За кулисами революционного движения
ГЛАВА 1. СТАЛИН — АГЕНТ ОХРАНКИ: ЗА И ПРОТИВ
Загадки и догадки
Рассмотренный материал показывает, что реальная биография И. В. Сталина значительно отличалась от той ее версии, которая нашла отражение в официальной литературе.
Прежде всего оказывается, что И. В. Сталин был арестован не шесть, не семь и не восемь, а как минимум девять раз (1900 г., 5 апреля 1902 г., 1905–1906 гг., 25 марта 1908 г., 23 марта 1910 г., 9 сентября 1911 г., 22 апреля 1912 г., 23 февраля 1913 г., лето 1916 г.). Кроме того, не менее четырех раз его подвергали задержанию (21 марта 1901 г., осень 1904 г., 28 января 1906 г., 10 октября 1909 г.).
Иначе выглядит и хроника побегов. И. В. Сталину удалось бежать не четыре, не пять и не шесть, а по меньшей мере восемь раз (1903 г., 1904 г., 1905–1906 гг., 1909 г., 1911 г., 1912 г. — два побега, 1916 г.). К этому нужно добавить два известных нам случая, когда он сумел ускользнуть буквально из рук полиции (28 января 1906 г. и 10 октября 1909 г.).
Аресты и побеги могут лишь украсить биографию революционера. Почему же в свое время И. В. Сталин не только называл меньшее количество арестов и побегов, но и не дал их полной и точной хронологии?
Невольно возникает вопрос: может быть, И. В. Джугашвили и И. В. Сталин — это разные люди, и последний плохо знал революционную биографию первого? Не здесь ли кроется объяснение того, почему И. В. Сталин называл днем своего рождения 9 (21) декабря 1879 г., а не 6 (18) декабря 1878 г.? Почему дефект левой руки отсутствует в первом известном нам описании его примет 1902 г. и розыскном циркуляре 1904 г., но присутствует в других документах? Почему, если такой дефект действительно существовал с детства, он стал основанием для освобождения И. В. Джугашвили от службы в 1917 г., в разгар войны, но не был принят во внимание в 1900 г.? Почему летом 1909 г. И. В. Джугашвили не могли опознать секретные сотрудники Бакинского охранного отделения М. Коберидзе (Михаил?) и Н. С. Ериков (Фикус), знавшие его до этого? Почему, по мнению Г. Уратадзе, изображения И. В. Сталина не похожи на того И. В. Джугашвили, с которым он встречался в 1903 г. в кутаисской тюрьме? Почему до сих пор нам почти неизвестны оригиналы дореволюционных фотографий И. В. Джугашвили и регистрационных карт с его дактилоскопическими отпечатками? Почему в сохранившихся описаниях его примет мы обнаруживаем серьезные расхождения, особенно это касается его роста и оспенных пятен? Почему под некоторыми дореволюционными документами мы видим подпись И. В. Джугашвили, сделанную не его рукой? Почему он был равнодушен к своему сыну Якову и счел возможным отсутствовать на похоронах матери?
Несмотря на заманчивость этой версии, придающей революционной биографии И. В. Сталина детективный характер, она вызывает большие сомнения.
Если бы в 1899–1917 гг. под фамилией И. В. Джугашвили действовали два или несколько разных лиц, данное обстоятельство не могло бы не привлечь к себе внимание его товарищей по партии, знавших и встречавших его как до, так и после 1917 г. А их было достаточно много. Вот только некоторые из них: Н. Н. Аладжалова, С. Я. Аллилуев, К. Е. Ворошилов, И. Э. Гуковский, С. С. Девдориани, П. А. Джапаридзе, А. С. Енукидзе, С. И. Кавтарадзе, Л. Б. Каменев, В. З. Кецховели, Л. Б. Красин, Ф. И. Махарадзе, П. Г. Мдивани, В. П. Ногин, Г. К. Орджоникидзе, семья Сванидзе, Е. Д. Стасова, Т. П. Сухова, С. А. Тер-Петросян (Камо), С. Я. Тодрия, М. И. Фрумкин, М. Г. Цхакая, С. Г. Шаумян и т. д.
Поэтому объяснение «загадок» в биографии вождя нужно искать в другом. Тем более что они не исчерпываются арестами и побегами.
До сих пор мы не знаем действительных причин и обстоятельств исключения И. В. Сталина из семинарии.
Очень странно, что официальная историография предпочитала замалчивать первое его знакомство с полицией — обыск летом 1899 г. в селении Цроми, факт его первого ареста в 1900 г., задержание в ночь с 21 на 22 марта 1901 г.
Не все понятно с привлечением И. В. Сталина к первой переписке по выяснению политической благонадежности при Тифлисском ГЖУ 23 марта 1901 г. В частности, неясно, почему, приняв постановление о его привлечении к переписке в качестве обвиняемого, жандармы не предприняли никаких мер по его разысканию, а когда он попал в сферу наблюдения и стало известно место его проживания, ничего не было сделано для его ареста. До сих пор остается неизвестным, когда и чем закончилась для И. В. Сталина эта переписка.
Много неясного с перепиской, которая была начата после его ареста 5 апреля 1902 г. С одной стороны, рассмотрев представленные ему материалы, Департамент полиции счел возможным превращение переписки в формальное дознание и передачу дела в суд, с другой стороны, несмотря на существование свидетельских показаний, уличавших И. В. Сталина в причастности к мартовским событиям 1902 г. в Батуме, прокуратура признала необходимым закрыть это дело из-за отсутствия улик. Кто в этом отношении был ближе к истине, судить трудно, так как материалы переписки и выросшего из нее дознания обнаружить не удалось.
Вызывает вопросы эпизод с привлечением И. В. Сталина к дознанию при Тифлисском ГЖУ в 1902 г. В частности, это касается сокрытия Тифлисским ГЖУ от следствия неблагоприятных для И. В. Сталина фактов. Требует выяснения, когда, кто и с какой целью уничтожил дела № 630 и 630–1 за 1902 г. из 7-го делопроизводства Департамента полиции и подчистил дело № 175 за этот же год. Странно выглядит история с попыткой ареста И. В. Сталина во время его пребывания под стражей весной 1903 г. и его поисками в 1903 г. перед отправкой в Сибирь. Непонятно, для чего понадобилось скрывать его первый, неудавшийся побег из ссылки в конце 1903 г. Почему никто кроме крестьянина М. И. Кунгурова, не поделился воспоминаниями об обстоятельствах второго побега?
Не все понятно с поддельным удостоверением, которое И. В. Сталин изготовил в своей первой ссылке и которое свидетельствовало, будто бы он являлся агентом балаганского уездного исправника. С одной стороны, существование подобного удостоверения и возможность его изготовления вызывают большие сомнения, с другой стороны, нельзя не считаться с тем, что информация о нем исходила от самого И. В. Сталина.
В официальной литературе был вычеркнут эпизод с его возвращением после ссылки 1903–1904 гг. в Батум и появлением первых, порочащих его как революционера слухов. Между тем сам факт того, что с января по июль 1904 г. И. В. Сталина не допускали к партийной работе, не может не вызывать удивления. Удивление вызывает и другое: как совместить его неспособность из-за отсутствия денег уехать из Батума в Тифлис и проживание без работы на протяжении почти полугода.
Требуют дальнейшего выяснения обстоятельства поездки И. В. Сталина осенью 1904 г. в Кобулети и его задержания там пограничниками.
Ждет ответа и вопрос, на чем были основаны обвинения И. В. Сталина в провокации, выдвинутые меньшевиками в 1905 г.
Остается неизвестным, что стало с материалами о его аресте и побеге в 1905 г., на которые опирались ротмистр Карпов в 1911 г. и редакция газеты «Бакинский рабочий» в 1925 г.? Непонятно, почему в делах Департамента полиции «дыра» за 1905–1907 гг., а в делах Тифлисского охранного отделения — за 1905 и 1907 гг.?
Странно, что, зная о присутствии провокатора на Таммерфорсской конференции, советские историки так и не смогли установить его фамилию.
Не все ясно в истории с задержанием И. В. Сталина 28 января 1906 г.
Заслуживает более тщательного рассмотрения свидетельство Р. Арсенидзе об аресте И. В. Сталина в 1906 г. перед его поездкой в Стокгольм на IV объединительный съезд РСДРП.
Вызывают вопросы арест и освобождение Екатерины Сванидзе в конце 1906 г.
Не может не поражать переписка 1908 г. в Бакинском ГЖУ, в ходе которой был совершен подлог документов и сознательно искажена в пользу И. В. Сталина картина его деятельности в 1904–1908 гг. Особенно удивительно то, что подобная деятельность ведшего следствие ротмистра Ф. В. Зайцева оказалась в полном соответствии со справкой Тифлисского ГЖУ, представившего по сути дела сфальсифицированную в пользу подследственного информацию.
Вызывает удивление подписанное ротмистром Ф. В. Зайцевым постановление ГЖУ о высылке И. В. Сталина в Сибирь на 3 года, в то время как на его счету числилось два с половиной года неотбытой ссылки. Но еще более поразительно решение Особого совещания, сократившего срок ссылки до двух лет и заменившего Сибирь Вологодской губернией.
Если в 1908 г. И. В. Сталин действительно ушел на этап вместо арестанта Жвании, а затем сумел бежать, почему этот факт оставался скрытым на протяжении десятилетий? Почему исчезли материалы, связанные с его этапированием и первым пребыванием в Сольвычегодске? Когда и куда пропали материалы первой сольвычегодской ссылки И. В. Сталина и что именно подчищалось после Великой Отечественной войны в делах Вологодского ГЖУ за 1908 г.?
Удивительно, что, имея двух секретных сотрудников (Михаила и Фикуса), хорошо знавших И. В. Сталина, бакинская охранка в 1909–1910 гг. на протяжении нескольких месяцев принимала его за бежавшего из ссылки Тотомянца, хотя из розыскных циркуляров Департамента полиции явствовало, что в 1909 г. под такой фамилией из ссылки никто не бежал, а в картотеке Департамента полиции такая фамилия до 1909 г. отсутствовала. Не менее удивительно, что Кавказское районное охранное отделение и Департамент полиции с доверием относились к информации Бакинского охранного отделения на этот счет.
Специального выяснения требуют разногласия, которые возникли в 1909–1910 гг. внутри Бакинского комитета РСДРП и были связаны с вопросом о провокации.
Можно понять, почему, арестовав И. В. Сталина в 1910 г., Бакинское ГЖУ постановило выслать его в административном порядке в Сибирь на 5 лет. Но чем объяснить, что это предложение, одобренное бакинским градоначальником и бакинским окружным прокурором, не получило поддержки Особого совещания при наместнике, которое, воспретив проживание И. В. Сталина на Кавказе в течение пяти лет, предпочло возвратить его на прежнее место ссылки для отбывания остававшегося срока?
Еще более поразительно то, что, обнаружив в сентября 1910 г. документы, уличавшие И. В. Сталина в принадлежности к Бакинскому комитету РСДРП в качестве секретаря, и имея все основания для передачи дела в суд (а это открывало возможность вынесения приговора о замене ссылки тюремным заключением, каторжными работами или же вечным поселением в Сибири), Бакинское ГЖУ ничего не сделало для привлечения И. В. Сталина к суду.
Есть убедительные данные о его побеге из Сольвычегодска в 1911 г. Почему же этот факт был вычеркнут из его биографии?
Нельзя не признать странным то, что в 1911 г. Особое совещание при МВД не только отвергло предложение Петербургского ГЖУ о высылке И. В. Сталина в Сибирь на 5 лет, ограничив срок ссылки тремя годами, не только предоставило ему возможность самому выбрать место ссылки, но и позволило ему добираться туда самостоятельно, т. е. без конвоя, а Петербургское охранное отделение, по существу, сфальсифицировало описание его примет.
Много вопросов вызывает переписка 1912 г. и последовавшее за ней постановление Особого совещания при МВД, в соответствии с которым И. В. Сталин, ставший к этому времени членом ЦК РСДРП и имевший на своем счету два года и девять месяцев неотбытой ссылки, снова был приговорен лишь к трем годам гласного надзора полиции.
Странно, что получив в 1912 г. в свое распоряжение архив Тифлисской организации РСДРП и Русского бюро ЦК РСДРП, содержавший документы, написанные рукой И. В. Сталина, Тифлисское ГЖУ точно так же, как в 1910 г. Бакинское ГЖУ, не предприняло никаких действий для привлечения его к суду.
Трудно признать не только суровым, но и соответствующим назначению Особого совещания при МВД его решение 1913 г. о высылке И. В. Сталина, за которым числился очередной побег и почти три года неотбытой ссылки, под гласный надзор полиции на 4 года.
Требуют более тщательного исследования обстоятельства происшествия, произошедшего в Курейке весной — летом 1914 г. и дающего основания предполагать возможность неудачной попытки нового побега И. В. Сталина.
Остается непонятным факт сокрытия побега И. В. Сталина из Туруханского края весной — летом 1916 г.
Не все ясно с его призывом на военную службу в конце 1916 г., особенно если учесть, что списки призывников утверждались местным губернским жандармским управлением и Департаментом полиции. Как же в них оказался человек, который входил в ЦК пораженческой партии, незадолго перед этим совершил очередной побег и по своим физическим данным вообще был непригоден к военной службе? Складывается впечатление, что таким образом его просто-напросто «вытаскивали» из Курейки.
Более внимательного рассмотрения требует пребывание И. В. Сталина в Ачинске: это касается не только его отсутствия вечером 4 февраля 1917 г. на собрании в городской думе, но и обстоятельств отъезда в Петроград.
Уже обращено внимание на то, что, бежав из ссылки, И. В. Сталин неоднократно возвращался туда, откуда его высылали и где по этой причине его знали как местная полиция, так и жандармы. Имея в виду побег И. В. Сталина 1904 г., Л. Д. Троцкий объяснял его возвращение на Кавказ тем, что к этому времени он еще не дорос до общероссийской деятельности и поэтому не мог «перерезать кавказской пуповины»1. Но ведь то же самое повторилось ив 1912 г., когда, бежав из Вологды и Нарыма, И. В. Сталин оба раза возвращался в Петербург, откуда перед тем был выслан.
Не может не настораживать то, что почти сразу же после революции И. В. Сталин начинает выявлять материалы о самом себе, изымать их из местных архивов и ограничивать к ним доступ в Москве. Объяснить это его скромностью невозможно. Именно в это время его именем называли города, улицы и заводы, он сам вписывал в свою «Краткую биографию» несуществовавшие факты и незаслуженные оценки. Следовательно, главная причина организованных им масштабных архивных поисков была связана со стремлением ограничить доступ исследователей к одним документам и уничтожить другие.
Все это вместе взятое невольно рождает самые худшие подозрения и придает заманчивость версии о связях И. В. Сталина с охранкой. Однако несмотря на внешнюю убедительность этой версии, бесспорных доказательств в ее пользу до сих пор не приведено.
Что же касается косвенных аргументов, то при более внимательном их рассмотрении они оказываются отнюдь не такими бесспорными, как это может показаться на первый взгляд.
Прежде всего это касается побегов.
Здесь необходимо иметь в виду по крайней мере три обстоятельства.
Во-первых, охранка ценила своих секретных сотрудников и старалась их не подставлять. Известно, например, что Евно Фишелевич Азеф являлся секретным сотрудником Департамента полиции с 1892 по 1909 г. и за это время был арестован только один раз, а Анна Егоровна Серебрякова прослужила в Московском охранном отделении без единого ареста четверть века2. Между тем за 18 лет после исключения из семинарии И. В. Сталина арестовывали как минимум девять раз и не менее четырех раз подвергали задержанию. И чем выше поднимался он по ступенькам партийной иерархии, тем чаще становились аресты и продолжительнее ссылки. Если разделить названные 18 лет на два равных периода (до и после 1908 г.), мы получим следующую картину: в 1899–1908 гг. И. В. Сталин провел на воле не менее семи с половиной лет, а в 1908–1917 гг. — лишь около полутора лет.
Во-вторых, имеются свидетельства современников о том, что из царской ссылки бежать не представляло особого труда. Вот мнения двух лиц, находившихся по разные стороны баррикад. «Ссылка, — констатировал бывший заведующий Особым отделом Департамента полиции Л. А. Ратаев, — существовала только на бумаге. Не бежал из ссылки только тот, кто этого не хотел, кому, по личным соображениям, не было надобности бежать»3. «Бежать, — признавался Л. Д. Троцкий, сам совершивший два побега, — в большинстве случаев было нетрудно»4. На 1 января 1903 г. (год первой ссылки И. В. Сталина) общая численность приговоренных к гласному надзору полиции составляла 3250 человек, из них 2507 человек находились на месте ссылки и на этапах, а также отбывали свой срок за границей (существовал до 1917 г. и такой вид наказания), остальные 743 человека, почти каждый четвертый, числились в самовольной отлучке или же в побеге5. На 1 апреля 1913 г. (год последней ссылки И. В. Сталина) общая численность административно-ссыльных достигла 4858 человек, из них 141 человек получил право отбывать срок ссылки за границей, 302 человека находились на этапе, 2175 человек отбывали назначенный им срок, остальные 2240 человек (почти каждый второй) числились в бегах6.
Поэтому сам факт частых побегов И. В. Сталина может вызвать удивление только у человека, совершенно незнакомого с состоянием дореволюционной ссылки.
В-третьих, следует учитывать, что совершить побег самостоятельно можно было только в виде исключения. Для его успеха требовались деньги, документы и явки. Поэтому обычно в подготовке и обеспечении побега участвовали несколько человек. И не представляло труда установить, бежал ли ссыльный (арестант) в одиночку или же его побег был организован, и если организован, то кем? Побеги, организованные жандармами, нередко привлекали к себе внимание и становились причиной провала секретных сотрудников. Поэтому разработанная в 1908 г. инструкция Московского охранного отделения о работе с секретными сотрудниками рекомендовала избегать подобной формы освобождения арестованного секретного сотрудника и предлагала в случае его ареста освобождать вместе с ним всех арестованных7.
«Непотопляемость» секретных сотрудников в условиях, когда рядом провал следовал за провалом, тоже могла вызвать подозрения. Учитывая это, 24 мая 1910 г. Департамент полиции обратился к охранным отделениям со специальным циркуляром № 125534. В нем говорилось:
«Милостивый государь! Практика указала, что сотрудники, давшие неоднократно удачные ликвидации и оставшиеся непривлеченными к следствию или дознанию, безусловно, рискуют при следующей ликвидации, если вновь останутся безнаказанными, провалиться и стать, с одной стороны, совершенно бесполезными для розыска, обременяя лишь бюджет Департамента полиции и розыскных учреждений, с другой же стороны, вынуждаются вести постоянную скитальческую жизнь по нелегальным документам и под вечным страхом быть убитыми своими товарищами. В подобных случаях более целесообразно не ставить сотрудников в такое положение и, с их согласия, дать им в конце концов возможность, если то является необходимым, нести вместе с своими товарищами судебную ответственность, имея в виду то, что, подвергшись наказанию в виде заключения в крепость или в ссылке, они не только гарантируют себя от провала, но и усилят доверие партийных деятелей и затем смогут оказать крупные услуги делу розыска как местных учреждений, так и заграничной агентуре, при условии, конечно, материального обеспечения их во время отбытия наказания. Сообщая о таковых соображениях, по поручению г. товарища министра внутренних дел, командира Отдельного корпуса жандармов, имею честь уведомить Вас, милостивый государь, что его превосходительством будет обращено особое внимание как на провалы агентуры, так и на ее сбережение, и в особенности на предоставление серьезных секретных сотрудников для заграничной агентуры, которая может пополняться только из России и притом лицами, совершенно не скомпрометированными с партийной точки зрения. Примите, милостивый государь, уверения в совершенном моем почтении»8.
Таким образом, арест секретного сотрудника как форма прикрытия его сотрудничества с охранкой входит в практику политического сыска дореволюционной России только с 1910 г. Однако подобный арест секретного сотрудника с последующими его ссылкой или тюремным заключением допускался только с согласия его самого. Если с этих позиций подойти к арестам И. В. Сталина 1910, 1911 и 1912 гг., то их можно было бы рассматривать как форму прикрытия, но этого никак нельзя сказать об аресте 1913 г. и последовавшей за ним ссылке в Туруханский край.
Исходя из этого, можно утверждать, что частые побеги И. В. Сталина не могут рассматриваться даже в качестве косвенного аргумента в пользу версии о его сотрудничестве с охранкой. Более того, с учетом сказанного выше они выглядят не столько как улика, сколько как алиби.
Необходимо также учитывать, что если бы И. В. Сталин был секретным сотрудником, он обязательно получал бы жалованье. Обычно оно составляло около 20–25 руб. в месяц9. Сумма — достаточная для существования одного человека. Секретным сотрудникам, занимавшим в революционном подполье особое положение, выдавались более высокие оклады: 50–100 руб.10 Еще более высокие оклады имели секретные сотрудники, близкие к руководящим органам политических партий или же входящие в их руководство. Так, жалованье Р. В. Малиновского составляло 500–700 руб. в месяц, или 6000–8400 руб. в год11. Для сравнения: оклад директора Департамента полиции без квартирных не превышал 7 тыс. руб. в год12.
Если же принять во внимание партийное содержание (известно, что в 1909 г. в Баку И. В. Сталин получал в месяц 40 руб.13, а в 1913 г. в Петербурге как член ЦК 60 руб.14), то он не должен был испытывать недостатка в деньгах. Однако даже его политические противники отмечали, что он жил очень скромно. «Сам Сталин был одет бедно, вечно нуждался и этим отличался от других большевиков-интеллигентов, любивших хорошо пожить (Шаумян, Махарадзе, Мдивани, Кавтарадзе и другие)»15, — вспоминал, например, Н. Жордания. А вот что писал в 1908 г. С. Г. Шаумян: «На днях нам сообщили, что К[обу] высылают на север, и у него нет ни копейки денег, нет пальто и даже платья на нем. Мы не смогли найти ему <…> денег, не смогли достать хотя бы старого платья»16.
Итак, с одной стороны, в нашем распоряжении имеется большой фактический материал о загадках в революционной биографии И. В. Сталина, рождающих подозрения относительно его связей с охранкой, с другой стороны, очевидно, что как для подобного обвинения, так и для его опровержения одних косвенных аргументов недостаточно.
Версия не подтверждается
Самый надежный способ решения вопроса о связях И. В. Сталина с охранкой — это установление персонального состава внутренней агентуры органов политического сыска тех мест, с которыми была связана его революционная деятельность: Тифлисская (1898–1907 гг.), Кутаисская (1901–1905 гг.), Бакинская (1904–1910 гг.) и Петербургская (1911–1913 гг.) губернии.
Как уже отмечалось, в литературе существуют четыре точки зрения о времени привлечения И. В. Сталина к сотрудничеству с органами политического сыска: в 1897, 1899, 1903 и 1906 гг. Поскольку в 1897–1901 гг. он жил в Тифлисе, то в эти годы мог быть завербован только Тифлисским губернским жандармским управлением. В Тифлисе существовало еще жандармско-полицейское управление на железной дороге, но в поле его зрения были железнодорожные рабочие и служащие, поэтому секретные сотрудники и осведомители нужны были ему именно из этой среды. Между тем И. В. Джугашвили никогда на железной дороге не работал.
До начала 1900-х гг. розыскная работа осуществлялась главным образом с помощью осведомителей и наружного наблюдения. Секретные сотрудники в большинстве губерний или отсутствовали, или же играли совершенно второстепенную роль.
Так, до весны 1895 г. Тифлисское ГЖУ имело всего лишь одного секретного сотрудника. Через полгода, 12 октября, начальник этого управления генерал Янковский доносил директору Департамента полиции Н. Н. Сабурову: «В данное время у меня состоят два частных агента (второго агента я приискал в мае при усилившемся армянском движении) и несколько, по мере надобности, временных, первые два получают определенное содержание, последние получают плату по исполнении возложенных на них поручений»1.
В мае 1897 г. местное жандармское управление возглавил полковник Евгений Павлович Дебиль2. Из переписки Тифлисского ГЖУ явствует, что в ноябре 1900 г. у него тоже имелось только два секретных сотрудника. Одним из них был «агент, служащий в мастерских Закавказской железной дороги»3, второй «под видом мастерового» жил на Авчальской улице в «соседнем доме с № 131»4. А поскольку И. В. Сталин в это время состоял на службе в Тифлисской физической обсерватории и проживал в ее здании на Михайловском проспекте, он не мог быть ни одним, ни другим секретным сотрудником Тифлисского ГЖУ.
Знакомство с донесениями Тифлисского ГЖУ в Департамент полиции показывает, что в 1901 гг. оно продолжало получать информацию от двух секретных сотрудников, причем один из них осенью этого года оказался близок к руководству Тифлисской организации РСДРП. Мог ли быть этим секретным сотрудником И. В. Сталин?
Наибольший интерес для ответа на данный вопрос представляет донесение помощника начальника Тифлисского ГЖУ ротмистра В. Н. Лаврова полковнику Е. П. Дебилю от 17 ноября 1901 г.:
«И сего ноября в воскресенье на Авлабаре в конспиративной квартире происходила большая сходка объединенных передовых рабочих железнодорожных мастерских, городских заводов и типографий численностью в 25 человек под руководством четырех интеллигентов (трех грузин и одного армянина). На сходке состоялись выборы центрального рабочего комитета в составе четырех членов и четырех к ним кандидатов <…>. Из числа участников известны: один интеллигент-грузин, наблюдавшийся в предыдущих сходках, и четверо рабочих; из остальных некоторые замечены и ныне выясняются. Из выбранных членов комитета двое известны по фамилиям, остальные указаны. Докладывая вашему высокоблагородию о всем вышеизложенном, имею честь присовокупить, что ввиду того что агентура и наблюдение <…> подходят к центру < социал-демократического движения в городе, я полагал бы желательным в отношении наблюдаемых лиц более или менее продолжительное время не производить никаких следственных действий за исключением вызываемых по прежней их деятельности, вошедших уже в дознания, дабы не пресечь себе способов выяснения центра»5.
Из этого донесения явствует, что: а) упомянутый выше секретный сотрудник Тифлисского ГЖУ 11 ноября 1901 г. присутствовал на конференции Тифлисской организации РСДРП; б) так как на конференции фамилии избранных в состав комитета не оглашались и были доведены до сведения только самих его членов, этот секретный сотрудник входил в состав комитета в качестве его члена или же кандидата; в) секретный сотрудник, вероятнее всего, принадлежал к числу рабочих и до этого не играл в организации руководящей роли, так как ему на самой конференции были известны только 5 человек («интеллигент-грузин» и «четверо рабочих»); г) кроме этого неизвестного нам секретного сотрудника других агентов Тифлисское ГЖУ на этой конференции не имело; д) этим секретным сотрудником не мог быть И. В. Сталин, который принадлежал к числу руководителей конференции и знал если и не всех, то более половины ее участников.
В 1902 г. для ревизии Тифлисского ГЖУ Департамент полиции направил начальника Киевского губернского жандармского управления А. И. Спиридовича.
Свою оценку положения дел с внутренней агентурой Тифлисского ГЖУ он дал в письме от 23 мая 1902 г.: «Агентурные силы Управления составляют два постоянных сотрудника: мастеровой, освещающий круг железнодорожных рабочих, и полуинтеллигент, вращающийся в городской среде. Кроме того, есть еще рабочий и женщина-интеллигентка, работающие по мере надобности, сдельно. При таком составе агентуры внутренне освещается только рабочая среда и преимущественно железнодорожники, в кругу ее низших агентов. Освещению последней, впрочем, главным образом способствуют сообщения местного жандармского железнодорожного управления, начальник тифлисского отделения которого имеет почти всегда обстоятельные сведения о положении дел среди рабочих (мастерские — 4000 человек), что и сообщает в губернское жандармское управление. Кружки русских интеллигентов, среда армянская, грузинская, а также кружки учащихся — за отсутствием сотрудников в них — не освещаются совершенно. В качественном отношении агентура даже по словам заведующего таковой не может быть названа хорошей. И действительно, помимо недостатков в доставляемых сведениях, на основании которых дан подобный анализ, пришлось узнать следующие характерные факты, едва ли известные заведующему: один сотрудник, работая на Управление, дает в то же время сведения железнодорожным жандармам, другой ведет себя крайне неосторожно: одевается слишком хорошо для рабочего и считает возможным раскланиваться на гулянье в саду с жандармским офицером. Как первое, так и второе обращают на него внимание рабочих и заставляют их подозревать его в сношениях с жандармами»6.
Итак, в мае 1902 г. вся внутренняя агентура Тифлисского ГЖУ состояла из четырех человек: двух секретных сотрудников (рабочий и полуинтеллигент) и двух «штучников» (рабочий и женщина-интеллигентка). Что касается секретного сотрудника рабочего, то им, судя по всему, был Сергей Старостенко, избранный 11 ноября 1901 г. кандидатом в члены Тифлисского комитета РСДРП7. Остается невыясненной личность секретного сотрудника-«полуинтеллигента». Однако если учесть, что он не освещал «кружки русских интеллигентов», «среду армянскую и грузинскую», можно с полным основанием утверждать, что им никак не мог быть И. В. Сталин. Не мог он быть и одним из двух агентов-«штучников».
О том, что весной 1902 г. И. В. Сталин не состоял на окладе в Тифлисском ГЖУ, свидетельствует также письмо заведующего Тифлисским розыскным отделением В. Н. Лаврова, в ведение которого осенью 1902 г. перешла внутренняя агентура Тифлисского ГЖУ. «Имею честь донести Департаменту полиции, — сообщал он 13 сентября 1902 г., — что г. Тифлис [в] настоящее время, до приискания агентов, будет оставаться почти без всякого агентурного освещения, так как февральская ликвидация „Тифлисского комитета социал-демократической партии“ повлекла за собой потерю обоих агентов»8.
Из этого явствует, что оба секретных сотрудника в феврале 1902 г. находились в Тифлисе и оказались причастны к «ликвидации Тифлисского комитета». Между тем И. В. Сталин в это время был в Батуме и узнал о февральских арестах постфактум. Кроме того, необходимо учитывать, что арест секретного сотрудника не означал его «потери». «Потеря» секретного сотрудника была связана только с его разоблачением. А поскольку в 1902 г. никаких разоблачительных обвинений в отношении И. В. Сталина нам неизвестно, то его нельзя идентифицировать ни с одним из агентов Тифлисского розыскного отделения, перешедших сюда из ГЖУ и находившихся на службе в последнем до февральских арестов 1902 г.
В пользу этого говорит и тот факт, что когда весной 1903 г. Батум был передан в ведение Тифлисского охранного отделения, возглавивший его ротмистр В. Н. Лавров сразу распорядился об аресте И. В. Сталина9.
Рассмотрим еще одну возможность — возможность сотрудничества И. В. Сталина в 1901–1902 гг. с Кутаисским ГЖУ. О состоянии его внутренней агентуры в рассматриваемый период свидетельствует письмо начальника этого управления полковника Стопчинского, которое он адресовал 16 мая 1901 г. в Департамент полиций. Обращая внимание на оживление политических настроений в губернии, рост национализма и консолидацию националистически настроенной части дворянства, а также на существование широкой агентуры в Батуме у иностранных консулов, прежде всего консула Великобритании[66], Стопчинский констатировал, что на все секретные расходы жандармское управление получает в год всего лишь 150 руб., в связи с чем «не только наблюдательный пункт в Батуме», но и «Кутаисское ГЖУ не имеют средств, а потому лишены возможности содержать филеров и хотя бы одного тайного агента»10.
Из этого явствует, что весной 1901 г. Кутаисское ГЖУ не имело ни внутреннего, ни наружного наблюдения и могло пользоваться лишь информацией, поступавшей от осведомителей.
Стопчинский считал это ненормальным и ставил вопрос о необходимости выделения средств для устройства внешнего наблюдения и внутренней агентуры в губернии. На эти цели он просил выделить 2400 руб. в год, т. е. по 200 руб. в месяц. Однако ведавший в Департаменте полиции финансами подполковник Лемтюжинский начертал на его письме следующую резолюцию: «Полагал бы, что в испрашиваемом полковником Стопчинским кредите в 2400 руб. в год для агентурного наблюдения за настроениями грузинского населения никакой надобности нет»11. Таким образом, Кутаисское губернское жандармское управление встретило 1902 г. не только без филеров, но и без секретных сотрудников.
Самодержавие уже входило в зону шторма, но верхи еще думали, что раздающиеся снизу предупредительные крики — это всего лишь ничем не оправданная паника или желание поживиться за счет правительства.
В начале 1902 г. в Батуме прокатилась волна забастовок, заставших полицию буквально врасплох. Факт, который сам по себе свидетельствует, что жандармы не имели внутри складывавшейся рабочей организации внутренней агентуры. Именно поэтому отстраненный в связи с произошедшими волнениями от должности помощник начальника Кутаисского ГЖУ по Батумской области ротмистр Владимир Эдвинович Зейдлиц, покидая Батум, не передал своему преемнику подполковнику Сергею Петровичу Шабельскому (назначен 26 марта, прибыл на место службы 1 июня 1902 г.) ни одного секретного сотрудника12. Появление внутренней агентуры в Батуме относится только к 1903 г., когда С. П. Шабельскому удалось не только получить на это необходимые средства, но и завербовать двух секретных сотрудников из числа рабочих. Одним из них стал участник демонстрации 9 марта 1903 г. Нестор Фомич Баланчивадзе13.
Исходя из этого, можно утверждать, что в 1901–1902 гг. И. В. Джугашвили не состоял в штате секретных сотрудников ни в Тифлисском губернском жандармском управлении, ни в Тифлисском розыскном отделении, ни в Кутаисском губернском жандармском управлении. А значит, точка зрения Н. С. Шумского, озвученная Ф. Д. Волковым, будто бы И. В. Сталин стал провокатором в 1897 г., и точка зрения Э. Смита, будто бы это произошло в 1899 г., лишены оснований.
К сожалению, пока не удалось выявить материалы о составе внутренней агентуры Тифлисского охранного отделения и Тифлисского губернского жандармского управления за 1904–1907 гг. Но вот что писал 10 марта 1907 г. в Департамент полиции полковник В. А. Бабушкин, характеризуя деятельность начальника Тифлисского охранного отделения ротмистра Ф. С. Рожанова: «Ротмистр Рожанов сдал отделение в хаотическом состоянии, отчетность запутана, сотрудников, на коих ежемесячно тратились им крупные суммы, почти нет»14.
Подобным же образом оценивал состав внутренней агентуры Тифлисского охранного отделения 29 мая 1907 г. подполковник Балабин: «Бывший начальник Тифлисского охранного отделения ротмистр Рожанов, приняв отделение, сократил штат филеров и излишек денег, отпускаемых на содержание филеров, выводил в расход на секретную агентуру. Всего расходовалось на агентуру свыше 1000 руб. в месяц. В действительности же ротмистр Рожанов никакой секретной агентуры не имел, кроме одно-двух случайных сотрудников, получавших ничтожное вознаграждение»15.
Эти слова никак не могли бы появиться на свет, если бы в рассматриваемое время Тифлисское охранное отделение имело бы в качестве секретного сотрудника И. В. Сталина, занимавшего к этому времени руководящее положение внутри местной большевистской организации и уже побывавшего на трех общепартийных форумах.
Более точные и полные сведения о внутренней агентуре органов политического сыска на Кавказе имеются за 1909–1910 гг. Это было время, когда после побега из первой сольвычегодской ссылки 24 июня 1909 г. И. В. Сталин находился в Баку и здесь, по сути дела, возглавлял местную организацию РСДРП.
О состоянии внутренней агентуры осенью 1908 г. в Бакинском охранном пункте, преобразованном затем в охранное отделение, свидетельствует рапорт возглавившего его ротмистра П. П. Мартынова на имя начальника Кавказского районного охранного отделения от 6 сентября 1908 г.
«Сего числа, — докладывал П. П. Мартынов, — я вступил в заведование охранным пунктом в городе Баку. Временно заведовав-, шим таковым генерал-майором Козинцевым были переданы в качестве сотрудников лишь известные вашему высокоблагородию под псевдонимами „Конверт“ (давал информацию по анархистам. — А.О. ) и „Георгий“ (давал информацию по