Паттерны относительной депривации

Со статической точки зрения RD — это расхождение между ценностными экспектациями и ценностными достижениями, его интенсивность и мас­штабы доступны определению в любой популяции путем использования опросов и других методик. Динамический анализ потребует инструмен­тария, который принимает в расчет изменения в ценностных экспекта- циях и ценностных возможностях. Можно начать с предположения, что вследствие того, что RD представляет собой психологически неком­фортабельное условие, люди склонны на протяжении длительных про­межутков времени приспосабливать свои ценностные экспектации к ценностным возможностям. Следовательно, социетальные условия, в которых искомые и достигаемые ценностные позиции находятся в при­близительном равновесии, могут рассматриваться как «нормальные», однако не всегда имеющие место в современном мире и образующие некую среднюю линию, от которой и производится оценка паттернов изменения. Можно определить три различных паттерна нарушения равновесия:

1) убывающая депривация, при которой групповые ценностные экспектации остаются относительно постоянными, а ценностные возможности воспринимаются как снижающиеся;

2) устремленная депривация, при которой возможности относитель­но статичны, в то время как экспектации возрастают или интенси­фицируются⁶⁹;

3) прогрессивная депривация, при которой наблюдается существен­ное и одновременное возрастание экспектаций и снижение воз­можностей.

Все три паттерна упоминались в качестве каузальных или предрас­полагающих факторов политического насилия.

Модель, графически изображенная на рис. 1, представляет условия, при которых групповой консенсус относительно законно ожидаемых ценностных позиций с течением времени меняется слабо, а средний уровень доступных ценностных позиций существенно понижается.

В таких обстоятельствах люди испытывают раздражение вследствие потери того, что когда-то имели или, как они считают, могли бы иметь; они испытывают RD относительно прошлых условий жизни. Ценност­ная позиция общества в целом может падать вследствие снижения про­изводства материальных благ, снижения способности политической элиты обеспечить порядок или устранить кризис, вмешательства ино­странного правления, а также потерь в социальной интегрирующей си­стеме убеждений и сопутствующих норм деятельности. Ценностные возможности могут также падать в одном или более сегментах обще­ствах вследствие того, что их члены проиграли в абсолютном выраже­нии в борьбе с другими группам за недостающие ценности. Примеры включают в себя воздействие прогрессивного налогообложения бога­тых и регрессивного налогообложения бедных; утрату политического влияния элитой и оппозиционными группами, недавно отстраненны­ми от политической деятельности; снижение статуса и влияния, ощу­щаемое группами среднего класса по мере возрастания статуса групп рабочего класса. Ценностная позиция или потенциал конкретной груп­пы также могут рассматриваться как приходящие в упадок не вслед­ствие какого-либо сокращения или перераспределения общей суммы доступных ценностей, а вследствие сокращения числа возможностей, например, в сфере занятости для работников неквалифицированного труда в высоко индустриализированнных обществах, и недостатка устойчивых общинных связей у мигрантов, недавно прибывших в го­род из сельской местности. Систематизация источников снижения цен­ностных возможностей более детально рассматривается в главе 5.

Ряд теоретиков относят политическое насилие полностью или ча­стично на счет убывающей депривации. О революциях, которые Арис­тотель считал характеристикой и демократий, и олигархий, говорилось, что они отчасти являются результатом такого типа деприваций. «Глав­ная причина революций в демократиях — это несдержанное поведение демагогов, которое заставляет имущий класс объединяться, отчасти путем выдвижения обвинений против конкретных личностей... а отча­сти путем возбуждения против них масс как против целого», тогда как в олигархиях в качестве одной из общих причин революции рассмат­ривается подавление масс олигархами⁷⁰. В демократиях существует угроза относительно высокой ценностной позиции олигархов, в оли­гархиях — это устойчиво низкая ценностная позиция масс. В 1925 г. Сорокин выдвинул общий тезис о значении «репрессий» в генезисе революции, оказавший влияние на ряд более поздних авторов. Непо­средственной причиной революции, писал он, «всегда является рост "репрессии*" основных инстинктов у большей части общества и невоз­можность получения для этих инстинктов необходимого минимума удовлетворения». Если испытываемое множеством людей желание пищи «репрессируется» голодом, происходят восстания. Если рефлек­сы индивидуального самосохранения «репрессируются» деспотически­ми экзекуциями, общей войной или терроризмом, результат будет тем же. Другие репрессируемые инстинкты, которые подталкивают людей к насилию, включают в себя коллективное самосохранение, желание об­ладать жильем, инстинкты собственности и самовыражения и т. д.⁷¹ Аналогичны взгляды Маркса. Маркс и Энгельс указывали на неминуе­мый рост глубокой неудовлетворенности пролетариата как следствие абсолютных деприваций или репрессий, которые могут находить сле­дующие выражения:

• разрушение гордости рабочего класса путем подчинения его ма­шине и рынку;

• экономическая депривация вследствие минимизации оплаты тру­да и отсутствия гарантий занятости, которые неизбежны при кри­зисах экономической системы;

• репрессивные меры со стороны буржуазного государства.

Убывающая депривация, вероятно, в наибольшей степени распрост­ранена в традиционных сегментах переходных обществ. Природные бедствия в традиционных обществах дают толчок коллективному наси­лию, как отмечает Кон в своем исследовании интенсификации дви­жения милленарианизма" в средневековой Европе: «Снова и снова обнаруживается, что конкретные вспышки революционного хилиазма были направлены против предпосылки бедствия: эпидемий чумы, которые предшествовали Первому крестовому походу и движениям флагеллянтов в 1260, 1348-1349, 1391 и 1400 гг... Наиболее мощная волна хилиастического"* возбуждения, которая охватила все общество,

В смысле — подавления. — Примеч. пер.

Millenarianism — в христианстве вера в то, что Мессия через тысячу лет (миллениум) вернется, породила множество социальных движений среди бедноты. С точки зрения социологов, милленарианистское движение — это коллективное светское движение, обещающее тотальное социальное изме­нение с помощью сверхъестественных средств. Милленарианизм в Европе расцвел между XI и XVI вв. среди тех, кто был лишен привилегий, напри­мер, среди анабаптистов. — Примеч. пер.

Chiliasm — еще один из вариантов наименования милленарианистских дви­жений (от греч. chilias — тысяча). — Примеч. пер.

была ускорена самым универсальным бедствием средних веков — Чер­ной Смертью...»⁷².

Хобсбом утверждает, что социальный бандитизм был наиболее рас­пространен в докапиталистических крестьянских обществах Южной Европы, «когда было разрушено их традиционное равновесие; на про­тяжении и после периодов ненормальных лишений, таких как голод и болезни, или в моменты, когда челюсти современного динамичного мира вцеплялись в эти статичные общины для того, чтобы разрушить и трансформировать их»⁷³. Такие непреодолимые события навязывали убывающие депривации и вели к бандитизму крестьян, которые не об­ладали никакими эффективными способами политической агитации, т. е. не располагали никакими политическими возможностями. Такое же воздействие оказывала на западные народы деятельность отчужден­ной власти. Капитализм в той или иной степени разрушал межличност­ные связи, подрывал трайбалистскую* и иные традиционные авторитар­ности. Межличностные и властные депривации навязывались многим народам одновременно с разрушением традиционных ценностных воз­можностей, особенно политических. Такие условия часто генерирова­ли традиционалистское сопротивление, которое впоследствии транс­формировалось в националистические мятежи⁷⁴.

Убывающая депривация может быть менее распространенной по сравнению с другими формами RD в обществах, подверженных социо- экономическим преобразованиям, но это не частое явление, и оно мо­жет иметь опасные последствия. Огромные человеческие и матери­альные жертвы русского народа на протяжении Первой мировой войны создали базовый потенциал для первой Русской революции; отказ ре­жима Керенского положить конец участию России в войне прямо при­вел к захвату власти большевиками и косвенно — к последовавшей за этим гражданской войне. Почти все анализы послевоенных фашист­ских движений делают акцент на абсолютных депривациях, которые мотивировали большинство их приверженцев. В сравнительном иссле­довании фашистских движений в девяти странах Карстен приходит к выводу, что «определенные социальные группы гораздо сильнее других откликались на фашистские призывы. Это особенно верно в отношении тех, кто подвергался угрозе или искоренению вследствие социальных и экономических изменений, чьи позиции в обществе были подорваны, кто утратил свое традиционное место и был напуган будущим. Они были выше во всех сегментах, расположенных ниже средних классов...

Родоплеменную. — Примеч. пер.

Может быть, даже более важную роль на ранних этапах играли бывшие офицеры Первой мировой войны, которые не могли рассчитывать ни на какую работу, которые привыкли к применению насилия и ощуща­ли себя лишенными своего "законного вознаграждения"»⁷⁵.

Аналогично звучит социально-психологический анализ корней на­цизма, проведенный Кантрилом. Нацизм, как движение, имел успех вследствие того, что «старые нормы, старые культурные стандарты больше не могли обеспечивать основания, необходимого для удовлет­ворения адаптации индивидов, которые компоновали культуру». Убы­вающая депривация была интенсивной для различных групп по многим ценностям; имела место экономическая нужда, многие люди страдали от снижения статуса, и большинство испытывали глубокое ощущение отсутствия личных гарантий безопасности вследствие дезинтеграции и социальных структур, и нормативных систем⁷⁶.

Любое абсолютное снижение ценностных позиций или ценностного потенциала социальной группы конституирует убывающую деприва­цию, и можно было бы дополнительно привести множество примеров политического насилия, атрибутивного этому паттерну RD. Некоторые из них рассматриваются в главе 5. Несмотря на значительное внимание, уделяемое в современном социальном анализе «революциям возраста­ющих экспектаций», рассматриваемым ниже, на протяжении длитель­ного периода человеческой истории убывающая депривация стала, ве­роятно, более распространенным источником коллективного насилия, нежели дюбой другой паттерн RD. И можно предполагать, что убыва­ющая депривация данной степени провоцирует людей к более интен­сивному насилию, нежели эквивалентный уровень устремленной деп­ривации. Вероятно, люди склонны к более сильному возмущению, ког­да они теряют то, что имеют, нежели в том случае, когда они теряют надежду на получение того, что они еще не имели.

Устремленная депривация

Модель устремленной депривации, изображенная на рис. 2, характери­зуется возрастанием ценностных экспектаций без сопутствующего из­менения в ценностной позиции или потенциале. Те, кто испытывает устремленную RD, не предвидят или не испытывают значительной по­тери того, чем они обладают; они приходят в раздражение от ощущения того, что не располагают средствами для достижения новых или возра­стающих экспектаций. «Рост ценностных экспектаций может отражать запрос все большего количества материальных благ и большей степени политического порядка и справедливости. Это может быть запрос новых ценностей, какими никогда прежде не обладали, таких как по­литическое участие для жителей колоний и личное равенство для пред­ставителей низших классов и кастовых групп. В-третьих, это может представлять собой интенсификацию (или усиление) претензий на ценностную позицию, которой раньше добивались слабо, например интенсификацию запросов на предметы роскоши среди тех, кто испы­тывает упадок общинной жизни на ранних этапах модернизации, и ин­тенсификацию требований на доступ к позициям политической элиты среди восходящих слоев буржуазии в Европе XVII и XVIII вв. Степень и отчетливость ценностных экспектаций очень часто возрастают одно­временно, но необязательно в тесной связи между собой. Например, современные запросы черных американцев на социальное равенство, сравнимые с требованиями, выдвигавшимися в 1940-х гг., являются отражением возрастания отчетливости статусных ценностей среди не­гров, сдвига от едва ощутимых стремлений к равенству к интенсивно возрастающему убеждению, что они заслуживают равенства здесь и сей­час, — опережающего возрастание степени искомого равенства.

Высокая

Ценностные экспектации