О понятии истины в судопроизводстве

Одной из самых обсуждаемых и сложных проблем современной процессуальной науки является проблема истины в судопроизводстве. Не вступая в особую полемику с представителями различных точек зрения по этой проблематике*(461), попытаемся в самом сжатом виде рассмотреть ее с учетом социальной роли российского правосудия как института государственной власти, предназначенного для эффективной защиты прав, и роли суда в современном гражданском судопроизводстве. Разумеется, реализация поставленной задачи требует и выявления содержания основных понятий, употребляемых в процессуальной теории и судебной практике при характеристике истины в судопроизводстве, а также анализа позиций отдельных авторов по данному вопросу, насколько это необходимо для обоснования одного из возможных вариантов его решения.

С учетом давнего и интенсивного обращения представителей юридической науки к проблеме истины в судопроизводстве и при многообразии воззрений на нее претендовать на особую оригинальность суждений по данной теме вряд ли возможно. Тем не менее, относясь с огромным уважением ко всем предшествующим исследователям, при изложении аргументов сознательно воздержимся от ссылок без особой необходимости на конкретных авторов, поскольку в течение не одного столетия полемика вокруг истины в судопроизводстве идет по кругу с многократным повторением одних и тех же доводов. Соответственно найти себе единомышленников в воззрениях на судебную истину несложно, однако существеннее на основе общих закономерностей российского судебного процесса попытаться сформулировать собственное видение решения данной проблемы.

В современной процессуальной литературе, как и во все предшествующие периоды, разброс высказываемых мнений по этой проблематике значителен и колеблется в диапазоне двух крайних позиций: приверженцы одной из них, оставаясь в русле господствующей на протяжении многих лет после 1917 г. доктрины, считают целью правосудия объективную истину в том значении, какое ей придавалось в советское время, а приверженцы другой называют поиск истины в правосудии химерой (Е.Б. Мизулина), блефом (М.М. Бобров)*(462). Как это всегда бывает, обе противоположности в своем единстве и противоборстве взаимообусловлены, соответственно одна крайность порождает другую, а некоторые жесткие суждения их приверженцев являются скорее результатом полемической заостренности споров о действительно сложных и противоречивых вопросах, возникающих при теоретическом осмыслении значения истины в судопроизводстве, чем итогом целостного научного проникновения в суть обсуждаемой проблемы.

Так, один из авторов обвиняет современных сторонников концепции объективной истины в том, что они выступают не с каких-то объективных научных позиций, а выражают идеологию авторитаризма, проявляемую применительно к судопроизводству в идеологии инквизиционного (следственного, розыскного) процесса. По его мнению, нельзя включать в один понятийный ряд термины: "объективная истина", "состязательность", "законность", "гуманизм", "презумпция невиновности", "нравственность", "обеспечение интересов личности", "здравый смысл" - "это свидетельствует или о полной утрате ориентиров в пользовании уголовно-процессуальной терминологией, или о намеренном введении в заблуждение для навязывания ценностей следственного процесса". Далее автор утверждает: "Теоретическая порочность концепции объективной истины, на мой взгляд, состоит в том, что она оправдывает следственную конструкцию процесса, практическая - в том, что она оперирует абстрактными схемами, в то время как руководствоваться надо прагматическими соображениями, вместо того чтобы гоняться за химерами". Эти прагматические соображения, по мнению автора, диктуют необходимость разрешить дело не в соответствии с объективной истиной, а лишь сообразно тем обстоятельствам, которые были установлены самими сторонами в суде согласно требованиям уголовно-процессуального права. Под такую практическую целесообразность подводится и конституционно-правовая база со ссылкой на закрепленное в Основном законе страны идеологическое многообразие, предполагающее плюрализм мнений, из которого выводится некий "режим плюральности истин как неотъемлемое свойство демократии"*(463).

В данном случае речь идет об уголовном судопроизводстве, однако истина есть проблема судебного права в целом*(464), соответственно приведенные суждения отражают позицию определенной части представителей и цивилистической процессуальной науки. Во многом приведенная позиция вызывает возражения, но прежде чем высказать их, необходимо определиться с содержанием основных терминов, используемых в процессуальной науке при характеристике истины, которая во всех сферах социальной деятельности людей (включая судопроизводство) фиксирует содержание человеческих знаний о себе самом и окружающем мире. Соответственно проблема истины в ее универсальном значении наиболее многогранно исследована в философии, составной частью которой является специальный раздел о закономерностях человеческого познания, который называется гносеологией (учением о познании). Не учитывать этого при исследовании проблемы истины в процессуальном праве и судопроизводстве нельзя, поскольку, как верно заметил С.Ф. Афанасьев, она a priori не решается вне ее философской основы*(465).

Под истиной в гносеологии понимается правильное, адекватное отражение предметов и явлений действительности познающим субъектом. Истина - соответствие человеческих знаний действительности, совпадение человеческой мысли и объекта*(466). Она фиксирует объективное содержание человеческих знаний, но процесс и акт этой фиксации возможны только на основе деятельности человеческого субъекта, в силу естественных причин ограниченного в познании действительности. Соответственно относительность истины, дающей лишь ограниченное знание об объекте, является естественным ее свойством, но истина и абсолютна, поскольку указывает на границы, в которых человеческое познание совпадает с объектом, является точным его отображением. Границы истины задаются условиями ее получения, формами существования познаваемых объектов, характером тех средств, которыми может воспользоваться человек в приобретении знаний и проверке их на истинность. Эти средства задают меру возможностей практической и теоретической деятельности, где люди могут достаточно четко фиксировать объективное содержание своих знаний*(467).

Такое понимание истины (несовместимое с концепцией плюрализма истин) применимо и в сфере правосудия, но с некоторыми оговорками. Судопроизводство как форма осуществления правосудия внешне проявляется в деятельности суда в лице единоличного судьи или коллегии судей, а также других субъектов процессуальных отношений, причем судопроизводству присуща строгая процессуальная форма, определяемая федеральным законом. Поскольку обязанность по осуществлению правосудия возлагается на суд как орган государственной (судебной) власти, он является основным и решающим субъектом судопроизводства, уполномоченным принимать по всем возникающим при рассмотрении и разрешении дела вопросам обязательные для всех постановления. Принятие же любого судебного постановления предполагает правильное (законное и обоснованное) применение судом норм процессуального и материального права к установленным фактическим обстоятельствам дела; они не есть какие-либо общие закономерности бытия, которыми обычно оперирует философия, а конкретные факты действительности.

Невозможность принятия судом правоприменительного акта (промежуточного или окончательного), отвечающего требованиям законности и обоснованности, безотносительно к подлежащей разрешению конкретной фактической ситуации, познание которой необходимо и порождает проблему истины в судопроизводстве. Для ее адекватного разрешения необходимо четко сознавать, что вне зависимости от форм осуществления правосудия ее поиск судом отнюдь не "химера и не блеф", поскольку в противном случае суд не смог бы выполнить свою социальное предназначение, которое Конституция РФ для российского правосудия определяет как обеспечение прав и свобод человека и гражданина. Более того, без получения знания о фактических обстоятельствах, необходимого для правильного применения норм процессуального и материального права, вообще невозможно осуществление последовательной процедуры рассмотрения и разрешения дела и принятия по нему судом заключительного правоприменительного акта как итога всей процессуальной деятельности. В этом смысле применительно к гражданскому и арбитражному процессу суд по конкретному делу начинает заниматься поиском истины со стадии его возбуждения, и этот поиск завершается с принятием последнего по нему судебного постановления. Причем установление истины является обязанностью именно суда как правоприменительного органа, чему вовсе не противоречит закрепленный в Конституции РФ принцип состязательности судопроизводства как способ установления судом фактических обстоятельств дела, предполагающий максимальное использование при доказывании искомых фактов потенциала самих спорящих сторон и других лиц, участвующих в деле.

Если согласиться с тем, что получаемое судом знание о фактических обстоятельствах не связано с истиной, поиск которой есть "химера", то следует признать химерой и справедливое судопроизводство, предполагающее защиту действительно нарушенных или неправомерно оспариваемых прав, свобод и законных интересов. Соответственно не с объективной истиной, а именно с таким процессом было бы несовместимо подлинное значение понятий "законность", "гуманизм", "нравственность", "обеспечение интересов личности", "здравый смысл", поскольку обеспечить реализацию соответствующих социальных ценностей невозможно без установления фактических обстоятельств дела и правильного применения закона. Вряд ли при характеристике такого процесса, якобы свободного от установления истины, следует употреблять и сам термин "знание", поскольку он обозначает проверенный практикой результат познания действительности, ее верное отражение в мышлении человека; обладание опытом и пониманием, которые являются правильными в субъективном и объективном отношении и на основании которых можно построить суждения и выводы, кажущиеся достаточно надежными для того, чтобы рассматриваться как знание*(468).

Кроме фактической стороны истина в судопроизводстве имеет и правовой аспект, поскольку для установления действительных прав и обязанностей сторон суд должен дать юридическую оценку фактическим обстоятельствам дела. Как физик, который для получения истинного знания о полученных экспериментальных данных рассматривает их через призму естественных физических законов, так и судья полученные в результате доказывания сведения о фактах сопоставляет с нормами юридических законов.

Познание действительного содержание норм права, подлежащих применению с учетом их места в системе правового регулирования, - задача сама по себе также не простая. Неслучайно смысл, придаваемый той или иной юридической норме в правоприменительной практике, нередко расходится с ее буквальным смыслом. Даже в тех случаях, когда обстоятельства дела в судебном решении изложены в соответствии с тем, какими они были в действительности, решение еще не обязательно будет истинным, для этого необходимо также установленным фактическим обстоятельствам дать правильную юридическую квалификацию. Иначе права и обязанности участников спорного правоотношения будут установлены вопреки действительным обстоятельствам дела, соответственно судебное решение не обеспечит реализацию социальных целей, стоящих перед правосудием. Если при установлении фактических обстоятельств дела суд по общему правилу оказывает сторонам лишь содействие в доказывании искомых фактов, то обязанность по правильной юридической квалификации спорных отношений целиком лежит на суде.

Отрицание поиска истины в судопроизводстве, как и сопутствующий ему тезис о плюрализме судебных истин, логически приводит к неизбежному выводу, что суд якобы легально уполномочен на то, чтобы устанавливать фактические обстоятельства дела на основании заблуждения и даже незнания, без выяснения действительного содержания применяемых норм. При всех недостатках отраслевого процессуального законодательства, в том числе обусловленных естественными трудностями судебного познания и противоречивостью теоретических воззрений на роль истины в судопроизводстве, оснований для столь крайнего вывода оно все же не дает. Особенно если его положения, как это и должно быть, рассматривать комплексно и во взаимосвязи с закрепленными в Конституции РФ и нормах международного права принципами правосудия. При этом из конституционных положений о плюрализме идеологий и мнений вовсе не следует вывод о плюрализме также и истин, поскольку претензия на истину в высказываемых взглядах и мнениях еще не означает, что они соответствуют действительности. В такой сфере человеческой деятельности, как правосудие, подтверждением этому служит едва ли не каждое судебное дело с участием противоборствующих сторон, когда при всем многообразии мнений ординарных субъектов процесса суд обязан принять решение в соответствии с действительными обстоятельствами дела и нормами права, подлежащими применению к данной конкретной фактической ситуации.

Вместе с тем нельзя согласиться и с тем, что целью судебного процесса как такового является объективная истина, поскольку его основная общая цель непосредственно закреплена в ст. 18 Конституции РФ и заключается в обеспечении прав и свобод человека и гражданина. Кроме защиты прав как главной цели правосудия, судопроизводство должно способствовать укреплению законности и правопорядка, предупреждению правонарушений, формированию уважительного отношения к праву и суду; это также конечные социальные цели судебного процесса. Их реализация не только обязанность самого суда, но и других субъектов судопроизводства, под его контролем на достижение названных общих целей по любому судебному делу должны быть направлены все процессуальные действия, включая и те, которые обеспечивают получение достоверных знаний о фактических обстоятельствах дела.

Соответственно, являясь одной из промежуточных целевых установок судопроизводства, установление истины есть необходимое условие (средство) для достижения любой из названных общих целей процесса, поскольку посредством правосудия должны защищаться действительно нарушенные или неправомерно оспариваемые права, свободы и законные интересы. Только при достижении такого результата судопроизводство вправе именоваться правосудием, только тогда оно будет способствовать укреплению законности и правопорядка, предупреждению правонарушений, формированию уважительного отношения к праву и суду. Соответственно на суд в любом из видов судопроизводства возлагается задача рассмотреть дело правильно, что предполагает целевую направленность процессуальной деятельности на полное и точное установление действительных обстоятельств дела и их правильную юридическую квалификацию.

Наиболее четко и верно на такое соотношение задач и целей судопроизводства указывается применительно к гражданскому процессу в ст. 2 ГПК, но оно характерно для любого судебного процесса, поскольку в названной отраслевой норме по существу конкретизированы положения самого Основного закона страны, определяющего социальное предназначение правосудия в Российской Федерации. Даже в связи с этим нет никаких оснований применительно к судопроизводству выводить из плюрализма идеологий и мнений как свойства демократического общества плюрализм истин, не говоря уж о том, что истина как соответствие человеческих знаний действительности может быть лишь одна, все остальное даже при кажущейся истинности будет заблуждением.

Для правильного (полного и точного) установления фактических обстоятельств судебного дела как целевой установки судопроизводства предназначено доказывание, в процедуре которого на основе состязательности и равноправия сторон (ч. 3 ст. 123 Конституции РФ) и должно быть установлено действительное содержание спорных правоотношений, прав и обязанностей их участников. Окончательную оценку доказательствам по результатам рассмотрения всего дела или отдельного вопроса, завершающую процедуру доказывания, суд дает в совещательной комнате при вынесении судебного акта (по гражданскому делу решения или определения), в котором отражаются результаты такой оценки в сопоставлении с нормами права, подлежащими применению к установленным фактическим обстоятельствам. Соответственно установление истины является промежуточной целью судебного процесса в целом, конечной она будет лишь для той его части, которая называется доказыванием. Устанавливаемая истина должна быть объективной в том смысле, что она отражает факты объективной действительности, причем для ее обозначения вовсе не обязательно употреблять соответствующий термин, поскольку истина, как указывалось, и есть соответствие человеческих знаний действительности, совпадение человеческой мысли и объекта.

С таким пониманием истины вполне согласуется состязательность как принцип установления фактических обстоятельств дела, предполагающий возложение обязанности по их доказыванию на стороны, при том, что окончательный вывод об истинности исследуемых фактов и их юридической оценке делает суд. Соответственно не имеется и оснований огульно обвинять всех сторонников концепции объективной истины в авторитаризме, в приверженности идеологии инквизиционного (следственного, розыскного) процесса, тем более что в чистом виде легально его не было и в советский период на всех этапах развития судопроизводства. Неслучайно в известный период нашей истории массовые репрессии в СССР осуществлялись во внесудебном порядке.

В действительности основные противоречия при установлении истины в судопроизводстве проистекают из очевидной ограниченности возможностей судьи (судей) во всех случаях получить достоверные знания о фактических обстоятельствах дела. Этому препятствуют как естественные свойства мышления человека, так и объективные условия социальной жизни, в которых осуществляется судебное познание прошедших событий с участием лиц, заинтересованных в благоприятном для них освещении познаваемых фактов. С учетом этого установление истины судом, которое в любом случае является целью доказывания, происходит при соблюдении закрепленных в законе правил, часть из которых во избежание большего зла создает определенные препятствия для достижения поставленной цели. Однако введение законодателем таких препятствий вполне оправданно, поскольку они служат гарантией от произвольного и недопустимого в системе ценностей современного демократического общества вмешательства государства в сферу прав и свобод конкретного человека и гражданина. В частности, согласно Конституции РФ судебное познание не может осуществляться с применением средств, умаляющих достоинство личности (ст. 21), с использованием доказательств, полученных с нарушением федерального закона (ч. 2 ст. 50), с помощью показаний, полученных вопреки праву на свидетельский иммунитет (ст. 51).

Учитывая наличие объективных и субъективных препятствий при судебном познании фактических обстоятельств дела, вряд ли следует употреблять применительно к судопроизводству термин объективная истина, даже не подвергая сомнению взаимосвязь полученных при доказывании знаний с объективной реальностью. Тем более что он действительно несет на себе некий идеологический отпечаток прошлого, когда ему придавалось значение принципа, обязывающего суд во всех случаях вне зависимости от позиции сторон и естественных трудностей доказывания обеспечить полное и точное знание об обстоятельствах дела, имеющих значение для единственно правильного результата рассмотрения дела. Не следует, на наш взгляд, при характеристике истины как цели доказывания в судопроизводстве называть ее и формальной, рассматривая формальную истину по существу в роли некого антипода объективной истине.

В марксистской философии термин "истина" с прилагательным "объективная" (или "материальная") употреблялся прежде всего в противовес идеализму для обозначения знания об объекте, содержание которого не зависит от познающего субъекта. При этом признавалось, что всякая истина, будучи объективной по содержанию, субъективна по форме, поскольку является результатом деятельности человека как субъекта познания*(469). Соответствующие постулаты марксистско-ленинской теории познания лежали в основе подразделения в юридической науке истины в судопроизводстве на объективную (материальную) и формальную, при этом объективной истине в противовес истине формальной придавались еще свойства неограниченного (полного и точного) знания о фактических обстоятельствах дела.

Так, в общей теории права советского периода указывается, что принцип объективной истины представляет собой выраженное в праве требование, согласно которому решение правоприменительного органа должно полно и точно соответствовать объективной действительности*(470). В советском гражданском судопроизводстве принцип объективной истины также рассматривался как требование полного соответствия выводов суда действительным обстоятельствам дела, а принцип формальной истины (атрибут буржуазного судопроизводства) - как только формально-логическое соответствие выводов суда доказательствам, представленным сторонами*(471).

Из приведенных определений следует, что по существу объективная истина в судебном познании отождествлялась с абсолютной истиной в соответствии с ее марксистско-ленинской трактовкой как полным, исчерпывающим знанием о фактах объективной действительности*(472). Причем обязанность по установлению такой истины вне зависимости от позиции и поведения сторон возлагалась именно на суд как правоприменительный орган, уполномоченный на принятие обязательных для всех судебных актов с изложением в них выводов об обстоятельствах дела.

В связи с этим следует заметить, что постулат о необходимости достижения истины в смысле полного и точного установления фактических обстоятельств дела как цель, к достижению которой следует стремиться при осуществлении правосудия, не может вызывать возражений и в настоящее время. Однако, к сожалению, по всем делам она просто недостижима, даже если на суд и возлагать такую обязанность. Соответственно современное процессуальное законодательство, распределяя бремя доказывания обстоятельств дела в условиях состязательного процесса между сторонами, и не обязывает суд установить объективную истину. Однако оно возлагает на него обязанность при сохранении независимости, объективности и беспристрастности создать условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законодательства при рассмотрении и разрешении дел (см., напр., ч. 2 ст. 12 ГПК, ч. 3 ст. 9 АПК).

Фактически и в советский период законодатель, провозглашая объективную истину в качестве общего принципа правосудия, не возлагал на суд обязанность во всех случаях полно и точно устанавливать обстоятельства дела в соответствии с объективной действительностью. В противном случае не было бы презумпции невиновности привлекаемого к ответственности лица в уголовном и административном судопроизводстве, презумпции "невиновности" ответчика в гражданском судопроизводстве (если законом не установлено иное), доказательственных презумпций, преюдиции, институтов мирового соглашения и отказа от иска в гражданском судопроизводстве и т.п. Все эти институты, существующие и в настоящее время, допускают установление только формальной истины, поскольку их правила возлагают на суд обязанность основывать свои суждения и выводы о фактических обстоятельствах дела на неких формальных условиях, вне зависимости от того, соответствуют они объективной действительности или нет.

Формальная истина не обязательно есть истина в подлинном смысле этого понятия, обозначающего правильное, адекватное отражение предметов и явлений действительности познающим субъектом, соответствие человеческих знаний действительности, совпадение человеческой мысли и объекта. Это лишь предположение о том, что при наличии определенных формальных условий соответствующие суждения и выводы являются истинными. Реально же они могут быть таковыми, а могут и не быть, поскольку отражают не достоверное, а лишь вероятное знание о фактических обстоятельствах дела.

В современном судебном процессе разновидностей формальной истины стало больше (см., например, приказное производство в гражданском процессе и упрощенное производство в арбитражном процессе), однако это все же исключения из общих правил судебного доказывания, направленных на получение достоверного знания о фактических обстоятельствах дела. В частности, наличие соответствующих исключений в гражданском судопроизводстве продиктовано тем, что выявление подлинных взаимоотношений сторон не всегда осуществимо из-за объективно существующих ограничений возможности судебного познания, а цивилистический процесс основан на началах диспозитивности. Состязательное начало судопроизводства, предполагающее обязанность самих сторон по доказыванию обстоятельств дела, при наличии у них права свободно распоряжаться предметом судебного спора и процессуальными средствами его защиты, а также возложение на них последствий уклонения от исполнения этой обязанности, является одним из средств, позволяющих снизить уровень объективно существующих ограничений в познании прошедших событий. Вместе с тем пассивность сторон при доказывании искомых фактов может стать дополнительным препятствием для установления фактических обстоятельств дела такими, какими они были в действительности, но закон это сознательно допускает.

Термину "формальная истина" иногда придается неоправданно широкое значение, что суд якобы при разрешении гражданского дела не должен стремиться к установлению действительных обстоятельств дел и подлинных взаимоотношений сторон*(473). На самом деле это не так, поскольку задачи и цели судопроизводства возлагают на суд обязанность разрешить любое дело правильно, чтобы обеспечить защиту нарушенных или неправомерно оспариваемых прав, свобод и законных интересов. Соответственно при соблюдении установленной законом судебной процедуры действия суда и всех других участников процесса должны быть направлены на полное и точное установление фактических обстоятельств дела в соответствии с объективной действительностью, насколько это возможно по конкретному судебному делу.

Таким образом, при общей направленности судебного познания на поиск объективной истины достичь этой цели удается не всегда, иногда суд при соблюдении предусмотренного законом порядка судопроизводства вынужден ограничиваться установлением лишь формальной истины, которая в реальности может соответствовать объективной истине, а может и не соответствовать. В связи с этим правильнее для обозначения соответствующего явления в судопроизводстве употреблять широко используемый в процессуальной науке термин судебная истина.

Являясь целью судебного доказывания и одним из средств достижения общих целей судопроизводства, основной из которых является защита прав, свобод и законных интересов, судебная истина есть и важнейший принцип судебного процесса. Как отмечает Г.Л. Осокина, принцип судебной истины - это такое руководящее начало процессуального права, в соответствии с которым движение судебного процесса по конкретному делу должно идти в направлении использования всех предусмотренных в нормах права средств для достоверного, а в случае невозможности или предусмотренной законом нецелесообразности - вероятного установления фактических обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения дела*(474).

Употребляя термин "судебная истина" в приведенном определении, автор с очевидностью не отождествляет его с термином "объективная истина", поскольку лишь достоверное установление обстоятельств дела отвечает требованию полного и точного соответствия знания о фактах объективной действительности. При вероятном установлении фактических обстоятельств наличие или отсутствие фактов признается судом скорее соответствующим действительности, чем не соответствующим, при этом судья сознает, что его выводы могут не совпадать с действительностью*(475). Однако очевидность различия между достоверным и вероятным знанием не препятствует продолжению малопродуктивных для познания проблемы истины в судопроизводстве споров о терминах, даже в тех случаях, когда авторы и признают возможность установления по некоторым делам только вероятного знания о фактических обстоятельствах.

Например, схожее определение истине дает М.Д. Олегов, однако со ссылкой на то, что у суда имеются активные полномочия по формированию фактического и доказательственного материала, а в ГПК существуют нормы и институты, реально обеспечивающие установление действительных обстоятельств дел, называет соответствующее основное начало гражданского процесса принципом объективной истины. При этом он возражает против употребления термина "судебная истина", но явно отступает от устоявшегося понимания объективной истины в качестве универсального явления, поскольку допускает существование дел, по которым установление действительных обстоятельств дела невозможно или нецелесообразно*(476).

В отличие от двух названных авторов А.Т. Боннер отождествляет оба термина, выделяя принцип объективной (судебной) истины. Под ним он понимает основополагающее начало гражданского судопроизводства, в соответствии с которым суд в сотрудничестве с лицами, участвующими в деле, должен принимать все зависящие от него и предусмотренные законом меры с целью всестороннего, полного и объективного выяснения имеющих юридическое значение обстоятельств дела, прав и обязанностей сторон*(477). При оценке этого определения нельзя не заметить, что при верном отражении общей направленности деятельности суда и других участников судопроизводства при доказывании фактических обстоятельств дела в нем замалчивается реально существующая проблема невозможности или крайней затруднительности в рамках действующей правовой системы получения о них достоверных знаний во всех случаях.

Между тем действительность такова, что общая направленность доказательственной деятельности на поиск объективной истины не должна исключать в некоторых случаях легальной возможности только вероятного установления обстоятельств дела, что и предусмотрено процессуальным законодательством. А.Т. Боннер верно отмечает далее в той же работе, что оптимальным вариантом для судопроизводства является достоверное установление судом наличия или отсутствия юридически значимых фактов, но в практической деятельности встречаются такие ситуации, когда судья вынужден строить собственные выводы на основе вероятности событий*(478). Но если это так, то нет и оснований для отождествления объективной и судебной истины.

Вместе с тем следует согласиться с позицией А.Т. Боннера, возражающего против употребления для обозначения цели доказывания и соответствующего принципа судопроизводства термина юридическая истина, поскольку юридические факты устанавливаются не только в судебном порядке, в связи с чем данный термин имеет более широкое значение и неточно отражает соответствующее понятие*(479). Эти же возражения могут быть распространены и на используемый в процессуальной литературе применительно к судопроизводству термин процессуальная истина, ибо судебный процесс лишь частный случай юридического процесса, а юридические дела с установлением по ним фактических обстоятельств рассматриваются не только судами.