуляторам машины (группа «гуляющая знать»), цер­ковные поминальные свечи (в руках у огромных кукол — «генерала», «помещика», «банкира», «попа», которых везли на тачках Рабочий, Крестьянин, Матрос и Красногвардеец), фонарь «летучая мышь» (у Комиссара, читающего декрет) и т. д. В «Рекламной колонне» работали фальшвейеры (реклама морского пор­та); кондукторские двухсветные фонари с аккумуляторами (реклама железно­дорожного узла), карманные фонари (реклама Аэрофлота), костер в кузове машины (реклама туризма), канделябры с витыми свечами (реклама курортной моды) и т. д. В «Сатирической колонне» мы пользовались фотовспышкой, дет­скими автоматами с мигающей лампочкой на конце ствола, свернутыми в труб­ку и подожженными газетами, зажигалками и даже... одновременно зажигаемыми спичками (группа «курильщики»).

Теперь расскажем о звуковом оформлении карнавального шествия.

На двух площадках мы использовали те же звукоусилительные установки, что и во время дневной манифестации. Внутри карнавальных групп собственное звукоусиление имели только милицейские и пожарные машины. Отдельными группами шли и ехали несколько духовых и эстрадных оркестров. Но поскольку в каждой группе шло свое маленькое театрализованное представление, свое действие, то необходимо было для каждой группы дать свое музыкальное; оформление, а многим — средства усиления голоса. С последним дело обстояло просто. В каждой здравнице, на каждом судне, на спасательной станции, у по­граничников, у милиции и т. д. есть мегафоны, их с лихвой хватило на всех участников карнавала. Что же касается музыки, то мы еще в Москве подготови­ли более 100 кассет с мелодиями для каждой тематической группы. Мелодия была записана подряд, без перерыва, много раз и на двух дорожках. В Геленджике мы собрали все имеющиеся в наличии транзисторные магнитофоны: у жи­телей, медперсонала, культпросветработников, работников артели «Говорящее письмо», даже у отдыхающих в здравницах и прямо на пляже. Таким образом, в каждой группе был магнитофон со своей тематической музыкой. Все они ра­ботали на полную мощность, но... все равно слышно было плохо. Не хватало Усилителей, динамиков, радиомикрофонов и т. п.

Какие выводы можно сделать из этих примеров? Прежде всего, одной из основных задач режиссера и художни­ка при постановке массового театрализованного представления на открытом воздухе или на нетрадиционной сценической площадке является организация пространства. Выбранное место действия может быть благоприятным для данного представления, то есть соответствовать теме и сверхзадаче, подталкивать фанта­зию режиссера, подсказывать художнику решение площадки и т. д. Но очень часто (в тех случаях, когда место действия выбирается из престижных или иных, не имеющих отношения к творчеству со­ображений) оно может мешать режиссеру и художнику в реали­зации идеи. В этих случаях надо твердо усвоить и прочувствовать один непреложный закон: не следует прятать недостатки площад­ки, а надо стараться превратить их в достоинства.

В подобной ситуации пришлось оказаться нам с художником А. В. Стрель­никовым, когда мы ставили представление в концертном зале «Россия», мало подходящем для массовых театрализованных представлений (см. гла­ву IV). Огромная сцена размером 3.6 м по горизонтали и 8 м по высоте в то же время очень неглубока, так как ограничена конструкцией широкоформатного киноэкрана, две половины которого двигаются по рельсам на втором плане. В открытом состоянии экран образует как бы ворота шириной метров 10—12, ведущие в, глубь сцены, где зрителям, сидящим сбоку, уже ничего не видно. Кроме того, вся сцена увешана и диафрагмирована различными видами мягкой одежды — основным и интермедийными занавесами (раздвигающимися или под­нимающимися), кулисами и падугами, раздержками и шторами-маркизами. На сцене установлены дополнительные приспособления для подъема и раздвигания занавесов и штор — лебедки, барабаны, тросы. Наконец, вся пышная обстановка зала — бархат и бронза, мрамор и ценные породы дерева, очень подходящая для блестящих эстрадных концертов, активно «сопротивлялась» строго докумен­тальному, суровому колориту представления о войне.

От сверхзадачи и условий места действия родился принцип оформления. Несмотря на активное сопротивление постановочной части концертного зала, нам удалось в буквальном смысле слова «раздеть» сцену. Когда исчезла вся мягкая одежда и обнажилась конструкция, «недостатки» сцены стали превращаться в достоинства. Опорные бетонные столбы превратились в доты с бойницами; ре­шетчатое металлическое основание экрана, сваренное из двутавровых балок, — в противотанковые «ежи»; вместо элегантного парапета из бронзовых столбиков и бархатных шнуров, ограждающего боковые пандусы, появилось заграждение из колючей проволоки, колья которого легко вошли в те же пазы. Мы исполь­зовали карманы и галерки сцены, проходы и пандусы зала, а две половины громадного экрана работали, как военные карты 1941 и 1945 годов (диапроекция), как два боковых киноэкрана обычного формата (на них с помощью специального устройства проецировались одни и те же кинокадры в зеркальном отображении) и как громадные символические ворота, которые могли с грохотом сдвигаться («Окружение Сталинграда») и раздвигаться («Прорыв блокады Ленинграда»). Все, что мы добавили к этому (фотографии, детали военного быта, покореженный лист железа, шинельное сукно и т. д.), мною уже опи­сано...

В последние годы работу по оформлению места действия для массового представления стали называть созданием окружающей среды.

Сам по себе термин «окружающая среда» в достаточной мере нов и пришел в театроведение из совершенно иной области — из области экологии. Однако это модное определение как нельзя более удачно отражает ту работу по подготовке и оформлению места действия массового театрализованного представления, которую уже ни «изготовлением декораций», ни даже «сценографией» не назовешь и которая включает в себя целый ряд качественно новых по сравнению с традиционным театром элементов.

Во-первых, создание окружающей среды предусматривает глобальное оформление всего места действия, включая подходы к нему, с целью погрузить зрителя в определен­ную, необходимую для данного представления атмосферу (этой же цели во многом служит световое и звуковое оформление). В традиционном театре, как мы уже говорили, сама архитектура зала, его интерьер и т. д. несут в себе привычную атмосферу праз­дничного зрелища. В условиях массового представления, происхо­дящего на открытом воздухе, атмосферу данного праздника при­званы создать режиссер и художник.

Примером подобного возникновения праздничной атмосферы посредством создания специальной окружающей среды (хотя в те годы такого термина еще и в помине не было) может служить Всемирный фестиваль молодежи и студен­тов в 1957 году в Москве (главный режиссер И. М. Туманов, главный худож­ник по оформлению города М. Ф. Ладур). В связи с фестивалем были соответ­ствующим образом трансформированы и оформлены не только стадионы, залы и площадки, где происходили представления, митинги, соревнования, гулянья и т. д., но также все пароходы, поезда и самолеты, которые везли делегатов в Москву; все вокзалы, порты, аэропорты и пограничные станции; все улицы; переулки и дома столицы. Многие улицы Москвы на эти две недели сменили свои названия и стали проспектами Мира, Дружбы, Счастья, улицей 15 рес­публик и т. д. (Кое-какие названия так и остались с тех пор навечно, скажем, 1-я Мещанская улица стала проспектом Мира.) По этим улицам ехали сотни автобусов и грузовиков, окрашенные в цвета пяти континентов и украшенные фестивальными ромашками. В создании необходимой атмосферы были исполь­зованы самые разнообразные средства художественной выразительности — от гигантских плакатов и иллюминации до маленьких значков, эмблем и сувениров... По эскизам художников промышленность подготовила и выпустила десятки тысяч специальных декоративных пакетов с наборами цветных флажков, бумажных ромашек, голубей и т. п. Жители столицы наклеили их на стены, балконы и окна своих домов, и весь город превратился в яркую, праздничную окружающую среду фестиваля...

Очень интересно были украшены улицы и площади Ленинграда в дни празднования 50-летия Октября. Создание атмосферы праздника, посвященного революции, развивалось в двух направлениях — по линии воссоздания доку­ментально подлинного облика Петрограда 1917 года и по линии сооружения аллегорических композиций, олицетворяющих значение Октября, подчеркивающих ту роль, которую сыграли районы Петрограда в развитии победоносного вос­стания. Эти две линии оформления, причудливо переплетаясь, создали неповтори­мый облик города.

На всех улицах были установлены старинные круглые афишные тумбы с де­кретами, плакатами и листовками тех незабываемых дней (точные копии с ятя­ми, ижицами и твердыми знаками). На перекрестках находились стенды с до­кументальными фотографиями, отображающими весь ход подготовки к восстанию. В аллеях у Смольного горели костры, стояли ружья, собранные в пирамиды. На многих заводах появились дореволюционные вывески. Наконец, крейсер «Аврора» был переведен к бывшему Николаевскому мосту, где он стоял в ночь с 24 на 25 октября 1917 года.

На крупнейших площадях и на набережных города были воздвигнуты ог­ромные символические фигуры: кузнец, разбивающий оковы, опутавшие земной Шар; молот и серп, острый конец которого устремлен в космос, и т. д. Фонари на Марсовом поле превратились в большие красные факелы, а на стенах Петропавловской крепости зажглось пятьдесят огромных настоящих факе­лов. Отблески пламени, отражаясь в невской воде, дробились и сплетались с от­ражением огней на Ростральных колоннах, а над ними сияло пиротехническое солнце, смонтированное на плавучем кране; И наконец, высоко в небе, в скре­щенных лучах прожекторов трепетал и переливался огромный портрет В. И. Ле­нина, поднятый на аэростате.

Ровно в час начала восстания, когда на Петропавловской крепости зажегся красный фонарь — сигнал к штурму, красный луч прожектора из крепости ос­ветил «Аврору». Вновь грохнуло носовое орудие крейсера революции, и ему ответили пятьдесят залпов праздничного салюта. Из глади реки поднялись к небу пятьдесят фонтанов, и тысячами лампочек осветились контуры кораблей Балтийского флота, вошедших в Неву...

Иногда праздничную атмосферу удается создать предельно простым, но оригинальным способом, как говорится, одним ударом. Такой способ нашел из­вестный кинорежиссер Клод Лелюш, которому было поручено поставить от­крытие зимней Олимпиады в Гренобле. С вертолетов на трибуны заснеженного стадиона, на зрителей в шубах и шапках были сброшены миллионы разноцвет­ных благоухающих лепестков живых роз.

Вторая задача, которая входит в создание окружающей сре­ды,— это конструирование специальной сценической площадки для массового представления.

В традиционном театральном помещении пропорции зала и сце­ны исторически сложились с учетом физического угла зрения че­ловека (примерно 80° по горизонтали и 40° по вертикали). При этом зритель хорошо видит всю сцену и все, что на ней происхо­дит. При постановке массового представления необходимо увязать пропорции человеческой фигуры с масштабами площади, ограни­чить угол зрения зрителя, направить его внимание на необходимую точку пространства и т. д.

Кроме того, в обычном театральном помещении и с присущими данному театру техническими возможностями (вращающийся круг, система плунжерных подъемов, штанкеты, занавес и т. д.) режиссеру и художнику приходится лишь приспосабливаться к ус­ловиям и использовать те средства, которые имеются в наличии. При постановке массового представления, в зависимости от его ти­па и от места действия, возможны разные способы решения сце­нического пространства. Например, может быть построена специ­альная сцена, состоящая из целой системы площадок больших и маленьких, для переброски места действия с одной на другую; или несколько сцен, расположенных на некотором расстоянии одна от другой, по принципу симультанной декорации, так что зри­тели переходят с места на место; может быть, наоборот, создана группа движущихся сцен-платформ, проезжающих перед зрите­лем, стоящим (или сидящим) на месте, и т. д.

Учитывая большие расходы на массовое представление и его слабую окупаемость (ведь оно идет один раз), оформление сцены следует делать дешевым и лаконичным. Но при этом оно обязано быть, с одной стороны, конструктивным, то есть давать возможно­сти для интересного мизансценирования, а с другой — образным, символическим, помогать режиссеру в раскрытии темы, а зрителю — в ее восприятии. При создании сценической площадки необ­ходимо заранее учесть возможность быстрого появления и исчез­новения большой массы исполнителей, а также легкой и динамич­ной смены номеров. На больших комбинированных сценах эти за­дачи, как правило, решаются переносом света с одной площадки на другую, отвлечением внимания зрителей интермедийным дей­ствием, происходящим в другом месте, обычно в проходах зри­тельного зала. Часто применяются различные варианты привыч­ной для нас одежды сцены — занавеса и кулис. Это легкие пере­движные ширмы на роликах (прием, впервые использованный В. Э. Мейерхольдом в спектакле «Д. Е.») или большие знамена, которые время от времени проносят вдоль рампы участники в униформе (спортсмены, воины), перекрывая перестановку.

Для огромного театрализованного концерта в Париже посвященного 50-летию образования СССР, И. М. Туманов и Б. Г. Кноблок придумали особый задник из натянутых лент, так называемой корсажной резины. Она представ­ляет собой полосы примерно в ладонь шириной, обшитые тканью голубого, ро­зоватого или желтого цвета. Будучи натянутой, лента переливается в лучах прожекторов, так как начинает проглядывать серебристая оплетка резиновых нитей. Ленты, смонтированные вплотную одна к другой и соответственно по­добранные по цвету, создают удивительно изящный перламутровый фон, кото­рый хорошо принимает свет и цвет и может служить экраном. На этом экране демонстрировались фото- и кинопроекции, служившие фоном для номера. Кро­ме того, между полос резины просовывались объемные элементы декорации: оленьи рога в танце коряков, резные оконные рамы в сибирском танце, улич­ные фонари в литовской песне и т. д. Но главное достоинство этого задника — возможность мгновенного появления и исчезновения массы исполнителей. Для этого достаточно было только раздвинуть две соседние ленты и, сделав шаг, выйти на сцену. Натянутые ленты сами смыкались за спиной, мгновенно пре­вращаясь вновь в сплошной экран. Таким образом, большая группа исполни­телей могла невидимо для зрителя «зарядиться» за экранами, а затем вдруг разом появиться на всем пространстве сцены. Очень эффектным было такое появление в прологе, когда все исполнители вышли на площадку из поля ко­лосящейся пшеницы (кинопроекция).

Аналогичную одежду сцены мы применили в эти же дни на большом теат­рализованном представлении, которое происходило во Дворце спорта в Ростове (художник А. Б. Кноблок). Мы сконструировали специальную сцену, состоящую из шести площадок разного размера, лестничных маршей и пандусов-переходов, а также трех движущихся ступенчатых фур. Из резиновых лент было сделано пять задников-экранов. На каждом из них демонстрировались фото- и кинопро­екции, проецировались тени и т. д. Иногда экраны подсвечивались цветным све­том (рис. 28). Конструкция задника позволяла незаметно для зрителя выкаты­вать и убирать с центра сцены огромные фуры, а также добиваться совершенно-неожиданных эффектов. Например, во время марш-парада участников по всему периметру задника на разновысоких уровнях, «проткнув» перламутровые экра­ны, вдруг появлялись сверкающие трубы, тромбоны, саксофоны, кларнеты и вал­торны сводного духового оркестра (самих музыкантов не было видно, они нахо­дились на лестницах-стремянках за экранами и лишь выставили на 3/4 свои ин­струменты), которые в ритме марша, поворачиваясь то вправо, то влево, то вверх, то вниз, то к центру, то к краям, играли сами...

Возможности задника из корсажной резины поистине огромны и пока еще совершенно недостаточно использованы. Я думаю, что это тот случай, когда найден материал, идеально соответствующий специфике массового театрализо­ванного представления.

И третья задача создания окружающей среды —организа­ция мест для зрителей — проблема, с которой традицион­ный театр не сталкивается. Как расположить зрителей — будут ли они стоять, сидеть или передвигаться; как их легко и быстро» привести и увести с места действия, избежав при этом давки и столпотворения (ведь на массовых представлениях присутствуют, как правило, десятки тысяч людей); продумывание специальных: трасс движения, разметка их, установка указателей, ограждения, линейных — все это входит в задачи организации окружающей среды, все это также является спецификой работы художника и режиссера массового представления. От создания специальных: пригласительных билетов, с которых начинается погружение в ат­мосферу, и до согласования с ГАИ графика движения транспор­та в момент окончания представления и единовременного ухода массы зрителей лежит амплитуда забот режиссера массовых

представлений.

Очень важную роль во внешнем решении массового представ­ления играют костюмы и реквизит. Сшить специально для данно­го представления огромное количество костюмов по оригинальным эскизам с учетом стиля и жанра, цветовой гаммы и нарастания эмоционального воздействия почти невозможно. На практике при­ходится иметь дело с готовой одеждой тех коллективов, чьи номе­ра используются в представлении, или брать ее напрокат (в теат­ре, на киностудии, в специальной организации по прокату теат­ральных костюмов для самодеятельности). В отдельных случаях удается одеть всех исполнителей в униформу (допустим, в парад­ную пионерскую форму на детских праздниках, в форму бойцов студенческих строительных отрядов, в трико, если все действие строится на пантомиме и т. д.). Можно порекомендовать такие виды готовой униформы: военную — гимнастерки без погон, бушла­ты, тельняшки, черные брюки; спортивную— тренировочные костюмы, гимнастические белые брюки и безрукавки, спортивные тапочки или кеды; рабочую спецодежду — оранжевые жилеты стро­ителей, комбинезоны и т. д. Но если коллективы одеты в свои костюмы, мы столкнемся с эклектикой, с пестротой и несоответствием цвета, фактуры, силуэта, степени условности каждого отдельного костюма общему стилю оформления. В случае же ис­пользования униформы мы встретимся с однообразием, унылым фоном, отсутствием ярких цветовых пятен. В обоих этих вариан­тах спасти положение могут только какие-то выразительные детали, одинаковые для всех исполнителей (головные уборы, платки, зонтики, шляпы, веера, банты, накидки и т. п.). Смена этих аксессуаров даст возможность мгновенной трансформации костюма, из­менения и цвета, и образа.

Например, в. одном из массовых представлений, построенном по хроноло­гическому принципу, трансформировались костюмы участников сводного хора следующим образом: революция — женщины и мужчины прикололи на грудь .алые банты; первые пятилетки — женщины повязали красные косынки, мужчи­ны сняли пиджаки и оказались в ярких цветастых ситцевых рубахах; война — женщины накинули на головы большие черные траурные шали, мужчины на­дели пилотки и накинули на плечи плащ-палатки; Победа — женщины перевернули шали наизнанку — белой атласной стороной — и набросили их на плечи, мужчины сняли плащ-палатки и вновь оказались в ярких ситцевых рубахах...

Великолепно умеют трансформировать костюмы постановщики массовых спортивных выступлений. У них манишки, меняя цвет и фактуру, превращаются в фартуки, и наоборот, пояса — в косынки и т. д. Также меняется спортивный реквизит: четырехцветные веера, книжки с разноцветными страницами, булавы-цветы, пояса-ленты... Синхронное перестроение спортсменов, молниеносная сме­на реквизита — и на поле или на трибуне стадиона мгновенно меняются живые картины. О том, как это делается, подробно и интересно написал один из крупнейших наших специалистов по постановке массовых спортивных представ­лений, заслуженный деятель искусств РСФСР М. Д. Сегал в своей книге «Физкультурные праздники и зрелища». Поэтому здесь мы говорим только о принципе трансформации.

В массовом театрализованном представлении одна, даже удач­но найденная, но мелкая деталь не «сыграет», ее попросту не за­метят. Специфика этого вида искусства требует использования какого-то очень крупного выразительного элемента либо множе­ства мелких, однотипных. Тогда синхронное их применение дает неожиданные выразительные образы. Например, маленькие разно­цветные флажки в руках многотысячной толпы — одновременный взмах флажками одного цвета может превратить людское море в море огня, в море пшеницы, в море воды... Обычно режиссер и художник пользуются этими выразительными средствами в их со­вокупности и различных сочетаниях.