Противоречия при отражении целей судопроизводства в современной процессуальной литературе

Различия в законодательном регулировании целевой направленности правосудия по однородным гражданским делам, терминологический разнобой при наименовании целевых установок судопроизводства не способствуют правильному уяснению их роли в механизме процессуального регулирования. Это порождает противоречия и в теоретическом осмыслении задач и целей, стоящих перед правосудием в Российской Федерации на современном этапе. Показательна в этом отношении статья С.Л. Дегтярева*(54), весьма перспективного ученого-процессуалиста, взгляды которого на современное гражданское судопроизводство часто отличаются оригинальностью и демонстрируют стремление сформулировать собственную позицию по многим проблемам, стоящим перед российским правосудием по гражданским делам. Такая самостоятельность в мышлении заслуживает всяческого одобрения, однако она не освобождает исследователя при выработке собственных идей учитывать устоявшиеся положения процессуальной науки, отказ от которых возможен лишь при наличии убедительных аргументов, подтверждающих их ошибочность.

Автор начинает статью суждениями о том, что "в советский период задачи, стоящие перед судебной властью, рассматривались как задачи гражданского судопроизводства или правосудия", что "проблемные вопросы процессуального характера во многом предопределены и остаются аналогичными советской эпохе". Казалось бы, из этой посылки следует, что задачи и цели судебной власти на современном этапе в своей основе должны оставаться неизменными, требующими лишь корректировки, поскольку ранее они, по мнению автора, определялись партийными органами (верно или неверно определялись - автор об этом умалчивает), а ныне суд является самостоятельной ветвью государственной власти*(55). Однако вывод автора радикален и с учетом сказанного им ранее, а также нормативного закрепления целевых установок в новейшем законодательстве в какой-то степени парадоксален - оказывается, необходимо пересмотреть сами цели и задачи, стоящие на современном этапе перед судебной властью*(56).

Далее, не делая различий между задачами и целями, С.Л. Дегтярев из положений Конституции РФ выводит две задачи судебной власти - осуществление правосудия и обеспечение прав и свобод человека и гражданина. Однако в заключительной части статьи, по существу дезавуируя этот вывод, он реализует заявленную ранее идею о необходимости пересмотра задач и целей на современном этапе утверждением, что "основной задачей, разрешаемой судебной властью, является устранение правовых конфликтов в обществе"*(57). Из системы аргументов, предложенных автором, не совсем понятно, как соотносятся все три названные им целевые установки и существуют ли они вообще в таком единстве. Скорее всего не существуют, поскольку основные претензии автор предъявляет именно конституционной цели защиты прав и свобод человека и гражданина, которая, по его мнению, не вправе претендовать на роль "основополагающей задачи" судебной власти и всех сопряженных с ней институтов. Остается ли она в таком случае все же целевой установкой, только более низкого уровня, т.е. не основополагающей, а какой-либо иной "задачей"? Об этом С.Л. Дегтярев также умалчивает. Тем не менее, несмотря на противоречивость и недосказанность приведенных суждений, попробуем проанализировать аргументы автора и высказать собственное суждение по заявленной им позиции.

Как известно, осуществление правосудия в Российской Федерации возложено на суд, которому в стране принадлежит судебная власть, осуществляемая посредством судопроизводства (ч. 1 и 2 ст. 118 Конституции РФ). При этом Основной закон страны с очевидностью имеет в виду такое судопроизводство, которое осуществляется судом как носителем судебной власти в полном соответствии с требованиями права, т.е. справедливое судопроизводство, что и соответствует понятию правосудия.

Иначе говоря, если правосудие рассматривать как надлежаще функционирующий механизм (рассмотрение и разрешение дел с соблюдением предусмотренного правом порядка, т.е. правильно и своевременно), то его осуществление действительно будет задачей судебной власти как института государства, но в обязательном сочетании с целями, для реализации которых и существует данный институт. Основной среди всех целей судебной власти, определяющих ее предназначение, является цель обеспечения прав и свобод человека и гражданина, которая и достигается посредством осуществления правосудия, на что прямо указывается в ст. 18 Конституции РФ. Даже если не брать во внимание расхождение С.Л. Дегтярева с данным конституционным положением, его очевидная ошибка в данном случае заключается уже в том, что целевые установки разного уровня он ставит в один ряд, используя соответственно и один термин - задачи.

Вместе с тем если судебную власть, суд, правосудие и судопроизводство рассматривать в статике как существующие в их единстве институты государственной власти, то предназначение их всех одно и то же - обеспечить права и свободы человека и гражданина. Это означает полное совпадение их основных задач и целей, как они определены Основным законом страны и конкретизированы применительно к правосудию по гражданским делам в цивилистическом процессуальном законодательстве, а именно правильное и своевременное рассмотрение и разрешение судебных дел в целях защиты прав, свобод и законных интересов граждан и организаций. В частности, такое соотношение целевых установок судебной власти во всех ее аспектах следует из положений ст. 2, 15, 17, 18, 45, 46, 118, 120, 123 Конституции РФ, в том числе с учетом их конкретизации в ст. 2 ГПК и ст. 2 и 6 АПК. Законодательное оформление соответствующих задач и целей действительно имеет недостатки, содержит противоречия, на что справедливо указывает С.Л. Дегтярев, однако цель защиты прав, свобод и законных интересов сформулирована в отраслевых процессуальных нормах с достаточной определенностью.

Следовательно, формулировка двух первых задач, предложенных С.Л. Дегтяревым (если отвлечься от его последующей аргументации об отсутствии цели защиты прав), по меньшей мере требует уточнения. Если рассматривать осуществление правосудия под соответствующим углом зрения, его действительно можно рассматривать как основную задачу судебной власти, но обеспечение прав и свобод человека и гражданина - это не задача, а основная цель судебной власти, суда, судопроизводства и правосудия, определяющая социальное предназначение данных институтов государства.

На первый взгляд, речь по большому счету идет лишь о терминологических разногласиях, обусловленных отождествлением автором задач и целей, тем более что в последующем тексте статьи одни и те же целевые установки он называет то задачами, то целями. В пользу спора о терминах вроде бы говорит и то, что со ссылкой на других авторов С.Л. Дегтярев как будто признает - защита прав является общепризнанной целью гражданского судопроизводства и правосудия в целом*(58). Однако не будем забывать о заранее заявленной им идее радикально пересмотреть задачи и цели судебной власти в Российской Федерации, в чем вряд ли была бы необходимость при согласии автора с выявленными им самим из положений Конституции РФ задачами и с устоявшимися в процессуальной науке взглядами на предназначение правосудия.

Соответственно, не усматривая различий в терминах задачи, основные задачи, основополагающие задачи, цели, С.Л. Дегтярев при последующем изложении своей весьма противоречивой позиции заявляет: "...позволим себе не согласиться с мнением, что защита прав, свобод и законных интересов граждан, организаций и других субъектов является основополагающей задачей судебной власти, судебных органов в целом, гражданского судопроизводства". В обоснование такого вывода приводится система аргументов, которая (с дословным приведением терминологии, используемой автором для обозначения соответствующей целевой установки) в кратком изложении сводится к следующему. Данная задача (здесь и далее выделено мною. - Г.Ж.) в большей степени является задачей законодателя, а не суда; если согласиться, что защита прав и интересов является основной задачей судебных органов, тогда следует признать, что и суд становится защитником участников гражданского судопроизводства в каждом конкретном процессе, а это противоречит принципам независимости суда и состязательности; сложно конкретизировать действия суда по выполнению рассматриваемой цели кроме как рассмотрение и разрешение подведомственного ему дела; защите подлежат лишь реально существующие права при их нарушении или оспаривании, что возможно установить только после разрешения дела; судебная защита является лишь одним из способов разрешения правового конфликта; в условиях состязательного процесса защита прав является обязанностью не суда, а самого участника, суд не сможет защитить его права, если соответствующее лицо не будет знать требования закона и исполнять свои процессуальные обязанности*(59). Однако приведенные аргументы демонстрируют лишь заблуждения автора относительно роли суда в реализации целевых установок судопроизводства. Соответственно ни один из них не опровергает того, что основной конечной целью судебной власти, суда и судопроизводства, как это и предусмотрено Основным законом страны, является именно защита прав, свобод и законных интересов лиц, дело которых становится предметом судебного разбирательства.

Прежде всего указанная цель, выражая потребности и интересы общества в эффективном судопроизводстве, существует объективно, поскольку гармонизация общественных отношений с помощью суда возможна лишь на основании требований права. Сама природа правосудия означает, что возникший конфликт должен быть разрешен в пользу того субъекта, права которого нарушены или неправомерно оспорены. Именно в этом состоит суть положения ст. 18 Конституции РФ, согласно которому права и свободы человека и гражданина обеспечиваются правосудием, но конституционная норма в данном случае лишь адекватно выражает объективно существующую цель судопроизводства, поскольку именно в этом и состоит предназначение института судебной власти в Российской Федерации как демократическом правовом государстве. Названная цель конкретизирована в отраслевом законодательстве и обязательна для суда, даже если законодателем она не всегда четко формулируется, как это было показано на примере ст. 2 АПК. Законодательные неточности не освобождают суд рассмотреть и разрешить конкретное дело правильно и своевременно в целях защиты действительно нарушенных или неправомерно оспоренных прав, свобод и законных интересов, как того и требует Основной закон страны.

Суд в состязательном процессе по результатам разрешения конкретного гражданского дела действительно должен стать защитником той стороны, субъективное право которой в возникшем конфликте подлежит защите в соответствии с требованиями права, но это вовсе не противоречит принципам независимости суда, состязательности и равноправия сторон. Свою правоту каждая из сторон должна доказать перед лицом беспристрастного суда в условиях состязательного процесса, и при этом нельзя исключить, что при уклонении стороны от обязанности по доказыванию необходимые доказательства могут быть не выявлены и юридические факты, имеющие значение по делу, не будут доказаны. В результате дело будет разрешено вопреки фактическим обстоятельствам, имевшим место в действительности, поскольку по вине стороны они не стали предметом исследования и оценки при разрешении дела. Однако если при этом суд действовал в соответствии с требованиями права, будет существовать презумпция правоты той стороны в споре, в пользу которой состоялось решение. Такой вариант развития событий не будет противоречить цели защиты прав, свобод и законных интересов посредством правосудия.

Непонятно также, почему в системе аргументов, указывающих, по мнению С.Л. Дегтярева, на ошибочность выделения цели защиты прав, она противопоставляется рассмотрению и разрешению дела. В действительности обе целевые установки взаимосвязаны, поскольку выполнение задач по правильному и своевременному рассмотрению и разрешению дел является средством достижения конечных целей судопроизводства, включая основную цель защиты прав, свобод и законных интересов участников судопроизводства.

Не опровергает наличие названной цели и то обстоятельство, что защите подлежат лишь права, подтвержденные решением суда. Аргумент сам по себе не очень понятен, но из предыдущего текста следует - он связан с заблуждением автора, что соответствующая цель реализуется лишь в случае удовлетворения иска. "Иначе необходимо было бы признать, что отказ судебного органа в удовлетворении требований истца, заявленных по поводу неохраняемых действующим законом субъективных прав, является деятельностью, противоречащей целям и задачам, установленным перед судебной властью, что абсолютно неверно" (текст выделен самим С.Л. Дегтяревым - Г.Ж.)*(60). Однако никаких оснований признавать наличие каких-либо противоречий с целевыми установками, стоящими перед судебной властью и судопроизводством, при таком варианте разрешения дела не имеется. Разве не является очевидным, что при отказе истцу в удовлетворении иска суд защищает права ответчика от неправомерного их оспаривания (т.е. права той стороны, которая в условиях состязательного процесса доказала свою правоту в судебном споре). Это находится в полном соответствии с целью защиты прав, стоящих перед судебной властью в соответствии с требованиями Конституции РФ.

Не опровергает наличие у судебной власти названной цели и возможность разрешения правовых конфликтов во внесудебном порядке, на что также указывает автор. В соответствии с требованиями Основного закона страны признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - это обязанность государства в целом; их государственная защита гарантируется, и каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом (ст. 2 и 45 Конституции РФ). Защита прав является целью деятельности различных государственных и общественных органов и организаций, но среди них лишь суд реализует ее посредством осуществления правосудия.

Отрицая наличие у гражданского судопроизводства цели защиты прав, С.Л. Дегтярев критикует положения ст. 2 ГПК и ст. 2 АПК, в частности, за то, что они не указывают субъекта, обязанного выполнять сформулированные в них целевые установки. При этом он отмечает, что "...все субъекты в гражданском процессе в силу занимаемого процессуального положения преследуют прежде всего свои процессуальные цели. Поэтому ожидать от каждого из участников гражданского процесса выполнения задач, указанных в ст. 2 ГПК РФ и ст. 2 АПК РФ, не приходится"*(61).

Между тем единственным правоприменителем в процессе является суд - руководящий и решающий участник судопроизводства, контролирующий процессуальное поведение всех иных субъектов и уполномоченный на разрешение всех возникающих в ходе рассмотрения и разрешения дела вопросов посредством принятия обязательных для исполнения актов применения права. Очевидно в связи с этим, что сформулированные законодателем в названных нормах гражданского и арбитражного процессуального законодательства цели адресованы прежде всего именно суду. Специфика судопроизводства в отличие от многих других видов человеческой деятельности такова, что оно всегда должно осуществляться с соблюдением установленной федеральным законом процессуальной формы, а его желаемые результаты заранее определяются посредством закрепления в нормах права целей правосудия. Эти цели действительно далеко не всегда совпадают с субъективным желанием всех участников рассмотрения и разрешения дела, но все они обязаны следовать им, поскольку таково требование закона и на реализацию целей судопроизводства направлены все процессуальные нормы, в том числе определяющие права и обязанности субъектов процесса.

Как уже указывалось ранее, без правоприменительной деятельности суда развитие процесса невозможно, он не вправе санкционировать действия ординарных участников рассмотрения и разрешения дела, если они противоречат требованиям процессуальных норм, как не вправе отступать от установленного в нормах процессуального права порядка судопроизводства и по собственной инициативе. В обоих случаях это будет означать неправомерность поведения самого суда при рассмотрении и разрешении дела, что затруднит или вообще сделает невозможной реализацию целей правосудия.

Совокупность приведенных аргументов С.Л. Дегтярев приводит в подтверждение заключительного утверждения в статье, что основной задачей судебной власти является устранение правовых конфликтов в обществе. Однако возникающие конфликты в обществе могут разрешаться различными способами, в том числе неправовыми. Известно, в частности, что в криминальных сообществах на основе соответствующих "понятий" также проводится специфическая "гармонизация" общественных отношений, а при рейдерских захватах предприятий используются противоправные схемы, в том числе и с участием в них суда, однако ничего общего такие способы устранения правовых конфликтов с целями правосудия в демократическом обществе не имеют.

Соответственно сформулированная С.Л. Дегтяревым задача требует, по крайней мере, уточнения, что устранение конфликта как целевая установка судебной власти предполагает правовые методы его разрешения. Но такое уточнение вновь обращает нас к положению ч. 2 ст. 118 Конституции РФ, согласно которому судебная власть осуществляется посредством судопроизводства, предполагающего рассмотрение и разрешение переданного в суд конфликта в соответствии с требованием права (т.е. правильно и своевременно). Только такое устранение конфликта будет соответствовать основной задаче судебной власти. Но именно так и сформулированы задачи судопроизводства в отраслевом процессуальном законодательстве, а их выполнение служит средством достижения конечных целей судопроизводства, основной из которых является защита прав, свобод и законных интересов граждан и организаций. Никаких оснований для пересмотра этих закрепленных в законе задач и целей гражданского судопроизводства не имеется. Они же согласно Основному закону страны являются задачами и целями судебной власти, суда и правосудия в Российской Федерации.

Общие задачи и цели судопроизводства по гражданским делам имеют универсальное значение и распространяются на все виды производств в гражданском и арбитражном процессе. Однако в процессуальной литературе предпринимаются попытки обосновать мнение, что сформулированные в общих положениях цивилистических процессуальных кодексов целевые установки относятся лишь к исковому производству, и попытки выделить специфические конечные цели для иных видов производств.

Так, по мнению Ю.В. Ефимовой, целью судебной деятельности в приказном производстве является принуждение должника к исполнению подтвержденных судом требований, поскольку суд защищает нарушенное право взыскателя (здесь и далее выделено мною. - Г.Ж.) в порядке гражданского судопроизводства лишь выдачей судебного приказа, а само принудительное исполнение содержащихся в приказе требований производится уже во внесудебном порядке службой судебных приставов*(62). Однако автор в данном случае не учитывает, что все цели в судопроизводстве существуют изначально в силу требований права и их наличие не зависит от того, будут в последующем подтверждены судом требования взыскателя или нет. По существу, исключительно для случаев удовлетворения требований взыскателя о выдаче судебного приказа автором выделяется лишь частная промежуточная цель, которая в иерархии целевых установок приказного производства служит только средством достижения конечной цели гражданского судопроизводства, а именно защиты прав и законных интересов взыскателя. Однако данная промежуточная целевая установка не может являться специфической целью для всех дел о выдаче судебного приказа, как ошибочно полагает Ю.В. Ефимова, поскольку в выдаче судебного приказа может быть отказано, в результате чего будет защищено право должника от необоснованных притязаний со стороны взыскателя.

Более того, названные автором целевые установки вообще не указывают на специфику целевой направленности именно приказного производства. Равным образом можно сказать, что целью судебной деятельности в исковом производстве является принуждение ответчика к исполнению подтвержденных судом требований, поскольку суд защищает нарушенное право истца в порядке гражданского судопроизводства выдачей судебного решения, а само принудительное исполнение содержащихся в решении требований производится уже во внесудебном порядке службой судебных приставов.

Приказное производство имеет существенную специфику по сравнению с исковым производством, что позволяет выделить в нем специфические целевые установки частного промежуточного характера. Однако общие задачи и конечные цели в приказном и исковом производстве в основном совпадают, в том и другом суд обязан правильно и своевременно рассмотреть и разрешить дело в целях защиты прав и законных интересов граждан или организаций, что будет способствовать укреплению законности и правопорядка, предупреждению правонарушений, формированию уважительного отношения к закону и суду. Указанные цели судопроизводства в случае правильного и своевременного рассмотрения и разрешения дела будут достигнуты не только при удовлетворении требований взыскателя или истца, но и в случае отказа в выдаче судебного приказа или иска. При этом следует сознавать, что термин рассмотрение дела для приказного производства носит условный характер, поскольку судья рассматривает заявление о выдаче судебного приказа единолично без проведения судебного заседания.

Выделяет специфические цели Ю.В. Ефимова и для производства по делам, возникающим из публичных правоотношений. По ее мнению, целью судебной деятельности в этих делах выступает, с одной стороны, разрешение спора о публичном праве и, с другой стороны, контроль за деятельностью органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, муниципальных и государственных служащих*(63).

Между тем само по себе разрешение спора не может рассматриваться в качестве самостоятельной цели судопроизводства, поскольку осуществление правосудия требует разрешения спора в соответствии с требованиями права (т.е. правильно и своевременно). Данную промежуточную цель процессуальное законодательство формулирует как задачи по правильному и своевременному рассмотрению и разрешению дел. Эти задачи стоят перед судом по всем гражданским делам, в том числе и по делам, возникающим из публичных правоотношений.

По делам, возникающим из публичных правоотношений, суд действительно осуществляет контроль за деятельностью органов публичной власти, должностных лиц, муниципальных и государственных служащих. Однако это может рассматриваться лишь как частная промежуточная цель, поскольку основная конечная цель процесса и по такого рода делам состоит в защите прав, свобод и законных интересов участников спора, именно ради этого и возникает судебный процесс. Соответствующий судебный контроль в публично-правовой сфере носит вспомогательный характер по отношению к цели защиты прав, причем еще большее значение он имеет для достижения факультативных целей судопроизводства, поскольку надлежащая деятельность органов публичной власти является необходимым условием режима законности и правопорядка. При этом следует заметить, что такие контрольные функции суд осуществляет и по многим делам искового производства, где в качестве стороны участвуют органы публичной власти.

В литературе распространено мнение о том, что на дела особого производства не распространяется цель защиты прав, поскольку в них отсутствует спор о праве. Как отмечает Н.А. Чудиновских, в особом производстве установление отдельных юридических фактов выступает самоцелью судопроизводства*(64). Однако с таким подходом согласиться нельзя, тем более что бесспорность дел особого производства весьма преувеличена, поскольку в них часто присутствует специфический спор о юридических фактах. Причем необходимость обращения в суд по делам данной категории обусловлена неопределенностью субъективного права, которое не признается за соответствующим лицом без судебного решения. Заявителю в конечном счете необходимо не установление юридического факта само по себе, а реализация основанного на нем субъективного права.

По делам особого производства заявитель обязан указать цель своего обращения в суд. Например, целью обращения по делу об установлении факта нахождения на иждивении может быть назначение пенсии. Данная конкретная цель при абстрактном изложении звучит как цель защиты права на социальное обеспечение, она является обязательной и для суда, поскольку суд не устанавливает фактов, не имеющих юридического значения. Однако при правильном разрешении дела цель защиты прав будет достигнута и при отказе заявителю в установлении соответствующего факта, так как будут защищены право и законный интерес государства, не обязанного осуществлять социальные выплаты при отсутствии для этого предусмотренных законом оснований.

Для дел, возникающих из третейских правоотношений, в литературе отмечается, что целью производства по ним является проверка решения третейского суда при производстве по делам о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда или только проверка решения третейского суда на предмет наличия оснований для его отмены, а целью производства по делам, возникающим из исполнительных отношений, - контроль суда за соответствием закону исполнительных действий*(65). Однако все это лишь частные промежуточные целевые установки, поскольку и на производства по делам названных категорий распространяются общие задачи и цели судопроизводства, сформулированные в гражданском и арбитражном процессуальном законодательстве. Суд также обязан их рассмотреть и разрешить правильно и своевременно, проверка же решения третейского суда и контроль за исполнительными действиями судебного пристава-исполнителя нужны не сами по себе, а чтобы обеспечить защиту прав и законных интересов субъектов соответствующих спорных правоотношений. Правильное и своевременное рассмотрение и разрешение таких дел будет способствовать также укреплению законности и правопорядка, предупреждению правонарушений, формированию уважительного отношения к закону и суду.