Арутюнова Н. Д., Ширяев Е. Н. Русское предложение: Бытийный тип. М., 1983. С. 5–13

<…>

В образовании высказывания соучаствуют разнородные факторы: категории мысли, психологические механизмы и «житейская логика», внеязыковая действительность, которой касается высказывание, ком­муникативная ситуация, цель, с которой делается сообщение, грамма­тические и лексические возможности языка, речевой узус, стилистиче­ские нормы и формы коммуникации. Совместное действие этих часто разнонаправленных сил создает высказывание. Между тем речевая коммуникация подчинена определенному ритму. Говорящий вынужден управлять потоком речи «на ходу», не допуская при этом нарушения правил «речевого движения». Собеседники не могут подвергать сознательному анализу все механизмы речеобразования, взвешивать и соотносить участвующие в этом процессе факторы, сравнивать раз­ные языковые формы, отдавать предпочтение одной из них, приспо­сабливать одни элементы к другим, объединяя их в гармоничное целое.

<…>

Хотя логические закономерности мышления создают наиболее универсальный компонент языков, они далеко не всегда реализуются в одинаковых или сходных грамматических структурах. Но дело не только в этом В каждом языке существуют излюбленные типы предложений которые, варьируя свои частные грамматические характеристики и свое лексическое наполнение, приобретают коммуни­кативную гибкость и «вторгаются» в области, подлежащие ведению других синтаксических типов. Поэтому, изучая иностранный язык, приходится иногда переходить на другую логико-грамматическую «колею».

Настоящая книга посвящена едва ли не самому популярному типу предложений русского языка — бытийным предложениям. Этот синтаксический тип обладает разветвленной системой вариантов и ог­ромным семантическим потенциалом. Им свойственна удивительная синтаксическая подвижность. Хотя первичным для них является выражение определенного логического значения, они так резко раздвинули свои коммуникативные возможности, что в русском языке допустимы связные тексты, целиком или по преимуществу построенные из бытийных высказываний. <…>

В подтверждение семантической многогранности бытийных пред­ложений и их распространенности не только в разговорной речи, но и в художественных текстах, в том числе и поэтических, приведем не­сколько примеров:

И чувства нет твоих очах

И правды нет твоих речах

И нет души в тебе.

Мужайся, сердце, до конца:

И нет в творении творца!

И смысла нет в мольбе!

Это небольшое стихотворение Ф. Тютчева содержит шесть высказыва­нии, из них пять — отрицательные бытийные предложения, и лишь одно принадлежит другому синтаксическому типу. Оно стоит в повелительном наклонении, для бытийных предложений не характерном.

<…>

Бытийные предложения стилистически нейтральны. Они уместны в любом по стилю и жанру тексте. Их употребляют для выражения ста­тических и динамических значений, в авторском повествовании и диалоге.

Прежде чем приступить к анализу структуры и значения бытийных предложений, поз накопимся с той системой понятий и терминов, которые используются в этой книге.

Логическая организация мысли регулярно выражается в опреде­ленных синтаксических структурах. Наиболее существенны три вида логических отношений, которым соответствуют три логико-граммати­ческих типа предложений бытийные (или экзистенциальные) предложе­ния, предложения тождества (или идентификации), предложения характеризации, имеющие ряд разновидностей в зависимости от значения предиката. Предикат может быть собственно характеризую­щим (обозначающим статический или динамический признак), таксоно­мическим (классифицирующим), реляционным (указывающим на отно­шения между объектами), темпоральным и локальным.

Эти типы предложений различны как по логической, так и по грамматической структуре. Они имеют разные коммуникативные цели и, выступая в своей первичной функции, занимают разное место в структуре текста.

В бытийных предложениях утверждается существо­вание в мире или отдельном его фрагменте объектов, наделенных определенными признаками, т. е. принадлежащих тому или другому классу: В этом городе есть университет, На улице была толпа народа, У нас нет дачи, На этой площади будет театр, В этом городе у меня нет знакомых, У нее доброе сердце, У меня на душе печаль, На деревьях иней.

Отправным пунктом подобных сообщений является простран­ственное понятие (в том числе и «личная сфера»), которое принимается как данное, как фрагмент мира, так или иначе знакомый говорящему и адресату. Новым в них является сообщение о том, что в этом простран­стве имеются объекты того или другого типа (класса): В нашем лесу есть земляника, На этой улице есть аптека. Коммуникативно важ­ную часть таких предложений составляет имя существительное вместе с бытийным глаголом. Существительное соотносится (имеет рефе­ренцию) либо с неопределенным предметом или с неопределенной частью класса предметов, либо указывает на предмет, знакомый го­ворящему, но неизвестный адресату речи. Последний тип референции (его принято называть специфической неопределенной референцией) характерен д"ля бытийных предложений, начинающих текст: Есть у меня один знакомый художник.

Бытийные предложения, таким образом, отражают простран­ственно-предметный аспект мира. По мере того как варьируется значение входящих в предложения слов, видоизменяется и само понятие о бытийных отношениях, ср.: В лесу есть грибы и В этой теории есть ошибочные положения; У лукоморья дуб зеленый и У моих соседей праздник.

Особенно резко изменяется структурно-семантическая организация бытийных предложений в тех случаях, когда за данное принимается не пространственная сфера, а класс существующих объектов либо его часть, из которой выделяется подкласс или какой-либо один объект: В нашем лесу есть березы; Среди моих друзей есть один молодой скрипач; В нашем институте есть первоклассные шахматисты, ода­ренные художники и даже талантливые музыканты. Указание на класс, как видно из приведенных примеров, не всегда выражено в явной форме.

Таким образом, бытийные предложения распадаются на два крупных разряда в зависимости от того, представлена в них область бытия как пространство или как класс предметов.

Для понимания семантической организации бытийных предложений важно то, что область бытия в них всегда осознается как нечто более объемное, чем те предметы, которые в ней находятся. Когда говорят За рекой есть леса, предполагается, что не все заречье покрыто лесами. Это свойство определяет значение тех бытийных предложений, в которых область бытия соответствует классу предметов. Сообщения В этом лесу есть березы, В своре Ноздрева были борзые, В его библиотеке есть редкие книги касаются не всей «области бытия», т. е. не всех предметов, образующих данный класс, а лишь ее части Тем самым внутри класса выделяется некоторая частная разновидность.

Разница в объеме области бытия и находящихся в ней объектов су­щественна для понимания смысловых различий между бытийными и небытийными предложениями одного лексического наполнения, ср.: В этой теории есть противоречия и Эта теория противоречива В первом случае речь идет о частичной непоследовательности теории во втором — о том, что теория противоречива от начала до конца.

В предложениях тождества содержится утвержде­ние идентичности объектов, обозначенных разными языковыми выражениями: Этот корнет и есть девица Дурова; Твой учитель ма­тематики и есть брат Нади; Бурмин и был тот человек, с которым когда-то обвенчалась Марья Гавриловна; Это не тот человек, о котором я тебе говорил; Дама в малиновом берете была Татьяна Ла­рина.

В предложениях тождества оба имени или именных выражения относятся к конкретным объектам. Они референтны. Цель такого рода высказываний—указать на то, что оба именных вы­ражения относятся к одному и тому же объекту или, при наличии от­рицания, на то, что предположение о тождестве объектов ошибочно.

<…>

Предложения, сходные с предложениями тождества, нередко обознача­ют иное логическое отношение: Таня — красавица, Этот цветок — фиалка, Петр Иванович — отец Маши. В этих предложениях имена различаются по своему логическому и грамматическому статусу: первое имя (подлежащее) референтно, т. е. относится к конкретному объекту, второе имя (входящее в сказуемое) этим свойством не обладает; оно указывает либо на признак субъекта (Таня — красавица), либо на тот класс, в который он входит (Этот цветок — фиалка), либо на отношение между двумя объектами (Петр Иванович — отец Маши). В таких предложениях представлены отношения характеризации в широком смысле этого термина.

Предложения характеризации выражают логиче­ское суждение. В классическом случае их субъект относится к конкре­тному предмету, классу предметов или части класса, а предикат выражает признак, свойство, действие, состояние, процесс, при­надлежность к классу, местопребывание предмета, его оценку, данную под тем или иным углом зрения, отношение к другим предметам, время (если субъект обозначает событие) и многое другое. Еще более разнообразны предикаты, сопоставляемые с субъектом-лицом. Они характеризуют его не только по внешним данным, но и по внутреннему содержанию. В каждом языке есть громадное количество психологиче­ских предикатов, «разлагающих» личность человека на мельчайшие атомы, характеризующих его волю, ум, душу, сердце, совесть и т. п.

Особым статусом обладают таксономические, или классифицирующие, предикаты — используемая в функции сказу­емого конкретная лексика. Попадая в позицию предиката, конкретные имена указывают на принадлежность данного предмета или вида предметов некоторому более широкому по своему объему классу: Кит — млекопитающее, Этот цветок — роза. Таксономический предикат обычно выражается существительными, значение которых не разлагается на ясно определимые семантические компоненты. Часто речь идет о естественных (природных) классах, о которых говорящие имеют некоторое эмпирическое (образное) представление и располага­ют теми или иными энциклопедическими знаниями (ср. реакцию на такие слова, как заяц, медведь, ртуть, ель, береза,лимон, комари т. п.). Принадлежность к тому или другому естественному или артефактному, т. е. созданному руками человека, классу составляет неотъемлемое, органическое свойство предмета. Предложения с таксо­номическим предикатом поэтому обычно употребляются в настоящем времени. Если же они стоят в прошедшем или будущем времени, то эти формы относятся не к существованию признака в данном объекте, а к существованию самого объекта: Сократ был грек. Прошедшее время в этом предложении употреблено не потому, что Сократ в какой-то момент жизни перестал быть греком (чего, естественно, не могло случиться), а потому, что само его существование относится к прошлому.

Таксономический предикат вводит в фокус всю ту сумму энциклопедических знаний о естественном классе, которым располагает адресат речи. Сообщения Это левкой (божья коровка, араукария, кенгуру, бегемот, подосиновик, олово, наполеондор и т. п.) будут иметь разный смысл для людей разной специальности, несхожих склонностей и интересов, несовпадающего жизненного опыта и места обитания.

Таксономический предикат может присоединяться к дейктическому (указательному) субъекту: Что это? — Это фиалка. Таксономические предложения образуют своего рода «предсуждение», необходимое для выяснения и понимания последующих общих и частных суждений. В ходе коммуникации всегда предполагается, что собеседники имеют общие сведения о классе, которому принадлежит предмет речи. Поэтому сообщения, в которых конкретному предмету приписываются признаки, относящиеся ко всему классу (т. е. любому представителю данной категории реалий), в обычной ситуации воспринимаются как неинформативные. Услышав сообщение У этого слона есть хобот, адресат непременно поинтересуется, какими особыми причинами вызвано такое сообщение. Признаки, входящие в определение клас­са предметов, не принято приписывать отдельным его членам. По­нимание природы таксономического предиката важно для анализа бытийных предложений, сообщающих не только о существовании некоторых объектов в той или другой пространственной сфере, но и о том, к какому классу эти объекты принадлежат. Таксономия входит в качестве составной части в семантическую структуру бытийных предложений. Она необходима для того, чтобы в высказываниях, следующих за бытийными, могли реализоваться отношения характери­зации. Таксономический предикат задает те виды признаков, по которым данный предмет может быть охарактеризован, например: У нас в саду есть клубника. Она крупная, ароматная и очень вкусная. Если бы адресат не знал, к какому виду естественных реалий принадле­жит предмет речи, он не мог бы интерпретировать сопоставленные ему предикаты, т. е. не мог бы представить себе, что значит крупный, аро­матный и вкусный, ведь понятие о большом размере соотносительно со стандартом класса: даже очень маленькая гора сильно превосходит в размере самую крупную мышь, отчего и можно считать плачевной всякую ситуацию, когда гора рождает мышь, не конкретизируя при этом ни высоты горы, ни габаритов мыши.

Характеризующий предикат в узком смысле этого термина указывает не на комплекс признаков, а на один признак или не­много четко обозначенных и распределенных по аспектам черт, относящихся к цвету, форме, размеру, вкусу, запаху, степени плотности, способу движения предмета. Характеризующий предикат выражается качественными прилагательными и глаголами, имеющими много семантических разновидностей.

Характеризующий предикат может быть выражен, подобно предикату таксономическому, именем существительным: Петя — лгун (отличник, смельчак, лыжник, остряк, забияка, простак, фантазер, наглец и т. п.). Субстантивный предикат указывает на постоянный, органически присущий предмету признак. Он не может обозначать актуального свойства или действия, обнаруживающегося или осуще­ствляемого в конкретный момент времени. Сообщение Он — пловец не может означать, что он плавает в данный момент. В таких предложениях содержится обобщенная (вневременная) характеристика предмета. Во всем же остальном они близки не к таксономическим, а к характеризующим (глагольным и адъективным) сказуемым.

Особый тип составляют реляционные предикаты, т. е. предикаты, указывающие на отношение данного объекта к другому объекту: Петр — отец Маши, Он — мой соавтор, Маша — соученица моего сына. Хотя в семантику реляционных имен обычно входят классифицирующие компоненты (так, имя отец указывает не только на отношение отцовства, но также на признаки 'человек', 'мужского пола' и 'зрелого возраста'), эти имена не образуют таксономических предикатов. Предложения типа Петр — внук (брат, племянник) не употребительны. Высказывание Я — бабушка равнозначно либо сообщению У меня есть внуки, либо намеку на возраст говорящего лица. Ни в том ни в другом случае предложение не имеет классифици­рующего смысла.

Употребляясь в функции предиката, реляционные имена (как и другие имена лиц) претерпевают семантическое упрощение: в их значении сохраняется только указание на отношение. Классификаци­онные компоненты значения (например, признак пола лица) легко устраняются. Поэтому в предикате часто употребляется немаркиро­ванная форма мужского рода, ср., например, в пьесе А. Чехова «Дядя Ваня»: [Войницкий:] Она мой друг. Однако если отношения мыслятся как «несимметричные», то пол выражается и в позиции предиката, ср. продолжение диалога: [Астров:] Уже! [Войницкий:] Что значит это «уже»! [Астров:] Женщина может быть другом мужчины лишь в такой последовательности: сначала приятель, потом любовница, а затем уже друг.

Удерживая в своем значении только реляционный компонент, предикаты статического отношения не могут распространяться опреде­лениями, квалифицирующими объект по признаку, не связанному с означенным отношением. Это существенно отличает реляционные предикаты от таксономических. Нельзя сказать *Петр Иванович — молодой (старый, усатый, толстый, заботливый, раздражительный, снисходительный) отец Васи. Допустимы лишь определения, квалифи­цирующие вид выражаемых именем отношений: Петр Иванович — неродной (приемный) отец Васи; Вика — старшая (но не старая) сестра Коли.

Соприкасаются с реляционными локальные предикаты, указывающие на отношение между предметом и неко­торым местом, пространством, или, проще, на местоположение пред­ мета. Локальные предложения, как и бытийные, отражают пространственно-предметный аспект мира. Между бытийными и локальными отношениями имеется, однако, существенное различие. Оно сос­тоит в том, что в бытийных предложениях данным, известным является место, а сообщаемым — его «предметное наполнение». В локальных предложениях, наоборот, исходным пунктом сообщения служит известный говорящему предмет (предметы), а сообщаемым — местопребывание этого предмета (предметов). Ср.: В зоопарке есть слон и Этот слон находится в зоопарке. В первом — бытийном — предложении сообщается о том, что есть в зоопарке, а во втором — ло­кальном — о том, где находится данный (определенный) слон. Первое предложение служит ответом на вопрос Какие звери есть (имеются) в зоопарке!, второе— на вопрос Где находится этот слон!

Разница между приведенными предложениями не ограничивается, однако, тем, что в коммуникативном отношении они обратны. Коммуникативная инверсия сопровождается в этом случае изменением референции имени. В бытийном предложении имя не указывает на предмет, известный обоим собеседникам (ср. В зоопарке, кажется, есть какой-то слон); в локальном предложении речь идет о вполне определенном, конкретном предмете (ср. Слон Чанго находится сейчас в Московском зоопарке). Этот пример показывает, что для формирова­ния типа предложения очень существенны такие факторы, как референция имени (его определенность или неопределенность) и комму­никативная направленность высказывания (соотношение исходного пункта сообщения и сообщаемого, темы и ремы). В русском языке референция имени иногда предопределяется лексическим значением глагола. Так, глагол находиться может относиться только к известным, конкретизованным объектам. Он входит в локальные предложения: Петя находится сейчас в школе, Я находился тогда на даче. Глаголы же водиться и встречаться (в бытийном значении) могут относиться только к неопределенной части класса предметов. Поэтому нельзя сказать *Эта стая волков водится (встречается) в нашем лесу. Указанные глаголы естественно входят в бытийные предложения: В нашем лесу водятся (встречаются) стаи волков.

Мы остановились на тех типах предикатов, которые наиболее тесно соприкасаются с бытийными предложениями. Это таксо­номические, характеризующие (в узком смысле, т. е. признаковые), реляционные и локальные пре­дикаты.

<…>

Вследствие коммуникативных сдвигов структура предложения перестает соответствовать выражаемым ею отношениям. Между формой и содержанием утрачивается равновесие.

Для того чтобы хорошо понять динамику синтаксических процессов, нужно помнить, что основные двигательные силы синтаксиса связаны с тремя факторами: 1) коммуникативной перспективой высказывания (распределением в нем данного и сообщаемого); 2) референцией входящих в высказывание имен, их отношением к предметам действительности; 3) лексическим наполнением синтаксической стру­ктуры, причем особенно существенно различие между предметными и непредметными (признаковыми, событийными и др.) значениями.