Конкретный конституционный контроль

Конкретный конституционный контроль означает проверку конституционности законов (или нормативных актов, фактически играющих роль закона), применяемых в конкретных случаях, в связи с жалобами частных лиц на нарушение их конституционных прав и свобод законоприменительными решениями или в связи с обращениями правоприменительных органов, сомневающихся в конституционности применяемых законов. Подзаконные нормативные акты, применение которых нарушает, по мнению частных лиц, их конституционные права и свободы, должны обжаловаться в суд, осуществляющий полномочия административной юрисдикции.

Часть 4 ст.125 Конституции называет лишь два вида субъектов, обращение которых в Конституционный Суд может быть поводом к рассмотрению дела в порядке конкретного конституционного контроля. Это граждане (с учетом положений ч.1 ст.19, ч.1 и ч.2 ст.46 Конституции – не только граждане РФ, но и иностранные граждане и лица без гражданства), обращающиеся с жалобами на нарушение законом конституционных прав и свобод, и суды, обращающиеся с запросами о проверке конституционности закона, применяемого ими в конкретном деле. Соответственно и Федеральный конституционный закон о Конституционном Суде регламентирует конкретный конституционный контроль в главе XII “Рассмотрение дел о конституционности законов по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан” и в главе XIII “Рассмотрение дел о конституционности законов по запросам судов”.

Таким образом, согласно Конституции никакие иные правоприменительные или правоохранительные органы, кроме судов, не могут обращаться в Конституционный Суд с запросами, которые могут быть поводом к рассмотрению дела в порядке конкретного конституционного контроля.

Однако Федеральный конституционный закон “Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации” от 26 февраля 1997 г. предоставил Уполномоченному по правам человека доступ в Конституционный Суд с целью возбуждения процедуры конкретного конституционного контроля (п.5 ч.1 ст.29). По существу такое полномочие полностью соответствует природе института омбудсмана (см. 4.3.10.). Но формально-юридически это полномочие противоречит ч.4 ст.125 Конституции и Федеральному конституционному закону о Конституционном Суде, который не предусматривает процедуру рассмотрения дел о конституционности законов на основании обращения Уполномоченного по правам человека. Несмотря на то, что полномочия Уполномоченного по правам человека регулируются Федеральным конституционным законом, а полномочия Конституционного Суда определяются федеральными конституционными законами, причем не только Законом о Конституционном Суде 1994 г., следует подчеркнуть, что ч.4 ст.125 Конституции не предусматривает право Уполномоченного по правам человека и каких бы то ни было иных государственных органов, кроме судов, обращаться в Конституционный Суд.

Говоря абстрактно, даже федеральный конституционный закон не может изменить Конституцию и установить обязанность Конституционного Суда рассматривать дело о проверке конституционности закона по запросу, не предусмотренному Конституцией. Тем не менее, в этом вопросе многое зависит от усмотрения Конституционного Суда. Поскольку право обращения Уполномоченного по правам человека в Конституционный Суд соответствует конституционным целям учреждения института Уполномоченного по правам человека и не противоречит основам конституционного строя РФ, ничто не мешает Конституционному Суду прийти к следующему выводу: полномочия Уполномоченного по правам человека в соответствии с Конституцией устанавливаются не самой Конституцией, а федеральным конституционным законом; поэтому Уполномоченный по правам человека не назван и в ч.4 ст.125 Конституции, хотя по интенции Конституции он был бы здесь назван, если бы его полномочия устанавливались самой Конституцией; следовательно, положение п.7 ст.3 Федерального конституционного закона о Конституционном Суде, определяющее, что Конституционный Суд осуществляет иные полномочия, предоставляемые ему федеральными конституционными законами, подразумевает полномочие Конституционного Суда рассматривать дела в порядке конкретного конституционного контроля в связи с обращениями Уполномоченного по правам человека, действующего в соответствии с Федеральным конституционным законом “Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации” от 26 февраля 1997 г.

Вопреки ч.4 ст.125 Конституции законодатель решил открыть доступ в Конституционный Суд еще и Генеральному прокурору РФ. Со­глас­но п.6 ст.35 За­ко­на “О про­ку­ра­ту­ре РФ” в ре­дак­ции от 17 но­яб­ря 1995 г. Ге­не­раль­ный про­ку­рор РФ впра­ве об­ра­щать­ся в Кон­сти­ту­ци­он­ный Суд РФ по во­про­су на­ру­ше­ния кон­сти­ту­ци­он­ных прав и сво­бод гра­ж­дан за­ко­ном, при­ме­нен­ным или под­ле­жа­щим при­ме­не­нию в кон­крет­ном де­ле. Фор­ма об­ра­ще­ния Генерального прокурора – за­прос.

Однако это полномочие Генерального прокурора несовместимо с ч.4 ст.125 Конституции. Во-первых, нет никаких оснований полагать, что обращение в Конституционный Суд с запросом о конституционности закона соответствует природе прокурорских полномочий. Во-вторых, данное полномочие Генерального прокурора не установлено даже федеральным конституционным законом, а поэтому с формально-юридической точки зрения является ничтожным.