Эпоха Древнего Востока (III — II тысячелетия до н.э.)

Первые классовые общества возникли как небольшие острова в море первобытного общества. Это произошло в конце IV тысячелетия до н.э. почти одновременно в двух местах земного шара: в с северной части долины Нила и на юге междуречья Тигра и Евфрата. Классовые общества столь резко отличались от первобытных, что по отношению к ним все последние, вместе взятые, выступили теперь как один исторический мир, разделенный на три исторических субмира: первобытно-коммунистический, первобытно-престижный и предклассовый. Из всех этих субмиров в последующий истории человечества заметную роль играл лишь один — предклассовый (варварский). Таким образом, основным стало деление человечества на два исторических мира: первобытный, прежде всего варварский, который весь стал инфериорным, и классовый, а именно древнеполитарный, который был супериорным.

В долине Нила классовое общество возникло в форме крупного социоисторического организма, в междуречье Тигра и Евфрата — в качестве региональной системы, состоявшей из нескольких десятков небольших социоисторических организмов (городов-государств) с общим языком и культурой. Общим термином для обозначения этих двух видов бытия классового общества могло бы быть словосочетание «историческое гнездо». Таким образом, можно говорить о египетском гнездовом социоисторическом организме и шумерской гнездовой социорной системе. И египетское, и шумерское классовые гнезда были первичными классовыми обществами. Египетское общество было «деревенским», древнеполитарным, или орбополитарным (от лат. орбо — область, страна) шумерское — «городским», древнеполитомагнарным, или урбополитарным (от лат. урбо — город). Оба эти типа были вариантами одной общественно-экономической формации — древнеполитарной.

Процесс дальнейшего перехода человечества от первобытного общества к классовому шел в различных регионах по разному. Можно выделить два основных пути развития.

Первый путь — возникновение новых одиночных исторических гнезд, новых островов в море первобытного общества. Во второй половине III тысячелетия до н.э. новое историческое гнездо возникло в долине Инда — цивилизация Хараппы, или Индская. Около середины II тысячелетия до н.э. появилось историческое гнездо в долине Хуанхэ — Иньская, или Шанская, цивилизация. И хотя и Индское, и Иньское классовые общества возникли тогда, когда на земле уже несколько веков существовали другие цивилизации, они возникли не под влиянием и без влияния последних. И в этом смысле они, не в меньшей степени, чем Шумер и Египет, могут быть названы первичными цивилизациями.

Второй путь развития — появление новых исторических гнезд по соседству со старыми историческими гнездами и в значительной степени под влиянием последних. Эти классовые общества уже были вторичными. Этот процесс первоначально имел место лишь на Ближнем Востоке. Следствием было появление огромной системы исторических гнезд, охватывавшей весь этот регион. Она простиралась от западных границ Египта до восточных пределов Элама. К началу II тысячелетия до н.э. в нее был втянут Крит, где утвердилась Минойская цивилизация, а около его середины и часть материковой Европы, где возникла Микенская, или Ахейская, цивилизация.

Такое пространство, включавшее в себя множество тесно связанных исторических гнезд, в последующем изложении будет именоваться исторической ареной. Ближневосточная историческая арена уже не может быть названа островом в море первобытного общества. Это был целый континент, причем первый такого рода континент.

Занимая лишь ограниченную часть земного шара, ближневосточная система социоисторических организмов тем не менее являлась системой мировой. Ее мировое значение проявилось в том, что ее существование и эволюция подготовила и сделала в дальнейшим возможным подъем человечества на следующую ступень исторического развития. Об Индии и Китае этого сказать нельзя. Они могли быть, могли не быть, но вплоть до нового времени это не могло сколько-нибудь существенно сказаться на мировой истории. В течение III и II тысячелетий до н.э. ближневосточная арена, которая была не только первой, но единственной существующей в то время исторической ареной, являлась центром мирового исторического развития (центроареной).

С этих пор можно говорить о разделении мира на исторический центр (ядро), или просто центр, и историческую периферию, или просто периферию. Центр был классовым, древнеполитарным, периферия делилась на первобытную, прежде всего варварскую, и классовую. Ни первобытная, ни классовая периферия не представляли собой единого целого. Классовая периферия состояла из нескольких, первоначально во многом изолированных исторических гнезд.

Характерным для древневосточных обществ был циклический характер их развития. Они возникали, расцветали, а затем приходили в упадок. В большинстве случаев последний проявлялся в распаде крупного социоисторического организма на несколько более мелких, в превращении его в гнездовую систему социоров, каждый из которых продолжал оставаться классовым обществом. При этом исчезали крупные социоисторические организмы, но цивилизация сохранялась. В последующем гнездовая система социоров могла снова превратиться в один социоисторический организм, и общество вступало в новый период расцвета, который завершался очередным упадком.

Циклический характер развития древневосточных обществ особенно наглядно виден на примере Древнего Египта. Об этому уже шла речь в первой части работы (1.2.3). Чтобы не повторяться, кратко напомню общую схему истории этой страны в III и II тысячелетиях до н.э.: Раннее и Древнее царства — Первый переходный период — Среднее царство — Второй переходный период — Новое царство — новый распад страны.

Как уже отмечалось, в отличие от Египта классовое общество в Двуречье возникло как система мелких социоисторических организмов. Правитель Аккада Саргон (2316 — 2261 гг. до н.э.) объединил их под своей власть и создал могущественную державу, простиравшуюся от Персидского залива до Сирии. Но в XXII в. до н.э. Аккадское царство вступило в эпоху упадка и рухнуло под ударами кутиев. Вся последующая история Двуречья, как и история Египта, непрерывное чередование периодов подъема и упадка: Царство Шумере и Аккада при III династии Ура — вторжение амореев — Старовавилонское царство — вторжение касситов — расцвет при Навуходоносоре I — ассирийское владычество — Нововавилонское царство — персидское завоевание.

В Китае классовое общество возникло где-то около середины I тысячелетия до н.э. В конце XI в. до. н.э. общество Инь пришло в упадок и рухнуло под ударами чжоусцев. Возникла новая держава — Западное Чжоу.

Как видно из сказанного, пришедшее в упадок классовое общество нередко либо подпадало под власть процветавших соседних цивилизованных обществ, либо становилось добычей соседей-варваров. В случае вторжения последних нередко говорят о гибели этого общества и видят ее причины в варварском завоевании. В действительности вовсе не действия варваров, сами по себе взятые, привели к деградации классового общества, а, наоборот, его упадок создал условия для варварского вторжения.

Варварское завоевание может привести к тому, что классовое общество погибнет не в смысле исчезновения тех или иных конкретных социоров, а в том, что оно перестанет быть классовым, рассыплется на массу предклассовых социоисторических организмов. В таком случае можно говорить о гибели цивилизации в точном смысле слова. Таким образом наряду с супериоризацией социоисторических организмов была возможно и имела место их инфериоризация.

Цивилизация Хараппы, возникнув в XXIII в. до н.э., рухнула в XVIII в. до н.э. С ее гибелью произошел возврат на стадию предклассового общества. Исчезли монументальное зодчество и письменность. Вновь классовое обществ на территории Индии возродилось лишь в начале I тысячелетия до н.э. На территории материковой Греции классовое общество — Микенская, или Ахейская, цивилизация — сложилось первоначально к XVI вв. до н.э. В XII в. до н.э. оно погибло. Прекратилось монументальное строительство, исчезла письменность. Снова классовое общество в Греции возникло лишь около 800 г. до н.э.

Когда общество приходит в упадок и особенно, когда гибнет цивилизация, то нередко ищут причины в чем угодно, но не в его социальных порядках: во вторжении варваров, в истощение почвы, в природных катаклизмах и т.п. Но если циклическим было развитие всех без исключения древневосточных обществах, то причины его нужно искать в их социальном, прежде всего, социально-экономическом строе.

Все возникшие в IV—II тысячелетиях до н.э. социально-исторические организмы относились к одному и тому же типу. Господствующим в них был азиатский, или древнеполитарный способ производства. Соответственно общества Древнего Востока относилось к древнеполитарной общественно-экономической формации. Палеополитаризм возник из предшествовавшего ему протополитаризма.

Древнеполитарный способ производства существовал в трех вариантах. Один из них был основным, самым распространенным, и когда говорят об азиатском способе производства, то только его и имеют в виду. В этом смысле его можно считать классическим.

При классическом варианте древнеполитарного способа производства эксплуатируемым классом являются крестьяне, живущие общинами. Крестьяне или платят налоги, которые одновременно представляют собой земельную ренту, или, что реже, наряду с ведением собственного хозяйства, обрабатывают землю, урожай с которой поступает государству. Этих крестьян также нередко в порядке трудовой повинности используют на работах различного рода (строительство и ремонт каналов, храмов, дворцов и т.п.). Как явствует из сказанного, древнеполитаризм в данном варианте — двухэтажный способ производства. Политарный общественно-экономический уклад включает в себя в качестве своего фундамента крестьянско-общинный уклад.

Существовавшие в недрах крупных политарных социоисторических организмов крестьянские общины не были их простыми подразделениями. В их основе лежали иные социально-экономические отношения, чем те, что образовывали базис классового социоисторического организма, в который они входили. Поэтому крестьянские общины обладали некоторыми особенностями социоисторических организмов, выступали в ряде отношений как подлинные социоры. В частности они имели свою особую культуру, отличную от культуры классового социоисторического организма, в состав которого входили. Они были субсоциорами.

Крестьянские общины были глубинной подосновой древнеполитарных обществ. Древнеполитарные социоисторические организмы возникали, исчезали, сливались и раскалывались. Но общины при этом сохранялись. А когда погибала цивилизация и происходил возврат на стадию предклассового общества, крестьянские общины превращались в пракрестьянские, которые в дальнейшем с новым переходом к классовому обществу снова трансформировались в крестьянские.

Происшедший впервые на Древнем Востоке переход от предклассового, протополитарного общества к древнеполитарному, классовому был гигантским шагом вперед в истории человечества. Однако техника, которую использовали крестьяне-общинники, мало чем отличалась от той, которая существовала на предшествующих этапах развития — в позднем первобытном и предклассовом обществах. На этом основании нередко делается вывод, что с переходом к классовому древнеполитарному обществу сколько-нибудь существенных сдвигов в развитии производительных сил не произошло. В основе данного вывода лежит сведение производительных сил к технике и соответственно прогресса производительных сил к росту производительности труда. И основание, на котором зиждился этот вывод, и сам вывод ошибочны.

Увеличение продуктивности общественного производства может быть достигнуто не только за счет прогресса техники и роста производительности труда. Кроме технического (технологического) способа повышения продуктивности общественного производства, а тем самым и уровня развития производительных сил, возможно, существуют и иные.

Детальное исследование сохранившихся вплоть до наших дней позднепервобытных и предклассовых земледельческих обществ, живших в природных условиях, сходных с теми, что были характерны для древневосточных социоров, показало, что, вопреки привычным представлениям, время, которое члены этих обществ уделяли земледельческому труду, было сравнительно небольшим: 100 — 150 дней в году. В классовых же обществах Азии, которые еще в XIX в. были политарными, земледельцы работали в поле не менее 250 дней.

Развитие производительных сил в позднепервобытном обществе сделало возможным появление протополитарных отношений. Стремление протополитаристов получить возможно больше прибавочного продукта привело к возникновению мощного государственного аппарата и превращению протополитаризма в настоящий политаризм.

Утверждение политарных отношений привело, во-первых, к возрастанию продолжительности рабочего дня, во-вторых, к увеличению числа рабочих дней в году. В результате при той же самой производительности труда резко выросла продуктивность общественного производства. Отношения эксплуатации, утвердившись, сделали создателей материальных благ совершенно иной производительной силой, чем они были раньше. Последние теперь оказались способными трудиться не только по много часов в день без сколько-нибудь длительных перерывов, но и работать систематически, постоянно, изо дня в день по много дней подряд, работать не только в меру сил, но и через силу.

Такой способ повышения продуктивности общественного производства, а тем самым и уровня развития производительных сил можно назвать темпоральным (от лат. tempus— время). На приведенном выше примере можно наглядно видеть, что новые производственные отношения не просто влияют на производительные силы, не просто способствуют их развитию, а создают, вызывают к жизни новые производительные силы.

Подобного рода развитие производительных сил общества возможно было только до какого-то более или менее определенного уровня. Этот уровень зависел, в частности, и от природных условий. В странах, в которых в силу климатических особенностей земледельческие работы в течение определенного сезона, например, зимой, невозможны, увеличить число рабочих дней земледельца за счет этого периода времени было нельзя. Для стран, где земледельческие работы возможны в течение всего года, а такими были многие восточные, такое ограничение отпадает. В качестве ограничивающего момента там выступают прежде всего особенности природы самого человека.

Производители материальных благ физически не могли работать сверх более или менее определенного числа часов в сутки и сверх более или менее определенного числа дней в году. Начиная с определенного предела возрастание прибавочного продукта могли происходить только за счет изымание части жизнеобеспечивающего продукта. Движение пресса эксплуатации на каком-то уровне должно было остановиться. Происходило это, разумеется, не автоматически. Останавливало его движение сопротивления самих производителей.

Там, где это происходило слишком поздно, производительные силы разрушались, деградировали, и классовое общество не только приходили в упадок, но и гибло. В других случаях происходил распад крупного социоисторического организма на мелкие, что вело к ослаблению мощи государственного аппарата и соответственно его способности высасывать прибавочный продукт. Все это давало возможность непосредственным производителя оправиться, а затем все начиналось сначала.

Но это не единственный механизм, лежавший в основе циклических изменений. Возникновение политарного общества означало конец политарного классообразования, но не классообразования вообще. Практически во всех политарных обществах шел процесс плутарного расслоения, возникновения персональной полной частной собственности, становления доминарных, магнарных и доминомагнарных отношений, процесс вторичного классообразования. Возникая и развиваясь, магнарный, или доминомагнарный, уклад разъедал политарный социоисторический организм.

Каждая сколько-нибудь крупная политархия состояла из нескольких областей — субполитархий. Правители этих областей были заинтересованы в том, чтобы получить в свое распоряжение возможно большую долю дохода с подчиненного им населения, а то и весь доход. Но последнее было возможно лишь в случае превращения субполитархии в политархию. Развитие магнарных отношений способствовало росту самостоятельности субполитархов. Когда внутри сколько-нибудь крупного политарного социоисторического организма получали развитие магнарные отношения, он был обречен на развал.

Процессы разрушения человеческих производительных сил, вызревания магнарных отношений и роста самостоятельности субполитархов сочетались и переплетались по-разному, что определяло особенности упадка тех или иных древнеполитарных обществ.

Ближневосточная мировая система состояла из множества исторических гнезд, подверженных циклическим изменениям. Вполне понятно, что эти изменения происходили не синхронно. В то время как одни общества расцветали, другие приходили в упадок. Общества, которые находились в зените расцвета, в результате завоевательной политики подчиняли себе множество других, ослабевших или вообще менее сильных. Возникали грандиозные военные державы, включавшие в свой состав большое число исторических гнезд.

Когда историческое гнездо, ставшее центром такого обширного образования, приходило в упадок, империя распадалась, исчезала, уступая место новым державам, которых постигала та же участь. Характерным для ближневосточной мировой арены был постоянный переход гегемонии от одних исторических гнезд к другим и, соответственно, постоянное изменение политической карты.

Возникновение политарного общества было огромным прогрессом в развитии человечества. Огромные изменения произошли в культуре. Она, как уже указывалось ранее (подраздел 1.7.1) раздвоилась на культуру элитарную и культуру простонародную, прежде всего крестьянскую. Элитарная культура есть новообразование, качественно отличное от единой культуры первобытности. С переходом к классовому обществу появились монументальные архитектурные сооружения (храмы, дворцы, пирамиды и т.п.). Возникла письменность (первоначально идеографическая), что в огромной степени способствовало развитию духовной культуры. И монументальное зодчество, и письменность представляют собой яркое проявление культуры верхов, или элитарной культуры. Их появление, как известно, всеми историками и археологами рассматривается как неопровержимые признаки перехода к цивилизации.

На Древнем Востоке зародилась преднаука: математика, астрономия. Проявились школы, в которых учили письму, счету, знакомили с определенным запасом знаний, готовили профессионалов-писцов. Возникшая первоначально для хозяйственных нужд письменность в последующем стала использоваться для записи произведений словесности, в частности эпических («Эпос о Гильгамеше» и др.). Начали фиксироваться правовые нормы («Кодекс царя Хаммурапи» и др.).

Примечания

9. Значительно более подробно процесс всемирной истории рассмотрен: Семенов Ю.И. Введение во всемирную историю. Вып. Проблема и понятийный аппарат. Возникновение человеческого общества. М., 1997; Вып. 2. История первобытного общества. М., 1999; Вып 3. История цивилизованного общества (XXX в. до н.э. - XX в. н.э.). М., 2001.

10. См.: Первобытная периферия классовых обществ. М., 1978. С. 5.

11. См.: Семенов Ю.И. Предмет этнографии (этнологии) и основные составляющее ее научные дисциплины // ЭО. 1998. № 2.

12. См.: Семенов Ю.И. Экономическая этнология. Первобытное и раннее предклассовое общество. Ч. 1-3. М., 1993.

13. Подробнее см.: Семенов Ю.И. Проблема перехода от первобытного общества к классовому: Пути и варианты развития // ЭО. 1993. № 2, № 3; Он же. Война и мир в земледельческих предклассовых и ранних классовых обществах // А.И. Першиц, Ю.И. Семенов, В.И. Шнирельман. Война и мир в ранней истории человечества. Т. 2..М., 1994. С. 7-41; Он же. Введение во всемирную историю. Вып. 2. История первобытного общества. М., 1999. С. 143-176.

14. Woolly L. The Sumerians. Oxford, 1928. P. 193. Возражение Л. Вулли прежде всего направлено против одного из высказываний Г.Д.С. Мейна, которое было использовано Теодором Гомперцем в качестве эпиграфа к первой части его работы «Греческие мыслители» (1895). Вот что было сказано Г.Д.С. Мейном: «Маленькому народу было дано создать принцип прогресса. Народ этот был эллины. За исключением слепых сил природы, все, что движется в этом мире, имеет свое начало в Греции» (Гомперц Т. Греческие мыслители. Минск, 1999. С. 6).

15. Яйленко В.П. Архаическая Греция и Ближний Восток. М., 1990. С. 210.

16. См.: Murray О. Early Greece. London, 1993: Bukert W. The Orientalizing Revolution: Near Eastern Influence on Greek Culture in the Early Archaic Age. Cambridge, Mass., 1992.

17. См. об этом: Семенов Ю.И. Введение во всемирную историю. Вып. 1. Проблема и понятийный аппарат. Возникновение человеческого общества. М., 1997.

18. См.: Доватур А.И. Рабство в Аттике VI - V веков до н.э. Л., 1980, 29-58.

19. Последние обзоры состояния проблемы см.: Решин А.И. Еще раз о «феодальной революции» и источниках ее изучения в монографии Д. Бартелеми «Имела ли место революция тысячного года?» // Средние века. Вып. 62. М., 2001; Щеглов А.Д. «Феодальная революция» и насилие: Дискуссия в журнале « Past and Present » // Там же.

20. Bloch M. Feudal Society. Vol. 1 Chicago, 1974. P. 176-189; Vol. 2. P. 441-447.

21. См.: Семенов Ю.И. Проблема перехода...

22. См.: Семенов Ю.И. Проблема перехода...

23. См.: Lopez R.S. The Commercial Revolution of the Middle Ages, 950-1350. Cambridge etc., 1976.

24. Неизвестный поэт-вагант (в пер. М.Л. Гаспарова) Стих о всесилии денег // Поэзия вагантов. М., 1975. С. 149-151.

25. Gimpel J. The Medieval Machine. The Industrial Revolution of the Middle Ages. Harmondsworth, 1983.

26. См.: Гусарова Т.П. Город и деревня в Италии на рубеже позднего средневековья. М., 1983; Котельникова Л.А. Феодализм и город в Италии в VIII - XV веках. М., 1987 и др.

27. Делюмо Ж. Ужасы на Западе. М., 1994. С. 352.

28. Там же. С. 354.

29. Там же. С. 3.

30. Там же. С. 355.

31. Тарле Е.В. Падение абсолютизма в Западной Европе и России. 2-е доп. изд. Пг., 1924. С. 71.

32. Там же. С. 68

33. Там же.

34. Там же. С. 71.

35. Минье [Ф.] История Французской революции с 1789 до 1814 г. СПб., 1906. С. 7.

36. Киплинг Р. (в переводе А. Оношкович-Яцыны). Печать // Р. Киплинг. Стихотворения. Роман. Рассказы. М., 1998. С. 315-316.

37. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Книга 1 (тома 1-2). М., 1962. С. 58.

38. См.. например, Шапиро А.Л. Историография с древнейших времен до 1917 года. М., 1993. С. 403-404 и др.

39. Рубинштейн Н.Л. Русская историография. М., 1941. С. 332.

40. Киплинг Р. (в пер. Е. Полонской). Баллада о Востоке и Западе // Рассказы. Стихотворения. М., 1989. С. 275.

41. Цит.: Новая история колониальных и зависимых стран. Т. 1. М., 1940. С. 54.

42. Киплинг Р. (в пер. Е. Витковского). Мародеры // Р. Киплинг. Стихотворения. Роман. Рассказы. М., 1958. С. 242.

43. Байрон Дж. Проклятие Минервы (фрагмент) // Новая история колониальных и зависимых стран. Т. 1. М., 1940. С. 283.

44. Киплинг Р. (в пер. А. Сергеева). Бремя белого человека. // Стихотворения. М., 1990. С. 193-196.

45. Alavi H. The Structure of Peripheral Capitalism // Introduction to the Sociology of « Developing Societies ». Ed. by H. Alawi and T. Shanin. New York and London, 1982.

46. Оль П.В. Иностранные капиталы в народном хозяйстве довоенной России. Л., 1925. С. 28.

47. Зив B.C. Иностранные капиталы в русской горнозаводской промышленности. Пг., 1917. С. 112-117.

48. Гиндин И.Ф. О величине и характере русского государственного долга в конце 1917 г. // История СССР. 1957. № 5. С. 171.

49. С учетом гарантированных займов государственный долг составлял 7858 млн. рублей, из которых 3966 млн. приходилось на внешнюю задолженность. См.: Шебалдин Ю.Н. Государственный бюджет России в начало XX в. (до первой мировой войны) // ИЗ. 65. М., 1959. С. 178.

50. Шванебах П.Х. Денежное преобразование и народное хозяйство. СПб., 1901. С. 193.

51. Там же. С. 194.

52. Там же. С. 194-195.

53. Посвольский А. и Моултон Г. Русские долги и восстановление России. М., 1925. С. 23.

54. Цит.: Посвольский А. и Моултон Г. Указ. раб. С.22.

55. Посвольский А. и Моултон Г. Указ. раб. С. 23-26; Falkus M.E. The Industrialisation of Russia. 1700-1913. London and Basingstoke, 1972. P. 60; Сидоров А.Л. Финансовое положение России в годы первой мировой войны. М., 1960. С. 6, 85; Ананьич Б.В. Россия и международный капитал. 1897 — 1914. Очерки истории финансовых отношений. Л., 1970. С. 297 и др.

56. Гиндин И.Ф. Указ. раб. С. 169-170.

57. Фиск Г. Финансовое положение Европы и Америки после войны. М., 1926. С. 375. Таблица III.

58. Посвольский А. и Моултон Г. Указ. раб. С. 174-176.

59. Ананьич Б.В. Указ. раб. С. 298.

60. Falkus M.E. Ор. cit. P. 60.

61. McKay J.P. Pioneers of Profit. Foreign Enterprenership and Russian Industrialization 1885-1913. Chicago and London, 1970. P. 275.

62. Kort M. The Soviet Colossus. The Rise and Fall of the USSR. 3rd edn. New York, London, 1993. P. 50.

63. Ibid.

64. См. например: Лященко П.И. История народного хозяйства СССР. Т. 2. Капитализм. М., 1950. С. 214-226 и др.

65. Подробный обзор точек зрения и дискуссии см.: Тарновский К.Н. Социально-экономическая история России. Начало XX в. Советская историография середины 50-х — 60-х годов. М., 1990. С. 55 — 74; Бовыкин В.И. Россия накануне великих свершений. М., 1988. С. 57, 120-125.

66. Ленин В.И. О двух линиях революции // Полн. собр. соч. Т. 27. С. 81.

67. Обзор точек зрения и дискуссии см.: Об особенностях империализма в России. М., 1963; Тарновский К.Н. Указ. раб: С. 75-81; Бовыкин В.И. Указ. раб. С. 93-110.

68. Ленин В.И. Как увеличить размеры душевого потребления в России? // Полн. собр. соч. Т. 23. С. 360-361.

69. Haumann H. Staatsintervention und Monopole im Zarenreich — ein Beispiel fhr Organisierten Kapitalismus? // Industrialisierung und Social Wandel in Russland. Göttingen, 1979.

70. The Politics of Rural Russia, 1905-1914. Ed. by L.H. Haimson. Bloomington and London, 1979. P. 5.

71. Зырянов П.Н., Корелин А.П., Шелохаев В.В. Политика сельской России. 1905—1914. Под ред. Л. Хеймсона // Новейшие исследования по истории России периода империализма в советской и зарубежной историографии. М., 1985. С.121.

72. Ленин В.И. Письмо A. M. Горькому. 3 января 1911 // Полн. собр. соч. Т. 48. С. 12-13.

73. Ленин В.И. О праве наций на самоопределение // Полн. собр. соч. Т. 25. С. 261.

74. Ленин В.И. К пересмотру партийной программы // Полн. собр. соч. Т. 34. С. 371.

75. Ленин В.И. Пробуждение Азии // Полн. собр. соч. Т. 23. С. 145.

76. Laue Т.Н. von. Why Lenin? Why Stalin?: A Reappraisal of Russian Revolution. 1900-1930. Philadelphia and New York, 1964. P. 7.

77. Ibid. P. 16.

78. Ibid. P. 17.

79. Подробнее обо всем этом см.: Семенов Ю.И. Россия: Что с ней произошло в двадцатом века // Российский этнограф. Вып. 20. М., 1993.

80. Энгельс Ф. Письмо В.И. Засулич, 23 апреля 1885 г. // К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Изд. 2-е. Т. 36. С. 263.

81. Гиндин И.Ф. Указ. раб. С. 169-171.

82. Фиск Г. Финансовое положение Европы и Америки после войны. М., 1926. С. 394. Таблица XV.

83. Декреты Советской власти. Т. 1. М., 1957. С. 386.

84. См. Фишер Л. Жизнь Ленина. Т. 2. М., 1997. С. 4-5.

85. Там же. С. 5.

86. Великий князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний. М., 1991. С. 256-257.

87. Ленин В.И. Главная задача наших дней // Полн. собр. соч. Т. 36. С. 79.

88. Там же. С. 82.

89. Флекснер К.Ф. Просвещенное общество. Экономика с человеческим лицом. М., 1994. С. 65-70, 279-284.
Юрий Семёнов

Мой «путь в первобытность»

Статья размещена по адресу: http://scepsis.net/library/id_142.html

Вводное замечание

Юлиан Владимирович Бромлей без малого четверть века (1966–1989) руководил Институтом этнографии АН СССР. За этот период многое случилось в жизни этого научного учреждения. Но из множества аспектов его истории я остановлюсь лишь на одном — развертывании в институте исследований истории первобытного общества и роли в этом Ю.В. Бромлея. Я делаю так потому, что это не только довольно важный эпизод истории нашей отечественной науки, но и значительная часть моей научной биографии.