Папуасы гор Новой Гвинеи: бигмены,приверженцы и приживалы
Не рассматривая всего многообразия дароторжеств, в ходе которых происходила передача свиней, раковин и других престижных ценностей, ибо это увело бы нас слишком далеко, остановимся несколько подробнее на институте бигменов среди папуасов гор Новой Гвинеи. Статус бигмена не передавался по наследству, хотя сын бигмена имел больше шансов добиться этого положения, чем другие люди. В принципе бигменом мог стать каждый. Для этого нужно было обладать определёнными качествами, в частности, способностями воина, оратора, организатора. Но главное: человек должен был занимать особое место в циркуляции ценностей, которая шла в обществе.
Э. Стрезерн говорил о двух "стратегиях", двух способах, которые могли обеспечить человеку положение бигмена. Один способ — опора на "домашнее производство", которое исследователь понимает довольно широко, включая в него не только собственное хозяйство человека, но и хозяйства приверженца. Другой способ — опора на "финансы", т.е. создание широкой сети обменных партнёров. Говорит он и о сочетании этих двух стратегий, а также о формах промежуточных между первым и вторым способами (835. С. 42‑43; 838).
У ряда групп горных папуасов на первый план выступали "финансы". Это особенно наглядно можно видеть на примере менди. Как уже указывалось, в среднем у них каждый мужчина имел 66 партнёров, из них 40 активных. Но за этими средними цифрами скрываются большие различия между индивидами. Один из мужчин имел лишь 26 партнёров, из них 11 активных. В противоположность ему один из бигменов имел 150 партнёров, из которых 96 были активными. У другого бигмена был 171 партнёр, из которых 86 были активными (754. С. 245).
Огромное количество партнёров позволяло бигмену активно участвовать во всех передачах и мобилизовать в случае необходимости свиней для соответствующих праздников. Вторым из указанных бигменов было убито во время свиного праздника 27 свиней. И ни одна из них не была полностью выращена в его хозяйстве (С. 204‑205).
Звёздная система дарообменов, центром которой был бигмен, создавалась им упорно и целенаправленно. У менди, как можно понять из исследования Р. Ледермен, бигмены не имели ни дополнительных работников в хозяйстве, ни приверженцев, которые бы помогали им трудом.
Большую роль играли звёздные системы дарообменов у энга. Один из бигменов у них имел, например, 140 партнёров по обмену те, принадлежавших к 18 родам (644. С. 205).
И у чимбу бигмены были центрами звёздных систем дарообменов. Но этим дело не ограничивалось. Бигмены имели в составе своих хозяйств зависимых взрослых мужчин. И, кроме того, вокруг каждого из них группировались приверженцы — до 20 мужчин с семьями. Это были прежде всего члены подподрода бигмена. Они вели свои хозяйства, но постоянно или от случая к случаю помогали бигмену в расчистке огородов, строительстве домов, а также снабжали его пищей и вещами для платежей и пиров.
Бигмен вербовал приверженцев и из числа свойственников, а также родственников, не являвшихся агнатами. Он убеждал их поселиться рядом с ним, давал землю. Все они имели независимые хозяйства, но отдавали часть труда и вещей бигмену для дароплатежей и великодаров (309. С. 102‑103).
Таким образом, бигмены у чимбу были центрами редистрибутивных систем. Движение вещей и услуг в этих системах шло, по‑видимому, не только от периферии к центру, но в обратном направлении. Однако какие‑либо конкретные указания на движение вещей от центра к периферии отсутствуют.
Но о мелпа известно, что бигмен у них, получив от 8 до 20 свиней во время церемониального обмена — мока, раздавал их своим приверженцам (837. С. 132). И вообще он должен был давать свиней, раковины и деньги членам своей группы. Иначе он терял положение (306. С. 200). У кьяка люди, которые сами не принимали непосредственного участия в мока, помогали бигменам в выращивании и сборе свиней. В свою очередь бигмены помогали им при платежах за невесту и в других делах (316. С. 8‑9).
Во всяком случае можно предполагать, что при такого рода отношениях доходы бигменов превышали расходы. Иными словами, мы имеем здесь дело с редистрибутивным методом эксплуатации.
Как уже указывалось, бигмены всегда имели нескольких жён. Для бигмена у мелпа идеалом считалось обладать 8‑10 женами. У некоторых даже было по 15‑20 (837. С. 202).
По контрасту с этим в некоторых группах мелпа более четверти мужчин были холостяками. Часть из них оставались ими всю жизнь. Они, безусловно, относились к числу "ничтожных людей". Многие холостяки становились помощниками и слугами бигменов. Они работали в хозяйствах последних за кров и пищу (С. 188‑189, 200‑202). Здесь мы сталкиваемся не с чем иным, как с той разновидностью доминатной формы эксплуатации, которую мы назвали приживальчеством.
И мелпа не исключение. У мае энга раббишмены, которых, правда, было немного (4‑5 на общину), навсегда оставались холостяками. Следствием была тенденция к превращению их в приживалов. Они за содержание ухаживали за свиньями бигменов, возделывали их огороды, строили дома, рубили и носили дрова и вообще выполняли все их поручения (645. С. 182‑183).
У раиапу энга вечные холостяки составляли среди взрослых мужчин 19%. Некоторые из них, несмотря на сыпавшиеся со всех сторон насмешки, пытались вести собственное хозяйство. Однако большая часть постоянных холостяков становилась приживалами в хозяйствах бигменов (884. С. 27, 188). На их долю приходилась значительная часть самых тяжёлых и грязных работ. Если обычный взрослый мужчина тратил на расчистку и огораживание полей 7 часов в неделю, то приживал — 10,6 часа. Если обычный мужчина уделял уходу за свиньями 0,6 часа в неделю, то приживал — 1,4 часа (С. 104‑105).
Кроме приживалов, бигмен привлекал к работе в своём хозяйстве значительное число мужчин, ведущих самостоятельное хозяйство. Они помогали ему во многих делах, а главное — всеми способами обеспечивали его самое активное участие в церемониальном обмене — тее (те). Нередко влияние бигмена распространялось на всю подродовуго или даже родовую территорию (С. 188‑191).
Постоянное холостячество наблюдалось и у других групп папуасов гор Новой Гвинеи, например, у коколи (174). Причина везде одна — неспособность внести брачный платёж. Сам человек не в состоянии собрать необходимое количество ценностей (свиней, раковин), а достаточной помощи со стороны других он не получает. Дели, например, у кума, сиане в сборе ценностей для брачного платежа участвовали члены целого подподрода, то у мелпа и коколи — по существу только отец и старшие братья человека. И если отец к тому времени, когда юноше пришла пора вступить в брак, умер, а старшие братья не торопились помочь ему, то индивид надолго, а может и навсегда обречён быть холостяком (304; 837. С. 196, 204).
У мае энга на бигменов работали не только раббишмены, но и молодые неженатые юноши, для которых такое состояние было преходящим. В обмен на труд и поддержку в общественных делах бигмены помогали им собрать необходимое количество средств для брачного платежа, а также для участия в дароторжествах (645. С. 184).
Таким образом, помогосбор ценностей для брачного платежа у разных групп горных папуасов существовал в различной степени. Общая тенденция развития — постепенное сокращение его масштабов и, в конечном счете, исчезновение. Параллельно с этим идёт зарождение и развитие доминатной формы эксплуатации человека человеком.
Основой её была частная собственность, но не на средства производства, а на престижные ценности. В число престижных сокровищ входили и такие объекты, которые являлись одновременно и средствами производства. Речь идёт о свиньях. Но свиньи у папуасов гор Новой Гвинеи выступали прежде всего как престижные ценности. И была масса вещей, которые не имели никакой другой ценности, кроме престижной. Это ‑раковины, перья райских птиц и т.п.
Их ценность была связана с редкостью. Раковины, в частности, поступали в горы Новой Гвинеи издалека и в доконтактные времена в ограниченном количестве. В результате у мелпа, например, наметилась явная тенденция к превращению операций с ними в монополию бигменов. Вся сеть престижного дарообращения стала приобретать элитарный характер (837. С. 108; 839. С. 532‑533; 840. С. 259).
Как следствие, Г. Вицедом, работавший в районе г.Хаген в 1934‑1939 гг., пришёл к выводу, что в обществе мбовамб (мелпа) существовало несколько достаточно жёстко разграниченных слоёв, между которыми существовали отношения эксплуатации. Представители низших страт работали на членов высших (880, 2. С. 46‑48).
В целом у мелпа наметилась тенденция к перерастанию системы престижной экономики с бигменами в систему престижной экономики с богачами подобную той, что существовала у голова и юроков. Трудно сказать, смогла ли бы она полностью реализоваться. Ведь в отличие от толова и юроков в число ценностей у мелпа входили свиньи, которых в принципе мог вырастить каждый. Однако сразу же заметим, что для этого нужно было иметь жену, а брак был невозможен без дароплатежа, включавшего в себя раковины, да и тех же свиней.
С приходом европейцев положение изменилось. Белые начали платить раковинами за растительную пищу и труд (837. С. 107‑108). В результате многие бедняки получили доступ к этим ценностям, а тем самым и возможность включиться в престижный дарообмен. Некоторые из них стали нуворишами. Сократилось число зависимых. Бигмены лишились многих рабочих рук. Как следствие, они стали увеличивать число обменных партнёров (880, 2. С. 45‑61. 149‑151).
Разные общества горных папуасов находились не на одинаковых ступенях развития. Одни из них относились к фазе поздней первобытной общины. Это, по‑видимому, сиане, менди, кума. Другие уже перешагнули порог, отделяющий первобытное общество от предклассового. К ним относятся чимбу, мелпа, мае энга, раиапу энга, а также капауку.
Экономика последних отличалась определённым своеобразием. У них существовали раковинные деньги, которые использовались не только для дароплатежей (брачные платежи, вергельд и т.п.), но и как средство товарного обращения. В качестве единиц выступали не снизки раковин, а отдельные раковины (723. С. 300‑310). Купля‑продажа имела место и внутри общины (С. 313).
У капауку существовали умельцы, услуги которых оплачивались (С. 298‑299). Плату за лечение получал шаман (С. 326). Встречались случаи труда на поле другого человека за денежное вознаграждение (С. 153‑154). Но подлинных наймитов не существовало. Развиты были заёмно‑долговые отношения. Должники были наиболее верными приверженцами бигменов (С. 31, 348‑355).
Бигмены у капауку отдавали свиней на откорм другим людям. Человек, получивший поросёнка, должен был довести его вес до 90 кг. После этого он возвращал свинью собственнику и получал в качестве вознаграждения от 4 до 7 единиц раковинных денег. Или же он сам убивал свинью, оставлял себе 6 кг чистого мяса (стоимостью в 3 единицы раковинных денег), голову и внутренности, а всё остальное отдавал владельцу (С. 213‑214).
Если учесть, что поросёнок стоил 7 единиц раковинных денег, а цена взрослой свиньи весом в 90 кг равнялась 20 единицам (С. 210‑211), то в данном случае мы имеем дело с безвозмездным присвоением человеческого труда. Перед нами одно из проявлений помогодоминатного образа производства.
Бытовало у капауку приживальчество, хотя для каждого конкретного работника это состояние, как правило, было временным. Приживалами обычно становились молодые люди, стремившиеся заручиться поддержкой бигменов в приобретении средств для брачного платежа (723. С. 38‑39).
Будучи центрами обширных звёздных систем дарообмена, имея приверженцев, а иногда также дополнительные рабочие руки в своих хозяйствах, бигмены значительно активнее, чем рядовые люди, участвовали в дароплатежах и великодарениях. Так, например, в одном из обменов мока у мелпа 4 главных бигмена дали в дар 265 раковин (в среднем по 66,3 раковины), в то время как 43 обычных человека — 428 раковин (в среднем по 10 раковин). 5 главных бигменов дали в дар 79 свиней (в среднем по 15,8 свиней), а 38 обычных людей — 74 (в среднем по 2 свиньи) (837. С. 150‑151). Некоторые бигмены сосредотачивали в своих руках столь много ценностей, что устраивали такие дароторжества, в которых они выступали в качестве единственных дарителей (С. 220).
Бигмены были людьми, которые указанными способами сами создавали себе положение. И когда они добивались своей цели, то становились лидерами. Нередко они становились главарями существующих в обществе структурных групп: подподродов, подродов, родов. Так обстояло дело, например, у мае энга. причём у них бигмен, являвшийся главарём рода, был одновременно главарём одного из подродов этого рода, а также главарём одного из подподродов указанного подрода (644. С. 200).
У ряда народов наблюдалась тенденция к совпадению группы приверженцев бигмена с самым мелким структурным подразделением общества. Так обстояло дело у мелпа. Но и у них это никогда полностью не реализовывалось. Каждый подподрод имел своим главарём бигмена, но не каждый бигмен был главарём подподрода (306. С. 196, 199, 200).
В целом число бигменов совершенно не обязательно должно совпадать с числом структурных единиц общества. Это можно видеть на примере кума, у которых кроме признанных лидеров, т.е. таких, которые являлись главарями определённых социальных единиц, были спонтанные лидеры.
У сиане, наряду с институтом бигменов, существовал особый институт главарей подподродов. Последние назывались ярафо — "старшими братьями". Ими становились самые старшие члены старейшего поколения. Когда "старший брат" умирал, его замещал следующий по старшинству член его поколения. Если поколение вымирало, то "старшим братом" становился старейший член следующего за ним поколения.
"Старший брат" мог стать бигменом, но мог и не быть им. В подподроде могло быть несколько бигменов, а могло не быть ни одного (780. С. 21‑22, 29). Выше подподрода должностных лиц у сиане не существовало. Главарями подродов и родов становились те или иные бигмены. Когда они оказывались неспособными выполнять свои функции, их заменяли другие (С. 29). У мае энга шло постоянное соперничество бигменов за власть. Бигмен — главарь подрода стремился оттеснить бигмена — лидера рода и занять его место (644. С. 201‑202).
Было время, когда среди этнографов почти безраздельно господствовала точка зрения, что бигмены существовали у всех папуасов гор Новой Гвинеи. С критикой её выступил М. Годелье, который основывался на материалах своих полевых исследований у баруйа (447). Им был предложен термин "великий человек" ("грейтмен"), который имеет у него два смысла. В самом широком смысле М. Годелье под грейтменами понимает всех вообще людей, которые пользовались большим престижем и влиянием, чем обычные, рядовые люди. Одной из разновидностей грейтменов являются бигмены, в основе влияния которых лежит накопление материальных ценностей (свиней, раковин) и манипулирование ими. Но существуют и такие влиятельные люди, которые добиваются престижа иными путями. Именно они и являются грейтменами в узком смысле.
К числу грейтменов у баруйа относились великие воины, шаманы, охотники на казуаров, добытчики соли. Великими людьми являлись также наследственные владельцы священных предметов и выдающиеся земледельцы и животноводы (81‑135, 169).
Как утверждает М. Годелье, бигменов у баруйа не было, ибо никакой нужды в них не существовало (С. 171). Вообще, вся жизнь этого народа описывается в его книге так, как если бы у них полностью отсутствовала престижная экономика. И только буквально из одного абзаца мы узнаём, что престижная экономика у баруйа все‑таки существовала. Оказывается, что большие инициации у них сопровождались пирами и дарениями пищи. На них присутствовали сотни гостей из соседних племён. Вполне понятно, что к этим праздникам создавались запасы пищи, причём работа начиналась задолго до их начала. Узнаём мы также, что вся эта праздничная деятельность в конечном счёте контролировалась небольшим числом ведущих людей (С. 171).
И поэтому совершенно неудивительно, что в другой работе М. Годелье прямо признаёт существование у баруйа "людей очень сходных с бигменами, подобных тем, что существовали перед колонизацией у мелпа горл Хаген и повсюду". Правда, он тут же утверждает, что эти бигмены у баруйа появились лишь в результате контакта с европейцами (446. С.34).
Стремясь доказать, что баруйа не были исключением, М. Годелье ссылается на работу Ч. Лоумен‑Вайды о бигменах у маринг. Хотя исследовательница употребляет термин "бигмен", но фактически речь у ней идёт исключительно лишь о грейтменах в узком смысле этого слова. О собственно бигменах она даже не упоминает (699). Но несомненно, что у маринг существовала престижная экономика. (744, 597, 595). И описывая её, Э. Липума как о само собой разумеющемся говорит и о подлинных бигменах (595. С. 56, 71. 117, 120, 134, 173. 183, 188, 210).
Ещё дальше М. Годелье пошёл Д.К. Фейл. В работе "Эволюция обществ гор Папуа Новой Гвинеи" (405) он выделяет три типа лидеров: бигмены, грейтмены и деспоты. Эта классификация крайне уязвима с чисто логической точки зрения: в её основе не лежит единый признак. Ещё М. Годелье отмечал, что такие грейтмены, как великие воины, могли быть настоящими деспотами (447. С. 119‑120). Но согласно точке зрения Д.К. Фейла деспотизм — не отклонение и не крайняя форма других типов лидерства, прежде всего бигменства, а особый тип лидерства, присущий определённым обществам гор Новой Гвинеи (405. С. 103).
Однако резко противопоставляя общества с деспотами обществам с бигменами, Д.К. Фейл не может подтвердить это фактами. Он ссылается на статью А. Шафера, в которой, как он утверждает, рассказывается о деспоте по имени Кавагл у чимбу (785). Но ведь бесспорно, что у чимбу существовали бигмены в точном смысле этого слова. К тому же сам А. Шафер подчёркивал, что хотя Навага являлся самоуверенным, опасным в гневе человеком, убившим много врагов и даже двух своих жён, но "тираном не был" (С. 108). Не существует данных, которые позволили бы говорить о деспотическом правлении Кавагла. По словам П. Браун, много работавшей среди чимбу, её информаторы характеризовали последнего как просто влиятельного человека (312. С. 99).
Другой пример — деспот Матото у таирора, умерший около 1930 г. Рассказы туземцев о нём были записаны Дж. Уотсоном (892). Как явствует из статьи последнего, у таирора существовала престижная экономика (С. 252, 264). У них были великие люди, под которыми Дж. Уотсон понимает людей с большими средствами, и раббишмены — люди с малыми средствами (С. 265). В связи с этим нельзя не отметить, что типичная престижная экономика с даропредставлениями и дароторжествами описана у одного из подразделений таирора — оммура (537).
Матото был богат. Он имел 16 или даже больше жён, которые трудились на огородах. На него работали и мужчины, прежде всего родственники и свойственники. В результате он имел в своём распоряжении необычайно большое количество огородной продукции, свиней и другого добра. Отношения Матото и его приверженцев не были односторонними. Он не только получал от них, но и давал. Обитатели его мужского дома, которые вместе с ним сражались, постоянно получали от него пищу. Он делал вклады в брачные платежи своих приверженцев. Матото участвовал в обменах, устраивал пиры (892. С. 231, 245, 250‑253, 259, 264‑265, 271‑272). Иначе говоря, Матото был настоящим бигменом.
Деспотизм у горных папуасов несомненно кое‑где имел место (см. также 781). Однако абсолютное противопоставление деспотов и бигменов не имеет под собой достаточной основы. Деспотами в определённых конкретных условиях становились те же самые бигмены. Чаще всего это имело место тогда, когда человек не только искусно манипулировал богатствами, но был одновременно и великим воином, предводительствовал в сражениях. Деспотизм в послеконтактную эпоху некоторые авторы связывают с влиянием австралийской администрации (308).
Но хотя среди бигменов были и деспоты, в целом исследователи склоняются к выводу, что власть бигменов в большинстве случаев носила довольно ограниченный характер (583, 3. С. 175‑184, 834).
Бигмен, как правило, не мог никого принудить следовать своим решениям. Члены группы, главарём которой является бигмен, могут совершенно безнаказанно не считаться с его указаниями. Они всегда имеют возможность стать приверженцами другого бигмена или действовать совершенно самостоятельно (306. С. 197, 205). Чтобы люди подчинились решению бигмена, нужно их убедить в его правильности. С этим связано значение ораторского искусства (761. С. 431).
Но основа влияния бигмена — прежде всего его роль в циркуляции ценностей: в дародаче обмене, дароплатежах, великодарах. Через его руки проходит масса ценностей. Он располагает большими возможностями их получения, что не может не привлекать к нему ординарных людей, которые всегда нуждаются в свиньях и раковинах.
Когда человек старел и не был способен ни производить ценности в необходимых количествах, ни расширять и поддерживать обширную систему дарообменных отношений, ни привлекать нужное количество приверженцев, его влияние падало и он переставал быть бигменом (723. С. 405; С. 88‑89, 310, С. 218).
Пожалуй, нет ни одного доклассового общества, кроме общества папуасов гор Новой Гвинеи, в котором бы столь отчётливо выступали все основные элементы престижной экономики. В нём необычайно был развит дародачеобмен, что наглядно можно было видеть на примере менди. Существовала в нём и целостная система дароплатёжного обращения. Она была детально изучена Р. Ледермен у тех же менди, М. Меггиттом у мае энга (643. С. 110‑181). Р.М. Глассе у хули (436. С. 54‑55, 111‑132). И, наконец, повсеместно у горных папуасов существовал великодарообмен. Описания дароторжеств мы находим почти у всех исследователей, которые работали в этом регионе.
Нельзя не отметить и своеобразие престижного дарообращения у разных групп горных папуасов. У центральных энга, кьяка, мелпа великодарообращение, например, во многом носило черты и дародачеобмена. По существу это было дародачеобмен, ставший великодарообменом. Именно поэтому его, так же как мербок и кулу, называют церемониальным обменом. Но наряду с ним существовал и обычный дародачеобмен.
Глава 13. Жизнеобеспечивающая и престижная экономика земледельцев и животноводов:
вариант с бигменами (II)