Демистификация внутреннего свидетеля
Однако Деннет делает несколько другой вывод о возможности существования философского зомби. Для него существенно то, что субъективный опыт скорее всего не обладает субстанциальностью, а значит и онтологический статус квалиа стоит под вопросом: «вдруг наш субъективный опыт это не более чем иллюзия?». Мысль довольно противоестественная: как может быть так, что мы имеем очевидность существования ментальных состояний, однако не самом деле их нет? Специфика позиции выражается в том, что мы, возможно, подобно философским зомби выстраиваем поведение таким образом, как будто испытываем внутренние переживания и можем о них отчитываться. Для наблюдателя со стороны третьего лица наше поведение сказывается о том, что мы переживаем те или иные чувства, но для этого совсем необязательно существование «внутреннего наблюдателя», привидения в машине. Основные мысли и доводы описываются в его главе, которая буквально демонтирует теорию, которая предполагает наличие свидетеля, который переживает внутренние состояния[39].
Один из показательных феноменов, который подчеркивает плюсы теории отсутствия «внутреннего свидетеля» - «слепое видение»[40]. На ее примере очевидно различие между отсутствием информации[41] и информации об отсутствии[42]. Глаз здорового человека сконструирован так, что в определенной точке сетчатки, где расположен зрительный нерв, чувствительность к свету отсутствует. Это приводит к образованию слепого пятна, в ареале которого мы не имеем информации о внешнем мире. В повседневном поведении это не влияет на нашу жизнь, однако мы можем убедиться в наличии слепого пятна с помощью специальных картинок[43]. Что происходит, когда предмет из зоны нашей видимости попадает в зону слепого пятна?
Для этого существует более обширный феномен, вызванный повреждением мозга, так называемая скотома. Это тоже самое слепое пятно, имеющее, однако, больший размер. При скотоме физическая структура глаза не имеет отклонений, все дело в функционировании той области мозга, которая отвечает за зрительное восприятие. Информация в виде светового потока продолжает поступать на сетчатку глаза, однако патология заключается в обработке входящих сигналов мозгом. При проведении специальных экспериментов[44], люди со скотомой обладали способностью «угадать», какой предмет находится в их слепой зоне. Этот феномен и получил название слепого видения. Парадоксальность его заключается в том, что субъект полностью отдает себе отчет в том, что он не испытывает никаких визуальных переживаний, однако бессознательно информирован о содержании того, что не обрабатывается визуальным центром. Эта парадоксальность становится мнимой, если мы действительно рассматриваем наше сознание только как физическую систему: информация с сетчатки глаза обрабатывается не только лишь в зрительном центре, но косвенно и в других областях мозга, ответственных, например, за систему избегания столкновений. Таким системам абсолютно не необходима «визуальная» часть информации.
В случаях, когда человеку со слепым видением задают определенный вопрос о том, что находится в его слепой зоне (горящая лампочка или потухшая), то зачастую косвенной информации достаточно для того, чтобы мозг сформировал правильный ответ. Ввиду того, что визуальное представление не может быть реализовано в силу механических причин, ответ тоже не носит визуальный характер, а представляется нам как «догадка». В случае же с существованием внутреннего наблюдателя это действительно противоречиво: если существует некоторое «я», которое собирает все наши представления воедино и лишается способности воспринимать нечто в определенной области, то для него не может быть никакого способа давать отчет о том, что в той области содержится. Иными словами, если такое «я» получает ответ из «вне себя», то как оно может быть «я», которое конституирует целостность нашего внутреннего опыта?
Самая большая загвоздка такой концепции внутреннего наблюдателя в том, что вся информация поступает «изнутри» - на сетчатку нашего глаза падает свет даже из той области, которая в мозге представлена слепым пятном. То есть даже если «внутренний свидетель» существует, то он не является тем, за кого пытается себя выдать. Его концептуальная характеристика заключается в обосновании полноты нашего внутреннего опыта: «я мыслю, я существую». Однако слепое видение приводит к другому следствию: несмотря на то, что мы не осознаем определенные воздействия, тем не менее наше тело работает так, как если бы мы их осознавали. Получается, что существует нечто, недоступное нашему «внутреннему я» и тем не менее присущее нам как целому, живому организму. В этом случае «я» лишается собственной самотождественности – фундаментального атрибута, на котором основывал теорию познания Декарт, а вслед за ним и другие представители рационализма.
Деннет не так четко акцентирует и артикулирует это следствие в «Объясненном сознании», но тезис присутствует в скрытом виде. Он довольно убедительно показал на примере слепого видения, что наше познание не обязано быть согласованным с нашими ментальными состояниями. Точнее, с нашим мнением о том, какими должны быть эти состояния для познания того или иного предмета. Не стоит радикализировать мысль Деннета, потому что даже ответ «я догадался» отсылает нас к тому, что некоторый феноменальный опыт мы испытываем – очевидность существования в нашем сознании «догадки» непоколебима. Однако существенно то, что происхождение «догадки» имеет местом своего рождения не внутреннего наблюдателя, а непосредственно мозговые процессы.
Исходя из этого, вполне возможно, что возможно существование такого рода существ, которые бы основывали все свое поведение на «догадках» без внутренних переживаний, или иными словами – «в темное». Кажется очевидным, что это сильнейший аргумент в защиту философских зомби. Однако необходимо отметить, что довольно узкий набор фактов (когда подопытный говорит о «догадках» при слепом видении) в таком случае обобщается на все поведенческие функции. На первый взгляд это обобщение не несет за собой последствий, которые могли бы исказить первоначальный замысел философских зомби, однако это не так.
Как утверждал Деннет выше, зомби должны функционировать благодаря рекурсивному самоопределению, которое осуществляется на основе физических процессов. Если же восприятие становится неполным, как при слепом видении, мы все еще можем давать отчеты при необходимости, однако не обладаем способностью выносить ментальные суждения второго порядка: наш мозг не может предоставить нам ничего иного, кроме восприятия «догадки», она всегда остается замкнутым самим на себе фактом. Если представить, что все восприятия внешнего мира были бы только лишь «догадками» и представлялись в мозгу как замкнутые цепочки нейронных связей – возможно ли тогда осуществить рекурсивное самоопределение?
Если бы все наши мозговые процессы появлялись в форме «догадок», то есть как очевидности сознания, которые «просто появились», то мы, во-первых, не можем иметь никакой информации о том, благодаря чему они появились в нашем сознании. Сравним два предельных определения субъективного опыта: «я вижу круг, потому что я действительно его вижу, он воспринимается мной как круг в моем визуальном поле» и «я догадываюсь, что в слепой зоне есть круг, но мне абсолютно недоступно знание о том, как я это знаю. Я точно знаю, что не воспринимаю его ни одним из своих органов чувств, а уверенность в его существовании появляется из ниоткуда». Во втором случае «догадка» появляется не путем рекурсивного самоопределения, а путем непосредственного «считывания» данных, которые косвенно оказывают на наличие того или иного объекта в слепой зоне. Данная «догадка» формируется и далее не изменяется с течением времени, функционально независима ни от чего другого, кроме как исходных данных. То есть, даже если она влияет на смежные сданные (от информации о наличии предмета мы корректируем свое поведение), она концептуально не может изменить свое собственное содержание в мозге.
А если бы вся работа мозга осуществлялась подобным путем? Данные органов чувств обрабатываются однократно, осуществляют конечное количество взаимодействий[45] и определяют наше поведение. Теперь главный вопрос – будет ли подобное поведение функционально тождественным поведению человека? Действительно ли такой философский зомби будет вести себя неотличимо от человека? Глубоко убежден, что это не так, ввиду представленного выше объяснения, а значит философские зомби по-прежнему концептуально невозможны.
Однако это не означает, что подход объяснения сознания Деннетом бесполезен – мы действительно пришли к позитивному результату о том, что самотождественность я – противоречивая идея, а значит и присутствие «внутреннего свидетеля» необязательно. С другой стороны, я показал, что реализация человеческого поведения без наличия ментальных состояний невозможна. В противном случае человек как физическая система не может функционировать так, как он в действительности это осуществляет. В итоге мы приходим к необходимости совмещения этих двух позиций, потому что каждая из них абсолютно вероятна в своих собственных рамках: у нас нет никакого субстанциального «я», но с другой стороны, у нас не может вообще не быть никакого «я». В данном случае вопрос сводится к тому, как описывать и работать с этим необходимым, но неопределенным «я». Все, что мы о нем знаем, это то, что оно необходимо для работы мозга, так как позволяет осуществлять рекурсивное самоопределение.
Для прояснения этого вопроса мы подходим к той точке, где есть необходимость описать взгляд Д. Чалмерса на Трудную проблему сознания. Его подход обладает не меньше самобытностью, чем у Деннета, а так же задает иной ракурс исследования.