Конституция РФ как источник гражданского и арбитражного процессуального права

При характеристике Конституции РФ как источника гражданского и арбитражного процессуального права обычно указывают на то, что она как нормативный акт прямого действия, имеющий высшую юридическую силу на территории Российской Федерации, регулирует важнейшие общественные отношения в сфере правосудия по гражданским делам, непосредственно определяя судебную систему и полномочия судов, закрепляя межотраслевые принципы, относящиеся к судопроизводству и судоустройству, а также гарантии в сфере судебной защиты прав и свобод. Обращается внимание и на то, что она является юридической базой развития всего иного гражданского и арбитражного процессуального законодательства, конкретизирующего соответствующие конституционные положения. С приведенными суждениями трудно не согласиться, отмеченные в них признаки существенны, но вместе с тем такую характеристику все же нельзя считать исчерпывающей, поскольку она не охватывает всех свойств Конституции РФ как источника названных процессуальных отраслей права.

Конституция РФ как нормативный акт по своей родовой принадлежности является федеральным законом и обладает всеми его общими чертами, в том числе и теми, которые позволяют относить ее к формально-юридическим источникам права. Причем некоторые сформулированные в ней правовые нормы непосредственно регулируют поведение участников судопроизводства, наделяя их определенными процессуальными правами и обязанностями, как это предусмотрено, например, ч. 1 ст. 51 Конституции РФ, согласно которой никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников. Такого рода конституционные положения могут применяться судами и без дополнительного законодательного регулирования соответствующих процессуальных отношений, в связи с чем они иногда лишь дублируются в иных законодательных актах (см., напр., ч. 6 ст. 56 АПК). Однако это все же исключение из общего правила, поскольку как формально-юридический источник права Конституция РФ содержит преимущественно основополагающие нормативные положения, требующие конкретизации в других нормах позитивного права. Только уже поэтому она имеет базисное значение для всего текущего законодательства, в том числе и того, которое предназначено для регулирования отношений между участниками рассмотрения и разрешения гражданских дел в суде общей или арбитражной юрисдикции.

Вместе с тем юридической базой для законодательного регулирования служат иногда и другие федеральные законы, если их положения сами требуют конкретизации в иных нормативных правовых актах, так что роль Конституции РФ в таком значении не есть особый исключительный случай в системе формально-юридических источников права. Например, общие правила рассмотрения дел о несостоятельности (банкротстве) сформулированы в АПК, при этом особенностям процедуры разрешения соответствующих споров в самом Кодексе посвящены лишь три статьи (223-225). Детальное же регулирование отношений, возникающих в сфере признания должников несостоятельными (банкротами), предусмотрено в федеральных законах "О несостоятельности (банкротстве)", "О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций", "Об особенностях несостоятельности (банкротстве) субъектов естественных монополий топливно-энергетического комплекса", а также в некоторых подзаконных нормативных актах, таких, например, как постановление Правительства РФ "Об уполномоченном и регулирующем органе в делах о банкротстве и процедурах банкротства".

В иерархии нормативных правовых актов Конституция РФ занимает самое высокое место, наделяется среди них высшей юридической силой, что, без сомнения, является ее существенным признаком, но и это само по себе также не отражает в полной мере особую роль Конституции как главного нормативного правового акта страны. Ведь среди формально-юридических источников права свойство верховенства, пусть и на ином уровне, присуще также другим нормативным правовым актам. В соответствии с ним федеральный конституционный закон в иерархии законов расположен вслед за Конституцией РФ, но стоит выше обычного федерального закона, тот, в свою очередь, по юридической силе имеет приоритет перед нормативным указом Президента РФ, нормативным постановлением Правительства РФ и т.д.

Приведенные аргументы дают основания для вывода, что для выявления специфики Конституции РФ необходимо обращение и к таким ее свойствам, которые отсутствуют у других законов. И такие свойства есть, причем ими не обладают даже федеральные конституционные законы, в том числе и те, которые специально приняты для установления судебной системы страны, определения полномочий, порядка образования и деятельности федеральных судов. С Конституцией как источником гражданского и арбитражного процессуального права федеральные конституционные законы "О судебной системе Российской Федерации", "Об арбитражных судах в Российской Федерации", "О военных судах Российской Федерации" объединяет то, что они также выступают в роли конституционной юридической базы для законодательства, регулирующего общественные отношения в сфере правосудия по гражданским делам. Но при всем том особая роль Конституции РФ в системе права обусловлена тем, что она в интересах многонационального российского народа закрепляет основополагающие начала общественного строя и устройства государственной жизни на современном постсоветском этапе развития страны. В отличие от всех других законов она устанавливает основы конституционного строя и правового статуса личности в Российской Федерации, а также государственное устройство, систему и полномочия всех органов государственной власти и органов местного самоуправления. Регулируя наиболее важные общественные отношения и закрепляя основополагающие начала жизни общества и государства, в том числе и существующий в стране тип правопонимания, Конституция определяет направление общественного развития на многие годы вперед, устанавливает конституционные параметры деятельности всех правоприменителей, в том числе и суда.

Соответственно в системе права Конституция исполняет роль Основного закона Российской Федерации, в нормах которого в обобщающей форме ясно и четко раскрывается и закрепляется самое главное в общественных отношениях, придавая должное направление и принципиальное содержание их последующей регламентации в актах текущего законодательства и правоприменительной деятельности. Судебной власти в Основном законе страны посвящена специальная глава 7, но ее положения действуют во взаимосвязи с конституционными нормами, помещенными в гл. 1 "Основы конституционного строя" и гл. 2 "Права и свободы человека и гражданина". Именно они предопределяют предназначение современного российского правосудия, призванного обеспечивать права и свободы человека и гражданина.

Конституцией РФ не исчерпывается федеральное конституционное законодательство, причем к нему относятся не только конституционные федеральные законы, но и обычные федеральные законы в случаях когда они регулируют конституционно-правовые отношения. Однако ни в совокупности, ни тем более по отдельности эти нормативные правовые акты не могут претендовать на роль Основного закона страны. Наиболее близки к нему федеральные конституционные законы, которые в усложненном порядке (ч. 2 ст. 108 Конституции РФ) принимаются по важнейшим вопросам, затрагивающим права и свободы граждан, правомочия государства, полномочия, порядок образования и деятельности его органов. Однако при этом они, не являясь частью текста Конституции РФ, регулируют лишь отдельные стороны государственной и общественной жизни, могут приниматься только по вопросам, предусмотренным самой Конституцией в развитие ее положений, и не могут их отменять и изменять.

Так, Конституция РФ устанавливает всю систему органов государственной власти, определяя их предназначение и основные принципы функционирования. Это относится и к судебной системе страны, когда на суд непосредственно возлагаются полномочия по осуществлению судебной власти посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства, определяются основные конституционные параметры правосудия, в том числе его цели и принципы. Но при этом в самом тексте Основного закона (ч. 3 ст. 118) предусматривается, что судебная система устанавливается не только Конституцией, но и федеральным конституционным законом. Соответственно Федеральный конституционный закон "О судебной системе Российской Федерации" лишь развивает и конкретизирует положения, сформулированные в самой Конституции РФ. Выступая вслед за Конституцией в роли конституционной юридической базы для иного судоустройственного и судопроизводственного законодательства, названный конституционный закон трансформирует в развернутом виде важнейшие идеи Основного закона применительно к одной из ветвей государственной власти.

Положения Конституции РФ реализуются в функционировании всех институтов общества и государства, в связи с чем в реальной жизни они объективируются не только в ее тексте, но и в деятельности соответствующих органов и должностных лиц, а также граждан и организаций, в том числе при реализации не только писаных норм, но и естественных прав и свобод человека. При этом она закрепляет отказ от прежней тоталитарной системы, характеризующейся всеобъемлющим вмешательством государства во все сферы социальной жизни, в пользу приоритета интересов человека как высшей ценности, а также демократии и плюрализма, идеологического многообразия, признания и защиты всех форм собственности, рыночной экономики, свободы предпринимательской и иной экономической деятельности. Соответственно Конституция РФ выполняет не только юридическую, но и учредительную, организаторскую, политическую и идеологическую функции*(292).

Все это не может не влиять на характеристику Основного закона страны как источника российского права вообще и его процессуальных отраслей в том числе, поскольку основную ценность в таком качестве она представляет не с формальной, а именно с сущностной стороны. Иначе говоря, Конституция РФ при ее воздействии на общественные отношения в стране является прежде всего содержательным источником российского права (позитивного и естественного), поскольку она играет роль его социальной, идеологической и политической основы, оказывающей прямое воздействие на правотворчество и правоприменение.

В связи с такой ролью Конституции РФ очень важно определиться с тем, а способна ли она применительно к сфере правосудия по своим качественным характеристикам придать должное направление функционированию и развитию гражданского и арбитражного процессуального права, с тем чтобы обеспечить эффективность судебной защиты прав по гражданским делам? Поставленный вопрос не является праздным, поскольку в юридической литературе Конституция РФ подвергается иногда довольно жесткой критике, в том числе со стороны весьма авторитетных ученых-правоведов. Если согласиться с некоторыми из них, вывод будет однозначным - Конституция РФ в силу имеющихся у нее отрицательных свойств, относящихся к самой сути этого главного для страны юридического документа, способна оказать скорее негативное воздействие на российское правосудие.

Так, по утверждению М.Н. Марченко, действующий Основной закон страны носит позитивистский и этатический характер, который лишь камуфлируется в естественно-правовом обличьи отдельных конституционных положений, не имеющих под собой практически никакой, сколько-нибудь значимой материальной, правовой и иной основы, не связанных органически с другими положениями Конституции, в связи с чем они остаются нереализованными декларациями. Другая его претензия заключается в том, что Конституция РФ привержена прежним отечественным конституционным традициям следования в первую очередь букве (тексту), а затем уже - духу закона. К существенным недостаткам, по его мнению, относятся и в значительной мере формальный и идеологизированный характер Конституции, а также закрепление и манипулирование в ней правами и свободами человека и гражданина, которые, а вместе с ними и их гарантии, в гораздо большей степени декларируются, чем реализуются*(293).

Со столь негативной оценкой действующей Конституции РФ согласиться нельзя, хотя было бы и неправильным отрицать отсутствие в ней каких-либо недостатков, тем более что идеальных текстов Основных законов нет ни в одном государстве. Однако в приведенной критике Конституция наделяется не присущими ей отрицательными чертами, да и основной ее пафос направлен не столько на недостатки юридического текста, сколько на его расхождение с реальной ситуацией в стране. Не вступая в спор по всему спектру заявленных претензий, рассмотрим их применительно к сфере правосудия по гражданским делам, отталкиваясь, тем не менее, в первую очередь от сформулированных в тексте Конституции положений.

Как уже отмечалось ранее, право на судебную защиту рассматривается в Основном законе страны как неотъемлемая часть права каждого на государственную защиту прав и свобод человека, которые, как и сам человек, в соответствии с основами конституционного строя являются высшей ценностью; признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - конституционная обязанность Российской Федерации, являющейся демократическим правовым государством (ст. 1 и 2 Конституции РФ). Согласно же ст. 17 и 18 Конституции в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права, основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения; права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими, они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием. Соответственно каждому на основе равноправия гарантируется судебная защита его прав и свобод; решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд (ст. 19, ч. 1 и 2 ст. 46 Конституции РФ).

Правосудие в Российской Федерации осуществляется судом как носителем судебной власти посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства (ч. 1 и 2 ст. 118 Конституции РФ). Но независимо от процессуальных форм осуществления правосудия его конституционные основы проявляются в целях и принципах, закрепленных в Основном законе страны. При этом определяющую роль играет именно целевая направленность процедуры осуществления правосудия на защиту прав и свобод человека и гражданина, принципы же выступают лишь в роли средства достижения соответствующей цели и полностью обусловлены ее содержанием.

Защита прав и свобод человека и гражданина как приоритетная конституционная цель правосудия в нашей стране в приведенных положениях Основного закона сформулирована достаточно определенно, что опровергает тезис об этатическом характере Конституции РФ, во всяком случае, в части установления основ правосудия в Российской Федерации. Впрочем, нельзя не отметить, что данная цель лишь производна от центрального элемента в системе конституционных ценностей современной России, каковым согласно Основному закону страны является вовсе не государство, а именно человек, его права и свободы, основные из которых не даруются государством, а принадлежат человеку от рождения. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность не только суда как одного из институтов государственной власти, но и государства в целом (ст. 2 Конституции РФ). Соответствующее положение относится к основам конституционного строя страны, которым согласно ч. 2 ст. 16 Конституции РФ не могут противоречить никакие другие конституционные положения. Причем соответствующие конституционные предписания отнюдь не декларации, они органически связаны с другими положениями Конституции РФ и вопреки приведенным критическим замечаниям имеют "материальную, правовую и иную основу".

В частности, требования Основного закона к правосудию и его предназначению в соответствии со ст. 15 Конституции РФ имеют высшую юридическую силу, прямое действие и применяются на всей территории Российской Федерации, им не могут противоречить принимаемые в этой сфере законы и иные правовые акты. При этом действует целая система различных гарантий, направленных на обеспечение верховенства конституционных предписаний, в том числе и при осуществлении правосудия, для подтверждения чего можно сослаться на текст Основного закона, а именно на гл. 7 Конституции РФ "Судебная власть", в которой предусмотрены действенные конституционные гарантии, действующие внутри самой судебной системы. К их числу относится, в частности, деятельность Конституционного Суда РФ, а также Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ (ст. 125, 126, 127 Конституции РФ).

Одной из важнейших гарантий, направленных на реализацию конституционных требований к российскому правосудию, являются и положения ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, согласно которой общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Они действуют во взаимосвязи с другими конституционными положениями, в частности с нормами о признании и гарантии прав и свобод человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права, о неотчуждаемом характере и принадлежности каждому от рождения основных прав и свобод человека (ст. 17 Конституции РФ). При этом к числу действенной конституционной гарантии, обеспечивающей реализацию соответствующих предписаний, относится право каждого в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты (ч. 3 ст. 46 Конституции РФ). О том, что соответствующие конституционные нормы не декларация, свидетельствует, в частности, деятельность Европейского суда по правам человека, под юрисдикцию которого подпала Россия с 5 мая 1998 г. после ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Приведенные аргументы во многом опровергают применительно к правосудию по гражданским делам и тезисы о позитивистском характере действующей Конституции РФ, о приверженности в ней традициям следования в первую очередь букве, а не духу закона, о ее декларативности, о манипулировании правами и свободами человека и гражданина. Ведь эти отрицательные свойства, по мнению М.Н. Марченко, присущи Основному закону страны во многом именно в силу его этатического характера, что автор иллюстрирует употреблением и раскрытием содержания термина "этатический позитивизм", ссылаясь на определение Г.В. Мальцева. По логике М.Н. Марченко получается, что Конституция РФ исходит из понимания права исключительно как системы велений или предписаний государства, адресованных гражданам и их объединениям, где по одну сторону - государство и право, логически и исторически связанные между собой, по другую - гражданское общество, интересы которого отражаются в праве лишь после того, как они трансформируются в государственные интересы*(294). С такой характеристикой согласиться никак нельзя, поскольку она противоречит действительному содержанию Конституции РФ, для подтверждения чего достаточно внимательно проанализировать ее текст.

На самом деле, как верно отметил В.С. Нерсесянц, Основной закон страны имеет не только очевидный антиэтатический смысл, но и опирается на юридическое правопонимание. В отличие от юридического позитивизма оно исключает отнесение к праву любых велений и предписаний государства, а исходит из различения права и закона, при котором неправовой закон не имеет ничего общего с правом. Отталкиваясь от исторически апробированного в других правовых государствах положения о правах и свободах человека и гражданина как основном показателе признания и соблюдения права и справедливости в общественной и государственной жизни, Конституция РФ ставит в центр правопонимания прирожденные и неотчуждаемые права и свободы человека как исходное правовое начало*(295).

Вместе с тем в литературе, при общей положительной оценке закрепленного в Конституции РФ правопонимания как непозитивистского в своей основе, высказываются и некоторые другие, во многом справедливые критические замечания. Отмечается, в частности, сочетание в конституционном тексте непозитивистских представлений о правовой свободе с позитивистскими представлениями о правах как законодательно санкционированных притязаниях, о возможности ограничения законом правовой свободы в целях, не согласующихся с высшей ценностью прав человека*(296).

Соглашаясь с наличием в тексте действующей Конституции РФ недостатков, нельзя при этом не принимать во внимание, что юридическому закреплению правовой государственности в стране предшествовали долгие годы тоталитаризма, а само принятие Основного закона происходило в условиях жесточайшего кризиса институтов государственной и общественной жизни, нашедшего отражение и при изложении конституционных положений. Было бы наивным полагать, что введение в действие Конституции РФ с закреплением в ней атрибутов демократического правового государства и означает, что такое государство уже реально создано и функционирует. Однако практические результаты построения правового государства, создания гуманистического права и связанных с ними институтов государственной власти и гражданского общества не должны быть определяющими при характеристике Конституции РФ, в том числе и как источника гражданского и арбитражного процессуального права. Следует сознавать, что Конституция РФ после ее принятия и введения в действие в декабре 1993 г. во многих компонентах представляла собой лишь нормативную модель демократического правого государства, каковым позиционирована в ней Российская Федерация, к тому же не лишенную недостатков. Для претворения этой модели в жизнь нужно не сетовать по поводу расхождения конституционных положений с реальной жизнью, не преувеличивать значения имеющихся в тексте противоречий, а последовательно выполнять закрепленные в ней требования, выявляя их подлинный смысл в соответствии с духом самой Конституции РФ, с заложенной в ней интенцией юридического правопонимания.

Трудно не согласиться с тем, что для всестороннего и полного познания сущности Конституции РФ необходимо сопоставление закрепленных в ней требований с реальными государственными и общественными институтами, уровнем жизни населения, состоянием прав и свобод личности, законности и правопорядка*(297). Если понимать это упрощенно, то вывод о декларативности многих конституционных гарантий может показаться бесспорным. Однако такой подход, основанный на критериях некоего абстрактного идеала, не учитывает не только специфику исходного момента построения демократического правового государства, но и всю диалектику этого сверхсложного процесса.

Между тем конкретно-исторический анализ пройденного пути, несмотря на его кратковременность, дает основания для вывода, что этап закладки фундамента нового общественно-государственного образования все же состоялся, созданы и развиваются все основные институты Российской Федерации как демократического правового государства. Нельзя отрицать наличия многих серьезных недостатков в организации общественной и государственной жизни страны, но прожитые годы после принятия действующей Конституции показывают верность избранного направления. Его основной вектор характеризуется последовательным внедрением в структуру общественных отношений конституционных требований об организации общества и государства на началах верховенства права. Это полностью относится и к правосудию по гражданским делам, состояние которого изменяется в сторону все большего учета критериев правовой государственности, в чем имеется заслуга и самих органов судебной власти. По верному замечанию В.Д. Зорькина, Конституция это не только юридический текст, но и практика Конституционного Суда РФ, а также всех других судов и правоприменителей, насколько она просеяна и устоялась в виде конституционных обычаев, соответственно Конституция сейчас уже не такая, как в 1993 г., но она и та же самая*(298).

Способность действующего Основного закона страны как свода основополагающих нормативных правил организации демократического правового государства внедряться в ткань реальных общественных отношений через правоприменительную практику во многом обусловлено требованиями ст. 15 Конституции РФ о ее высшей юридической силе, прямом действии и применении на всей территории страны, недопустимости противоречия ей всех других законов и иных правовых актов, обязанности соблюдения ее требований государственными органами, органами местного самоуправления, должностными лицами, гражданами и их объединениями. Однако при осуществлении правосудия по гражданским делам применение этих взаимосвязанных конституционных положений порождает значительные трудности, особенно в тех случаях, когда обнаруживается противоречие между Конституцией РФ и федеральным законом.

В связи с трудностями в судебной практике большое значение для претворения конституционных предписаний в жизнь имеют разъяснения, содержащиеся в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. N 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия"*(299). Центральная идея этого постановления выражена в краткой преамбуле, согласно которой закрепленное в Основном законе страны положение о высшей юридической силе и прямом применении Конституции РФ означает, что все конституционные нормы имеют верховенство над законами и подзаконными актами, в силу чего суды при разбирательстве конкретных судебных дел должны руководствоваться Конституцией РФ. Соответственно проблема соотношения конституционных положений и норм федерального закона в случае противоречия между ними решается в пользу Конституции РФ. В п. 2 указанного Постановления Пленум Верховного Суда РФ разъясняется, что при разрешении дела суд применяет Конституцию непосредственно, в частности: "б) когда суд придет к выводу, что федеральный закон, действовавший на территории Российской Федерации до вступления в силу Конституции РФ, противоречит ей; в) когда суд придет к убеждению, что федеральный закон, принятый после вступления в силу Конституции РФ, находится в противоречии с соответствующими положениями Конституции".

При внимательном прочтении приведенных положений может возникнуть вопрос о целесообразности разведения по разным подпунктам Постановления Пленума Верховного Суда РФ федеральных законов, принятых до и после введение в действие Конституции РФ. На первый взгляд следовало бы сделать по ним общее разъяснение, тем более что несовпадение понятийного ряда в соответствующих подпунктах способно привести правоприменителя к поиску возможного в них смыслового различия, затрудняя принятие правильного решения. Вместе с тем нетрудно заметить, что подп. б) п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ является лишь парафразой ст. 2 разд. 2 "Заключительные и переходные положения" самой Конституции. Что касается различий в редакции обоих подпунктов, то смысловое содержание их полностью совпадает.

Так, разрешая конкретное дело, суд применяет Конституцию РФ не вообще, а всегда лишь ее соответствующие положения, а именно те, которые относятся к регулированию спорных отношений. При этом конституционные нормы действуют не изолированно, а во взаимосвязи с положениями других действующих нормативных актов, в том числе и федеральных законов вне зависимости от времени их принятия, выступая для них в качестве правового критерия. Вывод о коллизии между конституционной нормой и нормой закона, позволяющей применить Конституцию РФ непосредственно, должен быть основан на убеждении суда о действительном наличии между ними противоречия.

Положение о прямом применении Конституции РФ - лишь частный случай преодоления коллизий в иерархии норм, поскольку в правоприменительной деятельности приоритет всегда должен отдаваться нормативным правовым актам, имеющим более высокую юридическую силу. Соответствующие правила сформулированы в ч. 3 ст. 5 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации", а применительно к разрешению судами гражданских дел они конкретизированы в ст. 1 и 11 ГПК, ст. 3 и 13 АПК. В них также указывается на приоритет Конституции РФ, а на суд возлагается обязанность учитывать иерархическую взаимосвязь применяемых норм в их системе и при обнаружении противоречий непосредственно применить конституционные нормы как имеющие наивысшую юридическую силу, в том числе и при несоответствии им федерального закона.

Говоря о прямом применении судами общей и арбитражной юрисдикции Конституции РФ, введенной в действие в декабре 1993 г., следует заметить, что лобовое столкновение между конституционной нормой и нормой федерального закона встречается в настоящее время не так часто. При всех имеющихся в законотворческом процессе недостатках требование к законодателю ориентироваться на Основной закон страны, которому не должны противоречить все иные нормативные правовые акты, в целом положительно сказывается на качестве законов. При разрешении судебных дел чаще возникает необходимость уточнения и выявления подлинного смысла того или иного закона с учетом его места в правовой системе нашей страны, в которой Конституция имеет высшую юридическую силу и прямое действие. Это происходит как вследствие недостатков в изложении текста сформулированной в законе нормы, так и потому, что отдельная отраслевая норма не всегда может быть понята и правильно применена без сопоставления с конституционными положениями. Неслучайно и сам Конституционный Суд РФ все чаще исправляет дефекты в законах и правоприменительной практике не путем устранения оспоренных норм из правовой системы, признав их не соответствующими Конституции РФ, а путем выявления в них конституционно-правового смысла. Однако выявлять конституционно-правовой смысл применяемых при разрешении конкретных дел норм федерального закона вправе и сами суды общей и арбитражной юрисдикции.

К практике судов общей юрисдикции по выявлению конституционно-правового смысла применяемых норм Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. N 8 имеет отношение в той мере, в какой оно обращает их внимание на верховенство Конституции РФ и ее прямое действие при разрешении противоречий между нормативными правовыми актами, а также на необходимость строгого соблюдения конституционных принципов при осуществлении правосудия. Основной же акцент в нем сделан именно на случаи выявления открытого противоречия между Конституцией РФ и федеральным законом, что в условиях перехода от тоталитарного общества к правовому государству имеет огромное значение. С момента принятия названного Постановления Пленума Верховного Суда РФ идет второе десятилетие, но и в настоящее время заметно, что правосознание большинства российских правоприменителей сформировалось в условиях советского легизма, являющегося одной из наиболее последовательных форм юридического позитивизма. Господствующее правопонимание тоталитарного общества как само собой разумеющееся воспринимало декларативность Конституции, фактический приоритет подзаконных актов, когда очень часто различные ведомственные инструкции "подправляли" закон и в таком виде применялись в судебной практике. Соответственно Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. N 8 можно охарактеризовать как значительный шаг по пути отступления от позитивистского подхода в правопонимании и правоприменении. По существу, оно ориентирует суды общей юрисдикции на отказ от применения неправового закона как противоречащего конституционным положениям, в том числе и тем, которые закрепляют правовые принципы, определяющие суть правосудия. Однако реализовать такой подход чрезвычайно сложно, в частности из-за устойчивости позитивистских традиций в правопонимании и правоприменении, что подтверждается и судебной практикой.

Например, Сормовский районный суд г. Нижнего Новгорода по иску участников Великой Отечественной войны - инвалидов вследствие общего заболевания возложил на пенсионный орган обязанность выплачивать им ежемесячную денежную выплату в размере, установленном для инвалидов войны. Судебное решение обосновано тем, что органами Пенсионного фонда РФ неправомерно, со ссылкой на нормы Федерального закона от 22 августа 2004 г. N 122-ФЗ, вступившего в действие с 1 января 2005 г., была изменена практика определения размера ежемесячной денежной выплаты некоторым из участников Великой Отечественной войны, ставших инвалидами вследствие общего заболевания. Это привело к тому, что размер выплаты истцам был существенно уменьшен по сравнению с инвалидами войны, в то время как ранее он был для них таким же, к тому же для другой части участников Великой Отечественной войны, также имеющих инвалидность вследствие общего заболевания, приравнивание к инвалидам войны сохранено. По мнению суда, такое применение Федерального закона вступает в противоречие с конституционными требованиями, поскольку неправомерно снижает объем ранее гарантированных государством прав в области социального обеспечения и нарушает равноправие внутри категории участников Великой Отечественной войны - инвалидов вследствие общего заболевания.

Очевидно, что районный суд в данном случае действовал в соответствии с положениями ст. 15 Конституции РФ и разъяснениями, сформулированными в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. N 8. На выводы суда не повлияло и то обстоятельство, что изменение практики назначения соответствующей выплаты истцам не было инициативой местных пенсионных органов, а осуществлялось на всей территории Российской Федерации согласно приказу Министерства здравоохранения и социального развития РФ от 30 ноября 2004 г. N 294 "Об утверждении Порядка осуществления ежемесячной денежной выплаты отдельным категориям граждан в Российской Федерации". Именно в этом ведомственном нормативном акте и было дано толкование соответствующим положениям названного Федерального закона, с которым не согласился суд первой инстанции при разрешении конкретного спора.

Правовой анализ спорных правоотношений с очевидностью указывает на правоту суда, тем более что Конституционный Суд РФ ранее неоднократно высказывался по поводу содержания соответствующих конституционных прав (см., напр., Постановление КС РФ от 24 мая 2001 г. N 8-П*(300)). В частности, согласно его устоявшейся правовой позиции государство не может произвольно изменять уже признанный статус определенных категорий лиц и уменьшать обусловленный этим статусом объем социальных гарантий, поскольку в противном случае подрывается авторитет государственной власти, уважение граждан к закону, умаляется достоинство личности. Тем не менее кассационным определением судебной коллегии по гражданским делам Нижегородского областного суда решение районного суда было отменено и в иске отказано по мотиву неправильного применения судом первой инстанции норм материального права.

Конституционный Суд РФ по обращению Сормовского районного суда и граждан-заявителей со ссылкой на соответствующие положения Конституции РФ и свои прежние правовые позиции в Определении от 4 апреля 2006 г. N 89-О дал, по существу, такое же толкование Федерального закона, что и суд первой инстанции, косвенно признав его правоту при разрешении приведенного дела.