Понятие о знаках языка и их основных функциях

История психолингвистики

Сам термин психолингвистика впервые был употреблен в 1946 году Николаем Пронко. У психолингвистики три основных теоретических источника. Первый — психологическое направление в языкознании. Языковеды прошлых веков писали о том, что язык — это деятельность духа и отражение культуры народа. При этом они отмечали, что язык содержит в себе не только физический, но и психический компонент, и тем самым принадлежит индивидууму. Являясь условием общения и регулируя деятельность человека, язык ограничивает познание мира и делает невозможным полное понимание другого человека. Одной из ключевых теорий в истории психолингвистики стала гипотеза Сепира — Уорфа (гипотеза лингвистической относительности). Именно благодаря активному интересу Б. Л. Уорфа к взаимоотношению языка и мышления этот вопрос стал активно подниматься и изучаться в научном мире.

Второй источник психолингвистики — работы американских структуралистов, и, прежде всего, Н. Хомского, который полагал, что владение языком основано на способности производить правильные предложения.

Третьим источником психолингвистики являются работы психологов, занимавшихся вопросами языка и речи. В работах Л. С. Выготского организация процесса производства речи трактуется как последовательность фаз деятельности (мотивация — мысль — внутреннее слово — реализация). В концепции Л. В. Щербы постулируется наличие языкового материала (текстов), языковой системы (словарей и грамматики) и языковой деятельности (как говорения и понимания речи). Отечественная психолингвистика сформировалась прежде всего как теория речевой деятельности.

1.2 История возникновения психолингвистики.

Само слово “Психолингвистика” первые употребил американский психолог Н. Пронко в большой статье под названием “Язык и психолингвистика”. Датой рождения психолингвистики как самостоятельной науки считается 1953 год, когда в США Комитетом по лингвистике и психологии Исследовательского совета по социальным наукам в Университете Индиана был организован межуниверситетский, работой которого руководили психологи – Ч. Осгуд, Дж. Кэрролл и литературовед, лингвист и этнограф Т. Сибеок. Термин “Психолингвистика” более чем удачен. Он образован по продуктивной для научного языка модели, отражает стремление науки с интеграции и подчеркивает комплексность данной дисциплины.

Среди ученых, собравшихся в Блумингтоне, были специалисты разного профиля. Из них, конечно, на первом месте надо назвать Кэрролла и Осгуда. Кэрролл в частности, издал как раз в 1953 году получившую широкую известность книгу «Изучение Языка», где анализировались отношения между лингвистикой и смежными науками, включая психологию. Т. Сибеок пришел в психолингвистику из фольклористики, где он уже раньше пытался применять «психолингвистические» методы. Дж. Джен являлся к моменту семинара едва ли не крупнейшим в США авторитетом в области словесных ассоциаций. Дж. Гринберг занимался в основном исторической лингвистикой, в частности проблемами генеалогической классификации языков.

Идея семинара была предложена Кэрроллом. Первой наметкой его был небольшой семинар по психолингвистике в Корнельском университете летом 1951 г., созванный советом по исследованиям в области социальных наук. Трое из его участников – Осгуд, Сибеок и Кэрролл – продолжали разработку психолингвистики и дальше. В октябре 1952 года под эгидой того же Совета был создан специальный комитет по лингвистике и психологии во главе с Осгудом. Именно этот комитет непосредственно организовал второй семинар в 1953 году.

Семинар продолжался два месяца. В результате этой двухмесячной беседы удалось прийти к некоторому соглашению относительно теоретических основ психолингвистических и путей дальнейшей разработки соответствующих проблем. Эта единая платформа была закреплена в форме книги под названием «Психолингвистика. Очерк теории и исследовательских проблем» Psycholinguistics: А Survey of Theory and Research Problems/ Ch.E.Osgood&T.A.Sebeok (Ed.). Baltimore, 1954). Книга имела громадный успех и оказалась мощным толчком для интердисциплинарных лингвопсихологических исследований.

4. Языковой знак в формировании сознания. Концепция Выготского

Языково́й знак — единица языка (морфема, слово, словосочетание или предложение), служащая либо для обозначения предметов или явлений действительности[1] и их отношений, либо для обозначения отношений между элементами языка в составе сложных знаков; выразитель данного языкового значения[2]. Морфемы, способные реализовывать значения лишь в комбинации с другими знаками, могут быть названы полузнаками[3] или частичными знаками (в противопоставлении полным, отнесённым непосредственно к обозначаемой ситуации — референту, денотату)[1].

[править] Структура знака

Языковой знак материален и идеален одновременно; он представляет собой единство звуковой оболочки (акустического образа) — означающего (формы) и обозначаемого понятия — означаемого (содержания). Означающее материально, означаемое идеально.

Означающее знака состоит из фонем, не являющихся знаковыми единицами; может быть также выделен нижележащий уровень дифференциальных признаков фонем, способствующих восприятию и различению знаков. Незнаковые единицы Л. Ельмслев называл фигурами[3].

Лев Семёнович Выго́тский (первоначальное имя — Лев Симхович Выгодский;[1][2] 5 (17) ноября 1896, Орша, Российская империя — 11 июня 1934, Москва) — советский психолог, основатель культурно-исторической школы в психологии и лидер круга Выготского.

Концепция Выготского.

Действительно ли Выготский разработал концепцию, которая могла послужить не только лозунгом, но и основанием для конкретных исследований? В какой мере концепция Выготского была уникальна, т.е. кардинально отличалась от прочих концепций, целью которых были ответы на те же вопросы? По мнению Тульвисте, современная Выготскому экспериментальная психология преуспела потому, что она ограничивалась изучением "психических процессов, общих у крысы и у человека, а те процессы, которых у крысы нет, до сих пор плохо поддаются объяснению. Эти последние обязаны своим появлением культуре и истории (которых у крыс тоже нет). Следовательно, они и должны быть объяснены через культуру и историю, через факты не биологии и физиологии, а истории, социологии, культурологии, семиотики, этнографии, культурной антропологии. Основанием для обращения к этим данным служит не неприменимость при изучении высших процессов эксперимента, как полагал Вундт, а то простое обстоятельство, что всякое явление должно было быть объяснено через причины, его породившие" В СССР во времена самого Выготского, т.е. между 1925 и 1934 годами, содержание слов "культурно-историческое развитие" понималось в контексте примитивизированного марксизма. Именно это обеспечивало тогдашнюю популярность идей Выготского и вдохновляло его соратников. Совсем иной характер имела рецепция идей Выготского в американской психологии в 60-е годы и последующие десятилетия, куда, как мы уже сказали, эти идеи были транслированы благодаря Лурия. Возвращаясь в мир науки 20-х годов, зададимся вопросом: нужно ли было тогда для понимания роли культуры и истории в развитии мышления непременно быть ретивым марксистом? Сам Выготский разделял марксистские подходы, а вовсе не "прикрывался" нужными цитатами, как могут сегодня подумать его молодые читатели. Но было бы странно, если бы в 20-30-е годы он думал иначе: если роль социальной среды определяет человеческую психику исчерпывающим образом, то необходимо, во-первых, детально исследовать сам этот процесс, а во-вторых, - создать психологию и педагогику, которая решала бы задачу активного формирования нового человека. Как мы видим, совершенно не случайно именно педагогике Выготский посвятил значительную часть тех немногих лет, что отпустила ему судьба; не случайно формирование речи и мышления были излюбленным предметом его штудий. Понятен и его особый интерес к работам Ж. Пиаже, хотя Выготский отнюдь не видел себя именно "детским психологом". "Сокрытым двигателем" его педагогических идей были характерные для того времени достаточно спрямленные представления о влиянии социокультурных условий на развитие и формирование личности. Но признание роли культуры в историческом развитии интеллекта и тогда вовсе не было прерогативой исключительно ученых-марксистов. Еще Дюрктейм настаивал на том, что психику исторического человека надо объяснять, исходя из того, что он является членом социума и субъектом культуры. Социум при этом не сводим к сумме составляющих его индивидов. Л. Леви-Брюль, изучавший мышление представителей архаических сообществ, также предложил социокультурное объяснение особенностей этого мышления: он показал, что мышление адекватно тем практическим задачам, которые решает индивид в рамках такой культуры. Если в культуре нет форм деятельности, требующих абстрактного мышления, то последнее и не формируется; но на уровне повседневной жизни логическое мышление равно эффективно у жителя Экваториальной Африки и у европейца. П. Жане - другой представитель французской школы - полагал, что развитие умственной деятельности и усложнение форм мышления происходит под влиянием практических задач, которые решает индивид в процессе своего сотрудничества с другими индивидами. Ж. Пиаже, учившийся у Жане, акцентировал роль общения и языка, полагая, что развитие речи идет от диалога с другими и с самим собой (так называемая эгоцентрическая речь) к интериоризации, то есть перемещению этого диалога вовнутрь. Итак, по крайней мере представители французской школы в известной мере логично объясняли "те процессы, которых у крысы нет", и Выготский, таким образом, думал и писал вполне в русле главных идей определенной части своих современников и непосредственных предшественников Однако не все современники Выготского были готовы принять сказанное выше в качестве объяснений. В частности, для американской школы и во многом - немецкой (и не только Вундта, но и последователей гештальтпсихологии) отправной точкой для любых выводов мог быть только эксперимент. Но ведь действительно трудно найти экспериментальную парадигму, позволяющую достоверно изучать именно мышление! Отсюда характерные как раз для американской психологии попытки экспериментального моделирования высших психических функций с помощью более элементарных, доступных для экспериментального изучения. Это и дало основания для остроумного замечания Тульвисте, что, в отличие от человека, у крыс нет ни культуры, ни истории. Я думаю, что главным в концепции Выготского было не просто осознание роли культуры и истории в развитии психики - это понимали и другие, а придание исключительного места и особой роли развитию операций со знаками. Особый мир, мир знаков - вот материал, которым оперирует мышление. В осознании важности мира знаков Выготский стоит рядом с Волошиновым (Бахтиным). Из марксизма Выготский "взял" представление о том, что знак аналогичен орудию - скорее всего, для его времени такой ход мысли был закономерен. Замечательным свойством Выготского было, как можно думать, не одно лишь желание внедрить в изучение операций со знаками экспериментальные методики, но еще и стремление сделать это так, чтобы методы остались адекватными объекту. И в этом Выготский фактически тоже был членом научного сообщества, которое в 20-е и даже в начале 30-х годов еще было открыто миру. Этот контекст сегодня можно только реконструировать. Несмотря на голод, казни и ссылки Россия еще оставалась ареной общеевропейских культурных процессов. Видимо, к тому времени еще не иссякла инерция, накопленная в начале века. Высылка из страны лучших ее умов в 1922 г. при всем трагизме для дальнейших судеб русской культуры еще не породила окончательной изоляции, которая будет возрастать, начиная с 30-х годов. 20-е же годы в России - это годы активной рецепции разных идей западной психологии. Существовал живой обмен результатами, мнениями и научной литературой с немецкими психологами и философами. Б.В. Зейгарник (позднее - глава советской патопсихологии) работала в Германии в лаборатории "самого" Курта Левина. Побывал в этой лаборатории и Лурия - в 1925 и 1929 г. В том же 1929 г. Лурия участвовал в IX Международном психологическом конгрессе в США. Выготский черпал свои идеи из общего для своей эпохи багажа. Неудивительно, что Выготский предложил своему ученику Л. Сахарову воспользоваться методикой Аха, а для опытов в Узбекистане Лурия модифицировал классификационную методику, следуя разработкам немецкого психолога и психиатра К. Гольдштейна. Сама идея отправиться в Узбекистан опиралась на накопленный к тому времени в мире опыт полевых исследований традиционных культур. Леви-Брюль в книге 1930 г. резюмировал описательные данные, которые ранее получили другие исследователи, складывалась школа культурной антропологии Малиновского, были известны труды Боаса. В смежных с психологией науках о человеке - в культурной антропологии и межкультурных исследованиях, работавших иными, нежели экспериментальный, методами, был достигнут весьма высокий уровень. Перспектива показать в эксперименте, как меняется мышление людей в социуме, где, выражаясь языком того времени, совершался грандиозный скачок в другую историческую формацию, - это была задача, достойная теоретического кругозора Выготского и сокрушительной энергии Лурия. Чтобы понять, что значили результаты Лурия для Выготского, достаточно прочесть несколько восторженных писем, которые Выготский послал Лурия в Среднюю Азию. Результаты первой узбекской экспедиции лета 1931 г. были столь впечатляющими, что уже зимой 1931 г. Лурия написал письмо знаменитому немецкому психологу Вольфгангу Келеру с кратким описанием результатов и предложением принять участие в запланированной на лето 1932 г. следующей экспедиции в Среднюю Азию. А ведь уже шла "дискуссия" о концепции Выготского. Как и прочие организованные "сверху" дискуссии того времени, она переросла в травлю. Экспедиция лета 1932 г. все же состоялась, но непосредственно после нее травля Выготского и его школы достигла пика. О культурно-исторической теории стали писать в кавычках; для Лурия и Выготского в Москве фактически не было места. Лурия все же был тогда молод и полон сил, Выготский - стоял на краю могилы. Когда в конце 50-х в СССР имя Выготского было возвращено из относительного забвения, подлинный пафос его работ был забыт. После публикации "Психологии искусства" в 1965 г. Выготского еще раз "открыли" - но уже в контексте набиравшей силы семиотики. Результаты Лурия продолжали оставаться невостребованными в его личном архиве вплоть до 1967 г. Александр Романович снял эти архивные папки с полок, будучи уже совершенно другим человеком - это был маститый ученый с мировой славой, который знал, в какой ряд теперь попадет его книга - к тому времени знаменитый американский психолог Дж. Брунер уже издал фундаментальную работу на близкую тему. Через два года (т.е. в 1969) новая книга была готова. Английская версия ее - кстати, куда более тщательно исполненная, увидит свет лишь в 1976 г.

5. Значение языкового знака. Понимание в психолингвистике

Понятие о знаках языка и их основных функциях

В структурной лингвистике и психолингвистике общепринятой является концепция, согласно которой язык рассматривается как одна из знаковых систем. Единицы языка (фонемы, морфемы, слова, предложения, текст) и правила, нормы их сочетаемости рассматриваются в соответствии с этой концепцией в аспекте их знаковой природы, т. е. как знаки языка (95, 236, 243).

Для овладения окружающей действительностью человек использует большой набор материальных, идеальных и материально-идеальных средств, в том числе разнообразные знаковые системы («языки»), например знаковые системы математики, геометрии, химии, дорожные знаки, языки электронных машин и многие другие. К их числу относится и так называемый обыденный (идиоэтнический, «конвенциональный») язык, т. е. предназначенный для осуществления не только и не столько «специальной», сколько «обыденной» психической деятельности (социально-психической) деятельности и речевого общения.

Знак определяется в психологии (теория знака) как материальный, чувственно воспринимаемый предмет (явление, действие), который выступает как «заместитель», представитель другого предмета, свойства или отношения (81, 93, 148).

В психологической теории знака (128, 147 и др.) различают знаки природного (естественного) происхождения (природные явления, сезонные изменения в природе, климатические и «погодные» явления в геосфере и т. д.) и знаки искусственного происхождения. Последние подразделяются на знаки, создаваемые животными (следы, метки и т. п.), и «знаки человеческой культуры». Ко вторым относят: знаки языка, производные от них «письменные знаки» (знаки препинания,!? и др.), а также рисунки, цифры, символы, схемы и другие «неязыковые» знаки, не тождественные знакам языка и не являющиеся средством осуществления речевой деятельности. Среди знаков человеческой культуры в психолингвистике принято выделять, кроме того, «метаязыковые» невербальные знаки, которые используются в процессе коммуникации, в речевом общении, а следовательно – в речевой деятельности, но «не тождественны» знакам языка, поскольку отличны от них по своей природе. К ним относятся: жесты, мимика, пантомимика («язык телодвижений»), смысловое паузирование и голосовое интонирование. В интерпретации интонации как знака, используемого в речевой деятельности общения, в психолингвистике нет единого, общепринятого подхода. Некоторые специалисты (67, 218) относят интонацию к знакам языка с учетом ее «семантической функции» (функции уточнения или корректировки смыслового содержания речевого высказывания). Большинство исследователей выделяют интонацию как отдельный, самостоятельный знак речевой деятельности или относят его к «метаязыковым» знакам. Вторая точка зрения, на наш взгляд, является более обоснованной, поскольку интонационное оформление речи не совсем укладывается в систему языка, образованного однотипными элементами. Интонационное оформление речевых высказываний как бы накладывается на уже «готовую» структуру речевого высказывания, «присоединяясь» к каждому составляющему ее семантическому языковому элементу (слову или словосочетанию). Речевую интонацию целесообразно рассматривать, в связи с этим, как общий, «универсальный» знак речевой деятельности, без которого невозможно полноценное речевое общение.

В устной речи – просодия (ритмико-мелодическое и интонационно-выразительное оформление речевых высказываний), а в письменной – знаки препинания и многие другие графические средства выполняют двоякую роль: с одной стороны, они служат для объединения или разъединения единиц и элементов языка, с другой – используются для выражения тех или иных значений. Темп, ритм, амплитуда и другие характеристики выразительных движений в кинетической речи выполняют ту же двоякую роль.

Основными функциям любого знака являются функции замещения и представления («сигнал»), которые образуют общую функцию обозначения. В знаках языка эти функции представлены максимально полно, в связи с тем, что они не просто обозначают предметы, явления, но и выполняют функцию обобщения; они включают в себя обобщенную информацию об обозначаемом объекте. Основные знаки языка – слово, предложение и текст, помимо функции обозначения, выполняют также функцию обобщенного и объективного отражения предметного содержания окружающей нас действительности. Это обусловлено наличием у слова и у производных от него более сложных языковых знаков, категории значения.

Основным и универсальным знаком языка является слово. В слове, как и любом другом знаке, выделяют его внешнюю форму и внутреннее содержание. Внутреннее содержание слова как знака языка (его значение и смысл) будет рассмотрено нами ниже; что касается внешней стороны слова, то она может быть различной. Это и определенное сочетание речевых звуков (в устной слышимой речи), и сочетание последовательных речедвижений и соответствующих им моторных образов (в устной произносимой речи), и наконец, это может быть сочетание графических знаков – букв (в письменной речи).

Согласно психологической теории знака внешняя форма («форма выражения») знака должна полностью соответствовать его внутреннему содержанию. Внешняя форма слова (в частности, звуко-слоговая структура в фонемном или буквенном выражении) выступает в качестве «материального носителя» его значения; при этом она теснейшим образом связана с «идеальным носителем» значения – соответствующим образом-представлением. Исходя из этого, может быть выдвинуто следующее положение методического характера: усвоение слова как знака языка возможно только на основе усвоения всех внешних форм его выражения, поскольку владение ими обеспечивает возможность адекватного и эффективного оперирования знаком в ходе осуществления индивидом речевой деятельности. В первую очередь это положение относится к усвоению графической формы знаков и правил их использования при осуществлении речевой деятельности в письменной форме. Учет указанного положения имеет важное значение с точки зрения «преемственности» в работе логопедов дошкольных и школьных учреждений, в связи с тем, что подготовка детей с недостатками речи к обучению грамоте, включающая и овладение графической формой слова, начинается уже в период пребывания их в дошкольных учреждениях (163, 230 и др.).

Знаки языка (а также некоторые «метаязыковые» знаки, в частности интонация) – это особые, во многом уникальные, знаки человеческой культуры. Основными их отличительными свойствами являются: унификация, максимальная степень обобщения обозначаемого и универсальность.

Первое из указанных свойств знаков языка вытекает из того, что «базовой» уровень системы языка (система фонем и соответствующих им графем) образован из достаточно ограниченного числа однородных, близких по своим характеристикам элементов. Так, фонетическая система русского языка включает немногим более 40 фонем, а соответствующая система графем – 33 знака. Эти однотипные элементы создавались (в процессе общественно-исторического развития любого языка) с учетом их наиболее удобной и доступной сочетаемости при «производстве речи». Благодаря этому качеству знаков языка – высокой степени унификации (уподобления и сочетаемости) – у человека как «носителя языка» имеется возможность на основе комбинированного использования небольшого числа «исходных» языковых единиц создавать в речи и передавать в ходе речевого общения любое мысленное содержание, любую (по объему и характеру) содержательную информацию.

Максимальная степень обобщения обозначаемого как отличительная особенность знаков языка может быть проиллюстрирована на основе сопоставления языковых знаков с другими знаками-символами «высокой степени обобщения». Например, знаки регулирования дорожного движения или знаки, регламентирующие и направляющие деятельность и поведение людей на улицах, в общественном транспорте, различных учреждениях на первый взгляд, имеют более высокую степень обобщения, чем знаки языка. На самом деле это не так. Высокая степень обобщения обозначаемого у этих знаков «создается» знаками языка. Без «объяснения» их значения знаками языка неязыковые знаки малоинформативны (их предметное значение совсем иное). Конечно, у человека при восприятии указанных выше неязыковых знаков-символов чаще всего нет необходимости воспроизводить в полной и развернутой языковой форме их «смысл-значение», достаточно иметь такое «объяснение» в багаже своей памяти и соответственно организовать свое поведение. Однако это ни в коей мере не умаляет роли знаков языка в образовании «значения» неязыковых знаков[98]и, более широко, – в обеспечении и организации символической интеллектуальной деятельности человека.

Универсальность знаков языка проявляется по следующим основным параметрам:

• Взаимозаменяемость знаков языка. (Прежде всего это относится к «семантическим» знакам языка.) Так, слово может выступать в функции предложения (возьмем, к примеру, синтаксический разряд «однословных предложений»), не говоря уже о том, что оно может «заменять» промежуточную единицу языка – словосочетание; предложение в некоторых случаях речевого общения выполняет функцию целого текста. И наоборот, в других ситуациях речевой коммуникации возникает необходимость заменить слово целым предложением, а вместо последнего использовать развернутое высказывание – текст. Слово также в некоторых вариантах фактически «равно» одной морфеме (т. н. «односложные слова»), а в исключительных случаях – может подменяться и одной фонемой (один из вариантов «рече-восклицаний»), хотя в речевой коммуникации этот вариант замены не является «типичным».

• Предмет речи (одна и та же мысль, одно и то же мысленное содержание) может быть выражен при помощи различных средств, т. е. разных знаков языка, что при неблагоприятных, «проблемных» условиях осуществления речевой коммуникации имеет существенное значение. Весьма важную роль это свойство языковых знаков играет в учебной деятельности, например при разъяснении учащимся каких-то достаточно сложных по своему содержанию научных положений или применительно к некоторым аспектам коррекционно-педагогической работы (например, в случаях, когда уровень сформированности деятельности слушания, а также уровень познавательного развития обучающихся определяют необходимость «адаптирования» педагогом изучаемого познавательного материала, прежде всего «языковой формы» его представления).

• При помощи одних и тех же знаков языка (одного и того же набора знаков) в речевой деятельности может быть выражено самое разнообразное мысленное содержание.

Указанные «свойства» знаков языка обеспечивают субъекту речевой деятельности (говорящему или пишущему) широкие, практически неограниченные возможности «свободного», творческого оперирования знаками языка при формировании и формулировании своих мыслей.

В качестве иллюстрации можно привести достаточно «выразительный» пример использования самой простой единицы языка – фонемы в ее знаковой функции. Выберем для этой цели звук-фонему «У».

– В словах «ух» (в сравнении со словами «ах», «эх»), «сук», «рука» (ср.: «река» и др.) этот знак выступает в своей основной – смыслоразличительной функции.

– В изолированном (вне состава слова) произнесении этого звука в сочетании с другим общим знаком РД – интонацией (т. е. в различном «интонационном оформлении») этот знак используется достаточно часто коллективным субъектом речевой деятельности, например при проведении различных общественных – культурно-массовых и спортивных – мероприятий для выражения различных эмоциональных состояний людей: с его помощью может передаваться широкая гамма чувств – чувство удивления, восхищения, негодования, разочарования и т. п.

– В варианте, когда этот знак используется в качестве служебного слова – предлога (т. е. в функции другого знака языка), он может обозначать различные межпредметные связи и отношения, например «расположение одного предмета в непосредственной близости от другого» (Собачья конура стояла прямо у дома; У реки росли раскидистые ивы и т. п.), атрибутивные отношения (В руках у мальчика мяч; У этого дома пять окон) и т. п.

– Любопытный пример использования этого знака в качестве «имени собственного» мы встречаем в произведениях известного и очень популярного отечественного писателя И.В. Можейко, известного детскому читателю как Кир Булычев. В его фантастическом сериале о девочке «из будущего» Алисе одним из главных персонажей является «космический пират» по имени «Весельчак У». Основной методический вывод, который следует из теоретического материала данного раздела, состоит в следующем. Усвоение системы языка на основе формирования языковых представлений и обобщений со всей очевидностью предполагает усвоение обучающимися основных языковых единиц как «универсальных» знаков, знакомство с их основными знаковыми функциями и формирование соответствующих навыков адекватного оперирования ими в собственной речевой деятельности. Вытекающая отсюда задача коррекционной «речевой» работы, разумеется, является далеко не простой (с точки зрения ее практической реализации). Вместе с тем коррекционным педагогам (прежде всего логопедам-практикам) нельзя не учитывать основных тенденций развития отечественной логопедии, одной из которых является совершенствование ее методики на основе использования «арсенала» научных знаний психолингвистики.

6. Значение и смысл

Значение и смысл слова

Значение и смысл слова - Значение слова с психологической стороны есть не что иное, как обобщение, или понятие. Значение слова непостоянно, оно изменяется в ходе развития ребенка. Смысл слова представляет собой совокупность всех психологических фактов, возникающих в нашем сознании благодаря слову. Смысл слова оказывается всегда динамическим, текучим, сложным образованием, которое имеет несколько зон различной устойчивости. Значение есть только одна из зон того сложного смысла,который приобретает слово в контексте какой-либо речи, и притом зона, наиболее устойчивая, унифицированная и точная.

Слово в различном контексте легко изменяет свой смысл. Значение, напротив, есть тот неподвижный и неизменный пункт, который остается устойчивым при всех изменениях смысла слова. Обогащение слова смыслом, который оно вбирает в себя из всего контекста, и составляет основной закон динамики значений.

Значение есть устойчивая система обобщений, стоящая за словом, одинаковая для всех людей, причем эта система может иметь разную глубину, обобщенность, широту охвата обозначаемых им предметов, но она обязательно сохраняет неизменное ядро - определенный набор связей.

Взрослый человек располагает обоими аспектами слова: его значением и его смыслом. Он знает устоявшееся значение слова и вместе с тем может каждый раз выбирать нужную систему связей из данного значения в соответствии с ситуацией.

В процессе онтогенеза предметная отнесенность слова является продуктом длительного развития. На ранних этапах слово вплетено в ситуацию, жест, мимику, интонацию и только при этих условиях приобретает свою предметную отнесенность. Затем предметная отнесенность слова постепенно освобождается от этих условий, и лишь на последующих этапах развития ребенка слово приобретает четкую устойчивую предметную отнесенность. Но значение слова развивается даже и после того, как предметная отнесенность достигла своей устойчивости. Это означает, что наше сознание меняет смысловое и системное строение. На раннем этапе развития ребенка оно носит аффективный характер, отражая мир первым делом эмоционально. На следующем этапе сознание начинает носить наглядно-действенный характер, и только на завершающем этапе сознание приобретает отвлеченный вербально-ло-гический характер.

7. Элементы языка и речи; единицы речемыслительной деятельности

Цель любой нашей речи - повлиять на слушателя (убедить, информировать, развлечь и т.д.), причем, повлиять не так, как случайно получится, а именно так, как того хотим мы. Понятно, что речи могут быть более или менее влиятельными. В искусстве красноречия, как и в любом другом деле, есть свои правила. Если мы будем их соблюдать, то будем достигать своих речевых целей, а если игнорировать - то будем просто сотрясать воздух.

Объективно в речи практически любого человека есть вредные привычки, которые мешают ее воспринимать, снижают ее привлекательность и, как следствие, уровень влияния на слушателей.

Мы с вами понимаем, что живая речь, произнесенная по всем правилам, более привлекательна, чем та же самая речь, написанная на бумаге, потому что на бумаге можно отразить только слова и невозможно передать всю радугу элементов живой речи.

Основные элементы речи:

Содержание (это самый важный элемент, которому подчинены все остальные; в содержании речи отражаются знания, в том числе словарный запас говорящего)

Естественность (отсутствие скованности и наигранности; никогда не выйдет из моды)

а) уверенность в себе (забудь о себе, займись делом)

б) разговорный стиль произнесения (уместен при любом общении, т.к. легко воспринимается слушателями)

в) свободные движения (жесты, хождение, повороты головы)

Понятность (один из самых приоритетных элементов, необходимый минимум в речи)

а) точное выражение мыслей

б) достаточная громкость и четкая дикция

в) темп от 100 до 150 слов в минуту, средний - 125

г) построение не очень длинных предложений

д) разъяснение специфических терминов, иностранных слов, аббревиатуры

е) повторение сложных для понимания идей другими словами

Яркость (заставляет слушателей раскрывать рты)

а) интонация (делает речь рельефной за счет контрастов между ударными словами и фоном,привлекает внимание слушателей и облегчает понимание речи)

б) эмоциональная окраска в тоне голоса и выражении лица (передает отношение говорящего к содержанию речи, передается слушателям, т.к. эмоции заразительны)

Зрительный контакт (показывает, к кому мы обращаемся)

а) большую часть времени смотреть в глаза слушателей

б) фиксировать взгляд примерно от 2 до 5 секунд,чтобы он не казался бегающим

в) равномерно распределять взгляд по всей аудитории (беседовать не с одним слушателем и не только с серединой зала, а со всей аудиторией; тогда у каждого слушателя появится ощущение, что вы с ним пообщались лично)

Жесты

а) в меру (пропорционально энергичности речи, чем энергичнее речь, тем энергичней жестикуляция; при умеренном выступлении - умеренные жесты)

б) синхронно сопровождают содержание речи (не должно быть лишних жестов - до, после или вместо произносимых слов; жесты должны "подчеркивать" слова)

Композиция

а) целеустремленность (знать тему, основные мысли, цель речи и уложиться в планируемый регламент; на все отвлекающие вопросы отвечать кратко и самому не уходить в дебри)

б) последовательность (мысли освещать по порядку, без надобности не повторяться и не перескакивать на внеочередную мысль)

Правильность (соблюдать, по возможности, правила русского языка)

Краткость (концентрация мыслей в словах, умение выразить многое в немногих словах)

Слова-паразиты (не несут полезной информации, часто повторяются без надобности, поэтому засоряют речь - вот, ну, понимаешь, так сказать, как бы и др.)

Назализация (заполнение паузы звуком "э-э-э"; режет слух)

Техника речи

а) голос (ровный, достаточно громкий - с расчетом на последний ряд слушателей)

б) дикция (четкое произношение; плохая дикция - глушитель во рту)

Конечно, это не все элементы речи, но основные. По этим критериям можно достаточно профессионально оценить речь любого человека примерно на 80%. (Попробуйте сделать это прямо сегодня - прослушайте по TV речь какого-либо доморощенного оратора, разложите его речь в спектр вышеуказанных элементов и вы увидите его, как облупленного - со всеми речевыми достоинствами и недостатками).

Элементы речи должны быть гармонично увязаны между собой и подчиняться психологии восприятия слушателя

8. структура деятельности человека

Деятельность — это специфически человеческая активность, регулируемая сознанием, порождаемая потребностями и направленная на познание и преобразование внешнего мира и самого человека.

Главная особенность деятельности в том, что ее содержание не определяется целиком потребностью, которая ее породила. Потребность в качестве мотива (побуждения) дает толчок к деятельности, но сами формы и содержание деятельности определяются общественными целями, требованиями и опытом.

Различают три основных вида деятельности: игру, учение и труд. Целью игры является сама осуществляемая «деятельность», а не ее результаты. Деятельность человека, имеющая своей целью приобретение знаний, умений и навыков, называется учением. Труд — это деятельность, целью которой является производство общественно необходимых продуктов.

Характеристика деятельности

Под деятельностью понимают специфически человеческий способ активного отношения к миру — процесс, в ходе которого человек творчески преобразует окружающий мир, превращая себя в деятельного субъекта, а осваиваемые явления — в объект своей деятельности.

Под субъектом здесь понимается источник активности, действующее лицо. Поскольку активность проявляет, как правило, человек, то чаше всего именно он именуется субъектом.

Объектом называют пассивную, страдательную, инертную сторону взаимоотношений, над которой производится деятельность. Объектом деятельности может быть природный материал или предмет (земля в сельскохозяйственной деятельности), другой человек (студент как объект обучения) или сам субъект (в случае самообразования, спортивных тренировок).

Для понимания деятельности следует учитывать несколько ее важных характеристик.

Человек и деятельность неразрывно связаны. Деятельность есть непременное условие человеческой жизни: она создала самого человека, сохранила его в истории и предопределила поступательное развитие культуры. Следовательно, человека вне деятельности не существует. Верно и обратное: нет деятельности без человека. Только человек способен к трудовой, духовной и иной преобразовательной деятельности.

Деятельность есть преобразование окружающей среды. Животные приспосабливаются к природным условиям. Человек способен активно изменять эти условия. Например, он не ограничивается собирательством растений для пищи, а выращивает их в ходе сельскохозяйственной деятельности.

Деятельность выступает в качестве творческой, созидательной активности: человек в процессе своей деятельности выходит за границы природных возможностей, создавая нечто новое, не существовавшее ранее в природе.

Таким образом, в процессе деятельности человек творчески преобразует действительность, себя самого и свои социальные связи.

Более подробно сущность деятельности раскрывается в ходе ее структурного анализа.

Основные формы деятельности человека

Деятельность человека осуществляется в среде обитания (производственной, бытовой, природной окружающей).

Деятельность — активное взаимодействие человека со средой обитания, результатом которого должна быть ее полезность, требующее от человека высокой подвижности нервных процессов, быстрых и точных движений, повышенной активности восприятия, внимания, памяти, мышления, эмоциональной устойчивости.

Изучение человека в процессе трудовой деятельности осуществляет эргономика, цель которой — оптимизация трудовой деятельности на базе рационального учета возможностей человека.

Все многообразие форм деятельности человека можно разграничить на две основные группы по характеру выполняемых человеком функций — физический и умственный труд.

Физический труд Физический труд требует значительной мышечной активности, характеризуется нагрузкой на опорно-двигательный аппарат и функциональные системы организма (сердечно-сосудистую, дыхатель-ную, нервно-мышечную и др.), а также требует повышенных энергетических затрат от 17 до 25 мДж (4 000-6 000 ккал) и выше в сутки.

Умственный труд Умственный труд (интеллектуальная деятельность) — это труд, объединяющий работы, связанные с приемом и переработкой инфор-мации, требующий напряжения внимания, памяти, активизации процессов мышления. Суточный расход энергии при умственном труде составляет 10-11,7 мДж (2 000-2 400 ккал).