Книга первая. Предварительный обзор 12 страница

Услуги и иные блага, которые прекращают свое существование в самый момент своего возникновения, разумеется, не являются частью накопленного богатства [Ту часть стоимости доли в торговой компании, которая обусловлена личной репутацией и связями тех, кто ведет ее дела, собственно, следовало бы отнести ко второму виду в качестве внешних личных благ. Но этот вопрос не имеет большого практического значения. ].

Ко второму виду относятся те нематериальные блага, которые принадлежат человеку, являются для него внешними и прямо служат в качестве средств, позволяющих ему приобретать материальные блага. Сюда не входят все его собственные личные свойства и способности, даже те, которые дают ему возможность зарабатывать себе на жизнь, поскольку они образуют внутренние блага. Отсюда исключаются также его личные дружеские чувства, так как они не обладают непосредственно хозяйственной ценностью. Но в этот вид благ включаются его деловые и профессиональные связи, организация его предприятия и - там, где подобное существует, - его собственность на рабов, выполнение для него трудовой повинности и т.п.

Такое употребление термина богатство находится в полном соответствии с его употреблением в обыденной жизни; вместе с тем он охватывает те блага, и только те, которые, несомненно, относятся к предмету экономической науки, согласно определению, данному в кн. I, и которые поэтому можно назвать экономическими благами. Принятый здесь термин включает все те — внешние для человека - блага, которые принадлежат ему и не принадлежат в такой же степени его соседям, а следовательно, являются определенно его собственными и которые непосредственно могут быть измерены денежной мерой, - мерой, выражающей, с одной стороны, усилия и жертвы, потребовавшиеся для того, чтобы они появились на свет, и, с другой стороны, потребности, удовлетворяемые ими. [ Не следует полагать, что собственник передаваемых благ, когда он их передает, всегда может выручить всю денежную стоимость, которую они для него составляют. Например, хорошо сшитый костюм может вполне стоить цены, назначенной дорогим портным, так как заказчик считает его для себя необходимым и не в силах заставить портного сшить его за меньшую Цену, но сам заказчик не сможет продать его и за полцены. Преуспевающий финансист, потративший 50 тыс. ф. ст. на приобретение удовлетворяющего его требованиям дома и парка при нем, с одной стороны, по-своему прав, исчисляя стоимость своего имения по покупной цене, но в случае если он обанкротится, для его кредиторов стоимость имения будет равняться намного меньшей сумме.

Точно таким же образом можно считать стоимостную оценку деловых связей стряпчего или врача, торговца или фабриканта равной доходу, который он потерял бы, лишившись этих связей, но вместе с тем следует признать, что меновая стоимость указанных связей, т. е. стоимость, которую он мог бы выручить, продав их другому лицу, оказывается гораздо меньшей. ]

§ 3. Для некоторых целей можно, разумеется, принять и более широкое толкование понятия богатство" но в этом случае следует во избежание путаницы прибегнуть к помощи специального разъяснительного положения. Так, например, мастерство плотника столь же прямо служит средством, позволяющим ему удовлетворять материальные потребности других людей, а поэтому косвенно и своих собственных, как и используемые им инструменты; вероятно, было бы целесообразно иметь более широкое понятие богатства, которое охватывало бы и это мастерство. Следуя по пути, указанному Адамом Смитом [См.: А. Смит. Исследование о природе и причинах богатства народов. М., 1962, кн. II, гл. II.] , а затем и большинством экономистов континентальной Европы, мы можем определить личное богатство таким образом, чтобы оно включало все те силы, способности и навыки, которые непосредственно служат обеспечению производственной эффективности человека наряду с теми всякого рода деловыми связями и контактами, которые мы уже признали частью богатства в узком понимании этого термина. В свою очередь и профессиональные способности мы вправе рассматривать как экономические, основываясь на том, что они обычно поддаются какому-либо косвенному измерению ["Люди как таковые образуют, несомненно, самое ценное сокровище страны", — писал Давенант в XVII в.; подобные выражения были особенно в ходу, когда общая тенденция политического развития заставляла людей высказываться за более быстрый рост населения.].

Вопрос о том, стоит ли вообще рассматривать указанные способности в качестве богатства, попросту сводится к вопросу о целесообразности, хотя о нем так много спорили, будто тут дело принципа.

Разумеется, если мы захотим при употреблении понятия "богатство" как такового включить в него и профессиональные способности человека, то это породит путаницу. "Богатство" просто должно означать лишь внешнее богатство. Но никакого вреда не будет, а некоторую пользу можно получить, если мы иногда употребим выражение "материальное и личное богатство".

§ 4. Но нам все же приходится принимать в расчет те материальные блага, которые являются общими для соседей и которые поэтому не было бы нужды упоминать при сравнении богатства человека с богатством его соседей; правда, учитывать их может оказаться целесообразным лишь для некоторых целей, особенно при сопоставлении экономических условий удаленных друг от друга районов или эпох.

Эти блага охватывают выгоды, которые человек получает от проживания в определенном месте и в определенное время и от принадлежности к какому-либо государству или сообществу; к ним относятся гражданская и военная безопасность, право и возможность пользоваться государственной собственностью и коммунальными предприятиями, как, например, дорогами, газовым освещением и т.п., и права на судебную защиту или бесплатное образование. Горожанин и сельский житель, каждый в отдельности бесплатно пользуется такими преимуществами, какие другому вовсе недоступны или какие ему обошлись бы очень дорого. При прочих равных условиях один человек обладает большим реальным богатством в самом широком смысле, чем другой, если в районе проживания первого лучше климат, лучше дороги, лучшего качества вода, более здоровые санитарные условия, а также лучшие газеты, книги, организация развлечений, система образования. Жилище, пища и одежда, в холодном климате неудовлетворительные, в теплом могут оказаться в избытке, а, с другой стороны, то самое тепло, которое уменьшает физические потребности людей и делает их обеспеченными даже при наличии небольшого материального богатства, ослабляет ту их энергию, которая и производит богатство.

Многое из перечисленного представляет собой коллективные блага, т.е. блага, которые не находятся в частной собственности. А это приводит нас к необходимости взглянуть на богатство с точки зрения общественной в отличие от индивидуальной.

§ 5. Рассмотрим теперь элементы богатства страны, которые обычно игнорируют, когда оценивают составляющие ее богатства отдельных лиц. Самыми очевидны ми формами такого богатства являются все виды государственной материальной собственности, такие, как дороги и каналы, здания и парки, предприятия газоснабжения и водопроводные сооружения, хотя, к сожалению, многие из них были созданы не на основе государственных сбережений, а с помощью государственных займов, и здесь перед нами громадное "отрицательное" богатство, заключенное в большой задолженности таких предприятий.

Однако Темза обеспечила гораздо больший прирост богатства Англии, чем все каналы и даже, быть может, чем все железные дороги страны. И хотя Темза представляет собою безвозмездный дар природы (если не считать издержки на совершенствование условий судоходства по ней), тогда как канал является произведением рук человека, мы все же можем для многих целей нашего исследования считать Темзу частью богатства Англии.

Немецкие экономисты часто делают упор на нематериальные элементы национального богатства; и это правильно при рассмотрении некоторых проблем, относящихся к национальному богатству, но, однако же, не всех. Научное знание, где бы оно не было получено, вскоре становится собственностью всего цивилизованного мира, и его следует считать космополитическим, а не исключительно национальным богатством. То же справедливо и в отношении технических изобретений и многих других усовершенствований техники производства; верно это также и в отношении музыки. Однако те виды литературы, которые перевод обедняет, можно в известном смысле рассматривать как богатство тех народов, на языке которых они написаны. В свою очередь и организацию свободного, строго упорядоченного государства также надлежит для некоторых целей считать важным элементом национального богатства.

Но национальное богатство включает как индивидуальную, так и коллективную собственность жителей страны. Оценивая совокупный объем их индивидуального богатства, мы вынуждены вычесть все долги и иные обязательства одних жителей данной страны другим. Например, поскольку британские государственные облигации и облигации какой-либо английской железной дороги находятся во владении внутри страны, можно попросту считать саму железную дорогу частью национального богатства, вовсе не принимая в расчет государственные облигации и облигации железной дороги. Но следует вычесть из общей суммы те облигации, которые выпущены британским правительством или частными британскими гражданами и находятся в руках иностранцев, и присовокупить к ней иностранные облигации во владении англичан [ Стоимость предприятия может быть до известной степени обусловлена наличием монополии - либо полной монополии, которую, возможно, дает патент, либо частичной монополии, обеспечиваемой тем, что изделия данного предприятия лучше известны, чем изделия других, по качеству фактически равные первым. Поскольку это так, то данное предприятие не приносит прироста реального богатства страны. Если монополия ликвидируется, уменьшение национального богатства, порожденное исчезновением ее стоимости, как правило, частично возмещается возрастанием стоимости предприятий-конкурентов, а частично возросшей покупательной способностью денег, представляющих богатство других членов общества. (Следует, однако, добавить, что в некоторых исключительных случаях цена товара может быть снижена в результате монополизации его производства, но такие случаи очень редки, и на данном этапе их можно не принимать во внимание.)

Далее, деловые связи и торговая репутация приводят к увеличению национального богатства лишь постольку, поскольку они устанавливают отношения между покупателями и теми производителями, которые наиболее полно удовлетворяют реальные потребности первых за определенную цену, иными словами, лишь постольку, поскольку они увеличивают степень удовлетворения потребностей всего общества в целом усилиями всего общества в целом. Тем не менее, когда мы исчисляем национальное богатство не непосредственно, а косвенно как совокупность индивидуальных богатств, мы должны учитывать эти предприятия по их полной стоимости, хотя они частично осуществляют монополию, которая не используется для общественного блага. Вызывается это тем, что ущерб, наносимый ими конкурирующим предприятиям, учтен при исчислении стоимости последних, а ущерб, причиненный потребителям в результате повышения цен на приобретаемое ими изделие, учтен при исчислении покупательной силы денег потребителей, в той мере, в какой она относится к данному товару.

Особым случаем является здесь система кредита. Она повышает эффективность производства страны, а следовательно, и национальное богатство. Способность получать кредит представляет собой ценный актив для любого индивидуального торговца. Если, однако, какое-нибудь несчастье вытеснит его из дела, ущерб для национального богатства окажется несколько меньше всей стоимости этого актива, потому что по крайней мере часть объема торговли, которую он вел, переходит к другим торговцам вместе с хотя бы частью заимствованного им капитала. Существуют аналогичные трудности для определения того, насколько можно считать деньги частью национального богатства, но чтобы их здесь досконально рассмотреть, потребовалось бы намного забежать вперед и обратиться к теории денег.].

Космополитическое богатство отличается от национального в большой мере, так же как последнее от индивидуального. При его исчислении задолженность жителей одной страны жителям другой практически можно исключить у обеих сторон. К тому же, равно как реки являются важным элементом национального богатства, так и океан представляет собой одну из самых больших ценностей мира. Понятие космополитического богатства — это не что иное, как понятие национального богатства, распространенное на всю площадь земного шара.

Индивидуальные и национальные права на богатство основываются на гражданском и международном праве или по крайней мере на обычае, принявшем силу закона. Исчерпывающее исследование экономических условий любой эпохи и любого района требует поэтому изучения права и обычаев; экономическая наука многим обязана тем, кто работает в этой области. Но границы экономической науки и так уж достаточно широки, а исторические и юридические основы концепций собственности — это обширные темы, которым лучше всего посвятить самостоятельные труды.

§ 6. Понятие "стоимость" (value) тесно связано с понятием "богатство", и здесь о нем мало что можно сказать. "Слово стоимость, —пишет Адам Смит,— имеет два различных значения, иногда оно отражает полезность какого-либо определенного предмета, а иногда способность покупать другие блага, создаваемую обладанием указанным предметом". Опыт, однако, показал, что в первом значении употреблять это слово неправильно.

Стоимость, т.е. меновая стоимость какой-либо вещи, выраженная в определенном месте и в определенный момент в единицах другой вещи, представляет собой количество единиц последней вещи, которое можно там и тогда получить в обмен на первую. Таким образом, понятие стоимости относительно и выражает отношение между двумя вещами в конкретном месте и в конкретное время.

Цивилизованные страны применяют в качестве денег золото, или серебро, или же то и другое. Вместо того чтобы выражать стоимости свинца, олова, древесины, зерна и других вещей в единицах друг друга, мы выражаем их сначала в денежных единицах и называем выраженную таким способом стоимость вещи ее ценой. Если нам известно, что тонна свинца обменивается в определенном месте и в определенный момент на 15 соверенов, а тонна олова — на 90 соверенов, мы говорим, что цена их там-то и тогда-то составляет соответственно 15 ф.ст. и 90 ф.ст., и при этом устанавливаем, что стоимость тонны олова, выраженная в единице свинца там-то и тогда-то, равняется шести тоннам.

Цена каждой вещи возрастает и снижается время от времени и от места к месту, а с каждым таким изменением покупательная сила денег также изменяется соответственно повышению или снижению цены на данную вещь. Если покупательная сила денег возрастает в отношении некоторых вещей, но одновременно в равной мере снижается в отношении столь же важных вещей, их общая покупательная способность (или их способность покупать вещи вообще) остается неизменной. В этом положении сокрыты известные трудности, которые мы рассмотрим в дальнейшем. Здесь можно ограничиться его популярным смыслом, который достаточно очевиден, а поэтому везде в данной работе мы можем пренебречь возможными изменениями общей покупательной силы денег. Таким образом, цена на какую-либо вещь будет здесь представлять ее меновую стоимость относительно всех вещей вообще или, иными словами, представлять ее покупательную способность вообще [ Как отмечает Курно (Соuгnоt. Principes Mathematiques de la Theorie des Richesses, ch. II), для нас столь же удобно предположить существование постоянного уровня покупательной силы для измерения стоимости, как астрономам удобно предположить "среднее Солнце", пересекающее меридиан в строго определенные интервалы, чтобы таким образом измерять время, тогда как фактически, как показывают часы, солнце пересекает меридиан иногда до, а иногда после полудня.].

Но поскольку изобретения намного увеличили власть человека над природой, подлинную стоимость денег лучше измерять для некоторых целей трудом, а не товарами. Эта трудность, однако, существенно не повлияет на ход наших рассуждений в данной работе, которая представляет собой лишь исследование "основ" экономической науки.

Глава третья. Производство, потребление, труд. Насущные денежные средства

§ 1. Человек не в состоянии создавать материальные предметы как таковые. В умственной и нравственной сфере он действительно способен порождать новые идеи, но, когда утверждают, будто он производит материальные вещи, он фактически производит лишь полезности; иными словами, прилагаемые им усилия и приносимые им жертвы имеют своим следствием изменение формы или структуры материи с целью лучшего приспособления ее для удовлетворения потребностей. Все, что человек может сделать с физической природой,—это либо перестроить материальные предметы таким образом, чтобы сделать их более полезными, как, например, когда он превращает кусок дерева в стол, либо расположить их таким образом, чтобы сама природа сделала их более полезными, как, например, когда он помещает семена туда, где силы природы заставляют их дать новую жизнь растению [ Ф. Бэкон в "Новом органоне" утверждает: "В действии человек не может ничего другого, как только соединять тела природы. Остальное природа совершает внутри себя". (Ф. Бэкон Веруламский. Новый органон. М., 1938, с. 33.)].

Иногда говорят, что торговцы ничего не производят, что в то время, как столяр-краснодеревщик изготовляет мебель, торговец мебелью лишь продает то, что уже произведено. Но выведение такого различия между ними не имеет под собой научных оснований. Оба они производят полезности, и ни один из них не способен на большее: торговец мебелью перемещает и перестраивает материю так, чтобы она стала более пригодной к употреблению, а столяр делает то же самое и ничего более. Моряк или железнодорожник, перевозящие уголь на поверхности земли, производит его точно так же, как и шахтер, перемещающий его под землей; рыботорговец помогает переместить рыбу из того места, где она сравнительно малополезна, туда, где она принесет большую пользу, а рыбак также ничего не делает сверх того. Правда, часто торговцев оказывается больше, чем необходимо, и в этом случае имеют место неоправданные издержки. Но такие же напрасные издержки наблюдаются и тогда, когда за плугом, с которым может справиться один человек, ходят два. В обоих случаях все работающие производят, хотя производить они могут лишь очень мало. Некоторые авторы возобновляют нападки средневековых времен на торговлю, исходя из того, что она ничего не производит. Однако они целят не в ту мишень. Им следовало бы критиковать несовершенную организацию торговли, особенно розничной [Производство, в узком смысле этого слова, изменяет форму и свойства предметов. Торговля и транспорт изменяют их внешние отношения.] .

Потребление можно рассматривать как отрицательное производство. Поскольку человек способен производить лишь полезности, постольку и потреблять он может только их. Он в состоянии производить услуги и другие нематериальные плоды своего труда, и он может их потреблять. Но поскольку осуществляемое им производство материальных продуктов в действительности представляет собой не что иное, как переделку материи, придающую ей новые полезности, постольку и потребление их человеком - это не что иное, как перестройка материи, уменьшающая или разрушающая ее полезности. Часто, когда утверждают, что человек потребляет вещи, он фактически делает не что иное, как держит их у себя для собственного пользования, а они тем временем, как пишет Сениор, "разрушаются многочисленными, постепенно действующими факторами, которые мы в совокупности называем временем" [ S e n i о г . Political Economy, p. 54. Сениор предпочел бы вменить глагол "потреблять" глаголом "использовать".] . Так же как "производитель" пшеницы - это тот, кто помещает семена туда, где природа заставит их дать всходы, так и "Потребитель" картин, штор и даже дома или яхты отнюдь не сам их изнашивает, а использует, пока время их изнашивает.

Другое различие, которому придавали известное значение, но которое весьма неопределенно и едва ли может быть использовано в практических целях, - это различие между, во-первых, товарами для потребителей (называемыми также потребительскими товарами, или, еще иначе, предметами первой необходимости), такими, как продовольствие, одежда и т.п., удовлетворяющими потребности непосредственно, и, во-вторых, товарами для производителей (называемыми также производственными товарами, или, иначе, инструментальными, или, еще иначе, промежуточными товарами), такими, как плуги, ткацкие станки, хлопок-сырец, удовлетворяющими потребности косвенно, способствуя производству товаров первой группы [Например, муку, предназначенную для изготовления торта, если она находится уже в доме потребителя, некоторые относят к потребительским товарам, тогда как не только муку, но и сам торт, относят к производственным товарам, когда они находятся у кондитера. В свою очередь Карл Мегер (С. Меngег . Volkswirschaftslehre, ch. I, § 2) утверждает, что хлеб входит в группу товаров первого рода, мука - в группу второго рода, мельница - в группу третьего рода и т. д. Получается, что железнодорожный состав, везущий пассажиров на загородную экскурсию, а также коробки бисквитов, мельничное оборудование и еще оборудование для изготовления мельничного оборудования, одновременно относится к товарам первого, второго, третьего и четвертого рода.] .

§ 2. Всякий труд имеет своей целью произвести какой-либо результат. Хотя некоторые усилия человек предпринимает ради них самих, как, например, в играх для собственного удовольствия, они не рассматриваются как труд. Можно определить труд как всякое умственное или физическое усилие, предпринимаемое частично или целиком с целью достичь какого-либо результата, не считая удовлетворения, получаемого непосредственно от самой проделанной работы Таково определение Джевонса (Jеvоns. Theory of Political Economy, ch. V), хотя следует иметь в виду, что он сюда включает только тягостные усилия. Но сам же он отмечает, сколь тягостной часто оказывается праздность. Большинство людей работает гораздо больше, чем если бы они трудились лишь из-за непосредственного удовлетворения, получаемого от труда, но, когда человек здоров, его работа, даже выполняемая по найму, доставляет ему больше удовлетворения, чем муки. Разумеется, определение это растяжимо; сельскохозяйственный работник, занимающийся по вечерам уходом за своим садом, думает преимущественно лишь о плодах своего труда; машинист, возвращающийся домой после дня сидячей работы, получает настоящее удовольствие от ухода за садом, но его вместе с тем весьма занимают также и плоды его труда; а вот богатый человек, выполняющий такую же работу, хотя и может гордиться тем, что хорошо ее делает, вероятно, мало заинтересован в получаемой от этой работы экономии денег.. И если мы хотим заново рассмотреть проблему, то лучше всего считать производительным всякий труд, за исключением того, который не достигает поставленной цели, а следовательно, не создает никакой полезности. Но во всех многочисленных изменениях, которые претерпевало значение слова "производительный", оно всегда прежде всего имело в виду накопленное богатство и в известной мере игнорировало, а иногда и вовсе исключало непосредственное и преходящее удовлетворение от результатов такого труда [ Например, меркантилисты, считавшие драгоценные металлы, частично из-за их практической вечности, богатством в более полном значении, чем что-либо другое, рассматривали всякий труд, не вложенный в производство товаров на экспорт в обмен на золото и серебро, как непроизводительный или "бесплодный". Физиократы рассматривали всякий труд, потреблявший стоимость, равную произведенной, как безрезультатный; земледельца они считали единственным производительным работником, поскольку только его труд (как они полагали) давал чистый излишек накопленного богатства. Адам Смит смягчил определение физиократов, но и он рассматривал сельскохозяйственный труд как более производительный, чем все другие виды труда. Его последователи отказались от этого противопоставления, однако и они, как правило, придерживались того взгляда - хотя и со многими различными оттенками, — что производительным является такой труд, который направлен на увеличение накопленного богатства; такой взгляд хотя и не сформулирован, но подразумевается в знаменитой главе из "Богатства народов", носящей название "О накоплении капитала, или О труде производительном и непроизводительном". (Ср.: Travers Twiss. Progress of Political Economy, Sect. VI, и рассмотрение понятия "производительный" Дж. Ст. Миллем в его "Essays", а также в его "Основах политической экономии".)]; поэтому почти нерушимая традиция вынуждает нас принимать центральное значение этого слова как относящееся к удовлетворению будущих, а не настоящих потребностей. Верно, что все полезные удовольствия, в том числе и доставляемые роскошью, являются законным результатом деятельности - общественной и частной; верно также, что наслаждение роскошью создает стимул к приложению усилий и во многих отношениях содействует прогрессу. Однако, когда эффективность и энергия труда одинаковы, подлинные выгоды страны обычно увеличиваются путем подчинения стремлений к преходящей роскоши усилиям, направленным на приобретение более основательных и длительно действующих материальных благ, которые будут содействовать дальнейшему расширению производства и самыми разными путями способствовать тому, чтобы жизнь стала богаче. Эта общая идея брезжила, так сказать, на всех стадиях разработки экономической теории и воплощалась разными авторами в различные жесткие формулы, категорически относящие одни профессии к производительным, а другие — к непроизводительным.

Например, многие авторы даже последнего времени присоединились к схеме Адама Смита, относящей домашних слуг к непроизводительным работникам. Несомненно, во многих богатых домах имеется избыток слуг, для части которых можно было бы — к выгоде общества - найти другое применение. Но то же самое справедливо и в отношении большей части тех, кто зарабатывает на жизнь производством виски; однако жени один экономист не предложил называть их непроизводительными работниками. Нет существенного различия между трудом пекаря, обеспечивающего семью хлебом, и трудом повара, который варит картофель. Если бы пекарь оказался кондитером или мастером по фигурной выпечке, он, вероятно, потратил столько же времени, как и домашний повар, на труд, который в общераспространенном смысле этого слова был бы непроизводительным, поскольку он затрачен на доставление излишних удовольствий.

Когда мы по отношению к труду употребляем само по себе слово производительный, его следует понимать как означающее производящий средства производства и долговечные источники удовольствия. Но это весьма туманный термин, и, когда требуется точность, им не следует пользоваться [ В средства производства включаются насущные жизненные средства для рабочих, но не предметы роскоши, доставляющие мимолетное удовольствие; изготовитель мороженого, таким образом, относится к непроизводительным работникам независимо от того, работает ли он у кондитера или в качестве домашнего слуги в загородном доме. Между тем каменщик, занятый на постройке театра, причисляется к производительным работникам. Несомненно, деление между постоянными и мимолетными источниками удовольствия весьма неопределенно и неустойчиво. Но эта трудность кроется в природе вещей, и ее нельзя устранить никакими словесными ухищрениями. Мы можем говорить о разнице между человеком высокого роста и низкорослым, не решая, однако, того, следует ли относить к людям высокого роста всех, кто выше пяти футов и девяти дюймов, или лишь тех, кто выше пяти футов и десяти дюймов. Точно так же можем мы отмечать возрастание объема производительного труда за счет сокращения непроизводительного, не проводя при этом жесткой, а следовательно, и произвольной разграничительной линии между ними. Если для какой-то специальной цели и требуется такое искусственное разграничение, то его и следует открыто провозгласить именно на этот случай. В действительности же подобные случаи возникают редко или вовсе не возникают.].

Когда же нам нужно употребить его в ином смысле, мы должны так и сказать. Можно, например, говорить о труде, производящем насущные жизненные средства, и т.п.

Производительное потребление, когда этот термин применяется как технический, обычно определяют как использование богатства для производства нового богатства; соответственно сюда следует включать не все потребление производительных работников, а лишь то, которое необходимо для обеспечения эффективности их труда. Указанный термин может, вероятно, пригодиться при исследовании накопления материального богатства. Однако он способен вводить в заблуждение. Дело в том, что потребление - это цель производства, а все полезное потребление в свою очередь порождает выгоды, из которых многие, заслуживающие наибольшего признания, непосредственно не участвуют в производстве материального богатства [ Все расхождения в употреблении слова "производительный" очень тонки и выглядят несколько нереальными. Теперь едва ли стоило бы воспроизводить их, но они имеют долгую историю, и, вероятно, лучше будет не отбрасывать их сразу же, а предоставить им исчезать из обихода постепенно. Попытки провозглашать жесткие, категоричные различия там, где в самой природе не существует настоящих нарушений непрерывности, зачастую приносили больше вреда, но, пожалуй, нигде они не приводили к таким причудливым результатам, как в жестких определениях, иногда даваемых термину "производительный". Некоторые из таких определений, например, вели к заключению, что оперный певец относится к непроизводительным работникам, а типографский рабочий, печатающий входные билеты в оперный театр, относится к производительным; в свою очередь билетер, когда показывает зрителям их место в зале, является непроизводительным работником, если же он продает программы, он производительный. Как отмечает Сениор, "о поваре говорят, что он приготовляет жаркое, а не изготовляет его, но в то же время говорят, что пудинг он изготовляет... О портном говорят, что он сделал пальто из ткани, но о красильщике не говорят, что он из некрашеной ткани сделал крашеную. Изменение, произведенное красильщиком, пожалуй, больше чем изменение, произведенное портным, но ткань, проходя через руки портного, меняет свое название, а проходя через руки красильщика, не меняет его; красильщик не создал новое название, а следовательно, и новой вещи". (Senior. Political Economy, p. 51, 52.)].