Мелани Кляйн о ревности: зависть и ревность
Достаточно интересный подход к пониманию ревности сложился в рамках британской школы психоанализа Мелани Кляйн. Сама специфика подхода, где во главу угла легли сложные коллизии ранних объектных отношений, дает возможность использования гибкого теоретического и клинического инструментария для анализа и понимания механизмов ревности.
В концепции Мелани Кляйн ревность рассматривается в контексте анализа зависти. Важнейшей задачей развития личности на ранних этапах онтогенеза является интеграция, которая заключается в преодолении антагонизма конституционально обусловленных деструктивных (инстинкт смерти) и конструктивных (инстинкт жизни) тенденций, разворачивающихся в системе изначально существующих объектных отношений. При этом важнейшим условием благоприятного развития личности является прочно интроецированный первичный «хороший объект». Под «хорошим объектом» понимается объектная репрезентация конструктивных тенденций локализованных на первичном объекте — материнской груди. Понятно, что первичным объектом, в отношении которого разворачиваются эти тенденции, является мать, а точнее ее наиболее психически репрезентированная часть — грудь. Материнская грудь, в первые месяцы жизни, выполняет функции, которые выходят далеко за границы биологически обусловленных предназначений.
«На протяжении всей своей работы,— пишет Кляйн,— я придавала фундаментальное значение первым объектным отношениям младенца — отношениям с материнской грудью и с матерью — и сделала заключение, что если этот первичный объект, который интроецируется, укореняется в Эго с достаточной стабильностью, то закладывается основа для удовлетворительного развития»4, с.10.
Процессы проекции и интроекции охватывают первичный объект, который, благодаря антагонистическим тенденциям любви и ненависти, приобретает функции «плохой груди» и «хорошей груди». Естественно, что проекция деструктивных тенденций на первичный объект психологически реверсируется в форме внешней преследующей угрозы. Вместе с тем аналогичные проективно-интроективные тенденции с «хорошим объектом» создают почву для доверия, веры в любовь и благодарности. В этом отношении ключевой задачей, как уже отмечалось выше, необходимой для нормального развития, является установление в интропсихической структуре младенца прочного «хорошего объекта». Именно для его защиты от деструктивных импульсов «включается» примитивный механизм расщепления. «На протяжении первых нескольких месяцев,— отмечает в этом отношении М. Кляйн,— младенец обычно сохраняет хороший объект отдельно от плохого и, таким образом, что самое важное, оберегает его, а это также означает, что его безопасность возрастает. В то же время это первичное разделение успешно, только если существует адекватная способность к любви и относительно сильное Эго. Моя гипотеза поэтому состоит в том, что способность в любви обостряет как тенденции к интеграции, так и успешное первичное расщепление между любимым и ненавидимым объектами. Это звучит как парадокс. Но поскольку, как я уже сказала, интеграция основана на крепко укорененном хорошем объекте, который образует ядро Эго, то определенное количество расщепления необходимо для интеграции, так как оно сохраняет хороший объект и дает возможность Эго впоследствии синтезировать эти два его аспекта»4, с.12.
В вышеотмеченном процессе важную роль играет зависть. Так, зависть, с одной стороны, препятствует построению и восстановлению хорошего объекта, а с другой,— усиливает деструктивные тенденции в отношении первичного объекта. Объектом зависти закономерно является сам первичный объект — материнская грудь. Именно она наделена тем, что нужно младенцу, и именно она использует столь необходимый младенцу «неограниченный поток молока и любви» для собственного удовлетворения.
В чем деструктивная сущность зависти? Зависть направлена на порчу и разрушение первичного объекта, что затрудняет построение внутреннего хорошего объекта, так как объект в результате «порчи» последний меняет свое качество, становясь «искусанным» и «отравленным». Выраженная порча и повреждение первичного объекта подрывает уверенность в своей способности любить и быть любимым, а также адаптивность в дальнейших отношениях.
В свою очередь при прочном построении внутреннего объекта возникает основа для благодарности. «По сравнению с младенцем, который из-за зависти не способен к стабильному установлению хорошего внутреннего объекта,— рассуждает М. Кляйн,— ребенок с сильной способностью к любви и благодарности поддерживает глубоко укорененные отношения со своим хорошим объектом и может, не будучи фундаментально поврежденным, выносить временные состояния зависти, ненависти и обиды, которые возникают даже у детей, которых любят и за которыми хорошо ухаживают. Таким образом, поскольку эти негативные состояния преходящи, хороший объект восстанавливается снова и снова. Это необходимый фактор в его укреплении и закладке основы стабильности и сильного Эго. В ходе развития ребенка отношения с материнской грудью становятся основой преданности людям, ценностям и делам и, таким образом, поглощают часть любви, которая первоначально испытывалась к первичному объекту»4, с.23.
Каким же образом связаны зависть и ревность? В своей работе «Зависть и благодарность» Кляйн описывает механизмы зависти, ревности и жадности. Если зависть направлена на причинение вреда и порчи объекта или того, чем желает обладать субъект. То ревность опирается на страх потери того, чем обладает субъект. Жадность же представляет собой тенденцию «вычерпывать» из объекта ресурсы, при этом выходящее за рамки потребностей субъекта «брать» и желания и возможности объекта «давать».
Клейн отмечает, что хотя ревность и основана на зависти, но имеет несколько иную структуру и преследуют несколько иные цели. Во-первых, ревность включает трехсторонние отношения, в то время как зависть — двусторонние. Иными словами зависть разворачивается между двумя объектами, а ревность включает еще и третий объект. Во-вторых, ревность, в основном, не нацелена на порчу объекта,— в то время как для зависти порча и разрушение «хорошего объекта» и привнесение в него «плохого» и «грязного» является главной целью.
Отношения зависти и ревности очень связанные, но и одновременно противоречивые. Ревность является неизменной характеристикой Эдипова комплекса и основана на соперничестве с отцом, а позднее и с сиблингами. Стоит отметить, что хронологически Эдипов комплекс в теории Кляйн возникает гораздо раньше принятого в ортодоксальном психоанализе Фрейда. Согласно Кляйн, ранние формы Эдипова комплекса обнаруживают себя уже во второй четверти первого года. Однако динамическое и функциональное содержание Эдипова комплекса определяются тем, насколько благополучны разрешены задачи более ранних объектных отношений. Так, при недостаточно прочно установленном «хорошем объекте» в результате чрезмерной зависти, а как итог — нарушенных отношениях с матерью, соперничество с отцом возникает преждевременно. Выраженные ревность и зависть оказывают деструктивное влияние на прохождение Эдипова комплекса. Это и понятно — отсутствие стабильного внутреннего хорошего объекта придает силу деструктивным атакам и, как следствие, тревоге в отношении любых объектных взаимодействий.
С другой стороны, при прочно установленном хорошем внутреннем объекте и невыраженной зависти, ревность служит средством проработки последней. Ревность как более сложный и менее деструктивный механизм, нежели зависть, способствует перераспределению деструктивных импульсов с первичного объекта на иные объекты (отец, сиблинги и др.), нарушающие диадическое единство с матерью. А в последующем, в процессе развития и уменьшения силы деструктивных тенденций, и эти объекты могут обнаружить себя как источники любви и удовольствия. «Важно также иметь в виду,— пишет Кляйн,— что проработка зависти с помощью ревности — это еще и важная защита против зависти. Ревность считается гораздо более приемлемой и порождает гораздо меньше вины, чем первичная зависть, которая разрушает первый хороший объект»4, с.15.
Стоит отметить, что, помимо вышеотмеченного, Кляйн и ее последователями разработан ряд важных механизмов, которые помогают понять важные динамические особенности ревности. В частности механизм проективной идентификации, к которому мы обратимся ниже в предложенной нами модели.