Iii «общинно-трудовая преемственность»

Большой интерес представляют собранные кустарного переписью почти о всех ис­следованных заведениях сведения о времени возникновения их. Вот общие данные об этом:

Число заведении, основанных до	1845 года
в	1845—1855 гг.
»	1855—1865 »
»	1865-1875 »	1 339
»	1875—1885 »	2 652
»	1885—1895 »	3 469

Всего 8 884

Мы видим, след., что пореформенная эпоха вызвала особое развитие кустарной про­мышленности. Условия, благоприятствующие этому развитию, действовали и действу­ют, видимо, чем дальше, тем сильнее, ибо

344__________________________ В. И. ЛЕНИН

в каждое последующее десятилетие открывается все больше и больше заведений. Это явление наглядно свидетельствует о той силе, с которой идет в крестьянстве развитие товарного производства, отделение земледелия от промышленности, рост торговли и промышленности вообще. Мы говорим: «отделение земледелия от промышленности», ибо это отделение начинается раньше, чем отделение земледельцев от промышленни­ков: всякое предприятие, производящее продукты на рынок, вызывает обмен между земледельцами и промышленниками. Следовательно, появление такого предприятия означает прекращение домашней выделки продукта земледельцами и покупку его на рынке, а эта покупка требует продажи крестьянином сельскохозяйственных продуктов. Рост числа торгово-промышленных предприятий знаменует, таким образом, растущее общественное разделение труда, это общее основание товарного хозяйства и капита­лизма .

В народнической литературе высказывалось мнение, что быстрое развитие после реформы мелкого производства в промышленности означает явление не капиталисти­ческого характера. Рассуждали так, что рост мелкого производства доказывает его силу и жизненность по сравнению с крупным (г. В. В.). Рассуждение это совершенно непра­вильно. Рост мелкого производства в крестьянстве означает появление новых произ­водств, выделение новых отраслей обработки сырья в самостоятельные сферы про­мышленности, прогресс в общественном разделении труда, начальный процесс капита­лизма, тогда как поглощение мелких заведений крупными означает уже дальнейший шаг капитализма, ведущий к победе высших форм его. Распространение мелких заве­дений в крестьянстве расширяет товарное хозяйство, подготовляет почву для капита­лизма (создавая мелких хозяйчиков и наемных рабочих), а поглощение мелких заведе­ний мануфактурой и фабрикой есть утили-

Поэтому, если бы нападки г-на Н. —она на «отделение промышленности от земледелия» не были платоническими воздыханиями романтика, то он должен бы был оплакивать и появление каждого кус­тарного заведения.

___________________ КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ_________________ 345

зация крупным капиталом этой подготовленной почвы. Совмещение в одной стране в одно время двух этих, по-видимому, противоречивых, процессов на самом деле не за­ключает в себе никакого противоречия: вполне естественно, что капитализм в более развитой области страны или в более развитой области промышленности прогрессиру­ет тем, что стягивает мелких кустарей на механическую фабрику, тогда как в захолуст­ных местностях или в отсталых отраслях промышленности процесс развития капита­лизма только начинается, проявляясь в возникновении новых производств и промы­слов. Капиталистическая мануфактура «овладевает национальным производством лишь очень постепенно, основываясь всегда на городском ремесле и сельских домашних по­бочных промыслах, как на широком базисе (Hintergrund). Уничтожая эти побочные промыслы в одной их форме, в известных отраслях промышленности, на известных пунктах, она вызывает их снова к жизни на других» («Das Kapital», I², S. 779*). В «Очерке» данные о времени возникновения заведений разработаны тоже недостаточно: даны лишь по-уездные сведения, а по группам и подгруппам сведений о времени воз­никновения заведений не сообщено; нет также и других группировок (по размеру заве­дений, по месту нахождения заведений в центре промысла или в окрестных селениях и т. п.). Не разработав данных переписи даже по принятым ими самими группам и под­группам, пермские народники и здесь сочли нужным преподнести читателю сентенции, поражающие своей ультранароднической елейностью и... вздорностью. Пермские ста­тистики сделали открытие, что в «кустарной форме производства» существует особая «форма преемственности» заведений, именно «общинно-трудовая», тогда как в капита­листической промышленности господствует «наследственно-имущественная преемст­венность», что «общинно-трудовая преемственность органически превращает наемного рабочего в самостоятельного хозяина» (sic!), выражаясь в том, что когда

* — «Капитал», т. I, изд. 2-е, стр. 779.^по Ред.

346__________________________ В. И. ЛЕНИН

умирает хозяин заведения, не оставляя среди наследников семейных рабочих, то про­мысел переходит в другую семью, «быть может, наемному рабочему в том же заведе­нии», а также в том, что «общинное землевладение и хозяину кустарно-промышленного предприятия и его наемному рабочему одинаково гарантирует трудо­вую промышленную самостоятельность» (стр. 7, 68 и др.).

Мы не сомневаемся, что это сочиненное пермскими народниками «общинно-трудовое начало преемственности кустарных промыслов» займет надлежащее место в будущей истории литературы рядом с такой же сладенькой теорией гг. В. В., Н. —она и пр. о «народном производстве». Обе теории — одного пошиба, обе подкрашивают и извращают действительность посредг ством маниловских фраз. Всякий знает, что и у кустарей заведения, материалы, орудия и проч. составляют находящееся в частной соб­ственности имущество, переходящее по наследству, а вовсе не по какому-то общинно­му праву, что община нисколько не гарантирует самостоятельности не только в про­мышленности, но даже в земледелии, что внутри общины идет такая же хозяйственная борьба и эксплуатация, как и вне ее. В особую теорию «общинно-трудового начала» превращен тот простой факт, что мелкий хозяйчик, при небольшом капитальце, должен трудиться и сам, что наемный рабочий может сделаться хозяином (конечно, если бу­дет бережлив и воздержен), чему и бывают примеры, сообщаемые в «Очерке» на стр. 69... Все теоретики мещанства всегда утешались тем, что в мелком производстве рабо­чий может стать хозяином, и все они никогда не шли в своих идеалах дальше того, чтобы превратить рабочих в хозяйчиков. В «Очерке» делается даже попытка указать «статистические данные, констатирующие начало общинно-трудовой преемственно­сти» (45). Данные относятся к кожевенному промыслу. Из 129 заведений 90 (т. е. 70%) основаны после 1870 года, между тем в 1869 г. кустарных кожевен считалось 161 (по «списку населенных мест»), а в 1895 —153. Значит, промысел переходил из одних се­мей в другие, в чем и усматри-

___________________ КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ_________________ 347

вается «принцип общинно-трудовой преемственности». Само собою разумеется, что смешно и спорить против этого желания видеть особый «принцип» в том, что мелкие заведения легко открываются и закрываются, легко переходят из рук в руки и т. д. До­бавим только в частности о кожевенном промысле, что, во-1-х, данные о времени воз­никновения заведений в нем показывают, что он развивался во времени значительно медленнее, чем остальные промыслы; во-2-х, совершенно ненадежно сравнение 1869-го и 1895-го годов, так как понятие «кустарной кожевни» постоянно путают с понятием «кожевенный завод». В 1860-х годах громадное большинство «дубильных заводов» (по статистике фабрик и заводов) имели в Пермской губернии сумму производства менее 1000 р. (см. «Ежегодник министерства финансов». Вып. I, СПБ. 1869. Таблицы и при­мечания), тогда как в 1890-х годах, с одной стороны, заведения с производством менее 1000 р. исключались из числа фабрик и заводов; с другой стороны, в число «кустарных кожевен» попало много заведений с производством более 1000 р., попали заводы с про­изводством в 5—10 тыс. руб. и более (стр. 70 «Очерка». Стр. 149, 150 таблиц). При та­кой абсолютной неопределенности различия между кустарной и заводской кожевней какое значение может иметь сравнение данных 1869-го и 1895-го года? В-З-х, если бы даже верно было, что число кожевен уменьшилось, разве это не могло бы значить, что позакрывалось много мелких заведений, взамен которых пооткрывались постепенно более крупные? Неужели подобная «смена» тоже подтвердила бы «принцип общинно-трудовой преемственности»?

И в довершение курьеза все эти сладенькие фразы об «общинно-трудовом принци­пе», о «гарантии общинной трудовой самостоятельности» и т. д. говорятся как раз о том кожевенном промысле, в котором земледельцы-кустари представляют из себя чис­тейший тип мелких буржуа (см. ниже) и который гигантски концентрирован в трех крупных заведениях (заводах), попавших в число кустарей наряду с одиночками-кустарями и ремесленниками. Вот данные об этой концентрации:

348__________________________ В. И. ЛЕНИН

Всего в промысле 148 заведений. Рабочих 267 семейных + 172 наемных = 439. Сум­ма производства =151 022 р. Чистый доход = 26 207 р., в том числе — 3 заведения, в коих рабочих 0 семейных + 65 наемных = 65. Сумма производства = 44 275 р. Чистый доход = 3391 р. (стр. 70 текста и стр. 149 и 150 таблиц).

То есть три заведения из 148 («только 2,1%», как успокоительно говорится в «Очер­ке», стр. 76) концентрируют почти треть всего производства «кустарного кожевенно­го промысла», давая своим хозяевам тысячные доходы без всякого участия их в произ­водстве. Мы увидим ниже много примеров таких курьезов и по другим промыслам. Но в описании этого промысла авторы «Очерка», в виде исключения, остановились на ука­занных трех заведениях. Об одном из них сообщается, что хозяин (земледелец!) «занят, очевидно, только торговыми операциями, имея свои кожевенные лавки в селе Белояр-ском и г. Екатеринбурге» (с. 76—77). Примерчик того, как капитал, вложенный в про­изводство, соединяется с капиталом, вложенным в торговлю. К сведению авторов «Очерка», изображающих «кулачество» и торговые операции как нечто наносное, ото­рванное от производства! В другом заведении семья состоит из 5 человек мужчин, но ни один из них не работает: «отец занят торговыми операциями по своему производст­ву, а сыновья (в возрасте от 18 до 53 лет), все грамотные, пошли, очевидно, по другим колеям, более привлекательным, чем перекладывание кож из чана в чан и переполаски­вание их» (стр. 77). Авторы великодушно соглашаются, что эти заведения «характер имеют капиталистический», «но на вопрос о том, в какой степени будущность этих предприятий обеспечена на началах наследственно-имущественной передачи, реши­тельный ответ может дать только само будущее» (76). О, глубокомыслие! «На вопрос о будущем может дать ответ только будущее». Святая истина! Но неужели это — доста­точное основание для того, чтобы извращать настоящее?

КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ_________________ 349

СТАТЬЯ ВТОРАЯ

(IV. Земледелие «кустарей». — V. Крупные и мелкие заведения. —

Доходы кустарей)

IV ЗЕМЛЕДЕЛИЕ «КУСТАРЕЙ»

Подворная перепись кустарей-хозяев и хозяйчиков собрала интересные данные о земледелии их. Вот эти данные, сведенные в «Очерке» по подгруппам:

			Приходится на 1 двор		Процент дворов
	Подгруппы:	десятин посева	лошадей	коров	безлошадн.	бескоров­ных
1.	Товаропроизводители	7,1	2,Г	2,2*	7,4
2.	Ремесленники	6,2	1,9	2,1	9,0
J.	Работающие на скупщик.	4,5	1,4	1,3	16,0

Всего 6,3 1,8 2,0 9,5 6

Итак, чем зажиточнее кустари как промышленники, тем состоятельнее они как зем­ледельцы. Чем ниже они стоят по роли в производстве, тем ниже они как земледельцы. Данные кустарной переписи вполне подтвер-

В «Очерке» в этих цифрах, видимо, опечатка (см. стр. 58), исправленная нами.

350__________________________ В. И. ЛЕНИН

ждают, следовательно, высказанное уже в литературе мнение, что разложение кустарей в промышленности идет рука об руку с разложением тех же крестьян как земледельцев (А. Волгин. Обоснование народничества и т. д. Стр. 211 и ел.). Так как наемные рабочие у кустарей стоят еще ниже (или не выше), чем работающие на скупщиков кустари, то мы вправе заключить, что среди них еще больше разоренных земледельцев. Подворная перепись, как уже было замечено, не коснулась наемных рабочих. Во всяком случае, и приведенные данные наглядно показывают, как забавно утверждение «Очерка», будто «общинное землевладение одинаково гарантирует трудовую промышленную самостоя­тельность и хозяину кустарно-промышленного заведения, и его наемному рабочему».

Отсутствие детальных данных о земледелии одиночек, мелких и крупных хозяев сказывается на разбираемых данных особенно резко. Чтобы пополнить хотя отчасти этот пробел, мы должны обратиться к данным по отдельным промыслам; иногда попа­даются сведения о числе земледельческих рабочих у хозяев , но общей сводки этих сведений в «Очерке» нет.

Вот кожевники-земледельцы — 131 хозяйство. У них 124 земледельческих наемных работника; 16,9 дес. посева на двор и 4,6 лошадей; коров по 4,1 (стр. 71). Наемные ра­бочие (73 годовых и 51 срочный) получают 2492 руб. заработной платы, т. е. по 20,1 руб. на одного, тогда как средняя плата рабочему в кожевенном промысле составляет 52 руб. И здесь, след., наблюдается общее всем капиталистическим странам явление более низкого положения рабочих в земледелии, чем в промышленности. «Кустари»-кожевники, очевидно, чистейший тип крестьянской буржуазии, и пресловутое, столь расхваленное народниками «соединение промысла с зем-

Известно, что у крестьян нередко и промышленные рабочие принуясдаются исполнять земледельче­ские работы. Ср. «Куст. пром. и т. д.», III, стр. 7.

КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ_________________ 351

леделием» состоит в том, что зажиточные хозяева торгово-промышленных заведений переносят капитал из торговли и промышленности в земледелие, платя своим батракам неимоверно низкие платы .

Вот кустари-маслобойщики. Земледельцев из них 173. На одно хозяйство приходит­ся 10,1 дес. посева, 3,5 лошади и 3,3 коровы. Безлошадных и бескоровных дворов нет. Земледельческих рабочих 98 (годовых и сроковых) с платою 3438 руб., т. е. по 35,1 руб. на одного. «Выбой, или жмыхи, получаемые при маслобойном производстве как отбро­сы, служат лучшим кормом для скота, благодаря чему является возможность вести уна­воживание полей в более широких размерах. Таким образом, от промысла для хозяйст­ва получается тройная выгода: доход непосредственно от промысла, доход от скота и лучшие урожаи в полях» (164). «Земледелие ведется у них (маслобойщиков) в широких размерах, причем многие не довольствуются душевыми наделами, но арендуют еще землю у малосильных хозяйств» (168). Данные о распространении по уездам посевов льна и конопли показывают «некоторую связь между величиной посевов льна и коноп­ли и распространением маслобойного промысла по уездам губернии» (170).

Торгово-промышленные предприятия являются здесь, след., так называемыми тех­ническими сельскохозяйственными производствами, развитием которых всегда харак­теризуется прогресс торгового и капиталистического земледелия.

Вот мельники-хозяева. Большинство из них — земледельцы: 385 из 421. На один двор приходится 11,0 дес. посева, 3,0 лошади и 3,5 коровы. Земледельческих наемных рабочих 307 человек с платою 6211 руб.

Сроковой рабочий в земледелии получает всегда больше половины годовой платы. Положим, что здесь сроковые рабочие получают лишь половину платы годового рабочего. Тогда плата годового рабо­чего будет (2492 : (73 + — )) = 25,5 руб. По данным департамента земледелия, средняя за 10 лет (1881— 1891) заработная плата сельскому годовому рабочему на хозяйских харчах составляет в Пермской губер­нии 50 руб.

352__________________________ В. И. ЛЕНИН

Подобно маслобойному, «мукомольное производство является для хозяев мельниц ору­дием рыночного сбыта продуктов их собственного хозяйства в форме наиболее для них выгодной» (178).

Кажется, этих примеров вполне достаточно, чтобы показать, как нелепо понимать под «кустарем-земледельцем» нечто однородное, само себе равное. Все приведенные земледельцы — представители мелкого буржуазного земледелия, и соединять такие ти­пы с остальным крестьянством, в том числе и с разоренными хозяйствами, значит за­тушевывать самые характерные черты действительности.

В заключении описания маслобойного промысла составители пытаются возражать против «капиталистической доктрины», объявляющей расслоение крестьян эволюцией капитализма. Такое положение основывается будто бы на «совершенно произвольном утверждении, что указываемое расслоение есть факт позднейшего времени и представ­ляет собой очевидный признак быстрого роста в крестьянской среде капиталистическо­го режима de facto , несмотря на существование общинного землевладения de jure » (176). Составители возражают, что община никогда не исключала и не исключает иму­щественных расслоений, но она «не закрепляет их, не создает классов»; «эти перехо­дящие расслоения с течением времени не обострялись, а, напротив, постепенно сгла­живались» (177). Разумеется, подобное утверждение, в доказательство которого приво­дятся артели (о них ниже, § VII), семейные разделы (sic!) и земельные переделы (!), может вызвать только улыбку. Называть «произвольным» положение о росте и увели­чении крестьянской дифференциации — значит игнорировать общеизвестные факты массового обезлошадения крестьян и забрасывания земли наряду с фактами «техниче­ского прогресса в крестьянском хозяйстве» (ср. «Прогрессивные течения в крестьян­ском хозяйстве»

— фактически. Ред. — юридически. Ред.

___________________ КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ_________________ 353

г-на В. В.), развитие сдачи и заклада наделов наряду с ростом аренды, увеличение чис­ла торгово-промышленных предприятий наряду с увеличением числа отхожих про­мышленников, этих бродячих наемных рабочих и т. д. и т. д.

Подворная перепись кустарей должна была дать богатый материал по крайне инте­ресному вопросу об отношении доходов и заработков кустарей-земледельцев к доходам кустарей-неземледельцев. Все данные этого рода в таблицах есть, но сводки в «Очерке» не дано, и нам пришлось самим предпринять эту сводку по данным книги. Такая сводка основывалась, во-1-х, на сводках «Очерка» по отдельным промыслам. Нам оставалось лишь складывать данные о разных промыслах. Но эта сводка дана в табличной форме не по всем промыслам. Иногда приходилось убеждаться, что в нее вкрались ошибки или опечатки, — естественный результат отсутствия проверочных итогов. Во-2-х, сводка основывалась на выборке числовых данных из описаний некоторых промыслов. В-З-х, при отсутствии и того и другого источника приходилось обращаться прямо к таблицам (напр., по последнему промыслу: «добыча ископаемых»). Понятно само со­бой, что подобная разнохарактерность материала в нашей сводке не могла не вести к ошибкам и неточностям. Мы полагаем, однако, что хотя общие итоги нашей сводки и не могли сойтись с итогами таблицы, тем не менее выводы из сводки вполне могут служить цели, ибо средние величины и отношения (которыми мы только и пользуемся для выводов) изменились бы при всяком исправлении крайне незначительно. Напр., по итогам таблиц в «Очерке» размер валового дохода на 1 рабочего равен 134,8 руб., а по нашей сводке — 133,3 руб. Чистый доход на 1 семейного рабочего 69,0 руб. и 68,0 руб. Заработок 1 наемного рабочего 48,7 руб. и 48,6 руб.

Вот результаты этой сводки, определяющие величину валового дохода, чистого до­хода и заработка наемных рабочих по группам и подгруппам.

В. И. ЛЕНИН

	Группы	Подгруппы
τ			1.....................
»			2.....................
»			э
π	Итого	по I группе.
	1......................
»
»			э
	Итого	по II группе...........
		Всего ............

2 239 2 841

6 096 959 595

2 874

8 970

4 122 4 249

10 249

2 231

4 779

15 028

3 024

738 272 852

4 886

5 848

4 961

2 464

13 273

2 410
1 148

3 083

6 641

19 914

758 493 383 441

236 301

1378 235

605 509 178 916

492 347

1 276 772

2 655 007

129,7

77,3

95,9 103,8

251,2 155,8 159,7

192,2

133,3

204 004 186 719

482 639

220 713

90 203

229 108

540 024

1 022 663

49,5

43,9

48,9

47,1

132,0 102,9 102,7

113,0

68,0

74 558

34 937

20 535

130 030

45 949 18 404 43 289

107 642

237 672

43,2 49,0

35,0

43,0 62,2 67,6 50,8

57,8

48,6

278 562

221 656

112 451

612 669

266 662 108 607

272 397

647 666

1 260 335

176 51

1 111

___________________ КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ_________________ 355

Вот главные результаты этой таблицы:

1) Неземледельческое промышленное население принимает несравненно большее
участие в промысле (по сравнению с своей численностью), чем земледельческое. По
числу рабочих неземледельцев вдвое меньше, чем земледельцев. По валовому же про­
изводству они составляют почти половину, давая 1 276 772 руб. из 2 655 007, т. е.
48,1%. По доходу же от производства, т. е. по размеру чистого дохода хозяев плюс за­
работная плата наемных рабочих, неземледельцы даже преобладают над земледельца­
ми, давая 647 666 руб. из 1 260 335, т. е. 51,4%. Оказывается, следовательно, что, буду­
чи в меньшинстве по числу, неземледельцы-промышленники не уступают земледель­
цам по величине производства. Факт этот весьма важен для оценки традиционного на­
роднического учения о земледелии, как «главном устое» так называемой кустарной
промышленности.

Из этого факта, естественно, следуют и другие выводы:

2) Валовое производство неземледельцев (валовой доход), по расчету на 1 рабочего,
значительно выше, чем земледельцев: 192,2 руб. против 103,8, т. е. без малого вдвое
больше. Как увидим ниже, рабочий период неземледельцев длиннее, чем земледельцев,
но эта разница далеко не так велика, так что большая производительность труда у не­
земледельцев не может подлежать сомнению. Меньше всего эта разница в 3-й подгруп­
пе, у кустарей, работающих на скупщиков, что вполне естественно.

3) Чистый доход хозяев и хозяйчиков у неземледельцев более чем вдвое выше, чем у
земледельцев: 113,0 руб. против 47,1 руб. (почти в 2¹1₂ раза). Различие это проходит по
всем подгруппам, но всего выше оно в 1-й подгруппе, у кустарей, работающих на воль­
ную продажу. Само собою разумеется, что эта разница тем менее может быть объясне­
на различием рабочих периодов. Не может подлежать сомнению, что эта разница зави­
сит от того, что связь с землей понижает доход промышленников; рынок усчитывает
доход кустарей от земледелия, и земледельцы вынуждены довольствоваться низшим

356__________________________ В. И. ЛЕНИН

заработком. Сюда присоединяются, вероятно, и большие потери на сбыте у земледель­цев, и большие расходы на закупку материалов, и большая зависимость от торговцев. Факт во всяком случае тот, что связь с землей понижает заработок кустаря. Нам не­чего распространяться о громадном значении этого факта, выясняющего истинное зна­чение «власти земли» в современном обществе. Стоит вспомнить, какое громадное зна­чение имеет низкий размер заработка в удержании кабальных и примитивных способов

производства, в задержке употребления машин, в понижении жизненного уровня рабо-

* чих .

4) Заработная плата наемных рабочих тоже везде выше у неземледельцев, чем у зем­
ледельцев, но разница эта далеко не так велика, как в доходе хозяев. Вообще по всем
трем подгруппам наемный рабочий у хозяина-земледельца зарабатывает 43,0 руб., а у
неземледельца — 57,8 руб., т. е. на ¹/з больше. Эта разница может в значительной сте­
пени (но и то не вполне) зависеть от различий работ периода. Об отношении же этой
разницы к связи с землей мы не можем судить, ибо не имеем данных о наемных рабо­
чих земледельцах и неземледельцах. Кроме влияния рабочего периода сказывается, ко­
нечно, и тут влияние разного уровня потребностей.

5) Разница между величиной дохода хозяев и заработной платой наемным рабочим
несравненно больше у неземледельцев, чем у земледельцев: по всем трем подгруппам у
неземледельцев доход хозяина почти вдвое выше заработка наемника (113 руб. против
57,8), тогда как у земледельцев доход хозяина выше на незначительную сумму — 4,1
рубля (47,1 и 43,0)! Если эти цифры поразительны, то еще более приходится сказать

Заметим по поводу этого последнего (по важности первого) пункта, что в «Очерке», к сожалению, нет данных об уровне жизни земледельцев и неземледельцев. Но другие исследователи отметили и для Пермской губ. обычное явление несравненно более высокого уровня жизни у иромышлен-ников-неземледельцев сравнительно с «серыми» земледельцами. Ср. «Отчеты и исследования по кустарной промышленности в России», изд. министерства земледелия и государственных имуществ, т. III, статья Егунова. Автор указывает на совершенно «городской» уровень жизни в некоторых безземельных селах, на стремление кустаря-неземледельца одеваться и жить «по-людски» (европейская одежда до крахмаль­ной сорочки включительно; самовар; большое потребление чая, сахара, белого хлеба, говядины и т. д.). Автор опирается на бюджеты земско-статистических изданий.

___________________ КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ_________________ 357

это о ремесленниках-земледельцах (I, 2), у которых доход хозяев ниже заработной пла­ты наемных рабочих! Однако это явление станет вполне понятным, когда мы приведем ниже данные о громадных различиях величины дохода в крупных и мелких заведениях. Повышая производительность труда, крупные заведения дают возможность платить наемную плату, превосходящую доход бедноты, — одиночек кустарей, «самостоятель­ность» которых оказывается, при подчинении их рынку, совершенно фиктивной. Эта громадная разница между доходами крупных и мелких заведений сказывается в обеих группах, но у земледельцев гораздо сильнее (вследствие большего принижения мелких кустарей). Ничтожная разница между доходом хозяйчика и заработком наемника пока­зывает наглядно, что доход мелкого кустаря-земледельца, не держащего наемников, не выше, а зачастую и ниже заработной платы наемному рабочему. В самом деле, вели­чина чистого дохода хозяина (47,1 руб. на 1 семейного рабочего) есть средняя величина для всех заведений, крупных и мелких, для фабрикантов и одиночек. Понятно, что у крупных хозяев разница между чистыми доходами хозяина и заработком наемника со­ставляет не 4 рубля, а в 10—100 раз больше, а это означает, что доход мелкого кустаря, одиночки, значительно ниже 47-ми рублей, т. е. этот доход не выше, а часто и ниже заработной платы наемному рабочему. Данные кустарной переписи о распределении заведений по чистой доходности (см. ниже, § V) вполне подтверждают этот, по-видимому, парадоксальный вывод. Но эти данные касаются всех заведений вообще, без различения земледельцев и неземледельцев, и вот почему для нас особенно важен дан­ный результат вышеприведенной таблицы: мы узнали, что самые низкие заработки принадлежат именно земледельцам, что «связь с землей» громадно понижает заработ­ки.

Говоря о различии доходов у земледельцев и неземледельцев, мы уже упомянули, что нельзя объяснить его различием рабочих периодов. Посмотрим же на данные кус­тарной переписи по этому вопросу. В программу переписи, как мы узнали из «введе­ния», вошло исследо-

358__________________________ В. И. ЛЕНИН

вание «напряженности производства в течение года, на основании числа семьян и на­емных рабочих, занятых производством по месяцам» (с. 14). Так как перепись была подворная, т. е. каждое заведение исследовалось отдельно (к сожалению, к «Очерку» не приложена форма подворного бланка), то надо предположить, что о каждом заведении собирались данные о числе рабочих по месяцам или о продолжительности рабочих ме­сяцев в году в каждом заведении. Эти данные сведены в «Очерке» в одну таблицу (с. 57, 58), в которой для каждой подгруппы обеих групп указано число рабочих (семьян и наемных вместе), занятых в каждый месяц года.

Попытка кустарной переписи 1894/95 года определить с такой точностью число ра­бочих месяцев у кустарей чрезвычайно поучительна и интересна. Действительно, без таких сведений данные о доходах и заработках были бы не полны, и статистические выкладки были бы лишь приблизительны. Но, к сожалению, данные о рабочем периоде обработаны весьма недостаточно: кроме этой общей таблицы даны лишь сведения для некоторых промыслов о числе рабочих по месяцам, иногда с разделением по группам, иногда без такого разделения; разделения же по подгруппам нет ни по одному промыс­лу. Выделение крупных заведений было бы по этому вопросу особенно важно, ибо мы вправе предположить, — и a priori, и по данным других исследователей кустарной про­мышленности, — что рабочие периоды у крупных и мелких кустарей не одинаковы. Кроме того, самая таблица на стр. 57 составлена, видимо, не без ошибок или опечаток (напр., в месяцах: февраль, август, ноябрь; столбец 2-ой и 3-ий во II группе, видимо, перепутаны, ибо число рабочих в 3-й подгруппе больше, чем во второй). Даже по ис­правлении этих неточностей (исправлении, иногда приблизительном) эта таблица воз­буждает не мало сомнений, которые делают пользование ею рискованным. В самом де­ле, рассматривая данные этой таблицы по подгруппам, мы видим, что в подгруппе 3-й (гр. I) maximum занятых рабочих приходится на декабрь, составляя 2911 рабочих. Ме­жду тем всего в

___________________ КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ_________________ 359

3-й подгруппе «Очерк» считает 2551 рабочего. То же в 3-й подгруппе II группы: maximum — 3221, а действительное число рабочих — 3077. Наоборот, по подгруппам maxima занятых в один из месяцев рабочих меньше действительного числа рабочих. Как объяснить это явление? Тем ли, что по данному вопросу собраны сведения не о всех заведениях? Это очень вероятно, но в «Очерке» ни слова об этом. По 2-й подгруп­пе II группы не только maximum рабочих (февраль) больше действительного числа ра­бочих (1882 против 1163), но и среднее число рабочих, занятых в один месяц (т. е. част­ное, полученное от деления суммы рабочих, занятых в 12 месяцев, на 12), больше дей­ствительного числа рабочих (1265 против 1163)!! Спрашивается, какое же число рабо­чих регистраторы считали действительным: среднее ли за год, среднее ли за какой-нибудь период (напр., за зиму) или наличное число в один определенный месяц года? Рассмотрение данных о помесячном числе рабочих в отдельных промыслах не помога­ет разрешить все эти недоумения. По большинству из тех 23-х промыслов, о которых даны эти сведения, maximum занятых в один из месяцев года рабочих ниже действи­тельного числа рабочих. По 2-м промыслам этот maximum выше действительного числа рабочих: по медно-издельному (239 против 233) и кузнечному (II группа — 1811 про­тив 1269). По двум промыслам maximum равен действительному числу рабочих (вере­вочный и маслобойный, П-ые группы).

При таких условиях пользоваться данными о помесячном распределении рабочих для сравнения их с суммами заработка, с действительным числом рабочих и т. п. ока­зывается невозможным. Остается только брать эти данные безотносительно к другим, сравнивать maxima и minima занятых по месяцам рабочих. Так и делается в «Очерке», но при этом сравниваются отдельные месяцы. Мы находим более правильным сравни­вать зиму и лето: тогда мы можем проследить, насколько земледелие отвлекает рабочих от промысла. Мы брали среднее число рабочих, занятых зимой (октябрь — март), за норму и, прилагая эту норму к числу

360__________________________ В. И. ЛЕНИН

рабочих, занятых летом, получали число летних рабочих месяцев. Сумма зимних и лет­них месяцев давала число рабочих месяцев в году. Поясним примером. В 1-й подгруппе I группы в шесть зимних месяцев занято 18 060 рабочих; значит, в один зимний месяц занято в среднем (18 060 : 6 =) ЗОЮ рабочих. Летом занято 12 345 рабочих, т. е. рабо­чий период летом составляет (12 345 : ЗОЮ) 4,1 месяца. След., рабочий период в 1-й подгруппе I группы составляет 10,1 месяцев в году.

Такой прием обработки данных казался нам и самым правильным и самым удобным. Самым правильным — потому что он основан на сравнении зимних и летних месяцев, след., на точном определении того, насколько отвлекает рабочих от промысла земледе­лие. Что зимние месяцы взяты правильно, это подтверждается тем, что именно с октяб­ря и именно по март по обеим группам число рабочих выше среднего в году. Именно с сентября по октябрь число рабочих всего сильнее повышается, именно с марта по ап­рель оно всего сильнее падает. Впрочем, выбор других месяцев изменил бы выводы весьма незначительно. Самым удобным мы считаем взятый прием потому, что он вы­ражает рабочий период точным числом, позволяя сравнивать в этом отношении группы и подгруппы.

Вот полученные по этому способу данные:

Группа I Группа II

Подгруппы Всего Подгруппы Всего ^{По обе}"

им
¹²³ 123 _1рушим

Рабочий период в ме- ₅

сяцах

Эти данные приводят к выводу, что разница в рабочем периоде у земледельцев и не­земледельцев крайне мала: у неземледельцев рабочий период всего на 5% длиннее. Ни­чтожность этой разницы вызывает сомнение в правильности цифр. Мы предприняли некоторые вычисления и сводки разбросанного в книге материала для проверки их и пришли к следующим выводам:

Из 43-х промыслов по 23-м даны в «Очерке» сведения о помесячном распределении рабочих, причем по

___________________ КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ_________________ 361

12 (13) промыслам эти сведения проведены по группам, а по 10 не проведены. Оказы­вается, что по трем промыслам (смоло-дегтярному, синильному и кирпичному) число рабочих летом больше, чем зимой: в шесть зимних месяцев занято всего 1953 человека по всем этим трем промыслам, а в 6 летних — 4918 человек. Число земледельцев в этих промыслах громадно преобладает над неземледельцами, составляя 85,9% всего числа рабочих. Понятно, что соединение в общих итогах по группам этих летних, так сказать, промыслов с остальными было совершенно неправильно, ибо это значило соединять разнородные вещи и искусственно повышать число летних рабочих во всех промыслах. Чтобы исправить происходящую от этого ошибку, есть два средства. Первое — вычесть данные по этим трем промыслам из итогов «Очерка» по I и II группам . Получаем ра­бочий период для I группы 9,6 месяцев, для II —10,4 месяца. Здесь разница между обеими группами больше, но все-таки она очень невелика: 8,3%. Второе средство ис­править ошибку состоит в сводк