Оптико-акустические и зрительно-слуховые аналогии

На страницах этой книги регулярно встречаются рассуж­дения о звуковом изображении. Принципы, лежащие в осно­ве построения звуковых картин, звуковая перспектива, микрофонное видение звуковых объектов и т. п. образовали методологическую систему, которую автор исповедует в сво­ём творчестве. Неспроста так близки выражения «фоногра­фия» и «фотография».

Слепые видят ушами. Видят настолько, что воспринима­емое их обострённым слухом — не просто квазизрительная информация, а тонкое специфическое достояние, которое зрячим бывает дано лишь как художественное видение.

Опыт звукорежиссуры второй половины XX века, анализ фонографии крупных звуковых форм убеждает в том, что электроакустические средства могут использоваться для со­здания зрелищ, способных восприниматься «без глаз». Ибо наша биологическая и психофизическая природа при малей­шей необходимости обращает слух в зрение: в жизни даже зрячего человека любая невозможность видеть моментально активизирует слух, преодолевающий многие препятствия, и с лихвой (какие при этом рождаются фантазии!) восполняю­щий незримое.

А ведь звучащее из громкоговорителей как раз постоянно провоцирует эту слухозрительную активность, и, по мнению автора, возможность пробудить у слушателя желание видеть напрашивается сама собой. Важно только научиться управ­лять этим «акустическим зрением», переключать внимание, расставлять акценты, одним словом, делать не фонограмму, а фонографию.

И даже обыкновенная трансляция из филармонического зала даст слушателю гораздо больше ощущений сиюминут-

ности, эффекта присутствия, если «нарисованное» звукоре­жиссёром будет на равных с необходимой передачей всех зву­чащих голосов.

Конечно, создание звукозрелищ— далеко не единствен­ный путь, тем более не самоцель. Но это один из эффектив­ных методовзвукорежиссуры, и как подтверждает практи­ка, фонографические картины вовсе не мешают восприятию чисто звукового материала, поэтому их существование не вызывает возражений ни у создателей музыкальных или дра­матургических произведений, ни у слушателей. Особенно, если изобразительная концепция органично вплетена в ткань звуковых мыслей, то подтверждая их, то сочетаясь с ними контрапунктным образом.

В главе «ФОНОГРАФИЧЕСКАЯ КОМПОЗИЦИЯ» говорится о том, что любая запись звука, даже с непродуманными мик­рофонными позициями, даёт спонтанное звуковое изображе­ние. Так не лучше ли организовывать его в строгом соответ­ствии с авторской идеей?

Звукоизобразительная методология в моей практике фор­мировалась на трёх составляющих — изучении физических аналогий между оптическими и акустическими явлениями, сравнительном анализе психофизиологического восприятия звука и изображения, и на художественном исследовании аналогий картин, созданных кистью (фотографическим объективом) и стереофонической электроакустикой. Внима­нию читателя предлагается рассмотрение оптико-акустичес­ких и звуко-зрительных аналогий в границах их практичес­кого смысла.