Глава 2. Характерные черты правореализации
Введение
Развитие правовой системы общества связано с процессами правореализации, играющими значительную роль в эволюции самых различных правовых явлений. В частности, сложно переоценить взаимосвязь реализации права с правовым регулированием или толкованием права. Да и сами процессы правореализации представляют собой весьма сложное явление, нуждающееся в комплексном изучении. Здесь можно вести речь о характерных чертах и механизме правореализации, ее формах и уровнях. Наконец, реализация права тесным образом связана с системой общественных отношений, в том числе правоотношениями. Все это обуславливает необходимость изучения данных вопросов.
Структура курса построена с учетом освещения основных вопросов, составляющих отдельные грани этой сложной проблемы. При этом некоторые темы носят комплексный характер, то есть затрагивают не только проблематику реализации права, но и отчасти смежных разделов дисциплины «Теория государства и права».
Предлагаемое учебное пособие служит исходной методологической платформой. Для глубокого изучения дисциплины «Реализация права» необходимо работать с дополнительной учебной и научной литературой, изучать отечественные и зарубежные источники права, правореализационную практику. Помимо юридических источников, также необходимо обращаться к трудам по философии, социологии, общей истории, политологии. Используя все эти знания в совокупности можно надеяться на успешное освоение предлагаемого учебного курса.
Глава 1. Содержание и методология теории реализации норм права
Содержание означенной теории, ее понятийно-смысловую определенность и социально-предметную наполненность образуют те или иные формализованные результаты исследования объекта – многообразной практики реализации норм права (правореализации). Само исследование состоит из ряда этапов или уровней. Причем речь идет о любом исследовании как отдельных правореализационных практик или их частей-составляющих (отраслевая или локальная юридическая теория), так и всей системы правореализации или нескольких правореализационных практик (общая теория). 1) В начале (эмпирический уровень теоретического исследования правореализации) осуществляется анализ практики в статике, выявляется ее социально-психологически-правовая предметность, определяется из каких элементов она состоит, устанавливается реальное состояние практики. 2) Наряду и параллельно с этим (теоретико-прикладной уровень) формулируются проблемы, противоречия практики, разрабатываются меры и даются рекомендации по модернизации правореализационной практики, в том числе по изменению и дополнению объективного права. 3) Затем (собственно теоретический уровень) практика анализируется в динамике как целостная правореализационная система, устанавливаются ее системные свойства, закономерности функционирования, особенности взаимодействия с внешней средой и определяются тенденции и перспективы ее развития (проект-прогноз практики). В отечественной научной традиции третий собственно теоретический уровень принято обозначать как предмет исследования. Конечно, такое деление процесса познания весьма условно, могут быть и другие градации. В действительности теоретическое исследование это постоянное взаимонаправленное движение от конкретного (эмпирии – практики) к абстрактному знанию о ней, от абстрактного (на новой основе понимания эмпирии) к конкретному – постоянно обновляемой практике и опять к абстрактному и т.д. до выявления относительной истины.
Если схематически-упрощенно изложить результаты исследования и на этой основе показать структуру содержания теории правореализации, то сюда входят: а) определение целей, гипотез и проблем; б) аргументы-данные практики; в) теоретическое описание объекта в статике; г) создание теоретической модели правореализации в динамике; д) определение места и роли объекта в правовой системе общества; ж) выводы-знания; з) место и роль нового знания в юридической науке, его ценность и актуальность; и) интегративная составляющая – методология исследования отдельных сторон и всего объекта. В конкретном исследовании не все эти элементы-результаты могут присутствовать. Наиболее значимыми для формирования высокоразвитого правосознания практикующего юриста являются структуры содержания ж) выводы-знания и з) методология. Рассмотрим их подробнее.
Выводы-знания условно можно разделить на фундаментальные общетеоретические, применимые для анализа правореализационной практики любой страны романо-германской правовой системы и практически-прикладные конкретнотеоретические.
Первые – фиксируют, раскрывают и на предельном уровне абстракции (где теория еще остается инвариантом практики, а не превращается- деградирует в набор «гениальных» рассуждений о точках зрения, терминах, их интерпретациях и т.п.[1]) моделируют:
- универсальные параметры-закономерности функционирования правореализации как всеохватывающей и всепроникающей системы поддержки, охраны и защиты социально-целесообразной деятельности человека, общества и государства;
- систему факторов позитивного и негативного влияния на правореализацию, рекомендации по усилению позитивного и минимизации негативного действия факторов;
- проект-прогноз каким может и должна быть в сложившихся условиях правореализация, как она будет или может вариативно развиваться в ближайшей перспективе, каково ее место и роль в модернизации;
- сюда же входят иные общетеоретические знания (знание состояния законности и правопорядка в правореализации, принципов деятельности юриста в сложной правореализационной ситуации и т.п.), формирующие современное профессиональное мировоззрение юриста, ту необходимую теоретико-методологическую компоненту высокоразвитого правосознания, на которой зиждется востребованное практикой системное социально-психологическое и нормативно-правовое понимание-конструирование юристом как особенно сложной правореализационной ситуации, так и всей системы правореализации.
Вторая группа – знания менее абстрактные, непосредственно связанные с практикой, например, знание механизма реализации материально-правовых норм, знание формы и содержания конкретного материального правоотношения и т.д. Данные конкретнотеоретические структуры, если субъект способен их осознать и овладеть ими, вместе с общетеоретическими и нормативными знаниями, выступают в качестве своеобразных интеллектуальных инструментов ситуационного правового мышления, в процессе которого (на основе системного «видения» ситуации) разрабатываются возможные и ситуационно допустимые правореализационные тактики, в конечном итоге осуществляется выбор наиболее эффективной стратегии правореализующей деятельности.
Методология исследования правореализации. Надо различать, но не противопоставлять функционально взаимодополняемые, во-первых, конкретную профессиональную методологию субъекта в процессе исследования (методология в динамике) и, во-вторых, объективированное знание о ней, сформулированное и текстуально закрепленное в соответствующем разделе теории (методология в статике).
В первом значении методология – реально действующая система (подсистема правосознания) применения субъектом ситуационно необходимого познавательного инструментария с целью поиска и выявления сущности исследуемого объекта. В образном сравнении – это светильник, указывающий самый короткий путь к истине (Ф. Бэкон). Мощность и результативность светильника-методологии как специфической духовной производительной силы, не всегда осознаваемой и должным образом оцененной субъектом, зависит от его индивидуальности. Поэтому она не просто и не столько адресованное неопределенному кругу лиц формализованное знание методов, принципов, других средств познания. Это усвоенное конкретным человеком и приобретенное – присвоенное в исследовательских практиках (чем их больше, тем совершеннее профессиональная методология) опытное знание и главное – умение творчески его применять в решении нетипичных задач. Но и в типично-стандартной правореализационной ситуации методологические навыки помогают практикующему юристу быть лидером-инноватором: конструктивно-критически анализировать общепринятый ситуационный социально-правовой алгоритм поведения, соотносить его с постоянно обновляемой практикой, выявлять в ней изменения, проблемы, противоречия и создавать новое знание – усовершенствованный алгоритм действия в динамично развивающейся ситуации. В этом аспекте методология есть не что иное как индивидуально-определенная вторичная структура высокоразвитого правосознания, способная производить интеллектуальные социально-правовые инновации и обеспечивать точное и глубокое понимание исследуемого объекта (предмета – стороны объекта), например, студентом темы курсовой работы, практикующим юристом или ученым резонансного казуса правореализации. Она во многом связана и обусловлена личностными качествами (энергоемкость правосознания) такими, как интуиция, воображение, умение концентрировать память и мышление в течение длительного времени и т.п. Через эти и посредством этих духовных констант профессиональная методология «работает» в сознании и психике развитой личности. Можно сказать более категорично: кто не обладает исходным психофизиологическим и генетическим потенциалом, как бы старательно и хорошо не изучал те или иные методы и методики, вряд ли в состоянии генерировать высокое интеллектуально-эмоционально-волевое напряжение, необходимое и достаточное для возникновения эффективной методологии исследования, особенно правореализационной практики как системы. Поскольку данная практика – и это одна из объективных причин отставания развития теории – чрезвычайно многоплановый, противоречивый и сложноструктурированный объект. В этой связи нельзя не заметить: теория правореализации (и теория государства и права в целом), прежде всего, общетеоретические и конкретнотеоретические выводы-знания, особенно знание содержания права[2], если субъект применяет эти теоретические структуры-инструменты в исследовательских практиках и активно занимается исследовательской деятельностью, способна трансформироваться в профессиональное мировоззрение и даже в профессиональную методологию практикующего юриста и ученого. При этом профессионально-правовое мировоззрение и профессионально-правовая методология личности взаимообусловлены и субстанционально неотделимы друг от друга. Но с точки зрения гносеологии между ними есть некоторые функциональные различия. Если профессиональное мировоззрение присуще в той или иной мере любому юристу, если оно обеспечивает теоретическое понимание, обоснование и мотивацию необходимости тех или иных действий в конкретной ситуации, то профессиональной методологией владеет не каждый; между тем ее потенциал, ее функциональная роль в правосознании высококлассного юриста чрезвычайно значима: она не только усиливает как некий интеллектуальный микроскоп теоретическое «видение» практики, но и способна обновлять существующее знание в духе времени, вырабатывать новое знание о правореализационной практике, творчески преобразовывать ее и – отметим еще раз – позволяет быть лидером-инноватором, что особенно важно в современном динамично развивающемся обществе и государстве.
Во втором значении методология есть относительно самостоятельный, прежде всего, по отношению к субъекту, раздел теории государства и права. Здесь дается характеристика средств-инструментов познания государственно-правовой действительности.[3] В локальной теории (правореализации) пока нет такого раздела и это также косвенно свидетельствует об ее недостаточной развитости. Однако методологические разработки и рекомендации, содержащиеся в общей теории при условии их творческого переосмысления, вполне пригодны в исследовании правореализационной практики (и сложной правореализационной ситуации, где работа юриста сопоставима с микроисследованием). Что конкретно может использовать ученый (и любой субъект, например, студент-юрист)? Разнообразные методы. Именно они, творчески осмысленные и активно применяемые субъектом, непосредственно призваны оптимизировать научную, практически-прикладную, студенческую исследовательскую деятельность, повышать качество ее результатов и в конечном счете формировать профессиональную методологию юриста.
В теории выделяются следующие методы:
- логический (анализ, синтез, аналогия, индукция, формально-правовая логика и т.п.);
- лингвистический, в том числе приемы толкования права;
- статистический;
- социологический (наблюдение, анкетирование и т.п.);
- психологический;
- сравнительный, в том числе сравнительно-правовой и сравнительно-исторический;
- функционально-структурный;
- системно-структурный;
- математического и компьютерного моделирования;
- формализации промежуточных результатов и итогов исследования.
Каждый метод состоит из ряда правил (приемов, способов, принципов), конкретных требований или последовательно сменяющихся действий – познавательных операций, которые необходимо выполнять субъекту с учетом специфики объекта. Например, системно-структурный метод предполагает: выявление внутриотраслевых и межотраслевых комплексов правовых норм (общерегулятивных правоотношений) как нормативной основы тех или иных элементов правореализации, анализ их ценности для функционирования системы правореализации, наличия или отсутствия в ней вторичных структур, создание теоретической модели правореализации и т.д. Эти правила (приемы, способы, принципы) и их последовательность составляют методику применения того или иного метода. Методику можно сравнить с инструкцией или технологией как правильно пользоваться методом, в конечном счете методика и есть метод в действии, без и вне нее метод не более, чем красивая по форме и таинственная по содержанию научная абстракция. Методика, как и метод, возникает в процессе исследовательских практик, разрабатывается и объективируется в виде формализованного текста усилиями ученых-методологов представителей соответствующих наук: философами (логический, функционально-структурный, системно-структурный методы), социологами (социологический метод), психологами (психологический метод) и т.д.
Но – и это принципиально важно – та или иная методика, как бы хорошо и детально не была зафиксирована в научном тексте, не является обязательной, она имеет рекомендательную силу, в частности в конкретном исследовании правореализации она зависит от особенностей объекта (сам объект задает методологию – систему методов и методик их применения) и, конечно, отметим это еще раз – от индивидуальности субъекта, от его профессиональной методологии, способности ее совершенствовать и адаптировать к объективным условиям конкретного исследования. В этой связи можно заметить: в юридической науке, по крайней мере на данном этапе, нет каких-либо реальных собственных методов; но и нет обстоятельного анализа и описания методики того или иного общенаучного метода применительно к исследованию государственно-правовых реалий. Между тем наличие таких методик означает инкорпорацию – включение общенаучных методов в юридическую науку, их «присвоение» общей теорией (а через нее и конкретным юристом), по-сути означенные и новые методы, «заточенные» под государственно-правовую проблематику, становятся юридическими частнонаучными методами. Поэтому безусловно правы Керимов Д.А., Сырых В.М. и другие ученые, кто призывает существующие в отечественной науке методологические работы (в юридической психологии, правовой социологии и т.п.) творчески продолжать и развивать[4].
Каждый метод позволяет более глубоко понять ту или иную сторону правореализации. Например, психологический метод обеспечивает (должен обеспечивать) адекватное представление о психической подоплеке поведения участников правореализации, о психической ауре социума и ее влиянии на субъекта права; системно-структурный метод нацеливает на интерпретацию правореализации как целостной системы, объединяющей и структурирующей жизнедеятельность человека, общества, государства и права. Однако действительно научные результаты с реальным приращением знания дает применение не отдельного метода, а только системное творческое применение всех методов или комплексный метод (что требует от субъекта очень высоких интеллектуально-эмоционально-волевых кондиций). По-видимому современные научные исследования, особенно с учетом постоянно высокой динамики развития и усложнения объекта – правореализации, будут эффективны в случае объединения различных специалистов (юристов, психологов, математиков, программистов и т.д.) в составе междисциплинарной аналитической группы.
И последнее. Тот или иной применяемый метод или несколько методов можно рассматривать и как относительно самостоятельный подход, т.е. теоретико-методологическую позицию, в пределе которой исследователь ставит цель, разрабатывает план, в соответствии с методикой применяемого метода (методов) и спецификой объекта, формулирует проблемы-задачи исследования. В самом деле, функциональный метод образует функциональный подход, социологический – социологический подход. Об этом надо сказать, потому что некоторые авторы в методологию в качестве самостоятельного элемента, наряду с методами и методиками, включают подход к исследуемой практике.
Кроме того, в методологии выделяют философские, общенаучные и частнонаучные категории. При всей кажущейся очевидности такого понимания структуры методологии надо учитывать два обстоятельства. Во-первых, философские и общенаучные категории являются неотъемлемым элементом методики метода, например, функционально-структурный метод и его методика оформляется с помощью категорий причина и следствие, форма и содержание и т.п.; при этом категории не просто форма, они содержат конкретные требования, ориентируют и направляют исследователя на совершение определенных действий, в частности категории системно-структурного метода – элемент, система, структура и т.д. – образуют и форму (внешнее закрепление метода и его идентификация), и содержание (конкретные познавательные операции) метода. Правовые категории играют аналогичную роль в создании методики применения того или иного общенаучного метода в исследовании правореализационной практики. Во-вторых, значение тех или иных категорий в методологии противоречиво. С одной стороны, они выполняют методологическую функцию в составе метода, а не отдельного элемента методологии. С другой – они, особенно это относится к правовым категориям, как устоявшиеся структуры теоретического знания, как некие стереотипы (аксиомы, догмы), иногда мешают увидеть и понять то новое, что нарождается в правореализационной практике. Но это опять же зависит от индивидуальности субъекта, прежде всего от степени креативности и самостоятельности его правового мышления. Стоит заметить: в теории государства и права и правовой информационной коммуникации есть псевдонаучные категории или мифологемы. Это формализованные и логически цельные и с формально-логической точки зрения вполне убедительные (для неконструктивно критически мыслящего субъекта) структуры псевдознания, которые «не работают» в правореализационной практике, искажают ее, формируют неадекватное понимание реальных процессов. Они дискредитируют методологическую функцию юридической науки, негативно влияют на правосознание юриста.
Необходимые комментарии.1. Некоторые авторы в структуре методологии особое место отводят диалектико-материалистическому методу (всеобщий философский метод), куда входят в том числе всеобщие принципы познания и философские законы. Это не более чем традиция. Поскольку в исследовании правореализации используются конкретные методы и соответствующие методики и тем самым ученый опосредованно задействует (должен задействовать) все элементы диалектики. Иными словами, все ценное для познания, что есть в диалектике, содержится в инструментально пригодном виде, непосредственно готовом для применения в конкретном исследовании, в логическом, системно-структурном, функционально-структурном методах. Поэтому вряд ли оправданно, слепо следуя традиции, ставить с ними в один ряд диалектический метод. Не правильнее ли говорить о диалектико-материалистической парадигме как о системе означенных методов и методик, которые на инструментальном уровне детализируют и снимают познавательный потенциал материалистической диалектики?
2. Есть ли у юридической науки собственные частнонаучные методы? В качестве таковых обычно выделяют формально-юридический, сравнительно-правовой и некоторые другие. Но эти познавательные средства являются неотъемлемым элементом и специально-юридическим проявлением таких общенаучных методов, как логический, лингвистический, сравнительный и т.п.
Понятие ситуационного права
Реализация норм объективного права в сложной жизненной ситуации с неизбежностью предполагает составление формально и содержательно безупречного юридического документа, например, договора кредитования, решения суда и т.п. Такие вторичные формы права - правореализационные акты необходимы и обязательны для правореализаторов под угрозой правовой ничтожности деяния или гарантированной позитивной результативности его оспаривания[115]. Они по содержанию и сущности не что иное, как нормативная модель ситуационной социально-правовой свободы и ответственности личности, как закономерное продолжение интегрированного в практику объективного права, его функционально неотъемлемая часть, имеющая ситуационно-объективно-субъективную природу. Это и есть ситуационное право, объективное право в динамике, «живое» право – нормативное основание сложной правореализации. Еще древние римляне подметили: договор – закон для двоих; можно продолжить по аналогии: ситуационное право – закон в действии.
Ситуационное право – новая теоретическая конструкция (категория) для юридической науки. Эта категория методологически и логически обусловлена существующим теоретико-правовым знанием и, самое главное, отражает реальные явления правореализационной практики. Поскольку в ситуационном праве фиксируются, получают социально-правовую предметно-практическую конкретизацию взаимные субъективные права и обязанности персонально поименованных сторон, ситуационные запреты и ограничения, объекты-ценности, условия, сроки и порядок деятельности.
Ситуационное право является формализованным результатом публичного или частного индивидуального правового регулирования. В ходе этой правоустанавливающей интеллектуально-эмоционально-волевой деятельности, по степени значимости, а иногда сложности в чем-то сопоставимой с правотворчеством (или это разновидность, а может быть продолжение правотворчества?), с учетом интересов сторон, их возможностей, ситуационных социально-психологических условий и требований норм объективного права сложная жизненная ситуация доурегулируется (в частной практике при пробелах в праве вообще могут создаваться в формате частного нормативного договора новые ситуационные нормы) и в ней появляется такой организующе-стабилизирующий ситуацию нормативный комплекс как ситуационное право. Его роль и значение в функционировании права, особенно в части правореализации трудно переоценить. Если ситуационное право качественное и реализуется в полном объеме (что бывает далеко не всегда), то оно способно обеспечить с эффектом высокой степени гарантированности социально-психологически-правовое взаимодействие участников сложной жизненной ситуации, т.е. структурировать, легализовать и поддержать, а при необходимости охранять и защищать через институты государства и общества ситуационную социальную коммуникацию, в том числе инновационную социальную коммуникацию.
И наоборот: если ситуационное право имеет дефекты, например, скрытые кабальные условия для стороны или третьих лиц, то это может спровоцировать конфликт, вызвать ситуационное социальное напряжение, возможно даже разрушить социальную коммуникацию и, как следствие, дискредитировать право.
Именно через качественное ситуационное право регулятивный потенциал и сила норм объективного права материализуются, приобретают законченную структуру реально действующего регулятора, переводятся в стадию предреализации и становятся индивидуальной формально-определенной нормативной конструкцией – предпосылкой – условием и мерилом правомерности последующего поведения правореализаторов. От того насколько оно (ситуационное право) соответствует духу и букве объективного права, консолидированному интересу сторон, социальным условиям, зависит законность конкретного правоотношения и ситуационное социально-психологически-правовое качество жизни человека, общества и государства.
Ситуационное право возникает и в простых правореализационных ситуациях, например, розничная купля-продажа, проезд в общественном транспорте и т.п. Здесь его формализация минимальная, поскольку оно существует главным образом как элемент правосознания конкретного субъекта – непосредственного участника ситуации, как когнитивное ситуационное право в виде интеллектуально-эмоционально программируемой и пригодной для воления модели поведения. Причем только в том случае, если правореализатор адекватно осознает свои и чужие субъективные права и обязанности, ситуационные запреты и ограничения, правильно интерпретирует требования объективного права применительно к простой ситуации и готов ими руководствоваться. Когнитивное ситуационное право, вне всякого сомнения, появляется (в идеале должно появиться) и в сложной жизненной ситуации, но тут оно обязательно закрепляется в той или иной документарной форме. Вообще для формирования (и последующей реализации) ситуационного права исключительно важную роль играет правосознание человека, прежде всего, уровень развития категорического нравственно-правового императива. Таким образом, ситуационное право – это формально выраженный синтез: 1) социального фактического (социального предметного содержания сложной ситуации), 2)субъективного психологического (интеллектуально-эмоционально-волевого освоения ситуации), 3) формального правового (выявление и интерпретация норм объективного права применительно к данной ситуации).
В теории переход объективного права в конкретное состояние, которое возникает ситуационно, принято обозначать через диалектику объективного и субъективного права. Однако при более углубленном анализе эта традиционная (и не конструктивно-критически воспринимаемая современными исследователями) формула требует уточнения и дополнения. Рассмотрим поясняющий пример. Комплекс норм купли-продажи недвижимости – правовой институт ГК РФ – элемент объективного права. Как только конкретные субъекты на этой нормативной основе доурегулировывают ситуацию и составляют частный договор и другие юридические документы, то здесь, как было отмечено выше, ситуационно на формально-правовом уровне появляются не только субъективные права покупателя и продавца, но более сложный комплекс – ситуационное право, куда входят субъективные права, субъективные обязанности, запреты, ограничения, меры юридической ответственности и т.п. Таким образом, применительно к правореализации точнее говорить о диалектике взаимодействия объективного и ситуационного права и соответственно – о содержании и форме объективного и содержании и форме ситуационного права. Если же необходимо сконцентрировать внимание только на субъективном праве, то речь должна идти о статутном праве (дозволении) неперсонифицированного субъекта как элементе объективного права и субъективном праве конкретного человека – составляющей ситуационного права.
В свете изложенного вполне уместно отметить: 1) нельзя действующее право обозначать с помощью прилагательного «позитивное». Это вносит двусмысленность и неопределенность в правореализационную практику, поскольку получается, что есть еще и негативное право. Ведь для большинства правореализаторов, не обладающих профессиональным правосознанием, позитивное и негативное сосуществуют в диалектическом единстве, на понятийном уровне – это парные, взаимодополняющие друг друга категории. Если быть точным в соответствии с теорией юридического позитивизма (именно на ее основе и отчасти естественно-правовой теории возникло это определение), то надо говорить о позитивистском понимании права. Но данная терминология относится не к современной практике, а к теории, скорее даже к истории теории права. Кроме того, объективное право имеет дефекты и в этой части оно не позитивно, а негативно действует, прежде всего, на правосознание человека. И с данной точки зрения терминологическая конструкция «позитивное право» вряд ли корректна.
2) Право, как любой социальной регулятивный институт, двойственно по своей природе. С одной стороны, оно существует в виде формально-определенной потенциальной возможности (статутное право, статутная обязанность и т.п.) объективно, независимо от воли, сознания человека и даже реалий регулируемой практики. Здесь право представляет из себя относительно самостоятельную статичную нормативную конструкцию, право в «чистом» виде (и эта его ипостась достаточно детально описана в нормативной теории, но в ней нет такого же подробного анализа функционирования – реализации права).
С другой стороны, право становится реально-действующим регулятором только там и тогда, где и когда оно востребовано-реализовано в конкретной ситуации, то есть через сознание и деятельность персонифицированного праводееспособного субъекта в виде ситуационного права интегрировано в ту или иную общественно-значимую практику и является неотъемлемым организующее-стабилизирующим элементом многообразных социальных отношений, урегулированных нормами объективного права.
Какова в правореализации связь между ситуационным правом и правоотношениями? Функциональная взаимосвязь – взаимопереходы между ними можно показать на примере логической модели. 1) Простая полноценная (недеформированная) правореализация: общерегулятивное правоотношение (объективное право) – когнитивное ситуационное право (правосознание личности) – простое конкретное правоотношение (правореализационная практика). 2) Сложная полноценная правореализация: общерегулятивное правоотношение – когнитивное ситуационное право – формализованное ситуационное право (индивидуально–правовое регулирование) – сложное конкретное правоотношение. Что из себя представляет общерегулятивное правоотношение и какова роль конкретных правоотношений?
Введение
Развитие правовой системы общества связано с процессами правореализации, играющими значительную роль в эволюции самых различных правовых явлений. В частности, сложно переоценить взаимосвязь реализации права с правовым регулированием или толкованием права. Да и сами процессы правореализации представляют собой весьма сложное явление, нуждающееся в комплексном изучении. Здесь можно вести речь о характерных чертах и механизме правореализации, ее формах и уровнях. Наконец, реализация права тесным образом связана с системой общественных отношений, в том числе правоотношениями. Все это обуславливает необходимость изучения данных вопросов.
Структура курса построена с учетом освещения основных вопросов, составляющих отдельные грани этой сложной проблемы. При этом некоторые темы носят комплексный характер, то есть затрагивают не только проблематику реализации права, но и отчасти смежных разделов дисциплины «Теория государства и права».
Предлагаемое учебное пособие служит исходной методологической платформой. Для глубокого изучения дисциплины «Реализация права» необходимо работать с дополнительной учебной и научной литературой, изучать отечественные и зарубежные источники права, правореализационную практику. Помимо юридических источников, также необходимо обращаться к трудам по философии, социологии, общей истории, политологии. Используя все эти знания в совокупности можно надеяться на успешное освоение предлагаемого учебного курса.
Глава 1. Содержание и методология теории реализации норм права
Содержание означенной теории, ее понятийно-смысловую определенность и социально-предметную наполненность образуют те или иные формализованные результаты исследования объекта – многообразной практики реализации норм права (правореализации). Само исследование состоит из ряда этапов или уровней. Причем речь идет о любом исследовании как отдельных правореализационных практик или их частей-составляющих (отраслевая или локальная юридическая теория), так и всей системы правореализации или нескольких правореализационных практик (общая теория). 1) В начале (эмпирический уровень теоретического исследования правореализации) осуществляется анализ практики в статике, выявляется ее социально-психологически-правовая предметность, определяется из каких элементов она состоит, устанавливается реальное состояние практики. 2) Наряду и параллельно с этим (теоретико-прикладной уровень) формулируются проблемы, противоречия практики, разрабатываются меры и даются рекомендации по модернизации правореализационной практики, в том числе по изменению и дополнению объективного права. 3) Затем (собственно теоретический уровень) практика анализируется в динамике как целостная правореализационная система, устанавливаются ее системные свойства, закономерности функционирования, особенности взаимодействия с внешней средой и определяются тенденции и перспективы ее развития (проект-прогноз практики). В отечественной научной традиции третий собственно теоретический уровень принято обозначать как предмет исследования. Конечно, такое деление процесса познания весьма условно, могут быть и другие градации. В действительности теоретическое исследование это постоянное взаимонаправленное движение от конкретного (эмпирии – практики) к абстрактному знанию о ней, от абстрактного (на новой основе понимания эмпирии) к конкретному – постоянно обновляемой практике и опять к абстрактному и т.д. до выявления относительной истины.
Если схематически-упрощенно изложить результаты исследования и на этой основе показать структуру содержания теории правореализации, то сюда входят: а) определение целей, гипотез и проблем; б) аргументы-данные практики; в) теоретическое описание объекта в статике; г) создание теоретической модели правореализации в динамике; д) определение места и роли объекта в правовой системе общества; ж) выводы-знания; з) место и роль нового знания в юридической науке, его ценность и актуальность; и) интегративная составляющая – методология исследования отдельных сторон и всего объекта. В конкретном исследовании не все эти элементы-результаты могут присутствовать. Наиболее значимыми для формирования высокоразвитого правосознания практикующего юриста являются структуры содержания ж) выводы-знания и з) методология. Рассмотрим их подробнее.
Выводы-знания условно можно разделить на фундаментальные общетеоретические, применимые для анализа правореализационной практики любой страны романо-германской правовой системы и практически-прикладные конкретнотеоретические.
Первые – фиксируют, раскрывают и на предельном уровне абстракции (где теория еще остается инвариантом практики, а не превращается- деградирует в набор «гениальных» рассуждений о точках зрения, терминах, их интерпретациях и т.п.[1]) моделируют:
- универсальные параметры-закономерности функционирования правореализации как всеохватывающей и всепроникающей системы поддержки, охраны и защиты социально-целесообразной деятельности человека, общества и государства;