Он закончил со мной. Я должна быть в ужасе

Но на самом деле я испытываю облегчение.— 84 страница из дневника Тессы Вэй

— Ты лжешь.

— Нет.— Взгляд Талли ползет по мне, задерживаясь на руках. Она смотрит, как я их сжимаю.— Вот оно, ее имя.

Лили. Я ничего не говорю. Я не могу ничего сказать. Я словно тону.

Талли кивает, как будто что-то поняла:

— Страница шестьдесят три. Там впервые Тесс упомянула Лили. Ты хочешь узнать почему?

Ее глаза снова встречаются с моими, и внезапно я поражаюсь тому, какие они пустые и безжизненные... и знакомые. Талли выглядит как одна из дружков-наркоманов моего отца после четырехдневной попойки, когда выпито столько алкоголя, что, чиркнув спичкой, они бы воспламенялись.

— Тесса писала о Лили в своем дневнике, потому что он считал, что Лили красива.

Красива. Какое милое слово для такого злого человека. Предполагается, что я должна что-то сказать, придумать какой-то ответ.

Но я молчу. Нет, не совсем верно, внутри я кричу. Но снаружи?

Снаружи все, чем я могу управлять, это мягкость голоса:

— Что?

Талли наклоняется вперед, придвигаясь к краю матраса. Ее ноги касаются пола, и я отступаю на шаг. Она выглядит так, будто вот-вот поднимется, но ее руки покоятся глубоко в одеяле.

Она не собирается никуда идти, понимаю я. Она удерживает себя.

— Второй раз Тесса пишет о Лили, потому что он решил, что Лили — Единственная. Я могу предположить, что он имел в виду, Лили будет Следующей Единственной. Потому что ты хочешь знать, что он сказал третий раз?

Нет! Делаю еще шаг назад.

— Да!

— Она писала о Лили, потому что он решил, что Тесса поможет ему. — Впервые голос Талли прерывается. Она втягивает воздух и задерживает его внутри, затем улыбается. — Странно, не так ли? Тесса потратила так много времени, чтобы записывать имя Лили, и ни разу не написала его, даже после того как он хотел сделать ее... сделать ее частью того, что он делал. Я написала «найди меня», потому что ты бы охотнее это сделала, если бы считала, что это написала она. Ты должна была думать, что спасаешь Тессу, но сейчас... сейчас тебе лучше спасать Лили.

Плечами я упираюсь в стену, но даже так все еще не достаточно далеко.

— О каком человеке ты говоришь — еще с самого начала? У тебя есть догадки, кто это может быть?

— Я не знала, что происходит, до того как она умерла, и до сих пор не имею понятия, кто это может быть. — Теперь Талли теребит одеяло обеими руками. Ее предплечья дрожат от напряжения, но лицо остается спокойным. Она продолжает улыбаться. Если бы кто-то взглянул на нас, подумал бы, что мы хорошие знакомые. — Но я уверена, что ты сможешь понять.

Улыбка Талли замирает. Уголки ее губ спускались, пока губы не превратились в узелок.

— Выясни это, тебе это нужно, чтобы спасти Лили.

— Ты должна отнести это в полицию.

— И показать им, как она думала, что он идеален? — Талли вздыхает, но это все еще звучит так, будто она задыхается. — Показать им, как она хотела его, перед тем как это случилось? Как он говорил ей самые разные приятные слова так, что она доверяла ему? Они посмотрят на Тессу по-другому. Они будут думать, что она это заслужила, как думает мой отец.И что хорошего случится, если сделать это? Тесса говорила мне о твоей маме. Как твой отец бил ее, как полиция не могла ей помочь, и сейчас... сейчас они даже не могут найти твоего отца.

Тесса продолжала говорить обо мне? Мои руки сжимают вырванные страницы. Я никогда не думала об этом. Может, она не была единственной, кто позволил нашей дружбе исчезнуть. Может, мне следовало быть настойчивее?

— Если ты поможешь, — продолжила Талли, — может, все изменится.

— Ты правда так думаешь?

— Даже если у них будет дневник, это ничего не изменит. Это только ранит мою маму и разозлит папу.— Талли улыбается, горько и понимающе.— Ты знаешь, какой он. Ты помнишь. Он узнает про все это, и моя жизнь закончится. Я никогда не вернусь. Тесса умерла, но я нет... Если он узнает, что делала Тесса, то лучше я умру.

— Викки?

Мы обе подпрыгиваем. Это Тод зовет меня с нижнего этажа. Я взволнована. Благодарная сверх меры, я несусь к двери, а Талли бросается на колени. Сейчас она похожа на Лили. Может, все сестры такие. Может, они привыкли, что старшие сестры ведут их за собой.

Но у Талли больше нет старшей сестры.

Внизу ничего не изменилось. Тетушки продолжают сидеть. Миссис Вэй остается напряженной. Тод выглядит как кукла Кен.

Я веду себя безобразно. Он выглядит как герой. Он выглядит так, как будто может спасти тебя. Ядумаю о том, чтобы рассказать ему все, толкнуть себя через комнату, чтобы уткнуться лицом ему в грудь, как делают другие женщины.

Я испугана.

И именно потому, что я испугана, я не могу доверять никому, кроме себя.

— Ты не против подождать в машине? — Когда Тод поворачивается ко мне, его лицо напряжено. Мои ноги заглохли, я пытаюсь изучить его. Здесь что-то не так. Над комнатой нависает тишина, будто все задержали дыхание.

— Я не говорила Дженне, что случилось, чтобы не расстраивать тебя, Джим. — Миссис Вэй, стоявшая позади Тода, снова заплакала. Она прикладывает платок к глазам, и на томотпечатывается тушь. — Я не думала, что она всем расскажет, как она и сделала.

— Конечно, ты не думала. — Голос низкий, полный ненависти... и знакомый. Я медленно поворачиваюсь, пока не замечаю Джима Вэй, но он не тот человек, которого я помню. На его рубашке потеки и пятна, волосы стоят дыбом. Все выглядят разваливающимися, но Джим уже разваливался на глазах.

— Она имела право знать, — продолжает миссис Вэй, ее голос становится громче.— Я сказала Дженне, потому что она любила Тессу — мы все любили. И меньшее, что я могла сделать, это быть честной с подругой моей дочери.

Мистер Вэй дергается, и на секунду я решаю, что он собирается подойти к своей жене, но затем я понимаю, что он никуда не идет. Тод держал мистера Вэя за рубашку.

— Достаточно, Джим.

— Достаточно? — Мистер Вэй вырывается, сжав кулаки.— Я скажу, чего достаточно. Тебя. Какого черта ты здесь делаешь после того, как рассказал полиции, что я виноват?

Тод глядит на меня.

— Выйди, пожалуйста. Я буду через минуту.

Как будто мне хочется быть около них еще одну лишнюю наносекунду. Я поворачиваюсь, и Талли выходит за мной. Мы еще не добираемся до лестницы, как я вижуседан с низкой посадкой, припаркованный на другой стороне улицы. Моя грудь сжимает еще до того, как мозги осознают, что это Карсон. Очень далеко, чтобы быть точно уверенной, но я думаю, что он кивает мне.

— Почему он здесь?

— Он приезжает иногда.— Талли держит руки за спиной, но видно, что она готова убежать.— Он много раз приходил к Тесе до того, как она... умерла. Но каждый раз, когда я говорила маме, он исчезал, как только она выходила на улицу.

Мои внутренности переворачиваются.

— Да?

— Да.— Рот девочки сжимается.— Ты знаешь, что я не смогла ничего найти, верно?

— Я знаю. — Талли присматривается к седану из-за моего плеча. Она смотрит, как Карсон смотрит на нас.

— Лучше бы тебе справиться. Ради Лили.

ГЛАВА 15

Иногда он плачет. Говорит, что никогда не хотел позволять этому случиться, и беспокоится о том, что потеряет, если кто-то узнает.— 21 страница из дневника Тессы Вэй

Сначала мы слышим крики. Громкие, возмущенные и определенно мужские. Мистер Вэй говорит Тоду убираться к черту из его дома, а миссис Вэй пытается их разнять. Что-то разбивается.

Затем слышится чей-то удар.

Талли подпрыгивает рядом со мной. Окей, если честно, мы обе подпрыгиваем. Кого-то бьют, и внутри я уже готова бежать.

Если бы Тод не открыл входную дверь.

— Помни, — говорит Талли.

Как будто я могу забыть подобное дерьмо. Я следую за Тодом к его Рэндж Роверу, и, когда он осматривается, Талли уже нет рядом.

Тод трогается с места, и мы отъезжаем от тротуара, объезжая Карсона, как будто того не существует. Может, для таких людей, как Брен и Тод, Карсона и вправду не существует.

Уголком глаза я изучаю Тода. Он поверхностно дышит, его рука крепко сжимает руль.

— На терапии тебя учат, как правильно бить?

Тод смотрит на костяшки правой руки и прячет руку под ногу.

— Не совсем.

— Но ты все равно это сделал.

Тод кидает на меня взгляд, что-то невыразимое словами затуманивает его взгляд. Он пытается принять решение, и после очередного удара сердца решается.

— Я сделал это, потому что он снова вел себя грубо с Бекки. Джим вышел из себя. Он расстроился, потому что она сказала Дженне, не спросив его. Он расстроился еще больше из-за смерти Тессы, принял это близко к сердцу, так как потерял дочь. Я ударил его, потому что...так было нужно.

Я киваю. Теперь мне хоть что-то понятно, хотя я не думаю, что Тод понял это. Он сделал то, что должно, и я поступлю также. Мучитель Тессы никогда не тронет мою сестру.

— Джим Вэй обижал свою семью — своих дочерей — годами, — продолжает Тод, — Тесса боялась его.

Бояласьнастолько, чтобы уйти, прыгнув с крыши?

Мы останавливаемся на красном свете светофора, и Тод улучает момент, чтобы изучить свою руку.

— Я знал, что Тесса боялась... может быть, я мог сделать что-то. Может, я мог бы спасти ее.

Я смотрю в окно. Это понятно. Каждый так думает после чьего-то суицида. Поверьте, я знаю все о сомнениях и вине. Я чувствую себя ужасно из-за того, через что придется пройти Талли и миссис Вэй, хотя мне также жаль Тода. Он выглядит так, будто вина ест его изнутри. Он выглядит так, будто может заплакать.

Я надеюсь, что он не будет этого делать. О боже, я так надеюсь, что он не станет. Я не знаю, что сказать. Я не знаю, что сделать. Люди не компьютеры. Их нельзя вот так просто взять и починить. Слишком уж они запутавшиеся.

— Эй, Викет, давай это останется между нами, окей?

Вопрос выскакивает из Тода как-то смазано. Он так удивил — нет, даже чертовски огорошил— меня и... я чувствую себя хорошо. Брен будет негодовать, если узнает об этом, и он верит, что я не расскажу. Он доверяет мне. Малолетней преступнице. Девушке, которой никто ничего не доверяет.

— Разумеется, — говорю я, и слова звучат ужасно тихо по сравнению с сердцем, которое просто выпрыгивает. Если он доверяет мне, может, и я смогу доверять ему. Может, я смогу ему сказать о дневнике.

Но я не могу.

Я открываю окно и пытаюсь схватить руками быстродвижущийся воздух. Нет, стоп. Я не буду ему говорить, потому что в самом деле не стоит. Может, достаточно знания того, что секреты не у меня одной.

К моменту нашего возвращениядомой Брен уже приготовила ужин. Открывая дверь, мы уже чувствуем запах нагретых помидоров и нарезанного чеснока.

— Брен готовит спагетти.— Лили встречает нас в коридоре, и ее голос почти благоговеен. Я не могу ее винить за это — они пахнут просто изумительно. В последний раз, когда мы ели спагетти, это была разогретая лапша с кетчупом. Отец сказал, что это практически одно и то же, но нет.

Вообще нет.

— Она уже выкинула две партии, — продолжает Лили.— Они не были идеальными.

Не знаю, как такое возможно. Брен — самый исполнительный повар, которого я знаю. Ее указания такие, что им можно следовать. Тод говорит, что также она обращается с бизнес-контрактами.

— Привет, милый.— Брен возится с чесночным хлебом, аккуратно вытягивая из кастрюли его горячие края.— Как ты, держишься?

— А как ты думаешь? — Тод несется через кухню и хлопает за собой дверью кабинета. Мы все затихаем; затем Брен разворачивается, ослепительно улыбаясь.

Очень плохо, не достаточно быстро, чтобы скрыть боль.

Или, может, я просто узнала себя. В этот момент она выглядит разбитой, он не доверился ей. Это разочарование напоминает мне о маме.

Я переживаю за нее.

— Правда, Брен, пахнет великолепно, — говорю я, и она награждает меня другой, слишком яркой улыбкой. Я не чувствую себя лучше, но мне как будто... легче, как будто кризис пройден, хотя Брен так не кажется.

И я не хочу это говорить, но есть одна загвоздка: Брен не такая, как моя мама.

Родитель с депрессией заставляет тебя играть в экстрасенса. Ты не знаешь, что может ее разозлить. Ты не знаешь, что может заставить ее плакать. Ты не знаешь. Периодически. Но лучше попытаться предвидеть, потому что последствия отразятся на тебе. Но мой отец делал всё только хуже. И подсел на это.

— Пахнет великолепно потому, что это и будет великолепно.— Лили уже сидит за кухонным столом с вилкой в руке.— Помой руки, Вик.

Я должна сказать нет, но я голодна — вообще-то очень голодна. После того как я надраила руки ванильным мылом, после которого Брен пахнет как печеньки, я усаживаюсь на ближайший стул и смотрю, как Брен добавляет крошечные сосиски в мясной соус.

— Я случайно встретила маму твоего друга сегодня, — сказала Брен через какое-то время.

Другого друга, не Лорен? Брен протягивает мне тарелку, и я проверяю размер зрачков девушки. Они выглядят нормальными, но она говорит так, будто надышалась стеклоочистителя. Интересно — больше всего потому, что у меня нет друзей. У меня есть Лорен, и Брен знает ее маму.

Могла ли она иметь в виду маму Гриффа? Я надеюсь, нет. Я не думаю, что Грифф квалифицирован как друг, хотя я не против иметь такого друга.

— Она очень хорошая, — продолжает Брен, отдавая Лили тарелку, в которой еды достаточно для целой футбольной команды. Она смотрит на меня.

— Вик, милая, пожалуйста, сядь ровно. Осанка отражает твое отношение к себе.

Я послушно придвигаю стул, и Брен улыбается, будто я сделала милейший трюк.

— Она сказала, у тебя физика вместе с Рональдом.

Мое горло пересыхает. На другом конце стола Лили застывает.

— Рональд? — Я кладу вилку и пытаюсь не трястись.— Ты уверена, что она сказала Рональд?

Брен проверяет свой чесночный хлеб, но, слыша мой вопрос, поворачивает голову.

— Конечно, уверена. А что? Что происходит?

А то, что я опасно близко к потере хладнокровия. Опомнись, Викет.

Я кривлю рот, пытаясь выглядеть, будто размышляю.

— О, да, Рональд. Он сидит через две парты от меня.

— Значит, ты его знаешь.— Лицо Брен расслабляется.

— Да,просто забыла его настоящее имя.— Я ковыряю вилкой еду. Слишком много для моего аппетита. В этот момент я клянусь больше никогда не есть.— Мы зовем его Рон.

А еще мы зовем его Джо, лучший друг моего отца. Мы с Лили ждали этого сообщения. Все было так: Джо подсылает свою девушку — хотя это растяжимое понятие. Они у него где-то на неделю. Итак, подружка Джо выходит с нами на связь, называясь мамой Рональда Вайта. Она попросит Брен передать нам привет. Брен думает, что говорила с какой-то мамочкой из Пичтри Сити, а не с мет-зависимой, вляпавшейся в историю.

И так мы узнаем, что отец вернулся и нам нужно добраться до Джо.

Я концентрируюсь на тарелке, но в ушах слышу гул крови. Отец дома. Он вернулся. И хочет вернуть нас.

ГЛАВА 16

Даже когда его нет рядом, я чувствую его присутствие.— 19 страница из дневника Тессы Вэй

— Мы проговорили с ней около получаса, — продолжает Брен, остановившись, чтобы попробовать свой соус к спагетти.— Правда, очень странно, что я никогда ее не видела на родительских собраниях.

Господи, они подобрались так близко, что могли дотронуться до нее. Они могли причинить вред Брен. Легко. От этих мыслей меня мутит.

— Лили? — Брен замечает, что сестра отодвинула тарелку.— Ты не голодна? Тебе не нравится?

— Нет, я просто не так голодна, как думала.— Тон голоса Лили уместно пустой, но лицо напряжено, как будто она вот-вот расплачется. Ее ложь требует серьезныхусилий.

— Ты не против, если мы возьмем еду наверх, Брен? — Япридвигаю спагетти к себе, зная, что сейчас расширяю границы дозволенного, хотя уверена, что мне все сойдет с рук. Брен не хочет, чтобы мы ели как цыгане, но доктор Норкут говорит, что мы с Лили так справляемся с «проблемой еды» после всего, что случалось с нами, и предложила позволить нам некоторые послабления.

Уверена, что кожа вокруг глаз Брен сужается, выказывая ее разочарование, но она кивает.

— Хорошо, только принесите тарелки обратно на кухню.

Мы идем прямиком в нашу комнату, где я оставляю две тарелки у компьютера, а Лили закрывает дверь. Некоторое время мы молчим.

— Ты собираешься пойти? — наконец спрашивает Лили.

— Конечно, нет.

— Но что, если он разозлится?

Да, что тогда? Я трясу головой; веду себя, как будто в этом ничего особенного нет, будто не подпрыгиваю от каждой тени, считая, что это он.

— И что? Он не тронет нас, Лил. Не беспокойся об этом.

Лицо Лили меняется, будто я сказала ей, что небо зеленое.

— Но... мы должны пойти. Папа сказал.

Я пытаюсь подтолкнуть тарелку Лили в ее трясущие руки. Ей необходимо поесть.

— Мы больше не должны делать, что он скажет.

— А он-то знает об этом?

Пытаюсь абстрагироваться и загрузить компьютер, но могу слышать все ее вопросы, которые она не задает вслух: «Ты что, шутишь? Или ты не помнишь, кто наш отец?» Но вот этот отчетливее всех: «Что, если он придет за нами?»

Это очень страшный вопрос.

Мы можем потерять эти дни. Может, мне нужно пойти. Если Джо знает, кто такая Брен, то он точно знает, где мы живем. Если он придет сюда, чтобы найти нас... Я сжимаю подлокотники стула.

Нет, это не может произойти. Я не могу пустить его сюда. Мы не можем рисковать Брен. Вернуться обратно в приемную систему будет катастрофой. Нам безопаснее с Брен и Тодом. Лили безопаснее с Брен и Тодом.

Это значит, что я должна пойти.

Не могу прямо сейчас об этом думать. Если буду думать, моя голова взорвется, так что я концентрируюсь на Талли и Лили и защите сестры, потому что глубоко внутри я уверена, что я — лучший шанс на ее спасение.

Вы видите, взрослые лишь запутывают все еще сильнее, когда пытаются все исправить. Нет. Проверьте это. Они запутывают все особенно сильно, когда пытаются все исправить. В смысле, вспомните, как они хотели спасти нас от нашего отца, как они пытались помочь моей маме. Кругом фатальные ошибки.

Ну, вообще я думаю, это не их ошибки. Они ошиблись в правилах.

Но я нет.

Я могу создать свои правила. В сети я главная. Я управляю миром. Я могу найти этого парня.

Быстро смотрю на Лили, она читает на полу. Она предала меня, но сделала это, чтобы спасти кого-то еще. Моя сестра может не одобрять меня, но она верит, что я могу помочь. Я не знаю, как быть с этой верой.

— Ты сказала Талли Вэй обо мне.

Лили поднимает глаза.

— Да.

— Предполагалось, что это секрет, Лил. Что именно из «не говорить другим людям» ты не понимаешь?

— Я хотела дать тебе возможность хоть раз сделать что-то хорошее.

Хоть раз? Хоть раз!

— Я помогаю людям.

— Да, но сколько из них реально в этом нуждаются? У Тессы был бойфренд, из-за которого она плакала.

— Бойфренд? Она говорила, как его зовут?

— Нет, но ты должна его найти, чтобы он знал, что наделал.— Лили прячет прядь вьющихся светлых волос за ухо. Почти незаметный жест, но она кажется такой... хрупкой.

Может, потому, что она такая и есть?

Или потому, что сейчас я кое-что знаю?

В любом случае это не меняет того, что мне нужно сделать. Я вытаскиваю страницы дневника и через силу их просматриваю, и... они бесполезны. Ничего, кроме выплеснутых на бумагу эмоций. Я не хочу читать, как Тесса воспринимала его. Я хочу знать об их взаимодействии. Я хочу доказательства.

Хорошо, что есть другой путь. Я двигаю стул ближе к столу, включаю компьютер и начинаю взламывать электронную почту Тессы Вэй.

ГЛАВА 17