Основания гражданско-правовой ответственности
На примере оснований гражданско-правовой ответственности я попытаюсь показать, что некоторые концептуальные положения о гражданско-правовой ответственности нуждаются если не в пересмотре, то хотя бы в корректировке. Не секрет, что многие положения о гражданско-правовой ответственности, в частности, основания ответственности, во многом совпадают с положениями об уголовной и административной ответственности. Теоретики права конструируют понятие юридической ответственности, причем в основном это понятие конструируется исходя из положений об уголовной ответственности.
При этом упускается из виду, что уголовная ответственность - это публично-правовые отношения, а частноправовая ответственность - это частноправовые отношения. В силу этого они не могут совпадать, так как являются разнородными отношениями.
Между тем в теории гражданского права эти положения во многом совпадают. Имеет местокриминализация гражданско-правовой ответственности.
Такой подход просматривается, в частности, в вопросе об основаниях гражданско-правовой ответственности. Господствующим в цивилистической литературе является мнение, что необходимым основанием гражданско-правовой ответственности является состав гражданского правонарушения.
Практически во всех учебниках повторяется и набор элементов состава гражданского правонарушения: противоправное действие (бездействие), вред, причинная связь между действием (бездействием) и вредом, вина правонарушителя.
Чтобы понять, почему эта концепция стала господствующей, достаточно просто назвать фамилии тех, кто является основателем этой концепции: М.М. Агарков, Г.К. Матвеев, О.С. Иоффе, К.К. Яичков, О.А. Красавчиков, Н.С. Малеин и многие другие /35/. Против авторитета таких имен не каждый решится выступить.
Я согласен с В.В. Витрянским, который выступил против этой концепции, утверждая, что она полностью заимствована из уголовного права /36/.
Но то, что идеально работает в уголовном праве, не всегда годится для права гражданского. Простой пример: для взыскания неустойки не требуется наличия вреда. Следовательно, здесь достаточно только двух элементов состава правонарушения: противоправность и вина (и то не всегда). Получается «усеченный» состав преступления.
Я согласен с В.В. Витрянским и в том, что единственным и общим основанием гражданско-правовой ответственности является нарушение субъективного гражданского права /37/.Что касается условий (оснований) гражданско-правовой ответственности, то, конечно, есть случаи, когда применяются все четыре условия (противоправность, вред, причинная связь, вина) - например, при возмещении убытков. Однако гораздо больше случаев, когда не применяется то одно, то другое, то несколько условий ответственности, например, вина (ответственность предпринимателя), вред и причинная связь (взыскание неустойки), вред, причинная связь и вина (взыскание неустойки в предпринимательских отношениях) и.т.п.
Я считаю, что единственным условием, которое применяется всегда и без которого невозможна гражданско-правовая ответственность, - это противоправность нарушения субъективного гражданского права. Договорная ответственность может применяться при нарушении договора. Противоправность этого нарушения презумируется.
В корректировке нуждается понятие вины. Вина в гражданском праве конструируется как психическое отношение субъекта к совершенному действию. Между тем применительно к юридическим лицам (а это основные субъекты гражданского права) это положение звучит более чем странно. Но в силу сложившихся традиций мы над этим мало задумываемся /38/.
Справедливости ради отметим, что применительно к уголовному праву происходит обратный процесс: пытаются сконструировать уголовную ответственность юридических лиц /39/. Мне кажется, что это такой же нонсенс, как и психологическое отношение юридического лица к совершенным им действиям /40/.
В теории гражданско-правовой ответственности, начиная с римского права, существуют, применяются и развиваются два принципа ответственности: принцип вины и принцип причинения. В различных странах и в разное время применялись то один принцип, то другой или оба вместе. Причем в последнем случае господствующим объявлялся тот или другой принцип.
В гражданском законодательстве Казахстана (как, впрочем, и в законодательстве других стран СНГ) предусматривается сочетание принципа вины и принципа причинения, однако принцип вины является господствующим. При таком подходе принцип причинения как генеральный применяется только для отдельных, прямо предусмотренных законодательными актами видов обязательств, и для отдельных, прямо определенных законодательными актами субъектов имущественного оборота (например, ответственность предпринимателя, ответственность владельца имущества, относящегося к источникам повышенной опасности, ответственность хранителя и.т.п.) /41/.
Принцип вины был внедрен в гражданское законодательство в советское время. Например, М.М. Агарков писал в 1945 году:
«Все, кто интересовался вопросами советского гражданского права, помнят, как долго господствовал у нас взгляд, что ответственность с точки зрения ГК является объективной ответственностью, т.е. что она не предполагает вины и наступает при наличии одного лишь причинения. Эта теория служила для объяснения как внедоговорной, так и договорной ответственности. В отношении внедоговорной ответственности она уже давно потеряла возражения в нашей литературе, а за последние годы окончательно потеряла почву. В настоящее время господствует взгляд, что ответственность по ст. 403 основана на вине. Если ст. 403 довольно много останавливала на себе внимание комментаторов, то ст. 118, несмотря на ее громадное практическое значение, в гораздо меньшей степени привлекала наших цивилистов. В отношении ее теории объективной ответственности не была подвергнута критике в достаточной степени» /42/.
Со временем принцип вины стал господствующим в советском гражданском праве, а затем и в праве Республики Казахстан.
Однако, мне кажется, нуждаются в обсуждении вопросы о корректировке оснований гражданско-правовой ответственности в новых условиях научно-технического прогресса и рыночной экономики.
Меня всегда смущало несоответствие двух основных положений гражданско-правовой ответственности: принцип ответственности за вину и принцип полного возмещения убытков. Ведь если ответственность наступает только за вину, значит, возможны случаи, когда причинитель вреда не будет отвечать, что противоречит принципу полного возмещения вреда. С другой стороны, принцип полного возмещения вреда требует, чтобы все убытки были возмещены полностью. Но как этого добиться, если причинитель вреда совершенно законно может убытки не возмещать, доказав отсутствие вины?
Вина, в отличие от вины в уголовном праве, не играет большой роли в гражданско-правовой ответственности. Презумпция невиновности, расширение ответственности без вины (источник повышенной опасности, ответственность за действия третьих лиц, предпринимательский риск), отсутствие форм вины, характерных для уголовного права, и т.д. Все эти общеизвестные обязательства говорят лишь о том, что нельзя строить гражданско-правовую ответственность по модели уголовной и что вопросы о роли и значении вины в гражданско-правовой ответственности должны быть уточнены.
Исследователи нередко забывают, что главной функцией гражданско-правовой ответственности является компенсационная. 30 лет назад я занимался анализом функций гражданско-правовой ответственности в целом и функций форм ответственности (взыскания неустойки и возмещения убытков). Для имущественной ответственности главной является компенсационная функция, для возмещения убытков - компенсационная, для взыскания неустойки - стимулирующая функции. Но и для взыскания неустойки компенсационная функция имеет важное значение /43/.
Сейчас я еще более утвердился во мнении, что главная и чуть ли не единственная функция ответственности - это компенсационная. Стимулирующая функция если и имеет какое-то значение, то второстепенное и дополнительное.
Главное в гражданско-правовой ответственности - это восстановление нарушенных прав, а не наказание, как в других отраслях права. А при восстановлении прав главное - это получить компенсацию. При этом никого не интересует психическое отношение нарушителя к совершенному правонарушению, важен сам факт и его противоправность.
Не потеряло своего значения и сейчас одно замечательное высказывание, сделанное Г.Ф. Шершеневичем. Г.Ф. Шершеневич писал в свое время: «Последствия правонарушения выражаются главным образом в двух формах: 1) наказание и 2) вознаграждение за вред. Наказание состоит в причинении нарушителю права страданий отнятием у него какого-либо блага, обеспеченного ему, как и всем гражданам, самим правом: жизни, свободы, телесной неприкосновенности, имущественной неприкосновенности (штраф, конфискация). Вознаграждение пострадавшего от правонарушения за вред, причиненный ему нарушителем, состоит в восстановлении нарушенного равновесия интересов; в уравнении происшедшего сокращения ценности одного имущества за счет ценности из имущества правонарушителя.
Наказание грозит правонарушителю страданием, вознаграждение вреда обещает пострадавшему исправить причиненное страдание. Наказание имеет в виду отнять у правонарушителя благо, заранее определенное за подобное деяние; вознаграждение за вред предполагает отнять у правонарушителя столько ценности, сколько потребуется для того, чтобы привести интересы пострадавшего к прежнему уровню. Наказание поражает лично нарушителя и со смертью его отпадает: обязанность вознаграждения входит в пассив имущества правонарушителя и за смертью его переходит к наследникам в составе наследства. Наказание падает полностью на каждого из соучастников совершенного совместно правонарушения, тогда как вознаграждение за вред распределяется по частям между соучастниками правонарушения.
Нарушение права, насколько оно сопровождается наказанием как последствием, называется уголовным правонарушением или преступлением. Если же нарушение права вызывает вознаграждение за вред, то оно составляет гражданское правонарушение. Следовательно, различие между уголовным и гражданским правонарушением обуславливается различием последствий, соединяемых по закону с тем или другим правонарушением. Изменение последствий, сделанное законодателем, изменяет и характер правонарушения /44/.
Я привел так подробно высказывание Г.Ф. Шершеневича, потому что согласен с каждым его словом. Наказание не характерно для гражданского права, потерпевшего вообще не волнует психическое отношение нарушителя к причинению вреда, ему важно получить возмещение в полном объеме. Конечно, применяются в гражданском праве штрафные санкции, но как исключение. И целью их является не наказать правонарушителя, причинить ему страдания, а побудить его к надлежащему исполнению обязательства.
В литературе уже появляются отрицательные оценки штрафной неустойки в гражданском праве. Так, В.А. Хохлов полагает, что взыскание неустойки (штрафа) чаще всего носит характер несоразмерного и/или неосновательного и/или алогичного обогащения истца. Автор справедливо считает, что взыскание неустойки в ее теперешнем виде следует рассматривать как аномалию и законодательно предусмотреть возможность применения данной санкции только в отдельных, исключительных случаях /45/.
В законодательстве западных стран вопрос об основаниях ответственности решается по-разному: от признания вины как основания ответственности (Французский гражданский кодекс /46/, Германское гражданское уложение) до полного безразличия к субъективным основаниям ответственности, как это имеет место в общем праве /47/. Например, судья Селлерс в деле Николен лтд. Против Симмондса (1952 г.) указывает: «Не имеет значения, по какой причине продавец не выполнил договор, будь то легкая неосторожность, преднамеренная небрежность или просто невезение. Значение имеет лишь сам факт исполнения договора, выполнен он или нет». Аналогичную точку зрения высказал судья Грин в деле об ответственности прачечной: «Прачечная берет на себя обязательство не заботиться о стирке вещей клиентов, а стирать их и гладить. А если она их не стирает и не гладит, то какой толк в заявлениях, что она сделала все возможное? Я проявляю должную заботу и предосторожность и прошу извинить меня, что в результате этого белье плохо отстирано» (дело Алдерслэйда против прачечной Хендона) /48/.
Континентальное право Европы восприняло римский принцип ответственности за вину. Однако уже с конца XIX века этот принцип стал подвергаться все большим нападкам, заговорили обобъективной ответственности, об ответственности не по принципу вины, а по принципу причинения. Горячий сторонник этой теории немецкий ученый Гирке в 1889 г. говорил: «Если причинивший вред не виноват, то еще менее виноват пострадавший». Известный российский цивилист И.А. Покровский, довольно эффективно возражавший против теории причинения, отвечал на формулу Гирке: «С точки зрения этого соображения, с равным правом можно было бы привлечь к ответственности всякого встречного, ибо всякому на вопрос: «Чем я виноват?» точно так же можно было бы ответить: «Ты, конечно, не виноват, но еще менее виноват потерпевший» /49/.
Возражение И.А. Покровского против теории причинения, конечно, весьма эффективно, но все же, как мне кажется, оно опровергаемо, ибо любого случайного встречного по этим основаниям привлечь к ответственности невозможно, так как для привлечения к ответственности необходим факт причинения вреда именно этим встречным. Но если он замешан в факте причинения, то он уже не «всякий встречный», а конкретный причинитель вреда, и сентенция Гирке к нему вполне применима.
То же самое можно сказать и о примерах, приведенных И.А. Покровским. Он пишет: «Проходя по улице, вы внезапно почувствовали себя дурно и, падая в обморок, разбили стекло магазина; охотясь в лесу, где вообще охотиться можно, вы случайно подстрелили человека, находившегося там случайно. По каким этическим соображениям мы привлечем к ответственности в подобных случаях лицо, которому мы никакого упрека по поводу его поведения сделать не можем?» /50/.
В приведенных примерах мы имеем дело со «случаем» как основанием освобождения от ответственности, когда ни причинитель, ни потерпевший не виновны в причинении вреда (хотя во втором примере с охотой явно имеет место вина в форме неосторожности). Но если никто не виноват, причиненный вред остается у того, кто его получил. Почему в этом случае должен страдать владелец магазина, который ни в чем не виноват? Разбивший стекло прохожий тоже не виноват, но он причинитель вреда, есть факт причинения вреда и есть лицо, причинившее вред. Было бы справедливее возмещение вреда возложить на него, а не на потерпевшего, за которым нет ни вины, ни причинения. Тем более это справедливо для неосторожного охотника.
В современной литературе появляются теории, развивающие объективную ответственность и принцип причинения. В частности, Г.В. Хохлова утверждает, что с развитием коллективных субъектов и с научно-технической революцией распределение экономических последствий вреда, исходя из принципа виновности, становится все менее справедливым. В отношении как коллективного субъекта, так и машин, иных неодушевленных объектов кажется уже вполне справедливым и обоснованным приведенный выше аргумент Гирке: если причинитель виноват, то еще менее виноват потерпевший. Раньше принцип субъективной ответственности был призван охранять интересы личности, но теперь он часто действует в ущерб ей, а принцип объективной ответственности, встает на защиту личности и ее благ. Указанный процесс объективизации ответственности является одним из составляющих процесса социализации права /51/.
Современное понимание субъективных оснований ответственности предложено в Принципахмеждународных коммерческих договоров (Принципы УНИДРУА), разработанных Международным институтом унификации частного права (УНИДРУА) в 1994 году. В ст. 7.1.7, которая называется «Непреодолимая сила (форс-мажор)», говорится, что «сторона освобождается от ответственности за неисполнение, если она докажет, что неисполнение было вызвано препятствием вне ее контроля и что от нее нельзя было разумно ожидать принятия этого препятствия в расчет при заключении договора либо избежания или преодоления этого препятствия» /52/. То есть ответственность за любое нарушение договора любым субъектом отношений (и предпринимателем, и не предпринимателем) наступает независимо от вины, вплоть до наступления форс-мажора.
Такое жесткое понимание субъективных оснований ответственности на западе не выглядит так трагично, как у нас, потому что понятие «непреодолимая сила» у нас и «форс-мажор» на западе отличаются. Понятие «форс-мажор» значительно шире, чем «непреодолимая сила», и включает в себя не только стихийные бедствия и военные действия. Практически форс-мажор покрывает и случай в нашем понимании.
Необходимо разработать понятие непреодолимой силы и законодательно расширить его, с тем, чтобы ответственность без вины не выглядела такой беспредельной, как сейчас /53/.
Развитие безвиновной ответственности неизбежно влечет за собой расширение страхования ответственности. В частности, страхование ответственности владельцев источника повышенной опасности и владельцев автотранспорта введено практически во всех странах, во всяком случае, во всех развитых странах, в том числе и в Казахстане /54/.
В то же время нельзя согласиться с мнением некоторых исследователей, которые считают, что развитие страхования гражданской ответственности является свидетельством заката гражданской ответственности, по крайней мере в области деликтных отношений /55/.
Даже если страхование ответственности полностью вытеснит непосредственную ответственность причинителя вреда перед потерпевшим, в чем я сильно сомневаюсь, это будет означать не уничтожение ответственности, а ее преобразование. Вместо единой правовой связи между причинителем вреда и потерпевшим возникает опосредованная связь через страховую организацию. Страхование отлично приспособлено для выполнения компенсационной функции. Однако затем страховая организация обращает взыскание ущерба на непосредственного причинеля вреда в порядке регресса, и на этом этапе происходит, по существу, возрождение имущественной виновной (или невиновной) ответственности причинителя вреда перед страховой организацией /56/.
В своем докладе на конференции 2004 г. /57/ я предлагал применять принцип причинения в гражданско-правовой ответственности. Теперь я хочу несколько уточнить и конкретизировать свою позицию.
Я считаю, что в гражданском праве происходит совершенно естественное сокращение сферы применения принципа вины и расширение сферы применения принципа причинения. Прежде всего это было связано с введением понятия предпринимательского риска и ответственности при осуществлении предпринимательской деятельности без вины (п. 3 ст. 359 ГК РК). Предпринимательские договоры - это львиная доля договорных отношений. Было бы справедливо распространить принцип причинения на все договорные отношения (за исключением, может быть, взыскания штрафной неустойки).
Что касается деликтных отношений, то здесь тоже следует подумать о расширении принципа причинения, сохранив принцип вины там, где он необходим в силу традиционности применения (вина потерпевшего, смешанная вина и т.п.).
Мне кажется, стоит подумать над тем, чтобы, сохранив оба принципа гражданско-правовой ответственности - вины и причинения - поменять полюсы этих принципов.
Путем последовательного расширения принципа причинения можно постепенно прийти к тому, чтобы господствующим принципом гражданско-правовой ответственности был принцип причинения, с тем чтобы принцип вины применялся только тогда, когда он прямо определен законодательными актами.
Формы ответственности
Общепризнанными формами ответственности являются возмещение убытков и взыскание (уплата) неустойки. Единственной универсальной и всеобъемлющей формой ответственности (общей мерой) выступает возмещение убытков. Взыскание неустойки применяется в договорных и им подобных (сделковых) обязательствах.
В литературе называются другие формы ответственности, но как-то невнятно, без особой аргументации. Н.Д. Егоров пишет, например: возмещение убытков, уплата неустойки, потеря задатка и т.д. /58/
О.С. Иоффе, помимо потери задатка, добавляет к формам ответственности различные санкции, применяемые в обязательствах отдельных видов, например, перевод с акцептной формы расчетов на аккредитивную /59/.
Е.Б. Осипов делит санкции, относящиеся к мерам ответственности, на три группы:
1) конфискационные - связанные с безвозмездным изъятием в доход государства имущества правонарушителя (ст. 254 ГК РК). В частности, взыскание имущества в доход государства производится при совершении участниками гражданского оборота сделки, направленной на достижение преступной цели (п.п. 4-6 ст. 157 ГК РК);
2) штрафные - применяемые независимо от убытков. Хотя Е.Б. Осипов пишет, что наиболее распространенной штрафной санкцией, относящейся к мере гражданско-правовой ответственности, является неустойка, однако ничего другого, кроме неустойки, Е.Б. Осипов не назвал;
3) компенсационные - которые имеют своим назначением возмещение потерпевшей стороне убытков (для договорной ответственности) или вреда (для деликтов) /60/.
Наиболее развернутый перечень форм ответственности дан Ю.Г. Басиным: возмещение убытков; уплата неустойки; потеря задатка либо уплата дополнительно суммы задатка сверх возвращенной суммы задатка; конфискация в доход государства всего полученного по сделке, направленной на достижение преступной цели; утрата права собственности на заложенное имущество, а также на имущество, удерживаемое в соответствии с правом удержания; возмещение морального ущерба и т.д. /61/.
В российской литературе никак не могут найти место взиманию процентов годовых за неисполнение (просрочку исполнения) денежного обязательства. Даже В.В. Витрянский, который пытается все формы ответственности свести к возмещению убытков и неустойки, тем не менее пишет, что в денежных обязательствах взыскание неустойки заменяются другой самостоятельной формой ответственности - взиманием годовых /62/.
Что касается конфискационных санкций, возникает большой вопрос, является ли это гражданско-правовой ответственностью. Взыскание денежных сумм в бюджет - это проявление властных публичных функций государства. Скорее это административная ответственность.
Утрата права собственности на заложенное имущество, а также на имущество, удерживаемое в соответствии с правом удержания (Ю.Г. Басин), можно охарактеризовать как обращение взыскания на имущество, производимое вследствие невыполнения обязанностей по основному обязательству, обеспечиваемому залогом или правом удержания. То есть это можно понимать как возмещение убытков.
Возмещение морального ущерба (Ю.Г. Басин) есть возмещение вреда.
Рассмотрим некоторые из названных выше форм.
Потерю либо уплату дополнительной суммы задатка сверх возвращенной суммы задатка можно, конечно, назвать самостоятельной формой ответственности. Однако если приглядеться внимательнее к задатку, то выяснится, что это заранее оговоренная сумма, которую виновная сторона теряет в случае неисполнения обязательства. То есть это неустойка, причем штрафная неустойка, взыскиваемая независимо от наличия убытков /63/.
Между тем в Казахстане этой проблемы просто не возникает, она решена законодательно. В ГК РК существует два разных понятия: вознаграждение (интерес) - то, что раньше называлось проценты - плата за кредит, и неустойка - плата за нарушение денежного обязательства (ст.ст. 282, 353 ГК РК). Поэтому проблем, к какой форме ответственности отнести уплату годовых за нарушенное обязательство, у нас не возникает - это уплата неустойки.
Таким образом, все перечисленные санкции, которые в литературе относятся к формам ответственности, на самом деле можно свести к двум формам: возмещение убытков и взыскание неустойки.
Это и есть формы ответственности.