Понятия социальной государственности и социального правового государства

Принципу правового государства – формальному равенству и господству права “в материальном смысле” – противоречит принцип социального государства – произвольное перераспределение национального дохода в пользу социально слабых.

В постиндустриальных стра­нах сло­жи­лось со­ци­аль­ное правовое го­су­дар­ст­во, не только обеспечивающее господство права, но и га­ран­ти­рую­щее сво­им гра­ж­да­нам удов­ле­тво­ре­ние со­ци­аль­но-эко­но­ми­че­ских по­треб­но­стей, ми­ни­мум со­ци­аль­ных благ, не­об­хо­ди­мый для сво­бод­но­го раз­ви­тия лич­но­сти или хо­тя бы для су­ще­ст­во­ва­ния, не уни­жаю­ще­го че­ло­ве­че­ское дос­то­ин­ст­во.

Кон­сти­ту­ция РФ тоже ут­вер­жда­ет: “Рос­сий­ская Фе­де­ра­ция – со­ци­аль­ное го­су­дар­ст­во, по­ли­ти­ка ко­то­ро­го на­прав­ле­на на соз­да­ние ус­ло­вий, обес­пе­чи­ваю­щих дос­той­ную жизнь и сво­бод­ное раз­ви­тие че­ло­ве­ка”(ч.1 ст.7). Однако это объективно невозможно, и это необходимо объяснить[28].

Социальное правовое государство соответствует именно постиндустриальному обществу[29]. Это общество, объективно способное обеспечить всеобщий высокий уровень потребления при сохранении высоких прибылей собственников средств производства. В таком обществе социальное регулирование преимущественно по принципу правового (формального) равенства, без перераспределения национального дохода в пользу социально слабых, становится не только нецелесообразным в смысле экономического развития, но и опасным в общественно-политическом плане. Либеральное (правовое) государство в этом обществе объективно уже не нужно ни социально сильным, ни социально слабым. И складывается социальное правовое государство, которое в ущерб правовому (фор­маль­ному) равенству, но при его сохранении в принципе, при­знает и га­ран­ти­рует своей ре­аль­ной по­ли­ти­кой привилегии для социально слабых, или “права человека второго поколения” (см. 2.4.1.). Эти привилегии становятся возможными на определенном уровне социально-экономического развития в результате деятельности определенных политических элит. В этом их сущностное отличие от “прав человека первого поколения” – естественных и неотчуждаемых прав и свобод. Права первого поколения объективно складываются в индустриальном обществе, а затем уже формируется либеральное (правовое) государство, соблюдающее и защищающее эти права и свободы. Наоборот, в процессе формирования постиндустриального общества сначала государство решает задачи по перераспределению национального дохода, а уже затем констатируется факт, что в результате социальной деятельности государства складывается система защищаемых законами интересов социально слабых членов общества, т.е. возникают “права второго поколения”.

Это “права” производные от деятельности государства, т.е. октроированные, а не естественные и неотчуждаемые. Это “права” в кавычках, так как в действительности большинство из них суть не права, а привилегии (льготы и преимущества) социально слабых. Например, “право на жилище” означает прежде всего, что малоимущим, нуждающимся в жилище, оно предоставляется государством бесплатно или за доступную плату (ч.3 ст.40 Конституции). Другие же члены общества сами приобретают жилище за реальную справедливую цену. Но для того, чтобы одни получали жилище бесплатно, государство должно у других отнять в виде налогов часть имущества. Подобные привилегии социально слабых означают, что общество в социальном правовом государстве делится на тех, в чью пользу перераспределяется национальный доход, и тех, за чей счет он перераспределяется. Поэтому принцип социальной государственности – это несправедливость, или уравниловка.

Ко­неч­но, нет ни­че­го дур­но­го в заблаговременной ориентации на со­ци­аль­ную го­су­дар­ст­вен­но­сть в посттоталитарной России. Од­на­ко про­бле­ма за­клю­ча­ет­ся в том, что Рос­сия сначала должна пройти путь со­ци­аль­но-эко­но­ми­че­ско­го раз­ви­тия, ори­ен­ти­ро­ван­ный на ка­пи­та­лизм и ры­ноч­ную эко­но­ми­ку, т.е. та­кой период ин­ду­ст­ри­аль­но­го рос­та, ко­то­рый пред­по­ла­га­ет не со­ци­аль­ную, а пре­иму­ще­ст­вен­но ли­бераль­ную го­су­дар­ст­вен­ность. Поэто­му в стра­не, где нет тра­ди­ций ча­ст­ной соб­ст­вен­но­сти, не разви­ты ме­ха­низ­мы са­мо­ре­гу­ли­ро­ва­ния гра­ж­дан­ско­го об­ще­ст­ва и не пред­ви­дит­ся ни­ка­ко­го “эко­но­ми­че­ско­го чу­да”, го­су­дар­ст­вен­ный ин­тер­вен­цио­низм (точ­нее – стрем­ле­ние бю­ро­кра­тии рас­по­ря­жать­ся чу­жой соб­ст­вен­но­стью) вряд ли при­ве­дет к все­об­ще­му бла­го­ден­ст­вию, за­то су­ще­ст­вен­но за­тор­мо­зит эко­но­ми­че­ский рост. В современной России формально в соответствии с ч.2 ст.7 Конституции “охраняются труд и здоровье людей” (правда охраняются плохо, особенно здоровье – по причине отсутствия средств на здравоохранение), “устанавливается гарантированный минимальный размер оплаты труда” (но прожить на минимальную зарплату невозможно – см. 2.4.5.1.), “развивается система социальных служб” (в ч.2 ст.7 не уточняется, в каком направлении должна развиваться эта система) и т.д. Так что положения ст.7 Конституции в обозримом будущем будут оставаться фикцией.

На­ко­нец, не бы­ва­ет про­сто со­ци­аль­но­го го­су­дар­ст­ва. Со­ци­аль­ным мо­жет стать толь­ко уже пра­во­вое го­су­дар­ст­во, т.е. та­кое, в ко­то­ром ме­ха­низ­мы гос­под­ства пра­ва уже раз­ви­ты на­столь­ко, что они спо­соб­ны удер­жать “перераспределительный про­из­вол” вла­сти в же­ст­ких рам­ках, не дать со­ци­аль­но­му на­ча­лу го­су­дар­ст­вен­но­сти на­вре­дить ее пра­во­во­му началу[30]. Воз­мож­но лишь со­ци­аль­ное пра­во­вое го­су­дар­ст­во, в ко­то­ром до­пус­ка­ет­ся не вред­ное для пра­во­во­го на­ча­ла урав­ни­тель­ное со­ци­аль­ное ре­гу­ли­ро­ва­ние. В со­ци­аль­ном пра­во­вом го­су­дар­ст­ве ин­ди­вид пре­ж­де все­го рас­смат­ри­ва­ет­ся как ав­то­ном­ный субъ­ект, сам не­су­щий от­вет­ст­вен­ность за по­след­ст­вия сво­ей со­ци­аль­ной ак­тив­но­сти; го­су­дар­ст­во га­ран­ти­ру­ет ин­ди­ви­ду, ока­зав­ше­му­ся в не­вы­год­ном по­ло­же­нии, лишь не­кий ми­ни­мум со­ци­аль­ных благ – постольку поскольку обеспечение этого минимума не вредит гарантиям свободы, безопасности и собственности. Здесь решение социальных задач признается невозможным за счет чрезмерного налогообложения, сдерживающего экономический рост.