Юридическая квалификация процессуальных отношений в правоприменительной деятельности суда
Процедура правоприменения требует после установления юридических фактов, относящихся к конкретной процессуальной ситуации, окончательно определиться с ее правовой квалификацией. Для этого судья должен обратиться к тексту закона, регулирующего соответствующую группу процессуальных отношений, возникших между участниками рассмотрения и разрешения конкретного гражданского дела судом общей или арбитражной юрисдикции. Вначале проверяется подлинность закона с точки зрения наличия опечаток, изменений в законодательстве, для чего судья должен сравнить используемый источник с текстом официального издания со всеми изменениями и дополнениями на день разрешения соответствующей ситуации, поскольку согласно ч. 3 ст. 1 ГПК и ч. 4 ст. 3 АПК гражданское судопроизводство ведется в соответствии с федеральными законами, действующими во время рассмотрения и разрешения дела, совершения отдельных процессуальных действий или исполнения судебных постановлений. Затем необходимо проверить применяемую процессуальную норму на предмет ее законности, что предполагает и одновременный анализ содержания нормы с учетом ее места в системе правового регулирования.
Казалось бы, здесь нет особой проблемы, поскольку подавляющее большинство норм гражданского и арбитражного процессуального права сосредоточено в кодифицированных федеральных законах, каковыми являются ГПК и АПК. Другие федеральные законы также могут устанавливать правила судопроизводства по гражданским делам, однако они должны приниматься в соответствии с названными кодексами; на это прямо указывает ч. 1 ст. 1 ГПК и ч. 2 ст. 3 АПК.
Как отмечалось ранее, к числу официальных формально-юридических источников гражданского и арбитражного процессуального права относятся Конституция РФ, федеральные конституционные законы, имеющие большую юридическую силу по отношению к ГПК и АПК, а также международные договоры, которым не могут противоречить федеральные законы. Однако при разработке и принятии действующих процессуальных кодексов законодатель располагал текстами названных нормативных актов и всех важнейших международных договоров, имеющих отношение к судопроизводству. Обязан он был также учитывать относящиеся к сфере правосудия общепризнанные принципы и нормы международного права, которые согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, как и международные договоры, являются составной частью правовой системы России.
Иначе говоря, внешне все выглядит так, что совокупность процессуальных норм, сосредоточенных в ГПК и АПК, - это и есть само гражданское и арбитражное процессуальное право. Соответственно проверять нормы права, сформулированные в названных кодифицированных федеральных законах, на предмет их законности нет никакой необходимости.
Между тем сама судебная практика наглядно указывает на необходимость различения права и закона, в том числе при юридической квалификации процессуальных отношений, возникающих при рассмотрении гражданских дел. Иначе не было бы постановлений Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, устанавливающих иногда иные правила судопроизводства, чем это следует из буквального смысла соответствующей нормы федерального закона, а также решений Конституционного Суда РФ, которыми отдельные нормы ГПК или АПК признаны неконституционными или им дано конституционно-правовое истолкование, расходящееся с их буквальным содержанием.
Практика высших судов страны по корректировке сформулированных в федеральном законе правил осуществления судопроизводства в соответствии с требованиями права проистекает из их полномочий, установленных Конституцией РФ, федеральными конституционными законами и федеральными законами, но необходимость различения права и закона имеет и глубинную основу, которая относится к самой сущности современного российского права. Применительно к процессуальным отраслям она непосредственно вытекает из потребностей общества в наиболее эффективной процедуре осуществления правосудия, качество которого не должно страдать из-за несовершенства законодательства, отставания его от постоянно усложняющихся условий социальной жизни.
В частности, В.В. Ершов отмечает, что судья в современном обществе не может оставаться безликим исполнителем закона: он должен творчески применять действующее законодательство, опираясь в своей работе на демократические принципы права, развитое правосознание и жизненный опыт*(274). Сама динамичность общественных отношений, их неоднозначность и многогранность во множестве внешне схожих ситуаций, возникающих при ежегодном рассмотрении российскими судами миллионов гражданских дел, ставят перед законодателем определенные пределы для создания исчерпывающего перечня нормативных правил, применимых в неизменном виде к каждому случаю. В связи с этим допустимая степень неопределенности законодательных положений выполняет даже позитивную роль, поскольку сама по себе позволяет регулировать общественные отношения в соответствии не только с законом, но и с правом*(275).
Социальные потребности современного общества в регулировании общественных отношений в соответствии с правом, понимание которого не сводится лишь к системе норм, охраняемых силой государственного принуждения, безотносительно к содержанию нормативных предписаний, находят выражение в общих положениях Основного закона страны, провозглашающего Российскую Федерацию демократическим правовым государством, правовая система которого ориентирована на понимание права как общеобязательной формы равенства, свободы и справедливости, где критерием выступает сам человек, его права и свободы. Они действуют непосредственно и должны определять смысл, содержание и применение законов, а также деятельность всех органов государственной власти, в том числе и суда, который осуществлением правосудия обязан обеспечивать права и свободы человека и гражданина.
Приведенная формула непосредственно закреплена в ст. 18 Конституции РФ, она однозначно указывает на возможную рассогласованность между правами и свободами человека и гражданина со смыслом и содержанием закона, что иногда случается и в действительности. Определяет она в самом общем виде и механизм преодоления такой рассогласованности, возлагая на суд обязанность по обеспечению прав и свобод человека и гражданина посредством правосудия вне зависимости от качества закона. По смыслу же других конституционных положений, в частности закрепленных в ст. 2, 4, 15, 17, 120 Конституции РФ, суд при устранении противоречий между правами и свободами человека, основные из которых неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения, действует отнюдь не произвольно. Он при этом связан требованиями права (позитивного и естественного) как важнейшим элементом всей правовой системы Российской Федерации, составной частью которой являются общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры при верховенстве в ней Основного закона страны.
Следовательно, сама Конституция РФ не отождествляет право и закон, исходит по существу из их различения и допускает, что федеральные законы не всегда могут адекватно выражать право. Если же это так, то от правовых законов следует отличать неправовые законы, которые по смыслу Конституции РФ законодателем не должны приниматься, но если они все же приняты, то суды не должны их применять*(276).
Разумеется, суды также могут допустить рассогласованность между правами и свободами человека и гражданина при определении смысла и содержания применяемого закона, но это будет означать лишь наличие судебной ошибки в правоприменительной деятельности. Судебные ошибки несовместимы с конституционным требованием обеспечения прав и свобод правосудием, но сама процедура осуществления правосудия предусматривает специальные процессуальные механизмы по их устранению.
Правоприменительная деятельность суда невозможна без уяснения смысла применяемой нормы, что достигается использованием совокупности различных способов толкования права - грамматического, систематического, историко-политического и др. При различении права и закона понятие "законность" нельзя сводить лишь к соответствию того или иного явления общественной жизни требованиям закона без сопоставления его с требованиями права. Правоприменителю всегда следует помнить о том, что любая юридическая норма представляет собой составную часть всей системы права и действует в тесной взаимосвязи с другими нормативными предписаниями, совокупностью естественных прав и свобод, непосредственно вытекающих из социальной жизни, а также с самим духом права. Соответственно законность конкретного нормативного предписания, как и уяснение его подлинного смысла, невозможно проверить без сравнения содержания данной нормы с содержанием других правовых норм, в том числе определяющих смысл и предназначение права как общеобязательной формы равенства и справедливости, социально оправданной свободы поведения. Именно поэтому важнейшим из способов познания выбранной для применения нормы и проверки ее на предмет законности является систематическое толкование с учетом в том числе и того, что право нельзя сводить лишь к системе законодательных норм.