Психологический факт и психологические закономерности

Любая теория (в том числе и психологическая) включает в свой состав такую единицу, как психологический факт. Обычно в науковедении считается, что факт — наиболее устойчивая часть теории, которая удерживает ее в научном поле. Возникающая в связи с этим проблема заключается в том, что если мы рассмотрим соотношение между наукой и реальностью, где наука выполняет моделирующую функцию, то факт, являясь достоянием науки, одновременно принадлежит и самой реальности. Возникает вопрос: где же в научном факте компонент научного знания как знания, принадлежащего модели, а не реальности?

Суть этой проблемы обозначена Л.С.Выготским в работе «Исторический смысл психологического кризиса». Он подчеркивает, что научный факт является не только фрагментом реальности, но и формой существования научного понятия. Другими словами, научный факт не существует сам по себе, а становится научным, когда вбирает в себя понятия науки в качестве структурирующих его элементов. То есть дело заключается не столько в наличии объективной регистрации события, сколько в его научной интерпретации.

В качестве примера рассмотрим наблюдение 3. Фрейда за игрой ребенка раннего возраста: малыш бросает катушку с нитками из кроватки на пол так, что она исчезает из его поля зрения, а затем подтягивает ее за нитку к себе. В этом действии З.Фрейд видит процесс изживания (за счет замещения) травмирующей ситуации, связанной с уходом матери. Следует обратить внимание на то, что наверняка многие наблюдали подобные манипуляции детей, но именно 3. Фрейд перевел это наблюдение в разряд психологического факта. Этот факт в дальнейшем (после вхождения в теорию 3. Фрейда) должен был получать объяснение и со стороны других психологов. Здесь мы сталкиваемся с относительной независимостью психологического факта от теории.

Таким образом, с одной стороны, факт не будет психологическим, если он не введен в теорию, а с другой — его должны рассмотреть другие теории, претендующие на анализ психических процессов. В результате существуют факты, которые находятся в рамках конкретных теорий, и факты, которые рассматриваются различными теориями. И это связано не только с социальной значимостью тех или иных фактов, но и с объяснительной силой самих теорий. Мы полагаем, что объяснительные возможности

теории обусловлены специальными принципами, которые лежат в основе того или иного научного направления.

Связь научного факта с теоретической системой понятий подчеркивается в работах известного социолога Т. Парсонса. Говоря об исследователях, которые строго придерживаются эмпирического подхода и отрицают зависимость получения фактов от концептуальных схем, он отмечал: «отрицание теоретизирования не означает еще, что в собственных рассуждениях таких авторов не присутствует имплицитная теория»¹.

Анализируя факты, получаемые в контексте теории, Т.Парсонс показывает, что в ходе развития знания накапливается два типа сведений. К первой группе сведений относятся факты, которые подтверждают теоретические обобщения. Они составляют центральную совокупность теории. Ко второй группе относятся факты, которые не получают обобщения в контексте данной концептуальной схемы. Такого рода факты могут быть даже более или менее адекватно описаны, однако не входят в число категорий, на которых строится теоретическая система. В дальнейшем, по мере накопления такого рода фактов, внимание исследователей к ним усиливается. Повышение интереса может говорить о надвигающихся изменениях в теоретической схеме. Т.Парсонс говорит о том, что каждая из указанных групп фактов образует два типа понятий, которые можно назвать центральными и периферийными. По мере развития науки периферийные понятия начинают приобретать основное значение, что приводит к изменению теоретического подхода.

Методологический подход Т. Парсонса основан на том, что всякая теория описывает факты с помощью системы понятий. Однако описание того или иного факта предполагает наличие понятий разного уровня. Так, например, с помощью механики можно описать падение физического тела, например человека с моста. При этом можно даже вычислить скорость, с которой он будет входит в воду.

Но вряд ли такая интерпретация с помощью физических формул раскроет основную причину события. По-видимому, для адекватного описания нужно перейти в другую систему категорий, или систему координат, в которой регистрируется поведение изучаемого объекта. Вместе с тем эта система координат недостаточна — необходимо вводить другие категории, которые будут характеризовать свойства описываемого объекта. Отличие категорий второго типа от категорий первого типа заключается в том, что в них объект выступает как обладающий некоторыми свойствами, а сами свойства не являются самостоятельными сущностями, независимыми от объекта.

¹ Порсонс Т. О структуре социального действия. — М., 2002. — С. 52.

Практически большинство психологических описаний предполагает два типа категорий. Достаточно обратиться к социально-психологическим феноменам, например к социометрическому статусу члена группы. Понятно, что член группы выступает единицей социально-психологического исследования, а его социометрический статус является свойством, указывающим на положение в системе межличностных отношений. Однако одного указания на социометрический статус недостаточно для характеристики положения человека в группе. Необходимы и другие данные, например референтность.

Как уже отмечалось, любой психологический принцип — это психологический факт, взятый в своей всеобщности и возведенный в универсальное правило. Соответственно, поскольку конкретный психологический принцип является преобразованием того или иного факта, постольку в той мере, в которой другие факты позволяют наложить на них данный принцип, они и будут подвергаться интерпретации. Существует определенная проблематика, которой касаются одни теории и не рассматривают другие. Например, теория деятельности не рассматривает факты, связанные с проявлением бессознательных процессов; психоаналитические теории, как правило, не рассматривают факты, касающиеся проблем восприятия и мышления, а если и затрагивают познавательные процессы, то только в их мотивационной аспекте. В этом смысле теория деятельности оказывается чрезвычайно успешной в организации процесса обучения, а психоаналитические — в анализе взаимоотношений учителя и учеников.

Таким образом, мы видим, что психологический факт имеет несколько аспектов. Помимо того что факт содержит понятие и связывает его с реальностью, он выполняет функцию носителя объяснительного принципа теории. Однако следует подчеркнуть еще одну особенность научного психологического факта. Она заключается в том, что факты не только связаны с реальностью, но и конструируются соответствующей научной теорией, поскольку их получение было бы невозможно вне научного контекста. Всякая научная теория не только исследует существующие факты, но и строит прогнозы относительно фактов будущих. Это означает, что научная теория создает новые факты, т. е. строит новую реальность.

В качестве примера построения такого факта мы можем привести работу А. В. Запорожца «Восстановление движений». В его исследованиях было показано, что даже в случаях поражения нервных отделов двигательных путей благодаря включению в деятельность эти пути восстанавливаются. Сам факт возможности восстановления не был обнаружен на практике, поскольку не было соответствующей теории. В рамках же теории деятельности вся психическая жизнь человека (а соответственно, и высшая нервная деятельность) организуется по законам внешней практической

деятельности. Отсюда вытекал главный методологический вывод: если происходит включение человека во внешнюю практическую деятельность, то происходит восстановление и утерянных звеньев психики.

Эта же идея легла в основу многочисленных исследований А. Р.Лурии, в которых была показана возможность восстановления высших психических функций.

Таким образом, наука (и психология в том числе) не только устанавливает факты, но и создает их, т.е. конструирует реальность, в которой потом должны жить люди. Другими словами, научные модели оказываются не такой уж безобидной игрой ума.

Это стало ясно в эпоху Французской революции, что послужило К. А. Сен-Симону и О. Конту мотивом для разработки методологии позитивизма. Именно позитивизм стал придавать фактам решающее значение, поскольку факты принадлежат в первую очередь реальности, а научная модель должна строиться только на их обобщении, не привнося ничего из умственных фантазий ученого.

Всякая научная модель обязательно выполняет две следующие функции: во-первых, она объясняет, т.е. раскрывает причины появления уже известных фактов (или наблюдаемых результатов взаимодействия человека с реальностью); во-вторых, предсказывает появление новых, ранее неизвестных фактов. Ценность науки в том и состоит, насколько она может реализовать эти функции: объяснительную и прогностическую (на базе которых строится преобразующая (производительная)).

Если эти положения применить к психологии, то можно сказать, что психологический факт является тем элементом, на котором проверяется любая научная модель и который лежит в основе психологических знаний. Если соответствующая психологическая теория (модель) не опирается на психологические факты, она не является научной. Именно поэтому такие категории, как «телепатия», «телекинез» и т.п., не входят в сколько-нибудь серьезную психологическую концепцию. Являясь базой, на которой строится психологическая модель, психологический факт, как отмечалось, обладает относительной устойчивостью, независимостью от конкретной психологической модели и является наиболее устойчивой частью психологического знания.

Что же такое психологический факт? Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо понять роль психического отражения. Как отмечал А. Н.Леонтьев, психическое отражение опосредствует жизнедеятельность человека. Иными словами, для того чтобы что-то сделать, человек должен отразить условия своей деятельности в психическом плане. Отсюда мы приходим к следующему заключению: психологический факт должен характеризовать именно эту способность человека — опосредовать свою деятельность отражением условий деятельности.

Можно ли каким-либо образом регистрировать психическое отражение? Здесь существует две принципиальные возможности. Первая возможность заключается в регистрации продуктов деятельности человека, осуществляемой на основе психического отражения. Вторая возможность связана с тем, что это отражение в известной форме представлено человеку. Оно открывается ему в процессе самонаблюдения, самоанализа в виде субъективных переживаний. Следовательно, мы могли бы сказать, что психологическими фактами являются данные самонаблюдения и результаты жизнедеятельности. Однако если проанализировать, например, данные, поставляемые в ходе самонаблюдения, то оказывается, что самонаблюдение есть определенная форма психической дея­тельности, которая подчиняется известным психологическим закономерностям: внушению, избирательности, направленности, зависимости от опыта и других особенностей. В таком случае результаты самонаблюдения оказываются неоднозначными.

Если же мы проанализируем результаты жизнедеятельности, то опять-таки не все результаты жизнедеятельности являются следствием психического отражения условий деятельности. Например, ряд рефлексов трудно проанализировать как результат психической деятельности, такую форму жизнедеятельности, как сон, вряд ли можно отнести целиком к психологическому явлению. Таким образом, мы видим, что отделить психологический факт от непсихологического довольно трудно. Как же поступить?

Мы подошли вплотную к проблеме относительной зависимости психологического факта от той психологической модели, в контексте которой он приводится. Иными словами, что такое психологический факт — в каждом конкретном случае определяется в зависимости от теоретической позиции автора-исследователя. Например, в психологии XIX в. под психологическими фактами понимались результаты самонаблюдения и самоанализа. В бихевиоризме, наоборот, данные самонаблюдения и самоанализа не рассматривались как психологические факты. Под ними понимались различные формы реакций человека на соответствующие стимулы. В психоанализе под психологическими фактами понимались проявления бессознательных тенденций. В гештальт-психологии отвергалось то, что принималось за факт в ассоциативной психологии и т.д.

Из огромного числа сведений, накопленных в психологии, можно выделить две группы данных: первичные и вторичные. (Термины «первичные данные» или «первичные факты» и «вторичные данные» или «вторичные факты» следует рассматривать как рабочие, условные.)

Под первичными фактами мы будем понимать такие данные, которые описывают либо формы поведения субъекта, являющиеся, по мнению авторов, следствием определенных психических

процессов, либо формы переживаний и результаты самонаблюдений людей. К таким фактам можно отнести отдельные случаи, зарегистрированные в различных, как правило, жизненных ситуациях. Эти факты очень часто описываются в художественной литературе. Например, Л.Н.Толстой в своих сочинениях приводит много подобных наблюдений. Некоторые психологи рассматривают Л.Н.Толстого именно как профессионального психолога.

Первичные факты преобладают на ранних этапах развития психологии. Например, большинство книг по психологии XIX века было построено с привлечением именно такого рода данных, с примерами из жизни и наблюдений автора, например работы Д. Селли. Хотелось бы обратить внимание на то, что именно первичные факты являются поводом для спекуляций и всякая спекуляция основана на фактах этого типа (обычный прием — ссылка: «был такой случай»). Вторая особенность этих фактов состоит в том, что они приводятся как бы вне анализа тех условий, в которых находился человек. Третья их особенность заключается в том, что они единичны.

Под вторичными фактами мы будем понимать такие данные, которые получены в строго экспериментальных условиях, в ходе конкретных психологических исследований. Именно эти данные составляют главный фонд фактов современной психологии. Вторичные факты отличаются тем, что в них не просто описываются какие-либо явления, а даются условия, при которых они возникают. Например, большинство работ по психофизике содержат факты именно такого типа.

Вторичные факты представляется целесообразным разделить в свою очередь на две большие группы. Одна группа фактов описывается в логике объектных отношений. Эти факты получаются при строгой нормировке условий, но человек при этом выключается из деятельностных связей. Исследования психофизические и психофизиологические (В.Вундт, Г.Эббингауз и др.) описаны именно в этой логике. Результаты тестирования, феномены гештальт-психологии и другие факты, т.е. там, где игнорируется принцип предметности, а наоборот, преобладает естественный, натуралистический взгляд — все это следует отнести к фактам, описываемым в логике объективных отношений.

Вторая группа фактов описывает результаты исследований в логике деятельностных отношений. Таково большинство фактов, обнаруженных советскими психологами. Например, сюда относятся факты зависимости результатов психической деятельности от места в структуре предметной деятельности. Сюда же относятся факты, полученные в результате формирующих экспериментов. В этом случае отчетливо выступает связь между фактом и той психологической теорией, моделью, которая применяется для их толкования.

Факты, описанные в логике предметных отношений, представляют собой данные, показывающие зависимость различных результатов деятельности человека от условий, в которых эта деятельность протекает. Сама деятельность может быть различной: предметной, игровой, общением, учебной. Далее регистрируется продукт этой деятельности. Учитывая, что в продукте деятельности содержится не только вещная, но и предметная сторона, а следовательно, и психика, появляется возможность ее изучения; возможность рассматривать психику как особую форму отражения — предметное отражение. При этом нужно учитывать существование двух видов деятельности: одной — направленной на создание предметного продукта, е. деятельности по опредмечиванию психики человека, и другой — направленной на присвоение продукта, деятельности распредмечивания, присвоения форм психики, заложенных в продукте.

Специфика психологического факта, на наш взгляд, состоит в его предметности, в том, что он представляет собой характеристику предметной деятельности человека. Особенность деятельности заключается в том, что на ранних этапах ее предметная сторона носит внешний, ярко выраженный развернутый характер, а на более поздних — внутренний, скрытый.

Таким образом, нами выделяются три типа психологических фактов: первичные; вторичные, полученные в логике объектных отношений; вторичные, полученные в логике предметных отношений. Каждый из этих типов фактов имеет свое практическое значение. Однако мы полагаем, что ядро психологических фактов составляют данные, показывающие особенности протекания предметной деятельности человека (группы людей) в зависимости от условий деятельности и тем самым отражающие особенности психической деятельности человека.

Целью научного познания является открытие закономерностей, которым подчиняются изучаемые данной наукой факты (зарегистрированные явления действительности). При этом нужно подчеркнуть, что закономерности носят объективный характер, что они не зависят от желаний и действий человека. Человек может их познавать и организовывать свою деятельность в соответствии с закономерностями либо не учитывать их в своей деятельности, но при этом его деятельность все равно будет подчиняться объективным закономерностям. Учет законов в организации деятельности позволяет сделать ее более эффективной. Знание законов необходимо человеку для эффективной организации любой деятельности, что и делает познание закономерностей главной целью научного исследования.

В связи с этим возникает вопрос: что представляет собой закономерность, как ее понимать? Достаточно четкий ответ на поставленный вопрос дает диалектика, определяя закон как отношение.

Как понимать данное определение закона? В диалектике приводятся две категории: «явление» и «сущность». Любой объект предстает в познании человека не в совокупности всех своих бесконечно разнообразных связей и отношений, а только с некоторой определенной стороны. Подобная презентация объекта и есть его явление человеку (в познавательной или практической деятельности). Само явление точно так же имеет много разнообразных характеристик. Для того чтобы оценить явление, необходимо понять его сущность, т.е. причину данного явления.

Рассмотрим простой пример: ребенок плохо учится в школе. Мы можем рассматривать это как явление, а сущность может быть различной: ребенок болен, плохо подготовлен к школе, у него плохие взаимоотношения со сверстниками и т.д.

Таким образом, закон выступает как отношение между сущностями различных явлений.

Здесь можно задаться вопросом: что значит «отношение» и почему различные сущности должны обязательно находиться в каком-то отношении друг с другом? Термин «отношение» лучше всего передает слово «связь». Но не только оно, имеется в виду также и порядок, и соответствие и т.д. Мы остановимся на термине «связь», понимая его ограниченность. Один из ведущих принципов диалектического материализма «принцип монизма» как раз и дает ответ на вопрос: почему сущности явлений должны быть связаны? Ответ такой: они (сущности) связаны между собой потому, что объективная действительность едина и потому между любыми двумя сущностями можно установить отношение (или связь).

Хотелось бы подчеркнуть, что «установить» — означает не приписать, а именно открыть, обнаружить объективно существующее отношение между сущностями. Таким образом, закон есть объективно существующая связь между сущностями.

Необходимо учитывать, что сущность, как правило, скрыта. (Если бы сущность была открыта, т. е. всегда совпадала бы с явлением, то, как отмечал К. Маркс, в этом случае наука была бы не нужна.) Следовательно, и закон оказывается скрытым, он опосредствуется, проявляется в явлении. Хотя в отношении сущности действие закона остается одним и тем же, на уровне явления в каждом конкретном случае его действие отличается своеобразием (в силу своеобразия явления сущности).

Тем самым мы приходим к другому определению закона: закон или закономерность есть объективно существующая устойчивая связь между явлениями. В этом определении добавлено новое слово «устойчивость». Оно имеет следующий смысл: если связи были бы не устойчивыми, то единство действительности постоянно нарушалось бы и познание было бы невозможно (и не имело смысла). Однако данный анализ и определение закона на объективном уровне

уже предполагают наличие вариаций в проявлении действий законов, что для психологии имеет большое значение. Тем самым подчеркивается, что вариации в проявлении действий различных закономерностей есть следствие не специфики психологической науки, а следствие объективных условий действия законов. Не приходится удивляться, что для психологии большинство закономерностей выступает в виде тенденций.

Б.Ф.Ломов пишет: «Любой психический процесс протекает в данных конкретных условиях специфическим образом. Исследуя, казалось бы, один и тот же процесс многократно, мы обнаруживаем, что каждый раз он складывается по-новому. И дело здесь не просто в случайных отклонениях, хотя, конечно, и они имеют место. Однако более важно другое: психическое как субъективное отражение не может не быть вариативным, вариативность, изменчивость — это его существенная характеристика, вытекающая из самой его отражательной природы»¹. Мы бы добавили, что вариативность вытекает и из сущности закономерности.

Подчеркивая остроту проблемы, Б.Ф.Ломов отмечает: «Пожалуй, по сравнению с психологией ни в какой другой науке при исследовании какого-либо феномена так остро не стоит задача раскрыть закон как общее и вместе с тем показать имманентное происхождение разнообразия его индивидуальных проявлений.

В психологии обычно отмечается уникальность тех или иных психических процессов, состояний и свойств. Говорится об уникальности психического склада каждой личности, индивидуальном своеобразии протекания тех или иных психических процессов, об индивидуальных особенностях психических состояний и т.д. Но абсолютизация уникального и специфического, игнорирование общего, по существу, означает отрицание объективных законов.

Недаром в психологии уделяется исключительно большое внимание вопросам разнообразия проявлений сущности психического. Однако, решая эту задачу, исследуя индивидуальные причинные зависимости (и другие виды детерминации), действительно научная психология не может ограничиться только констатацией индивидуальных различий и разнообразием проявлений психического. Она должна при этом раскрывать общие законы...

Законы, открываемые в психологии (как, впрочем, и в других науках), не выступают в виде некоторых абсолютов, жестко и однозначно определяющих связи между явлениями. Это — законы-тенденции»².

¹ Ломов Б. Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. — М., 1984.-С. 108.

² Там же. — С. 108-109.

Итак, можно дать определение закономерности в психологии. Под психической закономерностью понимается объективно существующая устойчивая связь между психическими явлениями. Необходимо еще раз подчеркнуть, что психическая закономерность существует объективно и принадлежит особой реальности, которая называется «психика». Как мы уже обсуждали, одна из проблем, которая встает перед исследователем, связана с пониманием психики как объективной или, наоборот, субъективной реальности. Не вдаваясь в детали, отметим, что в любом случае психология исходит из понимания психики как подчиняющейся объективным психическим законам.

Исследование законов функционирования психики представляет трудности не только в силу уже отмеченных причин. Другая причина состоит в непонимании отношения между психической и психологической закономерностями. В психологических учебниках не проводится различий между терминами «психический» и «психологический» (в дальнейшем остановимся на этом подробнее). На наш взгляд, целесообразно понимать термин «психический» как относящийся к психике, а термин «психологический» как относящийся к психологии. С учетом этого различия мы определили именно психическую закономерность, относящуюся к психике как к особой реальности.

Психология же как наука моделирует психику с помощью психологических средств и, описывая (отражая, моделируя) психические законы, формулирует психологические закономерности. Нужно понять, что психологическая закономерность, являясь отражением психической закономерности, существует в рамках той психологической модели, которая «сформулировала» эту закономерность. Иными словами, психологическая закономерность существует в пространстве соответствующей психологической модели и представляет собой отношение между элементами модели. (Ясно, что они используются для анализа реального поведения людей.)

Непонимание данного обстоятельства приводит к целому ряду трудностей и проблем. Главная проблема — проблема применимости открытого закона. В отличие от психического психологический закон есть выраженная в языке конкретной психологической модели связь между элементами этой модели.

Как правило, психологическая закономерность представляет собой связь между условиями, описанными на языке данной модели, и психологическими явлениями, также описанными на языке модели, иными словами, это моделируемая закономерность появления психологических фактов. Уже то, что психологические модели различны, предполагает как минимум учет этих различий при переносе закономерностей из одних моделей в другие. Мы уже отмечали, что психологический факт обладает относительной зависимостью

от модели, зависимость же закона от модели возрастает. Дело в том, что закон не только констатирует факты, но и предполагает их интерпретацию.

Действительно, рассмотрим законы прегнантности, описанные в гештальт-психологии. Проанализируем с позиции этих законов известную иллюзию Мюллера—Лайера. С точки зрения гештальт-психологии иллюзия есть факт включения и оценки одного и того же элемента с позиции различных целостных образований (гештальтов). Тот же самый факт иллюзии, с точки зрения Ж. Пиаже, есть результат сверхкомпенсации перцептивной схемы. Тот же самый факт иллюзии с точки зрения теории деятельности (А.Р.Лурия) есть результат предметности восприятия. Возникает вопрос: что правильнее, законы гештальта, интерпретация Ж. Пиаже и его законы развития иллюзий или принцип предметности, открытый в советской психологии? Конечно, мы хотели бы предположить, что правильнее точка зрения отечественных психологов. Но, к сожалению, однозначного ответа нет. Получается, что каждый закон (гештальта, развития перцептивной схемы, предметности восприятия) работает в рамках своей модели и имеет там свое практическое значение. Например, несмотря на критическое отношение отечественных психологов к гештальт-психологии в целом, в период Отечественной войны (1941 — 1945 гг.) маскировка реальных объектов проводилась на основе законов гештальт-психологии.

Преодолеть указанную трудность пытается Б. Ф.Ломов. Его главный тезис состоит в том, что психика человека имеет системное строение, а психологические законы отражают разные уровни психики. Иными словами, он говорит следующее: все открытые законы верны, но только в своих пределах. Он пишет: «Мы не беремся здесь перечислить уже известные в психологии законы, некоторые из которых выражены в математической форме. Однако считаем принципиально важным отметить, что они относятся к разным уровням психического, раскрывают его разные измерения, как бы берут психическое в разных срезах, в разных плоскостях.

Одни из них характеризуют относительно элементарные зависимости: например, устойчивые связи между внешними воздействиями и определенными психическими эффектами, а также между самими этими эффектами. Эти зависимости иногда рассматриваются изолированно от системы психического в целом. На самом же деле они выступают как элементы этой системы (курсив мой. — Н. В.). В эту группу можно включить основной психофизический закон, законы обнаружения, различения, идентификации и опознания сигналов, формирования ассоциаций и некоторые другие.

Отметим, что познание законов психики началось с выявления законов именно этой группы. Пожалуй, раньше других были

сформулированы законы ассоциаций. В этой связи возник ассоциацианизм, старавшийся все богатство человеческой психики свести к комбинациям ассоциаций по смежности, сходству и контрасту. При этом сами-то ассоциации трактовались идеалистически. Ассоциацианизм давно отжил свой век, а вместе с тем "растаяла" и проблема ассоциаций. Но она возродилась вновь в 1950-е гг. под влиянием учения И.П.Павлова, показавшего материалистический путь исследования ассоциаций. В это время были разработаны концепции уровневой организации ассоциаций (Самарин), обобщенных ассоциаций (Шеварев). Позднее интерес к этой проблеме вновь упал. Но ассоциации — это психическая реальность, и их исследование столь же важно, как и исследование других реальностей. Нужно только не забывать, что законы ассоциаций не охватывают систему психического в целом; они раскрывают лишь элементарные связи психических явлений. Чтобы понять сферу действия этих законов, необходимо рассмотреть их место и роль в целостной системе.

Другим примером может быть так называемый закон Хика, характеризующий время реакции от вероятности сигнала. Согласно этому закону время сенсомоторной реакции монотонно увеличивается с ростом количества информации на символ. В свое время предпринималось немало попыток решить целый ряд задач на основе этого закона. Но вскоре стало обнаруживаться, что на его проявление влияет масса факторов: особенности ответных реакций, уровень тренированности человека, состояние работоспособности и т.д.

Вокруг закона Хика возникла острая дискуссия. Одни исследователи стремились уточнить значение констант в соответствующей ему формуле. Другие доказывали, что закон справедлив только для ограниченной длины алфавита сигналов. Третьи объясняли отклонения экспериментальных данных от закона Хика перераспределением "пропускной способности" мозга между сенсорными и моторными звеньями реакции. Четвертые вообще отрицали этот закон...

Вторая группа — это законы, раскрывающие динамику психических процессов во времени... Примером этой группы может быть закономерная последовательность фаз процесса восприятия, впервые открытая Н.Н.Ланге и сформулированная в виде знаменито-то "закона перцепции"... Перцептивный процесс (зрение) "разворачивается" по фазам: от грубого различения общих пропорций предмета и его положения до формирования дифференцированного и достаточно полного образа...

Исследование динамики того или иного психического процесса предполагает выявление его основных фаз, закономерностей последовательности этих фаз и условий, обеспечивающих пере­ход от одной фазы к другой.

Третью группу составляют законы, характеризующие структуру психических явлений. Примерами здесь могут быть современные представления о памяти. Как известно, первоначально, когда память еще только становилась предметом экспериментальных исследований, ее пытались рассматривать как простую и гомогенную функцию. Однако по мере исследований становилось ясно, что она имеет сложное строение и должна рассматриваться как система. Система эта является динамической, развивающейся, многоуровневой, "открытой" по своему характеру и неполно связанной по структуре и свойствам. По Р.Аткинсону, рассматривающему память как систему, она включает определенную структуру хранилищ информации (сенсорный регистр и кратковременное хранилище, и долговременное хранилище), их реорганизацию... потоки информации и процессы управления...

К этой группе примыкают также законы, характеризующие "самый механизм" формирования психических явлений. К ним можно отнести законы формирования установки...

В особую группу можно, по-видимому, выделить также законы, раскрывающие зависимость эффективности поведения или деятельности от уровня его (или ее) психической регуляции, а также от значения того или иного измерения. Примером здесь может быть закон Йеркса—Додсона, который раскрывает зависимость между уровнем мотивации и успешностью решения поведенческих задач. Утверждается, что есть некоторый оптимальный уровень мотиваций, при котором успешность является наиболее высокой. При этом уровень мотивации тем меньше, чем труднее задача...

Следующая группа законов относится к процессу психического развития человека, рассматриваемому в масштабах его жизни. Как показал Ананьев, психические функции человека в течение его жизни и в ее отдельные периоды развиваются неравномерно... К этой же группе относится закономерная последовательность стадий развития интеллекта: сенсомоторная, предоперациональная, конкретно-операциональная и формально-операциональная, по Пиаже.

Особую группу законов образуют те, в которых раскрываются основания различных психических свойств человека. Примером здесь могут быть исследования нейрофизиологических оснований темперамента (Теплов, Небылицын) или концепции, в которых в качестве основания психологических свойств личности выступает деятельность индивида в системе общественных отношений (Леонтьев)...

Наконец, психология располагает некоторыми знаниями о закономерных отношениях между разными уровнями организации психических процессов и свойств. Примером здесь могут быть отношения между разными уровнями антиципации... Другой пример —

отношения между разными уровнями организации в структуре личности...

Строго научный подход требует не только выявить объективный закон, но и очертить сферу его действия, а также условия, в которых он лишь и может действовать, его границы...»¹.

Анализируя приведенный отрывок, можно увидеть, что построение классификации психологических законов осуществляется без учета различий между психическими и психологическими закономерностями. Данное обстоятельство как раз и вызывает серьезные трудности теоретического порядка. Вот как пишет об этом сам Б.Ф.Ломов: «Конечно, одним из наиболее сложных является вопрос о соотношении перечисленных групп законов. Как, например, связаны законы, характеризующие динамику психических процессов и их структуру...

К сожалению, подходы к решению этих и подобных им вопросов еще не определены. Многие звенья единой цепи (курсив мой. — Н.В.) пока просто неизвестны. Здесь предстоит большая работа. Отметим только, что как более общие, так и более локальные и специальные законы относятся к одной и той же системе явлений и поэтому, несомненно, что они должны быть внутренне связаны»².

Если бы речь шла о психических законах, то мы должны были бы полностью согласиться с вышеприведенным заключением. Однако дело как раз и заключается в том, что психологические закономерности хотя и отражают психические законы, но в силу того, что они опосредствованы различными психологическими моделями, являются не звеньями одной цепи, а звеньями разных цепей. Сравним подход ассоциативных и гештальт-психологов. Одни утверждали, что психика подчиняется законам ассоциаций, а другие говорили, что ассоциации есть выдумка ассоциативных психологов, в действительности психика подчиняется законам гештальта. Одна точка зрения исключает другую. Поэтому, чтобы примирить их, т.е. найти сферу применимости гештальт-законов и одновременно сферу применимости законов ассоциаций, фактически нужно придумать другую концепцию, объединяющую обе на основе некоторого другого закона, что, собственно говоря, и сделал Ж.Пиаже.

Точно так же можно рассмотреть законы образования навыков в бихевиоризме и теории деятельности. С точки зрения бихевиористов, выработка навыка — это упрочение реакции, а с точки зрения Н. А. Бернштейна, у человека никогда не бывает двух одинаковых движений. Навык всегда есть некоторое решение двигательной задачи.

¹ Ломов Б. Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. — С 111-114.

² Там же. — С. 115.

О выработке навыка как чего-то повторяющегося говорить не приходится, поскольку человек находится всегда в другой ситуации и, следовательно, всегда решает другую (новую) двигательную задачу.

Поэтому с учетом вышерассмотренного, безусловно, нужно говорить о различных группах законов, но либо возможно это только в рамках множественного подхода, когда закон и его действие анализируются в пределах той психологической системы, в которой он был сформулирован, либо необходимо создавать некоторую новую психологическую модель, обладающую единым основанием, которая способна проинтерпретировать все уже имеющиеся психологические закономерности. Фактически это и делается в книге Б.Ф.Ломова, где разрабатывается системный подход. Однако, для того чтобы разработка была более убедительной, нужно выделить системообразующий принцип.

Как уже отмечалось, законы определяют появление тех или иных явлений. Поэтому знание психологических закономерностей призвано объяснить появление различных психологических фактов. Однако, когда речь идет о психологических закономерностях, всегда существует известная трудность переноса их для объяснения психических явлений. Почему так происходит, ясно из различий между психическими явлениями и психологическими фактами.

Под психическим явлением понимается то объективное проявление психики, та ее реальная форма, которая существует в объективной действительности. Под психологическим фактом понимается, как уже отмечалось, некоторое явление, рассмотренное в контексте соответствующей этому явлению психологической модели. Следовательно, изначально есть различия между психологическим фактом и психическим явлением в силу многообразия последнего и односторонности первого.

Для того чтобы объяснить некоторое психические явление, необходимо отождествить некоторую группу психологических фактов с данным явлением, что, как правило, и ведет к искажениям. Например, объясняя поведение крысы на основе закона Йеркса — Додсона, мы не можем с такой же степенью точности объяснить поведение человека, так как сущности человека и крысы не одно и то же. Здесь как раз мы и сталкиваемся с различием на уровне явлений, не говоря уже о сущностных различиях.

Поэтому эффективность применения закона в объяснении детерминации поведения человека тем больше, чем больше сами психологические факты, описанные с помощью данного закона, приближаются к психическим явлениям. Если бы удалось систематизировать психические явления и определить закономерности, которым они подчиняются, тем самым удалось бы определить и детерминацию психики человека.

На пути решения вопроса о детерминации поведения человека намечаются две принципиальные стратегии.

Первая стратегия состоит в максимальном приближении психологических фактов к психическим явлениям. По этому пути идет развитие бихевиоризма, который изучает поведение человека. Поведение человека в реальной жизни представляет собой форму, в которой существуют психические явления. (Точнее, наверное, нужно было бы сказать, что поведение человека опосредствованно психическими явлениями.)

Первоначально в бихевиоризме применялась формула «стимул—реакция», где под стимулом понимались некоторые условия, в которых осуществлялась реакция, а под реакцией — ответный акт испытуемого. Далее предполагалось, что стимул определяет реакцию. Однако на практике такое однозначное соответствие стимула и реакции постоянно нарушалось. Более поздний этап в развитии бихевиоризма характеризуется изменением подхода. Его суть состоит в определении различных форм поведения испытуемого в одной и той же ситуации и в определении частоты данного ответа. Таким образом, для каждой ситуации создается вероятностная картина поведения, охватывающая практически все реальные виды. На следующем этапе изучается изменение распределения вероятности ответов в зависимости от изменения условий, что позволяет установить зависимость между условиями и формой поведения.

Однако такой подход, имея несомненные достоинства, заключающиеся в том, что поведение берется в максимально приближенном к реальности виде и тем самым позволяет распространить психологическую закономерность на реальную действительность (А. Бандура), содержит и принципиальные недостатки.

Первый недостаток заключается в том, о чем в свое время говорил Э.Толмен. В частности, он отмечал условность ряда понятий: «цель», «ситуация», «действие», т.е. уже в процессе описания поведения психолог вынужден привносить свою интерпретацию в наблюдаемые процессы, вынужден определять разное как тождественное.

Второй недостаток обусловлен тем, что при таком подходе процессуальность психики отождествляется с ее субстанциональностью, а индивидуальность, однозначность психики — с многозначностью, множественностью. Такой подход, видимо, не сможет выйти за рамки вероятностного ретроспективного психологического описания.

Вторая стратегия в исследовании психической детерминации характеризуется не приближением к реальным формам поведения, а стандартизацией (максимальной) условий, в которых проявляются различные формы поведения. Фактически в рамках психологии осуществляется конструирование своей психологической

реальности, которая хотя и относительно далека от жизни, но обладает определенным преимуществом, так как оказывается упорядоченной по известным психологу показателям, что позволяет исследовать поведение человека в зависимости от закономерности организации самой реальности.

Этот подход наряду с достоинствами также обладает известными недостатками.

Первый недостаток состоит в том, что подчас очень специфическая конструкция психологической реальности не может быть соотнесена с реальностью жизненной. В качестве примера можно рассмотреть случаи исследования личности с помощью тестов.

Второй недостаток заключается втом, что конструкция реальности может настолько ограничить возможности психического отражения человека, что ничего психического, человеческого в результатах поведения не останется. Достаточно вспомнить исследования поведения ребенка с позиций условного рефлекса, где ребенку запрещалось говорить.

Таким образом, одно из направлений применения психологических законов в объяснении поведения человека связано с разработкой принципов анализа ситуации. В этом случае движение познания идет от ситуации к закону.

Однако в психологии существует и обратный подход, когда сначала определяется сам психологический закон, а затем находятся ситуации, которые могут быть объяснены с позиций данного закона.

Приведем два примера.

Первый пример связан с исследованиями гештальт-психологов, которые исходили из теории существования законов гештальта. В этой связи перед ними встала задача показать, что психика подчиняется законам гештальта. Но если так, то и психика новорожденного ребенка должна подчиняться этим же законам. Возникла необходимость найти такие ситуации, которые могли бы доказать действие законов гештальта на уровне новорожденного. К.Коффка описал две ситуации¹. Первая ситуация характеризует структурность восприятия новорожденного. Младенцу в темной комнате демонстрируют светящийся предмет, перемещающийся достаточно близко от его лица. Оказывается, что ребенок в этом случае совершает следящие движения (глазами). На основании этого делается заключение, что мир новорожденного не хаос ощущений, а изначально структурирован, в нем действуют законы гештальта, которые и детерминируют его поведение. Вторая ситуация связана с пониманием речи. Гештальт-психологи показали, что ребенок реагирует не на звуковой состав высказывания, а на интонацию.

¹ Подробнее см.: Коффка К. Основы психического развития. — М.; Л., 1934. 168

Второй пример, иллюстрирующий движение от закона к ситуации, связан с исследованиями З.Фрейда. Практически все его работы нацелены именно на поиск ситуаций, которые могли бы быть объяснены с позиций законов бессознательного. Такой подход обладает известными преимуществами. В частности, он расширяет сферу применения психологии в реальной жизни, как бы приближает психологию к реальности. При этом и сама психология обогащается новыми психологическими фактами, Однако этот подход имеет и серьезные недостатки, связанные со стремлением ограничить реальное поведение человека рамками соответствующего психологического закона.

Таким образом, объяснение реального поведения человека с помощью психологических законов таит в себе известные трудности. Существуют ситуации, анализ которых в психологии не проводился. Существуют и ситуации, анализ которых проводился с различных теоретических позиций. Кроме того, в психологии, как правило, имеет место специализация законов и ситуаций. Поэтому анализ поведения человека с помощью психологических законов оказывается на практике ограниченным.

Если же брать реальное поведение человека во всей его многоаспектности, то определить его причины в высшей степени сложно. Человек — существо социальное, он также существо мыслящее, кроме того, он есть существо биологическое — индивид, а также физическое — тело.

Таким образом, в поведении человека можно выделить ряд аспектов: социальный, сознательный, психический, биологический, физический.

Каждый из аспектов (сторон) участвует в реальном поведении человека. Поэтому если рассматривать поведенческий акт человека, то он окажется детерминированным не только законами организации психики, но и социальными законами, законами биологическими, законами физическими, кроме того, он оказывается подчиненным законам развития (законам диалектики). Поэтому было бы наивно полагать, что психология может на основе психологических законов выявить детерминацию всего поведения человека.

Задача психологии, по-видимому, состоит в том, чтобы выявить, как различные уровни детерминации преломляются в психике человека и в какой мере они входят в состав психической детерминации поведения.

Поясним на примере, что имеется в виду. Если говорить о социальных законах, то еще К. Маркс в работе «Немецкая идеология» показал, что в зависимости от отношения к средствам производства у разных классов общества (например, буржуазного) формируется определенная форма общественного сознания — идеология, которая определяет особенности индивидуального сознания человека. Тем самым социальные законы оказываются

преломленными в психике человека. Далее биологические законы проявляются в психике человека, например, через потребности. В свою очередь, физические законы преломляются в психике, например, через организацию органов чувств, через особенности отражения физических свойств действительности и т.д.

Ставя проблему психической детерминации поведения человека, мы оказываемся перед рядом сложных теоретических проблем: проблемой соотношения физического, биологического и социального в психике человека; проблемой соотношения психики и сознания; проблемой предмета психологии; проблемой развития психики и т.д.

Заканчивая рассмотрение вопроса о психологических закономерностях, еще раз подчеркнем, что они отличаются от психических закономерностей, их применение ограничено рамками соответствующих психологических моделей.

Представляется целесообразным различать законы, сформулированные в логике объектных отношений, и законы, сформулированные в логике предметных отношений. К законам, сформулированным в логике объектных отношений, можно отнести все те, о которых было сказано выше. Их главный и общий недостаток состоит в том, что психика человека берется как некоторая изначальная природная, натуральная. Поэтому и детерминация поведения человека носит естественный, натуральный характер. Даже тогда, когда используется категория «цель», последняя понимается как некоторая заданная естественным образом детерминанта поведения, лишенная психологического содержания.

Стремление объяснить поведение человека с позиций натуралистической детерминации ограниченно, так как в лучшем случае она позволяет лишь установить некоторые вероятностные отношения, не вскрывая существенных, причинных отношений.

Для объяснения психической детерминации поведения человека необходимо создание единой непротиворечивой психологической теории, максимально охватывающей известные формы поведения, обладающей соответствующими средствами и методами получения психологических фактов и построений с учетом принципов предметности и опосредствованности. Разработку этой теории начал А.Н.Леонтьев, и его теорию деятельности можно рассматривать в качестве первого шага на пути решения проблемы теоретического осмысления психической детерминации поведения человека.

Вопросы и задания для самопроверки

1. Раскройте связь психологического факта ипонятия.

2. Объясните, как научный факт связан с реальностью. Приведите примеры.

3. Опишите, в каких отношениях находятся психологический факт и психологический принцип.

4. Перечислите требования, которым должен удовлетворять психологический факт.

5. Как психологический факт соотносится с психикой, понимаемой как форма отражения?

6. Сравните первичные и вторичные психологические факты. Ответ обоснуйте.

7. Объясните, могут ли законы психической деятельности быть субъективными.

8. Укажите причины, обусловливающие вариативность психологических закономерностей.

9. Сравните понятия «психическая закономерность» и «психологическая закономерность». Ответ поясните.

10. Раскройте стратегии приближения психологических законов для более точного объяснения реальности.

11. Укажите, в чем состоят сложности объяснения реального поведения человека на основе психологических закономерностей.

Рекомендуемая литература

Василюк Ф.Е. Методологический анализ в психологии. — М., 2003.

Корнилова Т. В., Смирнов С.Д. Методологические основы психологии. — СПб., 2007.

Ломов Б. Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. - М., 1984.

Лубовский Д. В. Введение в методологические основы психологии. — М.; Воронеж, 2005.

Глава 8