Реформа законодательной базы в сфере коммунальных служб

Стандартный подход установления цен на электричество американскими комитетами — практика, принятая почти во всем мире, — начинается с определения, на основе различных рыночных и политических оценок, справедливого дохода на вложенный капитал инвесторов, а также и того, какой доход привлек бы такой капитал с учетом требований предприятия. Умножение этого запланированного «коэффициента окупаемости капиталовложений» на «базу для исчисления тарифа» использованного и полезного капитала (с учетом его амортизации) дает величину выручки, необходимую компании, скажем, на следующий год в качестве дохода и для возврата вложенного капитала. К этому следует добавить обоснованные операционные расходы. Общая «потребность в доходе» распределяется затем между различными классами потребителей (индивидуальными пользователями, крупными промышленными предприятиями и т. д.) таким образом, чтобы справедливо отразить долю каждого в общих затратах на эксплуатацию системы.

Но здесь возникло осложнение, скрытый смысл которого не был по-настоящему понят до середины 80-х годов. Чтобы установить реальные тарифы (сколько потребитель в каждой группе должен платить за киловатт-час), комитеты должны предположить, сколько киловатт-часов каждый класс потребителей купит в следующем году. Если при установленной таким образом цене компания продаст больше киловатт-часов, чем планировалось, ее прибыль возрастает, и наоборот, если она продаст меньше киловатт-часов, ее доходы снизятся. Это, в свою очередь, создает стимул для «игры» с прогнозом: компания может попытаться занизить ожидаемый объем продаж, тогда как потребители, принимающие участие в заседаниях комитетов, попытаются завысить его. Все это вызвало долгие и неконструктивные дебаты между высокооплачиваемыми экспертами и юристами, работающими в комитетах. Кроме того, прибыль компании теперь зависела от факторов, которые она не могла контролировать, например, от погоды и деловой конъюнктуры. Нет смысла проводить государственную политику таким образом, чтобы прибыль компании зависела от вещей, которые она не может контролировать.

Еще одно осложнение возникло из практики, широко распространенной в 80-е годы, которая связана с поправками в законодательстве, касающимися корректировки цен на топливо. Они автоматически переводили изменение (как правило, увеличение, в результате последствий нефтяных кризисов 1973 и 1979 гг.) цены на нефть в изменение тарифов на электричество, чтобы не проводить новые заседания комитетов каждый раз, когда менялись мировые цены на нефть и другие виды топлива.Все это обостряло проблемы традиционного ценообразования.

«Развязка» между прибылью и объемом продаж

Начиная примерно с 1980 г. в Калифорнии, а затем и в других штатах прибыль энергетических компаний была «развязана» с объемом проданной электроэнергии. Комитеты изменили правила таким образом, что компании стало невыгодно продавать больше энергии, чем планировалось (излишки прибыли не попадали в компанию, а просто заносились на баланс). И, наоборот, она не несла убытков, продавая электричества меньше, чем ожидалось (в данном случае деньги возвращались ей с балансового счета для восполнения понесенных экономических потерь)*. Это устраняло стимул для «игры» с прогнозом, а также зависимость прибыли от погоды и других неконтролируемых факторов. Компаниям новые правила понравились, поскольку они позволяли снизить финансовый риск и предоставляли возможность осуществить более четкое планирование. В отдельные годы тарифы могли значительно колебаться, но со временем их суммарное изменение оказывалось практически нулевым. Например, в Калифорнии за 10 лет оно составило лишь 0,25%.

Распределение сбережений

Затем возникла еще одна проблема: по целому ряду причин, связанных с учетом (некоторые из них были едва уловимыми), энергетические компании перестали получать столько прибыли от сбережений электричества, сколько могли бы получить от увеличения объема его продаж**. Это привело к тому, что компании стали строить больше электростанций. Поэтому комитеты провели второй этап базовой реформы, предоставив компании право получать в качестве дополнительной прибыли часть того, что она сберегла своим заказчикам. Распределение сбережений дало обеим сторонам стимул для экономии.

Компании, не поощряемые за то, что продают больше электричества, не наказываемые за то, что продают его меньше, и хорошо поощряемые за то, что снижают счета потребителей за электричество, предприняли неожиданный для многих шаг: они начали активно вкладывать средства в эффективность использования электричества конечными потребителями с целью дальнейшего снижения их счетов за электроэнергию. При этом экономия электричества обходилась дешевле, чем его производство. «Негаваттная» революция набирала обороты, и в конце 1989 г. Национальная ассоциация контролеров коммунальных предприятий пришла к единодушному мнению, согласно которому самая лучшая покупка для потребителя должна быть самым прибыльным капиталовложением для энергетической компании. Такое регулирование, вступившее в соревнование с рыночными принципами через стимулирование экономически эффективного поведения, стало, по крайней мере в принципе, общепринятой нормой.

Проба пудинга

В 1980 г. Тихоокеанская газовая и электрическая компания (самая крупная принадлежащая инвесторам энергетическая компания в США, обслуживающая большую часть Северной Калифорнии) планировала построить 10—20 электростанций, а также ядерные станции через каждые несколько миль вдоль всего морского побережья штата. Но в 1992 г. она уже не собиралась сооружать электростанции, а спустя еще год вообще ликвидировала свой инженерно-строительный отдел. Вместо этого было запланировано покрыть по крайней мере три четверти новых потребностей в энергии в 90-х годах за счет более эффективного ее использования потребителями, а остальное — путем перепродажи предлагаемых частными компаниями возобновляемых источников. Если бы ей потребовалось больше энергии, намечалось воспользоваться современными электростанциями, работающими на природном газе (газовые турбины с комбинированным циклом и впрыскиванием пара). Ядерные электростанции и станции, работающие на угле, которые когда-то рассматривались как единственно возможный вариант, теперь считаются настолько дорогостоящими, что уже просто не берутся в расчет.

Что же явилось причиной революционного изменения в планах и практических действиях энергетического гиганта? Прежде всего прибыль компании больше не зависит от продаваемых ею объемов электроэнергии, а ее акционеры могут получить в качестве дополнительной прибыли 15%* от сбережений, которых она добилась для своих потребителей. С целью увеличения таких сбережений компания помогала потребителям расходовать электроэнергию более эффективно, приобретать более дешевое топливо, подсказывала пути более эффективного и надежного использования производственных мощностей и другие улучшения в эксплуатации. В 1992 г. Тихоокеанская компания потратила свыше 170 миллионов долларов на помощь потребителям в деле сбережения электроэнергии (самая крупная из подобных программ в мире). Инвестиции, сделанные в течение одного года, принесли 300—400 миллионов долларов чистой прибыли, из которых потребителям достались 85%, а акционерам — остальные 40 миллионов долларов. Кроме того, компания окупила инвестиции всех своих потребителей в повышение эффективности. В противном случае потребителям пришлось бы просто заплатить за электроэнергию, произведенную электростанцией (хотя и более низкую цену). Эффективность оказалась самым дешевым ресурсом для компании.

Легко представить себе, что, если вы возглавляете отдел, который вносит в итоговую строку более 40 миллионов долларов (второй по размеру источник доходов) без каких-либо затрат и риска для компании, то директор, скорее всего, будет вам звонить каждую неделю, спрашивая, не нуждаетесь ли вы в чем-либо, а самые умные люди захотят работать в вашем отделе в надежде на продвижение по службе. Иными словами, стимулирование того поведения, которого мы добиваемся (снижение счетов на оплату), а не поведения, которого мы не хотим (продажа большего количества электроэнергии — бывшей основы прибылей энергетической компании), может быстро изменить не только то, что покупает компания, но и ее миссию, и корпоративную культуру.

В 1993 г. Комитет по вопросам деятельности коммунальных служб Калифорнии опубликовал данные, подтверждающие, что только в течение 1990—1993 гг., благодаря усилиям, направленным на повышение эффективности энергетических компаний, находящихся под его контролем, издержки калифорнийских потребителей сократились почти на 2 миллиарда долларов. В 1994 г. комитет сделал достоянием общественности результаты обстоятельного обзора сотен исследований, свидетельствующих, что программы эффективности действительно позволили сэкономить почти точно предсказанное количество электроэнергии, причем это потребовало значительно меньших затрат, нежели затраты на производство той же энергии. Методология измерения энергосбережений сейчас настолько развита, что подобные данные можно довольно легко и точно определить за весьма скромную цену.

Более умеренные попытки установить режим наименьших затрат на энергоснабжение были предприняты и в Европе. Здесь нет органов, подобных американским комитетам по вопросам деятельности коммунальных служб, и во многих случаях муниципалитеты могут осуществлять инвестиции, обеспечивающие энергоэффективность при снижении затрат, через городские энергораспределительные компании. Питер Хеннике, директор отделения энергетики Вуппертальского института, успешно сотрудничал с различными германскими коммунальными службами, открывая им перспективу энергоэффективности. На рис. 16 на примере городской компании Ганновера показано, сколько энергии можно сэкономить при снижении затрат, т. е. когда последние ниже обычной цены дополнительных поставок энергии.