Раздел 4. ХРЕСТОМАТИЯ ПО КУРСУ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ ПРАВО РФ. 6 страница

Основанием заявления отводов служит информация, которую стороны получают о кандидатах в присяжные заседатели и рассматривают как препятствующую их участию в коллегии присяжных. Эта информация может содержаться в ответах кандидатов. Закон устанавливает обязанность кандидатов в присяжные при опросе их сторонами и судьей отвечать правду разбирательства. Следует заметить, что сторонам доступна только та информация о кандидатах в присяжные, которую они получают при их опросе. Могут ли стороны собирать данные по своей инициативе? Как представляется, такая инициатива должна пресекаться. В ст. 445 УПК РСФСР был установлен запрет на общение сторон и иных участников с присяжными заседателями помимо судебного разбирательства. В ст. 333 УПК РФ имеется запрет, адресованный уже присяжным заседателям общаться с лицами, не входящими в состав суда. Однако запрета, распространяющегося на сбор информации о присяжных, ни предыдущий, ни действующий процессуальный закон не содержит. В то же время, если стороны будут принимать меры к установлению личных данных кандидатов в присяжные заседатели, это может быть расценено неоднозначно. Возникает вопрос: с какой целью, только ли для установления объективной возможности кандидата участвовать в качестве присяжного (или присяжных) проявляет любопытство в его (их) отношении тот или иной участник? Не приведет ли это любопытство к незаконному вмешательству в деятельность будущего или действующего присяжного либо воздействию на его позицию по делу? Таким образом, есть проблема как в том, что у сторон нет возможности в установлении отдельных сведений о присяжных, так и в том, если эти полномочия и возможности появятся.

В данном случае, как представляется, решение проблемы может заключаться в предварительной проверке кандидатов в присяжные заседатели, включенных в списки, проводимой незаинтересованным субъектом.

Закон не устанавливает определенных сроков заявления отводов кандидатам или уже действующим присяжным. Руководствуясь в данном вопросе положениями гл. 7 УПК РФ и тем, что присяжные получают статус судей, можно сделать вывод, что отвод присяжным может быть заявлен как в процессе формирования коллегии, так и в процессе рассмотрения уголовного дела по существу. Во время процесса стороны могут получить информацию, которая не только негативно характеризует присяжного, но и свидетельствует, что при опросе кандидат скрыл о себе существенные сведения либо сообщил ложную информацию. Эти сведения, вовремя сообщенные, могли быть своевременно использованы сторонами для отвода соответствующего кандидата. Скрытые кандидатом сведения становятся впоследствии основанием для обжалования сторонами приговора, как постановленного на основании вердикта, вынесенного незаконным составом коллегии присяжных.

Проблема, на наш взгляд, кроется в том, что стороны, в ряде случаев получая негативную информацию о присяжных (кандидатах), своевременно не доводят ее до сведения суда и остальных участников. "Придерживая" эту информацию, заинтересованный участник создает для себя режим "наибольшего благоприятствования" тем, что всегда имеет в запасе аргумент для отмены приговора, если он не будет отвечать его интересам.

Такое манипулирование судебными решениями недопустимо. Этим (наряду с другими проблемами процессуального регулирования) создается условие для неоднократного повторения этой формы уголовного судопроизводства, что ведет к дополнительным неоправданным финансовым затратам, отрыву от производства и иных занятий большого количества людей, создает общественное мнение о суде присяжных как об институте неэффективном и ненужном .

Мы предлагаем изменить действующее законодательство в части порядка формирования коллегии присяжных заседателей таким образом, чтобы обеспечить как добросовестность поведения участников судебного разбирательства, так и законность, а также стабильность его результатов.

Формирование коллегии присяжных, как представляется, должно идти в два основных этапа. До судебного разбирательства должна быть проведена предварительная проверка лиц, включенных в списки возможных кандидатов. В подготовительной части судебного разбирательства необходимо осуществить: установление личности, вступительное слово председательствующего; анкетирование кандидатов; их опрос. Затем необходим перерыв. Длительность перерыва будет определяться по усмотрению председательствующего с учетом мнения сторон либо по ходатайствам сторон. Цель перерыва - проверка достоверности сведений, сообщенных кандидатами в присяжные заседатели. Проверку, как представляется, следует поручать службе судебных приставов. После возобновления подготовительной части судебного разбирательства стороны уведомляются о результатах проверки. Исходя из данного сообщения стороны, а также иные заинтересованные участники получают возможность заявить мотивированные и немотивированные отводы.

Для законодательного закрепления указанной процедуры предлагаем дополнить ст. 328 УПК РФ частью следующего содержания:

"После завершения опроса кандидатов сторонами председательствующий объявляет перерыв. Судебному приставу передается список кандидатов для проверки достоверности сообщенных кандидатами личных данных. После возобновления судебного разбирательства секретарь докладывает суду результаты проверки. Затем стороны вправе заявить кандидатам отводы".

Также для обеспечения стабильности приговоров, постановленных с участием присяжных заседателей, в законе следует предусмотреть, что стороны не вправе при обжаловании приговора ссылаться на сокрытие присяжным заседателем информации, которая могла повлиять на решение сторон об отводе этого присяжного либо выводе его из состава коллегии, если эта информация не была представлена стороной и рассмотрена в судебном заседании. Для этого ст. 327 УПК РФ необходимо дополнить частями шестой и седьмой следующего содержания:

"Участники судебного разбирательства, получившие сведения о сокрытии присяжным существенных сведений о себе либо искажении этих сведений, обязаны доложить о них суду. При наличии достаточных оснований судья вправе вывести присяжного из состава коллегии.

При невыполнении правила, предусмотренного в ч. 6 настоящей статьи, стороны не вправе ссылаться на сообщение присяжным о себе ложной информации либо сокрытии этой информации при обжаловании приговора".

Целью предлагаемых изменений является создание справедливого механизма уголовно-процессуального регулирования, в полной мере обеспечивающего защиту как интересов общества, так и отдельных граждан, участвующих в судебном разбирательстве с участием присяжных заседателей.

ПОНЯТИЕ ОБЩИХ УСЛОВИЙ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ

Номинова Д.Д., адъюнкт Академии управления МВД России, подполковник юстиции.

Понятие общих условий предварительного расследования в виде соответствующей дефиниции в отечественном уголовно-процессуальном праве не было определено, и законодатель ограничивался тем, что осуществлял регулирование каждого из этих условий и их систему в отдельных главах соответственно Устава уголовного судопроизводства 1864 г. , Уголовно-процессуальных кодексов РСФСР 1922, 1923, 1960 гг. и действующего УПК РФ 2001 г. <3>.

Анализ отечественного уголовно-процессуального права свидетельствует, во-первых, о некоторой преемственности по законодательному регулированию общих условий предварительного расследования и, во-вторых, о колебаниях законодательных органов при определении конкретных условий предварительного расследования, совокупно включаемых в их общую систему. Среди отечественных правоведов отсутствовало и в настоящее время отсутствует единое мнение относительно понятия общих условий предварительного расследования. Так, видные русские юристы И.Я. Фойницкий, В.К. Случевский, С.И. Викторский, не формулируя дефиницию общих условий предварительного следствия, ограничивались тем, что давали их перечень и правовую характеристику каждого условия, ориентируясь на свое понимание сути отечественного предварительного следствия. К общим условиям они относили указанные в законе либо вытекающие из закона положения о целях предварительного следствия, обязательности его производства, территориальной подследственности, процессуальных формах производства следственных действий, прокурорском и судебном наблюдении за следствием. К числу условий предварительного следствия указанные авторы относили также положения о законности, непосредственности, объективности, быстроте и всесторонности расследования, имеющие характер принципов уголовного судопроизводства, реализуемых при расследовании уголовных дел <4>.

В советский период зачастую принято было говорить не об общих условиях предварительного следствия, урегулированных гл. 9 УПК РСФСР 1923 г. и гл. 10 УПК РСФСР 1960 г., а о принципах предварительного следствия. Объяснялось это тем, что видными советскими правоведами, как и дореволюционными, ставился знак равенства между принципами и общими условиями предварительного следствия .

Что можно сказать по поводу "знака равенства" между принципами и общими условиями предварительного расследования? Под принципами уголовного процесса принято понимать установленные законом правовые положения основополагающего и руководящего значения, на которых построен уголовный процесс. Из этого следует, что принципы определяют весь строй уголовного судопроизводства, но не каждой его отдельной стадии. В то же время общие условия предварительного расследования недопустимо именовать принципами уголовного процесса, поскольку они являются юридически обязательными правилами меньшей процессуальной общности и значимости, чем принципы, производны от принципов, касаются не всего уголовного судопроизводства, а лишь стадии предварительного расследования, носят служебный характер, способствуя оптимальной реализации принципов в ходе предварительного расследования уголовных дел.

Многими советскими и современными авторами понятие общих условий предварительного расследования не отождествляется с принципами уголовного процесса и определяется ими по-разному, хотя в этих определениях немало общего. Достаточно единодушны мнения данных авторов о том, что общие условия предварительного расследования: 1) являются наиболее общими правилами (положениями, требованиями), предусмотренными УПК; 2) выражают характерные черты данной стадии процесса и 3) специфические особенности процессуальной деятельности следователя и органа дознания; 4) призваны обеспечивать реализацию принципов уголовного судопроизводства в ходе расследования уголовных дел и 5) достижение задач, стоящих перед следствием и дознанием. Отдельные авторы указывают также иные признаки, характеризующие, по их мнению, существо общих условий предварительного расследования. В частности, ими подчеркивается, что общие условия предварительного расследования: 1) производны от принципов уголовного судопроизводства; 2) должны соблюдаться по каждому уголовному делу; 3) определяют наиболее существенные требования, предъявляемые к порядку выполнения следственных действий и принятию процессуальных решений следователем и органом дознания; 4) призваны обеспечивать единство уголовно-процессуальной процедуры, 5) реализацию прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства, а также 6) достижение иных целей <6>.

По поводу данных определений можно сказать, что существо общих условий предварительного расследования раскрывается ими неполно и не совсем точно. Общие условия предварительного расследования следует рассматривать в качестве составных частей соответственно уголовно-процессуального права, уголовного судопроизводства, науки уголовного процесса и учебной дисциплины такого же наименования. Предварительному расследованию посвящен раздел VIII УПК РФ, состоящий из 12 глав, с 21-й по 32-ю. В качестве составной части уголовно-процессуального права Российской Федерации общие условия предварительного расследования регулируются главой 21, а также гл. 22, ст. 223 гл. 32 и рядом статей раздела I УПК РФ . Термин "условия" в русском языке означает правила, установленные в какой-либо деятельности . Если правила установлены законом, то они в этой связи становятся нормами права (правовыми нормами) <9>. Поскольку общие условия предварительного расследования установлены УПК, т.е. уголовно-процессуальным правом, постольку они являются общими правовыми нормами (уголовно-процессуальными нормами). В этой связи вместо понятия "общие условия предварительного расследования" можно использовать тождественное ему понятие "общие уголовно-процессуальные нормы предварительного расследования". Являясь процессуальной нормой либо группой взаимосвязанных процессуальных норм, каждое общее условие закреплено соответствующей статьей УПК РФ или ее частью. Например, такое общее условие, как формы предварительного расследования, закреплено ч. 1 ст. 150 УПК РФ. В то же время предметная подследственность, как одно из общих условий предварительного расследования, закреплено ст. 151 УПК РФ, состоящей из группы однородных взаимосвязанных процессуальных норм. Некоторые общие условия предварительного расследования закреплены не одной, а несколькими статьями УПК РФ либо их частями или пунктами. Например, такое общее условие, как производство неотложных следственных действий, закреплено не только ст. 157, но также ч. 3 ст. 40 и п. 19 ст. 5 УПК РФ, содержание которых образует достаточно большая группа однородных взаимосвязанных процессуальных норм. Общие условия предварительного расследования, закрепленные главами 21 и 22, ст. 223 главы 32 и рядом статей раздела I УПК РФ, представляют собою уголовно-процессуальный институт, т.е. обособленную внутри отрасли уголовно-процессуального права группу юридических норм, объединенных общностью соответствующих признаков регулируемого ими вида однородных общественных отношений . Специфические особенности общих условий предварительного расследования заключаются в том, что они являются не обычным, а системообразующим институтом уголовно-процессуального права.

Вышеизложенное позволяет сформулировать следующее определение: общие условия предварительного расследования - это системообразующий уголовно-процессуальный институт российского уголовно-процессуального права: а) который определяет существенные элементы предварительного расследования как вполне самостоятельной стадии уголовного судопроизводства; б) на основании и в развитие которого законодателем издана система отдельных процессуальных норм, применение которых в их взаимосвязи и взаимодействии с общими условиями предварительного расследования образует процессуальный порядок производства следствия и дознания; в) соблюдение которого призвано обеспечивать оптимальную реализацию принципов и достижение целей уголовного процесса при расследовании каждого уголовного дела.

Систему общих условий предварительного расследования составляют следующие нормы УПК РФ, которыми определены: цели, задачи и формы предварительного расследования (ст. 6 и ч. 1 ст. 150); должностные лица, осуществляющие производство в стадии предварительного расследования, и их полномочия (ч. ч. 2 и 3 ст. 29, п. п. 1, 2, 3, 5 ч. 1 ст. 27, ст. ст. 38 - 41); участвующие в производстве предварительного расследования лица, их права и обязанности (ст. ст. 42 - 60, 168 - 170); обязательность производства предварительного следствия, подведомственность и подследственность уголовных дел (ч. ч. 2 - 4 ст. 150, ст. ст. 151, 152); основания и порядок соединения и выделения уголовных дел, а также выделения в отдельное производство материалов уголовного дела (ст. ст. 153 - 155); начало производства предварительного расследования (ст. 156); порядок производства неотложных следственных действий (ч. 3 ст. 40, ч. 5 ст. 152 и ст. 157); обязательность рассмотрения ходатайства (ст. 159); недопустимость разглашения данных предварительного расследования (ст. 161); сроки предварительного следствия и дознания (ст. 162, ч. 3 ст. 223, п. 2 ч. 1 ст. 226); производство предварительного следствия следственной группой (ст. 163); общие правила производства следственных действий (ст. ст. 164, 165); протоколирование следственных действий (ст. ст. 166, 167); меры попечения о детях, об иждивенцах подозреваемого или обвиняемого и меры по обеспечению сохранности его имущества (ст. 160); меры по устранению обстоятельств, способствовавших совершению преступления или других нарушений закона (ч. 2 ст. 158); формы окончания предварительного следствия и дознания (ч. 1 ст. 158, ст. 439); порядок восстановления уголовных дел (ст. 158.1).

ПРОБЛЕМЫ ПРИМЕНЕНИЯ МАТЕРИАЛЬНЫХ И ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ НОРМ

ПРИ ОТСРОЧКЕ ИСПОЛНЕНИЯ ПРИГОВОРА

Владимир Лавров, доцент кафедры общеправовых дисциплин Нижегородской академии МВД России, кандидат юридических наук.

Незадолго до принятия Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК) Законом РФ от 12 июня 1992 г. N 2988-1 в действовавший в тот период УК РСФСР была включена ст. 46.2, предусматривавшая отсрочку отбывания наказания беременным женщинам и женщинам, имеющим малолетних детей . В несколько измененном виде она воспроизведена в ст. 82 действующего ныне УК. Следует отметить, что на сегодняшний день законодательная модель этой меры уголовно-правового характера не лишена очевидных недостатков, невзирая на то что она подвергалась усовершенствованию уже после вступления УК в силу.

Основное назначение данной нормы может быть охарактеризовано как социально-гуманистическое. Однако действующее законодательство, по нашему убеждению, заметно ограничивает ее гуманистический потенциал. Она не применима к женщинам, осужденным за тяжкие или особо тяжкие преступления против личности на срок свыше пяти лет (ч. 1 ст. 82 УК). В то же время за женщинами, которые осуждены за особо тяжкие преступления, связанные с распространением наркотиков, или другие преступления корыстной направленности, традиционно ассоциируемые с организованной преступной деятельностью, сохраняется право на отсрочку отбывания наказания при наступлении беременности, а также при наличии детей в возрасте до четырнадцати лет <2>. Для последних право на отсрочку отбывания наказания в связи с беременностью или наличием малолетних детей, по нашему мнению, должно существенно ограничиваться. Наиболее приемлемым основанием для такого ограничения является категория преступления, за которое осуждена виновная.

Проблематично и то, что период времени, в течение которого возможно обращение назначенного виновной наказания к исполнению, длится до достижения ребенком осужденной возраста 14 лет. Нельзя не согласиться с С.И. Кургановым, который утверждает, что такой срок превышает почти все сроки давности обвинительного приговора суда . Напомним, что максимальный срок давности, который по смыслу закона длится и при отсрочке отбывания наказания, не превышает пятнадцати лет (ч. 1 ст. 83 УК). При его истечении до достижения младшим ребенком осужденной четырнадцати лет также невозможно обратить обвинительный приговор суда к исполнению, поскольку осужденная подлежит безусловному освобождению от отбывания наказания.

При применении отсрочки отбывания наказания беременной женщине или женщине, имеющей малолетних детей, возможно также возникновение и диаметрально противоположной проблемы. Уголовное и уголовно-исполнительное законодательство предписывает полное освобождение от наказания или отбывания оставшейся его части либо замену ее более мягким видом наказания по достижении ребенком осужденной четырнадцати лет, а также в случае его смерти (ч. 3 ст. 82 УК РФ, ч. 5 ст. 178 УИК РФ). При этом не предусматривается никаких ограничений для окончательного освобождения от отбывания наказания в зависимости от продолжительности периода времени, по истечении которого малолетний ребенок осужденной достигнет возраста четырнадцати лет. Этот период может быть и чрезвычайно коротким. Но даже в этом случае женщина, осужденная за тяжкое или даже особо тяжкое преступление к длительному сроку наказания в виде лишения свободы, может быть в итоге полностью освобождена от наказания при применении к ней исследуемой меры.

Еще одной проблемой ее применения является неясность в вопросе о том, сохраняется ли у осужденной судимость в случае освобождения ее от отбывания наказания или оставшейся неотбытой части наказания (ч. 3 ст. 82 УК). Однозначного ответа на него уголовное законодательство не дает. Поэтому приведем собственную трактовку нормативных основ сохранения судимости при применении исследуемой меры уголовно-правового характера.

Мы полагаем, что судимость сохраняется у виновной только в течение периода отсрочки отбывания наказания. Если же по основаниям, предусмотренным ч. 3 ст. 82 УК, осужденная освобождается от отбывания наказания или его неотбытой части по достижении ее ребенком четырнадцати лет, ее следует считать несудимой. Такой вывод напрашивается по результатам сопоставления содержания ч. 2 ст. 86 УК, указывающей, что лицо, освобожденное от наказания, считается несудимым, и ч. 3 ст. 86 УК. Указав в ч. 3 ст. 82 УК на освобождение от отбывания наказания при завершении периода его отсрочки, законодатель все же имел в виду именно освобождение от наказания.

По нашему мнению, освобождение от отбывания наказания происходит лишь в тех случаях, для которых законом предусмотрена возможность обращения его к исполнению при наличии определенных условий. Так, при условно-досрочном освобождении до истечения периода времени, соответствующего неотбытой части наказания, возможно обращение этого наказания к исполнению в названной части (ч. 7 ст. 79 УК). То же самое происходит и при отсрочке отбывания наказания. Однако по достижении младшим ребенком осужденной возраста четырнадцати лет назначенное наказание или его неотбытая часть уже не могут быть обращены к исполнению. Таким образом, если осужденная на основании ч. 3 ст. 82 УК освобождается от наказания, а не от его отбывания, то по смыслу ч. 2 ст. 86 УК она должна считаться несудимой даже в случаях реального отбытия ею части назначенного по приговору суда наказания до предоставления отсрочки.

Косвенным подтверждением данной точки зрения является пример из судебной практики высших органов уголовной юстиции России, касающийся признания не имеющим судимости лица, отбывавшего наказание и досрочно освобожденного от него в связи с применением к нему акта амнистии. Так, в Постановлении от 30 июня 2004 г. N 339п04 по делу М. Президиум Верховного Суда РФ указал на то, что освобождение от наказания в связи с объявлением амнистии в силу ч. 2 ст. 86 УК аннулирует также и судимость лица, к которому применен соответствующий акт Государственной Думой Федерального Собрания РФ . При этом по амнистии, как известно, от наказания освобождаются лица, которые его отбывают (ч. 2 ст. 84 УК). Поскольку при завершении периода отсрочки отбывания наказания судом, как мы выяснили, фактически осуществляется освобождение от наказания, то и в подобных случаях действует ч. 2 ст. 86 УК.

В качестве альтернативы освобождению от наказания после завершения периода отсрочки в ч. 3 ст. 82 УК предусмотрена замена первоначально назначенного осужденной лишения свободы или неотбытой его части более мягким наказанием. Однако после отбывания последнего у виновной обязательно сохраняется судимость.

Другой вопрос, касающийся судимости виновной, который с неизбежностью возникает в связи с применением исследуемой нами меры уголовно-правового характера, - это вопрос о соотношении установленных в ч. 3 ст. 86 УК сроков погашения судимости и периода отсрочки отбывания наказания беременным женщинам или женщинам, имеющим малолетних детей. Думается, что указанные сроки, которые могут оказаться заметно меньше периода отсрочки отбывания наказания, вообще не распространяются на данный период. При предоставлении же осужденной отсрочки отбывания наказания приостанавливается исполнение приговора, что исключает и течение сроков погашения судимости. Они, по нашему мнению, установлены лишь для случаев, когда приговор к наказанию исполнен. Эти суждения не противоречат ч. 4 ст. 86 УК, устанавливающей, что срок погашения судимости при досрочном освобождении от отбывания наказания исчисляется исходя из фактически отбытого срока наказания и с момента освобождения от его отбывания. Очевидно, что в указанной норме имеется в виду только условно-досрочное освобождение (ст. 79 УК), а не отсрочка отбывания наказания, которую нельзя отождествлять с досрочным освобождением от отбывания такового. При отсрочке отбывания наказания окончательное освобождение от его отбывания по смыслу закона осуществляется не досрочно, а в сроки, отличные от установленных приговором суда для отбывания наказания. Однако такое освобождение, как мы выяснили ранее, полностью аннулирует судимость.

Для большего упрочения аргументации нашей позиции уместно сослаться на исторический опыт законодательного конструирования моделей однородных мер уголовно-правового характера, например, отсрочки исполнения приговора, которая могла применяться к лицам, осуждаемым к лишению свободы на срок до трех лет (ст. 46.1 УК РСФСР). Пунктом 3.1 ч. 1 ст. 57 УК РСФСР устанавливалось, что лица, не совершившие в период отсрочки нового преступления, признавались не имеющими судимости, если приговор не обращался к исполнению. В противном случае, как указывали некоторые комментаторы, отбытое ими наказание являлось основой для последующего погашения их судимости . Думается, что подобная законодательная модель погашения судимости при предоставлении отсрочки исполнения приговора вообще и отсрочки отбывания наказания в связи с беременностью или наличием малолетних детей в частности является наиболее приемлемой.

Мы надеемся, что поднятая проблема не останется без внимания федеральных судей и вызовет интерес у тех, кто принимает участие в работе Пленума Верховного Суда РФ, компетентного принять акт официального толкования прокомментированных нами норм действующего уголовного законодательства. Мы же рекомендуем правоприменителю руководствоваться предложенным нами вариантом доктринального толкования. Однако наиболее оптимальным видится нам такой способ решения поднятой проблемы, как внесение дополнений в ст. 86 УК. В новой редакции она может, в частности, прямо указывать на наличие судимости у осужденных женщин, которым предоставлена отсрочка отбывания наказания, а также устанавливать, что ее погашение происходит в связи с окончательным освобождением женщины от отбывания наказания или его неотбытой части.

В соответствии со ст. 398 УПК РФ (далее - УПК) уголовно-процессуальным законодательством отсрочка отбывания наказания беременным женщинам и женщинам, имеющим малолетних детей, по порядку применения совпадает с другими однородными мерами уголовно-правового характера, также имеющими социально-гуманистическое назначение, для обозначения которых используется словосочетание "отсрочка исполнения приговора". Так, отсрочка исполнения приговора в связи с болезнью осужденного, препятствующей отбыванию наказания (п. 1 ч. 1 ст. 398 УПК), по своему материально-правовому содержанию почти полностью соответствует такой мере уголовно-правового характера, как освобождение от наказания в связи с болезнью (ст. 81 УК). Таковое, как и отсрочка отбывания наказания, предоставляемая беременным женщинам или женщинам, имеющим малолетних детей, применяется как в период отбывания наказания (п. п. 1 и 2 ч. 1 ст. 398 УПК), так и при вынесении обвинительного приговора суда (ч. 3 ст. 308 УПК) .

Некоторые процессуалисты, в частности А.В. Гриценко, прямо указывают на болезнь лица, а также беременность или наличие у подсудимой малолетних детей как на основания для постановления приговора с освобождением подсудимого от отбывания наказания (п. 8 ч. 1 ст. 299, ч. 3 ст. 308 УПК) <7>. Приведенный аргумент убедительно доказывает очевидную двойственность процессуальных основ применения рассматриваемых нами мер уголовно-правового характера. С одной стороны, такое их состояние усиливает гарантии соблюдения законных интересов виновных, а с другой - приводит к возникновению в судебной практике устойчивых позиций, способных привести к нарушению процессуальных прав осужденных.

Так, в кассационном Определении от 1 июня 2006 г. N 66-о05-159 по делу Р.С.А., Н.С.С., А.М.Р. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ указала, что согласно п. 2 ч. 1 ст. 398 и п. 2 ч. 1 ст. 399 УПК отсрочка исполнения приговора по мотиву наличия у осужденной малолетних детей решается в порядке исполнения вступившего в силу приговора и при таких данных разрешение вопроса об отсрочке исполнения приговора в компетенцию суда кассационной инстанции не входит . Такое решение видится нам небесспорным. Поскольку вопрос о предоставлении отсрочки отбывания наказания относится, как мы выяснили ранее, к числу разрешаемых судом при постановлении приговора (п. 8 ч. 1 ст. 299, ч. 3 ст. 308 УПК), то и кассационное обжалование обвинительного приговора суда первой инстанции в части отказа в применении этой меры уголовно-правового характера также должно допускаться. Подобное решение является верным лишь в случае, если ходатайство о применении отсрочки отбывания наказания не заявлялось подсудимой или ее защитником в ходе прений сторон при производстве в суде первой инстанции. В этом случае суд кассационной инстанции действительно должен указать, что отсрочка отбывания наказания беременной женщине или женщине, имеющей малолетних детей, предоставляется в порядке разрешения вопросов, связанных с исполнением приговоров (гл. 47 УПК).

В настоящее время уголовно-процессуальный закон определяет и компетенцию по отмене предоставленной осужденной отсрочки отбывания наказания (п. 17 ст. 397 УПК), которой наделяется суд по месту ее жительства (ч. 4 ст. 396 УПК). Здесь обращает на себя внимание явный пробел, который обнаруживается как в уголовно-процессуальном, так и в уголовно-исполнительном законодательстве. Нормами гл. 47 УПК "Производство по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора" не определено, к компетенции какого суда относится решение вопросов о возобновлении применения наказания к лицу, ранее освобожденному от него в связи с болезнью (ч. 4 ст. 81 УК), а также об освобождении от отбывания наказания или его неотбытой части либо замене его более мягким при достижении возраста четырнадцати лет ребенком женщины, которой предоставлялась отсрочка отбывания наказания в связи с беременностью или наличием малолетних детей (ч. 3 ст. 82 УК). Мы полагаем, что законодателю, во-первых, следует включить их в перечень вопросов, подлежащих рассмотрению судом при исполнении приговора (ст. 397 УПК), и, во-вторых, отнести их решение к компетенции суда по месту жительства осужденных (ч. 4 ст. 396 УПК).