Текст, дискурс, диалог. Текстоцентрический и процедурный подходы.
В лингвистике термины текст и дискурс используются параллельно и недостаточно четко разграничиваются. Основная проблема заключается в выделении общего между понятиями текст и дискурс и определяющего их разграничение. Непрекращающийся поиск русских эквивалентов: дискурс, речь, тип речи, текст, тип текста, связный текст, текст связной речи - свидетельствуют о неоднозначной сущности этого понятия.
До сих пор не существует единого мнения среди лингвистов относительно тех критериев, которые лежат в основе определения текста. Большинство лингвистов полагает, что понятие текст не может быть определено чисто лингвистическим путем – текст есть понятие коммуникативное, ориентированное на выявление специфики определенного рода деятельности. Текст с его функциональной стороны понимается как речевая реализация авторского замысла и коммуникативная единица самого высшего уровня, реализованная как в письменной, так и в устной форме.
Ряд ученых указывает на связь текста не только с коммуникативной, но и с когнитивной функцией языка. На первый план выдвигаются признаки текста, связанные со смысловым, тематическим, прагматическим аспектами.
Попытку отразить в одном определении многоаспектность текста предпринял И.Р. Гальперин. «Текст – это произведение речетворческого процесса, обладающего завершенностью, объективированное в виде письменного документа; произведение, состоящее из названия и ряда особых языковых единиц (сверхфразовых единств), объединенных разными типами лексической, грамматической, стилистической связи, имеющих определенную целенаправленность и прагаматическую установку». Как видно из этого определения, автор считает, что текст может быть реализован только в письменной форме. Сегодня большинство лингвистов считает текстами любые речевые произведения не только письменной, но и устной (в том числе спонтанной речи).
Одним из наиболее важных свойств текста является цельность. Современные лингвисты относят цельность к смысловой (содержательной) стороне текста.
В традиционной лингвистике цельность рассматривается как структурированная сугубо текстовая категория, определяющая единство информационного и тематического полей текста. В процессе дискурсивной деятельности цельность как содержательная категория приобретает качества упорядоченности и организованности и получает речевое воплощение.
В психолингвистике цельность рассматривается с точки зрения порождения и восприятия текста. С точки зрения восприятия цельность мыслится как особая аструктурная смысловая категория, не соотносящаяся с лингвистическими единицами. Она определяется как «замкнутая смысловая система», возникающая в процессе восприятия текста. С точки зрения порождения текста цельность речевого произведения есть результат действия тенденции интеграции речевого произведения на основе замысла, внутренней программы речевого действия на всех этапах речевой деятельности.
Однако все точки зрения на цельность предполагают, что основным фактором, определяющим статус текста как такового, является не характер структуры текста и даже не его размеры, а соотнесенность с ситуацией. Соотнесенность с ситуацией – конкретной или абстрактной – непременное условие цельности текста. Цельность текста обеспечивается единством описываемого объекта, динамическом и не всегда полностью осознаваемом отнесении конкретного текста к одному объекту.
Следует отметить, что большинство лингвистов отмечают комплексный характер цельности. Цельность является результатом действия целого спектра нетекстовых параметров, а также свидетельствует о возможности выявления набора факторов, влияющих на формирование ее как продукта коммуникативной деятельности в конкретной сфере.
Связность – структурное свойство, проявляющееся в смысловой целостности текста и имеющее языковые способы выражения. Связность линейна, синтагматична. Она проявляется как сочетание отдельных языковых единиц в тексте и как сочетаемость отдельных структурных блоков текста. Связность может быть внутренней (смысловой, логической) и внешней. Внутренняя связность не тождественна связности текста вообще, т.к. текст может допускать противоречия, несоответствия и пр., что для логических единств неправомерно. Логическая связность реализуется на уровне последовательности текстовых смысловых блоков. Внешняя связность характеризует текст прежде всего как нечто автономное. Средства этого типа связности реализуются в формальной организации элементов текста. Следует отметить, что внешняя связность в тексте является дополнительной по отношению к внутренней. Формальной связности в тексте может и не быть. Однако, по мнению большинства лингвистов, обычно в тексте присутствуют оба типа связности.
Смысловая связность есть условие цельности текста. Цельность, как бы ее ни понимали, не может быть единственным необходимым и достаточным свойством текста. Само понятие цельности предполагает наличие частей и связей между ними, т. е. связности. В этом отношении связность есть предпосылка цельности. Цельность – это конечный результат всех видов связности текста.
Каждый текст тематически обозначен, т.е. имеет определенную тему. В тексте, как правило, может быть представлено несколько тем, одна из которых является основной - общей. Общая тема текста может включать в себя ряд частных подтем, которые, в свою очередь, организованы иерархически. Эти частные подтемы развивают общую тему. Кроме того, в тексте могут появляться подтемы, не относящиеся напрямую к данной общей теме текста, сопровождающие ее. Они могут носить как информативный, так и фатический характер. Следует отметить, что общая тема текста и ее подтемы обусловлены коммуникативной ситуацией, в которой происходит общение.
Опираясь на денотативное единство текста, лингвисты говорят об его отдельности или отграниченности от других текстов. Существует два понимания отдельности: структурное и тематическое. Под структурной отдельностью понимается цельность оформления речевого произведения, наличие у текста начала и конца, позволяющих ему функционировать отдельно в законченном виде. А.С. Штерн выделяет наиболее общую структуру текста, состоящую из экспозиции (завязки текста), тела (основной части текста) и постпозиции (конца текста).
Тематическая (денотативная) отдельность связывается с описанием одного объекта. Если денотат по ходу речевого общения остается в представлении коммуникантов тем же самым, то речь идет об одном отдельном тексте, в противном случае – о разных. Следовательно, границы между текстами определяются исходя из того, что участники общения считают объектом описания, темой коммуникации.
Некоторые лингвисты сомневаются в реальности существования индикаторов начальных и конечных границ текста. Другие считают, что эти границы все же существуют и определяются прерыванием контакта между собеседниками. Начало и конец текста могут характеризоваться маркерами этикетных ситуаций: приветствия и прощания. Наличие общей темы-ситуации является обязательным признаком отдельности и для дискурса, и для текста.
Анализ спонтанных бытовых текстов (монологов и диалогов) показывает, что тематическим и денотативным единством может обладать сразу несколько текстов в одной коммуникативной ситуации. Один текст может переходить в другой, сохраняя при этом общую тему общения. Структурная отдельность бытовых текстов может реализовываться путем смены состава собеседников, присутствием маркеров начала и конца разговора, представленных, например, этикетными формулами. При этом вербальное выражение экспозиции и постпозиции текстов в данном случае может носить факультативный характер и показателями границ текста могут являться исключительно нелингвистические (ситуативные) факторы. Таким образом, отдельность текста является не собственно лингвистическим, а экстралингвистическим свойством текста, которое находит свое лингвистическое выражение только для определенных типов текстов (например, письменных или подготовленных устных). Основные признаки отдельности в полной мере проявляются лишь на уровне текста, т.е. отдельность нельзя отнести к основным свойствам дискурса, наряду с цельностью и связностью. С отдельностью текста связана также проблема его завершенности/незавершенности. Существует точка зрения, что текст, как и всякая единица языка, не может не быть завершен. Например, И.Р. Гальперин считает завершенным такой текст, в котором замысел автора получил исчерпывающее выражение. Завершенность текста – функция замысла, приложимая лишь к целому тексту.
С точки зрения иного подхода, текст в принципе не может быть завершен, так как описываемый текстом объект бесконечен. Так, Г.В. Колшанский отмечает, что не существует объективных критериев исчерпанности, ограниченности какой-либо темы. Однако в каждом конкретном случае описание объекта может быть исчерпанным с точки зрения целей и задач коммуникантов, т. е. актуально текст может быть завершен. Смена состава коммуникантов является показателем отдельности только одного текста от другого в составе дискурса.
Завершенность/незавершенность как свойство текста напрямую связывается с исчерпанностью его темы, с цельностью текста и обусловливается субъективными критериями оценки собеседников. Поэтому, некоторые исследователи считают, что завершенность текста, наряду с его отдельностью, является не собственно лингвистическим свойством текста.
Немаловажное значение имеет возможность включения в текст невербальных элементов (мимика, жесты, действия коммуникантов и т.п.). Они являются равноправными компонентами текста по отношению к вербальным, так как способны реализовывать языковые функции.
Таким образом, в этой работе для текста выбирается следующее определение текста: текст – продукт речевой деятельности, который может быть реализован как в письменной, так и устной форме. Основными свойствами текста являются цельность и связность, которые, с одной стороны, относительно независимы друг от друга, а с другой – предполагают друг друга. Текст всегда имеет тему или несколько тем, которые связаны иерархически. Текст обладает структурой, однако не все элементы его структуры обязательно имеют вербальное выражение, они могут быть оформлены полностью или частично невербально. Такие свойства текста, как его отдельность и завершенность, являются не собственно лингвистическими и обуславливаются непосредственно условиями коммуникации. Отдельность текста связана с его структурными параметрами, а завершенность связывается с его цельностью и темой. Некоторые типы текстов, такие как, например, устные спонтанные диалоги, могут не обладать ни отдельностью, ни завершенностью. Текст может включать в себя невербальные компоненты, заменяющие или сопровождающие вербальные знаки в тексте. Наличие невербальных компонентов в структуре текста носит факультативный характер. На структуру текста также оказывают влияние экстралингвистические факторы, которые не могут быть включены в текст в качестве его составляющих, например, смена состава коммуникантов.
Мысль о диалогической природе человеческого общения утвердилась в современной лингвистической науке под влиянием идей М.Бахтина. Всякое высказывание, каким бы монологичным оно ни казалось, является, согласно, М.Бахтину, лишь моментом непрерывного речевого общения, которое, в свою очередь, представляет собой непрерывный процесс всестороннего становления данного социального коллектива и человека в нем. Любое речевое выступление (книга, критические рефераты, рецензии, любой текст) неизбежно ориентируются на предшествующие и будущие тексты, тем самым как бы вступая в «большой диалог»: на что-то отвечает, с кем-то соглашается, что-то опровергает, предвосхищает возможные ответы, ищет поддержки, подтверждения.
В современной лингвистике и психолингвистике существует так называемый «трансактный анализ», когда даже внутренняя речь человека рассматривается, как диалог – взаимодействие «компонентов личности».
Диалогический аспект является доминантной характеристикой устного дискурса. Диалог рассматривается в двух измерениях – индивидуально-личностном и социальном. «Нельзя быть абсолютным хозяином смысла высказывания, история и бессознательное вносят свою непрозрачность в наивное представление о прозрачности смысла для говорящего субъекта» (Серио, 1999). Об этом же говорит и М. Бахтин - «Слово нельзя отдать одному говорящему. У автора (говорящего) свои неотъемлемые права на слово, но свои права есть и у слушателя, свои права у тех, чьи голоса звучат в преднайденном автором слове (ведь ничьих слов нет)». Таким образом, слово к говорящему приходит со стороны общества, уже многократно использованным и несущим разные оттенки смыслов.
По Бахтину диалог не является только обменом репликами или смыслами, он происходит не только внутри высказывания, но и между высказываниями. Диалогичность текста, например, определяется перекличкой разных «голосов» (смыслов) между высказываниями (текстами) и внутри высказывания одного и того же человека. Эта особенность текста (речи в целом) получила название интертекстуальность или интердискурсность, под которыми понимается вписанность текста или речи в культурный контекст, ее изначальная диалогичность. Социальная сущность языка предполагает наличие адресата речи. В этой диалогической модели высказывание не имеет смысла, если анализируется изолированно, в отрыве от ситуации общения и контекста.
Текстоцентрический подход
Основной предмет интереса лингвистики - раскрытие смысла сообщения, "зашифрованного" с использованием определенной языковой системы. При этом неявно предполагается существование фиксированных реалий, о которых может идти речь. В противном случае задача извлечения "истинного" смысла была бы не решаемой. Филология концентрирует внимание на свойствах текста как такового, взаимной обусловленности этих свойств и, иногда, на их вариациях во времени и социо-культурном пространстве. Характерной чертой задач информационного поиска является подход к тексту как к массиву сведений из определенной предметной области, элементы которого - ключевые слова - играют роль дескрипторов содержания. [4]
Все перечисленные подходы, несмотря на существенные различия, могут быть совокупно названы текстоцентрическими, поскольку и объектом, и результатом их применения так или иначе является текст (или формальное описание его свойств).
Процедурный подход
Лет десять назад экспериментальная психолингвистика установила, что индивиды обычно не запоминают ни поверхностную форму предложений, ни их глубинную синтаксическую структуру. Рассмотрев полученные данные, Ф. Джонсон Лерд выдвинул следующее предположение:
«Естественно задать вопрос, действительно ли предложение является самой крупной единицей, обычно участвующей в воспроизведении текста по памяти (recall of language). Возможно, что из значений предложений в связном дискурсе слушающий имплицитно создает сильно сокращенную и не обязательно языковую модель повествования и что воспроизведение текста по памяти в большой мере является активной реконструкцией, базирующейся на том, что сохранилось от этой модели. Там, где модель не полна, может быть даже непреднамеренно досочинен материал, делающий припоминаемое либо более осмысленным (meaningful), либо более правдоподобным— процесс, параллельный изначальному построению модели. В этой цитате содержатся исходные представления теории понимания. (comprehension)[8]
Данная теория предполагает существование процедур, которые строят модели на базе значений выражений Этот взгляд унаследован от так называемой "процедурной семантики" Рассмотрим процесс перевода утверждения в ментальную модель более подробно. Нам потребуются следующие процедуры общего характера.
1. Процедура, которая начинает построение новой ментальной модели всякий раз, когда утверждение не содержит отсылки, эксплицитной или имплицитной, к какой-либо сущности в имеющейся модели дискурса.
2. Процедура, которая при наличии в утверждении отсылки хотя бы к одной сущности, представленной в имеющейся модели, должным образом добавляет к этой модели другие сущности, свойства или отношения.
3. Процедура, которая объединяет две или более модели, до этого момента разделенные, если в утверждении устанавливается взаимосвязь между входящими в них сущностями.
4. Процедура, которая в случае репрезентации в имеющейся модели всех сущностей, упомянутых в утверждении, проверяет, выполняются ли в этой модели утверждаемые свойства или отношения.[6]
5. Процедура, которая должным образом добавляет к модели соответствующее свойство или отношение (приписанное в утверждении).
Поскольку для одного утверждения строится только одна модель, процедуры построения моделей неизбежно будут' вынуждены принимать произвольные решения, ибо обыденные утверждения всегда совместимы с более чем одним положением дел. Такое решение может оказаться неправильным и приводит к конфликту с вновь поступающей информацией в дискурсе (что вскрывается процедурой верификации). В этой связи необходимы две рекурсивные процедуры, чтобы справиться с задачей имитации "недетерминистского" устройства, всегда строящего единственно правильную модель. Эти процедуры воплощают фундаментальный семантический принцип обоснованности.[6]
6. Если устанавливается (с помощью процедуры верификации) истинность утверждения относительно имеющейся модели, тогда настоящая процедура проверяет, нельзя ли модифицировать модель так, чтобы она соответствовала предшествующим утверждениям, но воспринимаемое утверждение делала бы ложным. В тех случаях, где такая модификация невозможна (в пределах допустимой интерпретации значений предшествующих утверждений), воспринимаемое утверждение не добавляет нового семантического содержания: оно является обоснованным выводом из предшествующих утверждений.
7. Если устанавливается (с помощью процедуры верификации) ложность утверждения относительно имеющейся модели, то настоящая процедура проверяет, нельзя ли модифицировать модель так, чтобы она соответствовала предыдущим утверждениям, но воспринимаемое утверждение при этом становилось бы истинным. В тех случаях, когда такая модификация невозможна (в пределах допустимой интерпретации значений
Если бы рекурсивные процедуры для пересмотра моделей работали с исчерпывающей полнотой и без ошибок, то они составили бы "разрешающую процедуру" для любого вывода, который может быть воплощен в ментальной модели.[6].