Первые обобщения. Идея первобытного коммунизма
Тем не менее, на основе этих разрозненных свидетельств довольно рано начало формироваться определённое, самое общее представление о характере первобытных социально‑экономических отношений. Оно складывалось одновременно с понятием первобытного общества. Возникновение последнего было длительным процессом. Необходимо было осознать, что общественные порядки у народов, с которыми европейцы по‑настоящему столкнулись лишь после начала эпохи великих географических открытий, не только качественно отличаются от тех, в условиях которых они жили или о которых им было известно раньше, но и представляют собой явление стадиально предшествующее вторым.
Общества первобытные отличались от цивилизованных по многим признакам. Но всегда одним из бросавшихся в глаза было различие в формах собственности. Фундаментом цивилизованных обществ была частная собственность. Первобытные же были основаны на коллективной, общественной, общинной собственности. Понятие первобытного общества во многом формировалось как понятие первобытно коммунистического общества.
Зачатки идеи первобытного коммунизма мы находим ещё у Монтеня (134. С. 143‑144, 266‑267). В зародышевой форме она присутствует в работах Морелли (138. С. 83‑85, 103‑106), Мабли (104, С. 93, 120, 121), Д. Дидро (55. С. 182, 211). Но более или менее чёткое выражение эта идея нашла в опубликованной в 1767 г. книге А. Фергюсона "Очерк истории гражданского общества" (407).
А. Фергюсон прежде всего отличает "нации" развитые, воспитанные, цивилизованные и "нации" неразвитые, грубые, примитивные. Было время, когда всё человечество находилось в грубом, примитивном состоянии. В дальнейшем часть его в результате медленного и постепенного прогресса достигла более высокого уровня развития.
В свою очередь среди грубых "наций" можно выделить дикие и варварские. Дикие "нации" жили охотой, рыболовством и собирательством. Говоря об отсутствии собственности у диких наций, А. Фергюсон имеет в виду не собственность вообще, а частную собственность. Сам же он в дальнейшем, характеризуя это состояние, говорит и собственности как отдельных лиц, так и "наций" в целом.
Охота и рыбная ловля совершались совместно и вся добыча доставалась общине. Её либо сразу же потребляли, либо она шла в общественный запас. Некоторые дикие "нации" наряду с охотой занимались и примитивным земледелием. Но это не меняло характера отношений. Подобно тому, как мужчины охотились сообща, женщины сообща занимались земледельческими работами. Поле, которое они обрабатывали, так же как и лес, в котором охотились мужчины, было собственностью "нации". Оно не подразделялось между её членами. Урожай собирался в общественную житницу, из которой каждая семья получала долю для обеспечения своих нужд. Характерной чертой дикого состояния было равенство людей. Не было ни бедных, ни богатых, не существовало деления на правителей и управляемых.
Варварское состояние А. Фергюсон связывает прежде всего со скотоводством. Однако, он не настаивает на том, что все варвары были скотоводами‑кочевниками. В Западной Европе, например, они были оседлыми земледельцами. С переходом от дикого состояния к варварскому возникает собственность (т.е. частная собственность), имущественное неравенство, различного рода отношения зависимости, деление на ранги, власть одних людей над другими. Варварскому состоянию приходит конец, когда возникают разделение труда, появляются классы и государство (С. 112‑189, 197, 199, 211, 229‑230, 262, 277, 282, 288, 306).
Никто из названных авторов, включая А. Фергюсона, термина "коммунизм" не употреблял, ибо его ещё не существовало. Как показал Н.Б. Тер‑Акопян, этот термин появился и начал широко использоваться только с началом 40‑х годов XIX в., причём первоначально лишь для обозначения определённого социального движения и его идеалов (208. С. 162‑184). В дальнейшем на его основе возникли различного рода составные термины: икарийский коммунизм, утопический коммунизм, аграрный коммунизм и др. В числе их был и термин "первобытный коммунизм".
Впервые он был употреблён К. Марксом в 1858 г. в одном из набросков к первоначальному варианту "Капитала" (122. С. 394) и в письме Ф. Энгельсу (120. С. 257). Однако оба эти документа увидели свет лишь в XX в. Вообще при жизни К. Маркса не было опубликовано ни одной его работы, в которой этот термин бы использовался. До 1884 г. не употреблял его и Ф. Энгельс.
Поэтому когда Л.Г. Морган в 1877 г. в "Древнем обществе" (662; 135) пользуется термином "коммунизм" в применении к первобытности, то это никак не свызано с марксизмом. Однако, хотя Л.Г. Морган в своей работе чётко противопоставил два качественно отличных типа общества: родовое, основанное на личности и чисто личностных отношениях и характеризующееся свободой, равенством и братством, и политическое, базирующееся на территории и собственности (частной) и характеризующееся существованием неравенства между людьми, первое из них он нигде в целом не характеризовал как коммунистическое. Он говорил о коммунизме в жизни, который господствовал в кровнородственной и сменившей её пуналуальной семьях, бывших, по его мнению, в своё время основными единицами общества. Этот коммунизм, добавлял Л.Г. Морган, и сейчас господствует среди племён, находящихся на стадии дикости и варварства. В последующем изложении он уточнил, что с появлением парной семьи коммунизм практиковался в домашних общинах, объединявших несколько таких семей (662. С. 370‑371, 409, 425, 462; 135. С. 224, 233, 256, 259).
В своей последней работе "Дома и домашняя жизнь американских туземцев" (661; 136) Л.Г. Морган большое внимание уделяет "закону гостеприимства", который, как он утверждает, господствовал среди индейских племён в эпоху открытия Америки. В силу этого закона любому человеку, вошедшему в дом индейца, будь то односельчанин, одноплеменник или чужак, предлагалась пища. Если человек был голоден, то ел. Если был сыт, то вежливость требовала, чтобы он попробовал пищу и поблагодарил хозяев. И поэтому, хотя общность пищи у индейцев ограничивалась у индейцев ограничивалась рамками домашних общин, практически получить её могли все обитатели деревни или лагеря. Не могло быть такого положения, чтобы в одной части деревни были голод и нужда, а в другой царило изобилие. Хотя у деревни не было общего запаса, принцип гостеприимства облегчал последствия нужды. Закон гостеприимства имел своей конечной тенденцией уравнивание средств существования. Объяснение этого закона нужно, по мнению Л.Г. Моргана, искать во владении землёй сообща, в распределении земледельческих продуктов по домашним общинам и в практиковании коммунизма внутри их. Владению землёй сообща Л.Г. Морган посвятил целый раздел (661. С. 42‑45, 61, 63‑67, 79 сл.).
К. Маркс в набросках ответа на письмо В. Засулич, написанных в 1881 г. уже после знакомства с "Древним обществом" Л.Г. Моргана, выделяет две основные общественные формации: первичную (архаическую), основанную на общей или коммунистической собственности, и вторичную, базирующуюся на частной собственности. Основной единицей архаической формации является первобытная община, которая проходит в своём развитии несколько фаз (115. С. 403‑404, 412‑413, 417‑419).
Ф. Энгельс в "Происхождении семьи, частной собственности и государства", характеризуя экономический строй первобытного общества, писал, что производство на этом этапе "было по существу коллективным, равным образом и потребление сводилось к прямому распределению продуктов внутри больших или меньших коммунистических общин" (239. С. 174). Раскрывая это положение, он больше всего говорит о домашнем коммунистическом хозяйстве (С. 42, 52, 53, 76, 98, 159), лишь в одном месте допуская, что ему предшествовало хозяйствование всем родом (С. 139).
В целом представления К. Маркса и Ф. Энгельса о первобытных социально‑экономических отношениях были не очень конкретными. Об этом говорит хотя бы тот факт, что К. Маркс характеризовал "земледельческую" общину, примером которой была русская крестьянская община XIX в., как один из типов первобытной общины, как последнюю фазу первичной общественной формации, добавляя к этому, что оно является переходной фазой ко вторичной формации (65. С. 417, 419). Ф. Энгельс неоднократно писал о крестьянских общинах Явы, Индии и России как о первобытно‑коммунистических (241. С. 443, 452; 242. С. 78; 243. С. 97; 244. С. 129), хотя иногда и с известными оговорками (241. С. 443‑444, 446).
В действительности же, конечно, о первобытно‑коммунистическом характере экономических отношений в крестьянских общинах классового общества говорить не приходится. Крестьянская община даже с общей собственностью на землю не только не была первобытно‑коммунистической, но и не представляла собой пережитка первобытного коммунизма в недрах классового общества. Она была новообразованием, хотя генетически и связанным с первобытной общиной (см. 181).