Государственный строй: административно-территориальное деление
Государственный строй любой страны характеризуется также формой административно-территориалъного устройства (или административно-территориального деления – АТД). Обычно такое деление проводят с учетом экономических, исторических, национальных, природных и других факторов. К его главным функциям относятся: ступенчатое размещение органов власти и государственного управления, обеспечение сбора налогов и информации, контроль центра над местами, осуществление гибкой экономической и социальной политики, региональной политики, проведение избирательных компаний и др.
Исследования политико-географов показывают, что сетка административно-территориального деления стран формируется эволюционно под влиянием нескольких факторов, подходов. При этом преобладают исторический и этнокультурный подходы. Историческое АТД характерно, например, для многих стран зарубежной Европы. В основу его там были положены исторические провинции, бывшие в средние века феодальными государствами (Тюрингия, Бавария, Баден-Вюртемберг и другие в ФРГ, Тоскана, Ломбардия, Пьемонт в Италии). Этническое АТД чаще встречается в развивающихся странах, особенно многонациональных. Примером такого рода может служить Индия, где при определении границ штатов в первую очередь учитывают этнические границы. Этот принцип был положен также в основу формирования административно-территориального деления бывшего СССР, в состав которого входили автономные республики, области и округа. Впрочем, четко разделить оба эти принципа часто не представляется возможным, поэтому правильнее, очевидно, говорить об историко-этническом подходе. Соответственно и границы между административными единицами часто проводятся по историко-этнокультурным рубежам, которые, в свою очередь, нередко связаны с природными (речными, горными) рубежами. Не так уж редко (например, в США) встречаются и геометрические административные границы.
Страны мира сильно различаются и по степени дробности административно-территориального деления. В большинстве из них количество административных единиц колеблется в пределах от 10 до 50: это считают более или менее оптимальным с точки зрения управления. В ФРГ, например, 16 земель, в Испании 50 провинций и 17 автономных областей. Существуют и страны с меньшим числом таких единиц (в Австрии 8 земель).
Наиболее яркими примерами стран с очень дробным АТД могут служить Франция, Россия и США. Во Франции декрет о преобразовании старых исторических провинций в небольшие департаменты был принят еще в 1793 г. Ныне эта страна в административном отношении делится на 100 департаментов (96 во Франции и 4 «заморских») и 36,6 тыс. коммун. Это ставит ее на первое место в зарубежной Европе по степени децентрализации низовой власти. В России до 2007 г. было 86 субъектов Федерации (21 республика, 1 автономная область, 7 автономных округов, 48 областей, 7 краев и 2 города федерального подчинения – Москва и Санкт-Петербург).[11] В США низовой административной единицей следует считать округ или графство (всего их более 30 тыс.), которые входят в состав 50 штатов. Однако некоторые графства подразделяются еще на тауншипы и муниципалитеты, не говоря уже о многих тысячах так называемых специальных округов, ведающих жилищным и дорожным строительством, водоснабжением, здравоохранением, школьным образованием и др.
В 60—90-х гг. XX в. во многих странах Запада были проведены реформы административно-территориального деления, направленные прежде всего на его укрупнение и упорядочение. Как правило, они носили компромиссный характер. В развивающихся странах с 50-х гг. также проводят реорганизацию. Однако, в отличие от стран Запада, она направлена преимущественно на разукрупнение такого деления. Что касается бывшего СССР и России, то сложившееся здесь АТД давно уже подвергается критике, в том числе и со стороны ученых-географов – прежде всего за его расстыковку с экономическим районированием. Однако в нынешней ситуации его радикальная реформа вряд ли возможна, хотя некоторое укрупнение АТД уже началось.
Различают две главные формы административно-территориального устройства – унитарную и федеративную. Первая из них появилась значительно раньше. Однако и некоторые федерации имеют уже длительную историю.
Классический пример такого рода – Швейцария, где зачатки федеративного строя возникли более 700 лет назад.
Унитарное государство – форма государственного устройства, при которой в стране действует единая конституция, существуют единые законодательные и исполнительные органы власти, а имеющиеся в ее составе административные единицы не обладают сколько-нибудь значительным самоуправлением. Таких государств в мире подавляющее большинство. Их примерами могут служить Белоруссия, Польша, Франция, Швеция, Япония, Турция, Египет, Чили, Куба.
Федеративное государство – форма государственного устройства, при которой, наряду с едиными (федеральными) законами и органами власти, существуют самоуправляющиеся административные единицы – республики, штаты, провинции, земли, кантоны, обладающие собственными органами законодательной и исполнительной власти, хотя и «второго порядка». Так, в США каждый штат имеет свой законодательный (законодательное собрание) и исполнительный (губернатор) органы власти, структура и компетенция которых определены конституцией данного штата.
В большинстве федеративных государств парламенты состоят из двух палат, одна из которых обеспечивает представительство республик, штатов, провинций и т. д. (таковы, например, функции сената в конгрессе США). В 2007 г. в мире было 24 федеративных государства (табл. 10). Как нетрудно заметить, их официальные названия в большинстве случаев прямо отражают эту особенность государственного строя.
В таблице 10 обращает на себя внимание Швейцария, имеющая официальное название Швейцарская Конфедерация. Конфедерацию можно считать разновидностью федеративного государственного устройства, при котором образующие государство единицы юридически приравниваются к самостоятельным государствам со своими органами власти, а единые для всей страны органы государственной власти ведают только внешнеполитическими и военными делами. В данном случае каждый кантон имеет свои конституцию, парламент и правительство. Но фактически эта форма довольно близка к федеративной.
Интересно, что при федеративном (конфедеративном) государственном устройстве столицей страны часто становится не крупнейший ее город. Примерами могут служить Вашингтон в США, Оттава в Канаде, Бразилиа в Бразилии, Канберра в Австралии, Исламабад в Пакистане, Абуджа в Нигерии, Ямусукро в Кот-д'Ивуар, Берн в Швейцарии. В некоторых случаях столичные функции оказываются разделенными между двумя городами. Так, в ЮАР резиденция правительства находится в Претории, а парламент заседает в Кейптауне.
Таблица 10
СТРАНЫ МИРА С ФЕДЕРАТИВНЫМ АДМИНИСТРАТИВНО-ТЕРРИТОРИАЛЬНЫМ УСТРОЙСТВОМ
Довольно широко распространено мнение о том, что федеративная форма административно-территориального устройства характерна прежде всего для многонациональных и двунациональных стран. Конечно, такие примеры есть – Россия, Индия, Швейцария, Бельгия,
Канада, Нигерия. И все же большинство существующих ныне федераций – это страны с более или менее однородным национальным (этнолингвистическим) составом. Следовательно, их возникновение отражает не столько национально-этнические, сколько историко-географические особенности развития. В качестве примеров стран с федеративной структурой, предусматривающей четкое распределение компетенций между различными уровнями управления, чаще всего приводят Австралию, Австрию, Германию, Канаду, США, Швейцарию, что должно свидетельствовать об их продвижении к «новому федерализму» и отходе от старого «казенного федерализма».
Тем не менее мировой опыт свидетельствует о том, что часто конфликтные внутриполитические ситуации связаны как раз с федеративными государствами, где продолжает проявляться сепаратизм. В особенности это относится к многонациональным и двунациональным странам, где внутренняя обстановка осложняется из-за межнациональных и религиозных противоречий. В СФРЮ и 4ехословакии, а в значительной мере и в СССР на рубеже 1990-х гг. они привели к распаду федераций, казавшихся вполне устойчивыми, причем этот «развод» не везде происходил мирным путем.
В качестве своего рода сепаратистского курьеза можно привести пример крошечного островного федеративного государства Сент-Китс и Невис в Карибском море. Эти два острова общей площадью 269 км2 с населением около 45 тыс. человек образовали свою федерацию в 1983 г. В 1998 г. 10 тыс. жителей Невиса потребовали выхода из нее и полной политической самостоятельности. Однако во время проведенного с этой целью референдума им не удалось собрать необходимые 2/3 голосов, так что самое маленькое в мире федеративное государство не распалось.
Можно добавить, что во многих федеративных государствах (пример – Россия) проявляются довольно сильные элементы унитаризма. А в некоторых унитарных государствах (пример – Испания) – элементы федерализма. Сочетание же тех и других зависит в первую очередь от интересов различных политических и финансово-экономических групп.
В заключение приведем интересную типологию современных федераций, предложенную В. А. Колосовым, который выделяет следующие их типы: 1) западноевропейский (Германия, Австрия, Бельгия, Швейцария); 2) североамериканский (США, Канада, Австралия); 3) латиноамериканский (Мексика, Венесуэла, Аргентина, Бразилия); 4) островной (Микронезия, Сент-Китс и Невис, Коморские Острова); 5) афро-азиатский (Индия, Малайзия, ОАЭ, ЮАР); 6) нигерийский (Нигерия, Пакистан, Эфиопия, Мьянма); 7) постсоциалистический (Россия, Югославия).[12]
Политическая география
Политическая география – пограничная, переходная наука, которая возникла на стыке географии и политологии.
Оформление политической географии в качестве самостоятельного научного направления произошло в конце XIX – начале XX в. Оно было связано с появлением книги немецкого географа, этнографа, социолога Фридриха Ратцеля «Политическая география». Идеи Ратцеля затем развили в своих работах английский географ Хэлфорд Маккиндер («Британия и британские моря»), шведский политолог Рудольф Челлен («Государство как организм») и другие авторы. Политической географии продолжали уделять внимание и многие русские географы, например В. П. Семенов Тян-Шанский.
В 30-50-е гг. XX в. в связи с подготовкой, а потом и развязыванием Второй мировой войны, затем с началом «холодной войны», приведших к коренным изменениям политической карты мира, государственных границ, к возникновению двух противоборствующих политических систем, к распространению военных баз, к зарождению региональных конфликтов и прочему, политическая география получила дальнейшее развитие как в теоретическом, так и в практическом плане. На Западе появились работы Р. Хартшорна, С. Джонса, М. Готтмана, других видных ученых. Однако в СССР, несмотря на интерес к политико-географическим исследованиям со стороны Н. Н. Баранского, И. А. Витвера, И. М. Маергойза, в целом они развивались очень медленно.
С конца 70-х гг. XX в. политическая география – как самостоятельное научное направление – переживает период нового подъема. В странах Запада выходит много политико-географических книг и атласов, издаются политико-географические журналы. В России многие важные проблемы нашли выражение в работах В. А. Колосова, С. Б. Лаврова, Я.Г.Машбица, Ю.Д.Дмитревского, Н.С.Мироненко, Л. В. Смирнягина, О. В. Витковского, В. С. Ягьи, Н. В. Каледина, Р. Ф. Туровского, М. М. Голубчика и других географов. При этом можно говорить о становлении в значительной мере новой политической географии, отличающейся от традиционной соответственно тому, как современный этап мирового развития отличается от предшествующих.
Существует много определений политической географии. В качестве примера самого краткого определения можно привести следующее: политическая география – это наука о территориальной дифференциации политических явлений и процессов. Но в большинстве случаев специалисты в области этой науки формулируют свои определения более пространно. Так, по Я. Г. Машбицу, политическая география исследует территориальную расстановку классовых и политических сил в связи с социально-экономическими, историческими, политическими, этнокультурными и природными особенностями развития регионов и стран, их районов, городов и сельской местности. По В. А. Колосову, современные политико-географические исследования можно классифицировать по трем территориальным уровням: к макроуровню относятся исследования по миру в целом и по его крупным регионам, к мезоуровню – по отдельным странам и к микроуровню – по отдельным городам, районам и т. д. В 80—90-х гг. XX в. в отечественной политической географии наибольшее развитие получили первый и второй из этих уровней.
Очевидно, что на глобальном и региональном уровнях в сферу интересов политической географии должны войти изменения, происходящие на политической карте мира (связанные с образованием новых государств, изменениями их государственного строя, государственных границ и т. д.); изменения в соотношении сил основных политических, военных и экономических группировок; важнейшие территориальные аспекты международных отношений, включая географию очагов международной напряженности и военных конфликтов. Быстро развивается и новое направление политико-географических исследований – политическая география Океана. Это объясняется тем, что Мировой океан в наши дни также стал ареной активных политических событий, отражающих изменения в расстановке политических сил и соответственно в разграничении морских акваторий.
Что же касается политико-географического страноведения, то обобщая (и упрощая) имеющиеся публикации, с известной долей условности можно утверждать, что в сферу интересов политико-географического страноведения могут входить следующие вопросы:
– особенности общественного и государственного строя, формы правления и административно-территориального деления, внутренней и внешней политики;
– формирование государственной территории, ее политико-географическое положение, оценка границ и самообеспеченности основными природными ресурсами, пограничных районов;
– географические различия в социально-классовой структуре населения, в его национальном и религиозном составе, политические отношения, складывающиеся между социальными группами, нациями, государственными и местными органами власти;
– география партийно-политических сил страны, включая политические партии, профсоюзы, общественные организации и движения, их влияние на политическую и общественную жизнь, районы политической напряженности и социальных взрывов;
– организация и проведение избирательных кампаний, референдумов, а также забастовок, демонстраций, вооруженных выступлений, сепаратистских, подпольных, партизанских движений, затрагивающих интересы различных социальных сил.
Анализ источников показывает, что в российской политической географии постсоветского периода наибольший интерес вызвали два направления – геополитика и электоральная география.
Геополитика прежде и теперь
Геополитика (географическая политика) – одно из главных направлений политической географии. Как и политическая география, она рассматривает происходящие в мире процессы и явления на разных уровнях. На глобальном и региональном уровнях ее главная задача заключается в исследовании географии международных отношений, в особенности баланса сил, складывающегося между великими державами. На уровне отдельных стран – в изучении положения той или иной страны в системе существующих военно-политических и экономических взаимоотношений, которые влияют на ее внешнюю политику и определяют изменения в ее геополитическом положении. Можно сказать, что геополитика рассматривает каждое государство как пространственно-географический организм, живущий своими ритмами и имеющий свое собственное неповторимое лицо. Иногда говорят также о прикладной геополитике или геостратегии.
В качестве основных геополитических факторов обычно рассматривают:
– географические (пространство, положение, природные условия и ресурсы);
– политические (тип государственного строя, социальная структура общества, взаимоотношения с другими государствами, участие в политических союзах и блоках, характер
государственных границ и режим их функционирования, наличие горячих точек);
– экономические (уровень жизни населения, степень развития ведущих отраслей экономики, участие во внешних экономических связях);
– военные (уровень развития, боеспособность и боеготовность вооруженных сил, уровень развития военной инфраструктуры, степень подготовки военных кадров, военные расходы);
– экологические (степень деградации природной среды и меры по ее охране);
– демографические (характер воспроизводства населения, его состав и размещение);
– культурно-исторические (уровень развития науки, образования, здравоохранения, культурные и трудовые традиции, этнические и религиозные взаимоотношения, криминогенная обстановка).
Геополитическая доктрина каждого государства определяется всей совокупностью перечисленных факторов. Но наибольшее значение обычно отводят географическим и политическим факторам.
В своем развитии геополитика, как и вся политическая география, прошла ряд этапов.
Первый этап нередко называют этапом классической геополитики. Он охватывает конец XIX и начало XX в., когда происходило резкое обострение многочисленных военно-политических противоречий, борьбы за территориальный передел мира, которые в конечном счете и привели к Первой мировой войне. Главными идеологами и, как часто говорят, отцами геополитики в этот период стали немецкий географ Ф. Ратцель, шведский политолог Р. Челлен и английский географ X. Маккиндер.
Ф. Ратцель в своей «Политической географии» выдвинул идею о том, что государство – это своего рода живое существо и его жизнь так же во многом определяется окружающей средой, как и жизнь живых организмов. Поэтому для улучшения своего географического положения государство – особенно молодое, растущее – имеет право изменять свои границы, увеличивать свою территорию путем присоединения соседних земель, а также расширять свои заморские колониальные владения. Именно Ф. Ратцель ввел в оборот термины «жизненное пространство» и «мировая держава». Идеи Ф. Ратцеля получили еще более крайнее выражение в работах Р. Челлена, который применил их к конкретной геополитической ситуации в тогдашней Европе, доказывая, что Германия, занимающая в ней центральное положение, должна объединить вокруг себя остальные европейские державы.
Х.Маккиндер в своем докладе «Географическая ось истории» (1904) подразделил весь мир на четыре большие зоны: 1) «мировой остров» (World Island) трех континентов – Европы, Азии и Африки; 2) «сердцевинную землю», или Хартленд (Heartland) – Евразию; 3) «внутренний полумесяц», или окраинный пояс, опоясывающий Хартленд, и 4) «внешний полумесяц» (рис. 4). Из этой геополитической модели мира вытекал основной тезис Маккиндера, сформулированный им как важнейший геополитический закон: тот, кто контролирует Восточную Европу, доминирует над Хартлендом; тот, кто доминирует над Хартлендом, доминирует и над «мировым островом»; тот, кто доминирует над «мировым островом», доминирует над всем миром. Отсюда прямо вытекало, что центральное геополитическое положение в мире занимает Россия.
Рис. 4. Геополитическая модель X. Маккиндера (по А. Дугину)
Второй этап развития геополитики охватывает период между Первой и Второй мировыми войнами, когда идеи реваншизма получили наибольшее распространение в Германии. В фашистской Германии геополитика стала, по существу, официальной государственной доктриной, широко использовавшейся для обоснования агрессии и территориальных притязаний. Еще в 1924 г. Карл Хаусхофер основал геополитический журнал «Цайтшрифт фюр геополитик», пропагандировавший идеи реваншизма и перекройки границ. Позднее он стал главой фашистской геополитики, основателем института геополитики в Мюнхене, президентом германской академии наук. В этот период в основном сформировались такие геополитические понятия, как «жизненное пространство», «сфера влияния», «страна-сателлит», «пангерманизм», и другие, при помощи которых оправдывали территориальные захваты в Европе, нападение на Советский Союз. В годы Второй мировой войны геополитические концепции получили широкое распространение и в Японии.
Третий этап, начавшийся вскоре после Второй мировой войны, охватил четыре десятилетия «холодной войны» между двумя мировыми системами. На этом этапе геополитические изыскания активизировались во многих странах Западной Европы, в особенности во Франции, в Германии и Великобритании; стал выходить международный геополитический журнал «Геродот». И тем не менее главный центр геополитической мысли переместился в США, где было выдвинуто много новых концепций.
В качестве примера можно привести концепцию Саула Коэна. Он выделил две основные геостратегические сферы – морскую и континентальную, в каждой из которых, по его мнению, доминирует одна из двух сверхдержав. В пределах первой сферы он предложил различать четыре региона: 1) Англо-Америку со странами Карибского бассейна; 2) Европу со странами Северной Африки; 3) Южную Америку и Тропическую Африку; 4) островную Азию и Океанию. Во вторую сферу он включил два региона – Хартленд и Восточную Азию. С. Коэн выделил также пять главных политических центров мира – США, Россию, Японию, Китай и Западную Европу. Помимо реанимации идеи Х. Маккиндера о Хартленде, американские геополитики разрабатывали сценарии ядерной войны, определяли зоны жизненных интересов США, «дуги нестабильности» и т. д. Известный американский политолог, директор Центра стратегических исследований Гарвардского университета С. Хантингтон выдвинул концепцию, согласно которой основные противоречия современного мира имеют в своей основе противоречия между существующими на планете цивилизациями – иудео-христианской, мусульманской, буддистской и др. По его мнению, вооруженные конфликты в первую очередь возникают в районах так называемых цивилизационных разломов.
В Советском Союзе на третьем этапе геополитика фактически не получила никакого развития. Это в основном объясняется тем, что сам термин «геополитика» оказался как бы скомпрометированным, поскольку его связывали только с милитаристскими идеями западного блока. В советских научных и справочных изданиях геополитику обычно характеризовали как реакционное направление буржуазной политической мысли, основанное на крайнем преувеличении географических факторов в жизни общества, как лженаучную концепцию, которая использует географическую терминологию для обоснования захватнической политики капиталистических государств. В результате ярлык буржуазного геополитика угрожал каждому, кто хотел вторгнуться в эту сферу исследований.
Четвертый этап в развитии этого направления наступил в конце 80-х гг. XX в. Его иногда называют этапом новой, неконфронтационной, геополитики. Действительно, с окончанием «холодной войны» и крушением биполярной системы международных отношений произошло общее потепление мирового геополитического климата. Противостояние капитализма и социализма завершилось поражением второго. Прямым следствием отхода от прежней конфронтации двух мировых систем и двух сверхдержав – США и СССР – стало постепенное затухание некоторых конфликтов, расширение процессов мирного урегулирования, уменьшение военных расходов и числа военных баз на чужих территориях и др. Начался перевод международных отношений из характерной для прошлых времен плоскости военного противостояния в русло прежде всего экономического, культурного, дипломатического взаимодействия. Современный мир из двухполюсного начал превращаться в многополюсный, а международные отношения стали более добрососедскими, регулярными и предсказуемыми.
Однако все это вовсе не означает, что переход от геополитики противостояния к геополитике взаимодействия (причем как на глобальном, так и на региональном уровнях) можно считать завершенным. Мировая геополитическая обстановка осложняется тем, что и в многополюсном мире выделяется одна супердержава – США, которая, как показывает опыт, отнюдь не отказалась от политики диктата и военной угрозы, исходя из своего понимания «нового мирового порядка». Далее, геополитическая обстановка теперь характеризуется появлением на мировой арене новых центров-«тяжеловесов», которые претендуют на роль мировых или по крайней мере региональных лидеров. Это Западная Европа, Япония (хотя обладая большой экономической мощью, она не отличается военной мощью), Китай, Индия, арабский мир. На Западе еще не сняты с вооружения идеи «атлантизма», основанные на силе НАТО, что уже неоднократно приводило к довольно резкому обострению международной напряженности (например, в связи с событиями в Косово, Чечне).
Подобная геополитическая ситуация ставит сложные проблемы перед молодой российской геополитикой, которая за последнее время превратилась в одно из наиболее быстро развивающихся научных направлений.
В России начала складываться своя геополитическая школа, костяк которой составляют не только политологи, но и географы (В. А. Колосов, Н. С. Мироненко, Л. В. Смирнягин, Н. В. Петров в Москве, С. Б. Лавров, Ю. Д. Дмитревский, Ю. Н. Гладкий, А. А. Анохин в Санкт-Петербурге). Появились исследования, содержащие геополитический анализ с элементами геополитической стратегии и прогнозирования. Большой научный и практический интерес представляет разработка вопроса о государственных границах, которые влияют на территориальное развитие через свои фундаментальные свойства – барьерность и контактность. К новым направлениям относится изучение геополитических аспектов Мирового океана, взаимозависимости между политической, экономической и экологической ситуациями, роли пограничных районов и т. д.
Естественно, что главный вопрос, на который должна дать ответ отечественная геополитика, – это вопрос о месте и роли России в современном мире. Он подразделяется на несколько подвопросов. Приведем важнейшие из них. Остается ли Россия, обладающая большим ядерным потенциалом, великой державой или из-за своего сильного экономического отставания она перешла в разряд региональных держав? Как должны строиться отношения России со странами СНГ, где Россия имеет геополитические интересы стратегического характера, с США, Западной Европой, Китаем, Японией, Индией, Арабским Востоком? Как обеспечить сохранение своей собственной территории, что для каждой страны является высшим государственным интересом?
Характерно, что в связи с этим снова обострились споры о евразийстве – политическом (геополитическом) и философском течении, зародившемся в среде русской эмиграции в 20—30-х гг. XX в.
«Евразийцы» выступали против преувеличения роли Европы в мировой истории, т. е. европоцентризма. Они рассматривали огромную территорию России как особый исторический и географический регион, относящийся и к Европе, и к Азии и образующий особую культурную область – Евразию. Известно, что уже в недавнее время идеи евразийства развивал видный историк и географ Л. Н. Гумилев, который также считал Россию-Евразию особым, своеобразным, но при этом целостным миром, имеющим большее родство не с Европой, а с Азией. В конце XX в. идеи евразийства (неоевразийства) снова приобрели большую популярность в научных и общественных кругах России и некоторых стран СНГ. Многие стали выступать против «западников», ссылаясь и на то, что государственный герб России – двуглавый орел – имеет симметричную форму, и это нужно понимать как некий символ равновеликости отношений страны с Западом и с Востоком. Идеи неоевразийства разделяют и некоторые российские ученые с мировыми именами, например академик Н. Н. Моисеев, защищавший концепцию «евразийского моста». Существует общероссийское общественно-политическое движение «Единство», возглавляемое профессиональным геополитиком А. Г. Дугиным. Его сторонники считают, что именно евразийство должно стать той национальной идеей, которой так недостает современной России.
Пока еще роль России в мировой геополитической системе окончательно не определилась. Симптоматично, что заключительная глава новой книги по проблемам геополитики страны озаглавлена «Хмурое утро: геополитические перспективы России на пороге XXI века».[13] Отсюда вытекает: чтобы не превратиться в полупериферийную страну, Россия должна подчинить свою геополитическую и геоэкономическую стратегию одной главной задаче – постепенному превращению в действительно процветающую великую державу с современной экономикой, высоким уровнем жизни людей, развитой демократической системой власти.
Электоральная география
Политико-географическое страноведение включает в качестве одного из центральных направлений изучение территориальной расстановки политических сил. Богатейший материал для такого изучения дает анализ выборов в представительные органы власти. Именно этим занимается ветвь политической географии, получившая название электоральная география (от лат. elector – избиратель). В ее основе лежит исследование политико-географической дифференциации территории, анализ различий в политических ориентациях населения. Такой анализ включает в себя изучение географии голосований, географических факторов, влияющих на голосование, и географического представительства партий в выборных органах власти. Обилие работ по этой тематике можно объяснить и относительной доступностью электоральной статистики, содержащей ценнейший исходный материал для политико-географа, и заинтересованностью всех политических сил в информации о своем влиянии в стране.
Одно из важнейших понятий электоральной географии – электоральная структура страны (под ней понимают деление территории страны на районы преимущественной поддержки различных политических партий и движений). Иногда его формулируют иначе: территориальная структура политических предпочтений. Такие предпочтения могут зависеть от самых разных факторов. Прежде всего, естественно, они связаны с различиями в социальной структуре населения. Но этот главный фактор обычно как бы опосредуется многими другими – принадлежностью электората к той или иной религии, к основной нации или национальному меньшинству и т. д. Часто по-разному проявляют свои симпатии мужчины и женщины, жители городов и сельской местности, а в больших городских агломерациях – жители центральных и пригородных районов.
Все эти и другие вопросы в течение двух-трех последних десятилетий получили широкое освещение в литературе по электоральной географии. Важная особенность такой литературы – выход ее на электоральную картографию, основанную на соответствующей статистике. Появились и свои методы расчетов, например, использование коэффициента электоральных предпочтений.
Электоральная география привлекла внимание не только западных, но и российских географов, которые давно уже начали изучать электоральную структуру отдельных зарубежных стран. Еще в 70-х гг. XX в. появились работы по электоральной географии Италии (В. А. Колосов) и ФРГ (О. В. Витковский), в 80-х гг. – Франции, в 90-х гг. – Великобритании, Индии и др.
Исследование электоральной структуры такой классической страны буржуазного парламентаризма, как Великобритания, причем на основе нескольких избирательных кампаний, позволяет сделать вывод о значительной территориально-политической устойчивости электората. Так, обнаружилось, что в сельских избирательных округах, как правило, голосуют за консерваторов, а в промышленных городах – за лейбористов; что население южных и восточных районов обычно поддерживает консерваторов, а северных и западных – лейбористов (рис 5); что в больших городских агломерациях избиратели из престижных для проживания «спальных» пригородов предпочитают голосовать за консерваторов, а из рабочих кварталов – за лейбористов. Свою специфику имеет и электоральная структура Шотландии, Уэльса и Северной Ирландии. На этой основе можно осуществить политико-географическое районирование Великобритании.
Большой интерес представляет также анализ избирательных кампаний в Индии, которую иногда называют крупнейшей парламентской демократией мира (число избирателей здесь уже превысило 650 млн человек). В отличие от Великобритании Индия – типичная многопартийная демократия, где действуют многие десятки и даже сотни политических партий. И тем не менее территориальная структура политических предпочтений (по крайней мере до недавнего времени) и здесь остается традиционной. Население внутренних районов страны обычно голосует за партию Индийский национальный конгресс (ИНК), в прибрежных районах полуостровной Индии значительно влияние левой оппозиции, в периферийных, окраинных районах – разных оппозиционных партий. А густонаселенную долину Ганга обычно называют барометром влияния различных политических сил, отражающим их соотношение во всей стране.
В работах российских авторов по электоральной географии зарубежных стран были затронуты также вопросы «выборной инженерии». Под этим термином понимают прежде всего выбор одной из существующих избирательных систем – мажоритарной, преференциальной или пропорциональной.[14] Большое значение имеют также способы «нарезки» избирательных округов, которые открывают большую или меньшую возможность манипулирования голосами избирателей. Это характерно и для системы выборов в США.
Рис. 5. Результаты голосования по выборам в парламент Великобритании в 1997 г. Голосовали: а) за консерваторов, б) за лейбористов (по Д. Визгалову)
До конца 80-х гг. XX в. отечественные географы мало занимались вопросами электоральной географии своей страны. Но затем – в связи с резким изменением общественно-политической ситуации и переходом к действительно свободному волеизъявлению избирателей и реальной возможностью выбора кандидатов – электоральная география России превратилась в одно из наиболее быстро развивающихся научных направлений.
Рис. 6. Отклонение по субъектам Российской Федерации от доли голосов, поданных по стране в целом за В. В. Путина на президентских выборах в 2000 г.
Рис. 7. Итоги выборов в Государственную Думу 2 декабря 2007 г. Доля отдавших голоса за партию «Единая Россия».
Первой крупной работой в области электоральной географии стало коллективное исследование отечественных политико-географов под названием «Весна-89: география и анатомия парламентских выборов» по итогам выборов в Верховный Совет СССР. Проведение в 1990-х гг. в России целого ряда президентских и парламентских избирательных кампаний способствовало появлению немалого числа публикаций. В качестве примера такого рода можно привести книгу Р. Ф. Туровского,[15] насыщенную картографическим материалом. Электоральные карты дают наглядное представление о территориальных различиях в политических предпочтениях избирателей во время парламентских выборов 1995 г. и президентских выборов в 1996 г. (например, на них четко выделяется южный «красный пояс»). В2000 г. была опубликована электоральная статистика результатов выборов в Государственную Думу в 1999 г. и президентских выборов в 2000 г., а в начале 2008 г. была опубликована электроральная карта парламентских выборов, прошедших