И в обыденной, и в научной лексике широко используется

теормин «.политизация», который применяется для обозначения двух типов процессов: усиления влияния политики на другие сферы общественной жизни и рост роли государства в обществе. В литературе отмечаются как позитивные (связанные с ростом активности, участия людей в управлении, регулировании общественных отношений), так и негативные последствия: политическому регулированию в этом случае подвергается слишком широкий спектр социальных отношений, в том числе и таких, которые должны саморегулироваться или нуждаются в иных, неполитических формах управленческого воздействия. Для обозначения негативных аспектов политизации применяется специальный термин «impolitique» — «политическая недальновидность», которая имеет самые разнообразные проявления, но прежде всего бывает связана с абсолютизацией терминов власти, политизацией других сфер общественной жизни, потерей контактов с действительностью и опытом .

ЕСТЬ ЛИ У ПОЛИТИКИ ЗАКОНЫ?

Вопрос о.том, зависит ли политика только от человеческого произвола или существуют какие-либо обстоятельства, не зависящие от людей и, наоборот, предопределяющие характер их действий, пределы влияния и возможностей политической

==79

власти,— традиционная проблема для политической мысли. Ее осмысление послужило мощным импульсом развития представлений о социальных и исторических закономерностях вообще Именно в политической практике рождалась потребность в накоплении и осмыслении политического опыта, его систематизации и использовании для достижения политических целей В трудах таких политических мыслителей, как Н. Макиавелли, Т. Гоббс, Дж. Вико, И. Гердер, активно используются исторические аналогии, большое внимание обращается на выделение процессов повторяемости в истории, возможность их использования для практики политического предвидения и руководства. Идея исторической закономерности, ее связи с деятельностью людей получает яркое воплощение в известной мысли Гегеля о «хитрости разума»: «Во всемирной истории благодаря действиям людей вообще получаются еще и несколько иные результаты, чем те, к которым они стремятся и которых они достигают, чем те результаты о которых они непосредственно знают и которых они желают; они добиваются удовлетворения своих интересов, но благодаря этому осуществляется еще и нечто дальнейшее, что скрыто содержится в них, но не сознавалось ими и не входило в их намерения» .

Сторонником идеи о существовании в истории мощных независимых от действии политиков сил, часто ломающих и\ замыслы, вызывающих неожиданные и непредвиденные последствия, был великий русский писатель Л. Толстой. В своих известных размышлениях о смысле истории, роли человека в историческом процессе в «Войне и мире» он приводит такое ироническое рассуждение, дающее возможность почувствовать жесткие пределы возможностей политического влияния на ход истории: «Новая наука истории, отвечая на эти вопросы, говорит вы хотите знать, что значит это движение, от чего оно произошло и какая сила произвела эти события? Слушайте: «Людовик XIV был очень гордый и самонадеянный человек, у него были такие-то любовницы и такие-то министры, и он дурно управлял Францией. Наследники Людовика тоже были слабые люди и тоже дурно управляли Францией. И у них были такие-то любимцы и такие-то любовницы. Притом некоторые люди писали в это время книжки. В конце XVIII столетия в Париже собралось десятка два людей, которые стали говорить о том, что все люди равны и свободны. От этого во всей Франции люди стали резать и топить друг друга. Люди эти убили короля и еще многих» .

В интерпретации связи между политикой и условиями ее протекания существуют крайние позиции, связанные с традициями

К оглавлению

==80

фаталистического или субъективистского истолкования исторического процесса вообще. В первом случае политика рассматривается как частичка, звено в бесконечной цепи природных взаимосвязей, не оказывающая реального влияния на заранее установленный ход событий: «Каковы элементы того сочетания, из которого получается сластолюбец, честолюбец, плут, энтузиаст, красноречивый оратор — одним словом, человек, способный подчинить себе других и заставить их содействовать своим целям? Это незаметные частицы его крови; это — неуловимая ткань его волокон; это — более или менее едкие соки, щекочущие его нервы; это — большее или меньшее количество огненной материи, циркулирующей в его жилах. Но откуда берутся эти элементы? Из лона его матери, из пищи, которой он питался, из природных условий...» .

Во втором случае в рамках субъективистского подхода она рассматривается как не имеющий никаких внешних ограничений вид активности, спонтанное проявление воли, зависящее только от нее самой, как область выбора, а не необходимости.

Нетрудно видеть, что и в том, и в другом случае отрицается необходимость и политики как целенаправленной деятельности, разворачивающейся в определенных социально-исторических обстоятельствах и приводящей к успеху при их учете, и политологии как специальной отрасли социального знания, изучающей этот вид человеческой деятельности. В первом случае она замещается естествознанием, устанавливающим место политики в цепи чисто природных закономерностей и событий, во втором — психологией, выявляющей законы человеческой психики — единственного в таком случае реального фактора, определяющего направленность и успех политического поведения.

Возможность становления научных представлений о политике как специфической области общественных отношений связана с преодолением этих крайних позиций в ее интерпретации. Необходимо исходить из специфики социальных закономерностей, их несводимости ни к законам природы, ни к законам какого-либо аспекта человеческого существования.

Если понимать социальные закономерности как повторяющиеся связи, объективные тенденции общественной жизни, то можно достаточно определенно представить место политики в механизме их реализации. Дело в том, что социальная закономерность указывает на объективно заданные пределы деятельности, ее условия, но не предопределяет однозначно сами результаты социальных процессов и действий. Но интересы классов, наций, других социальных групп требуют от людей как раз вполне определенной и согласованной линии поведения в конкретных

==81

меняющихся обстоятельствах. Так возникает потребность во властном механизме воздействия на поведение людей, которую и реализует политика. Ее смысл состоит в употреблении власти для обеспечения или содействия реализации тех возможностей, которые соответствуют интересам действующих, в обществе социальных групп.

Она выполняет роль своеобразного посредника между различными, зачастую противоположными тенденциями в общественной жизни, помогая утверждению одних тенденций и препятствуя реализации других.

Вопрос о самой возможности целенаправленного воздействия политических структур на общественные отношения постоянно обсуждается в политологической литературе. С течением времени сложились два крайних варианта ответов на него, значительно влияющие на характер политического поведения, суждения о смысле и назначении политики. Первый вариант связан с представлениями об обществе как об организме, когда жизнь и правила его регуляции мыслятся в качестве результата длительной, неосознаваемой эволюции социального организма и не выдерживающем попыток регулирующего вмешательства в свою жизнь. В рамках второго варианта воззрений общественная жизнь рассматривается как некий механизм, принципы функционирования которого познаваемы, а возможность его рациональной регламентации значительна. Отсюда вытекает стремление жестко запрограммировать перемены, а всякое уклонение или усложнение в движении общества рассматривать как результат ошибки или злонамеренного замысла.

Можно по-разному относиться к высказанным .позициям, но ясно то, что политика стремящаяся быть фактором упорядочения, а не дезорганизации социальных отношений, должна исходить из признания наличия объективных обстоятельств, тенденций, существующих относительно независимо от нее и накладывающих ощутимые ограничения на ее возможности и результаты.

Законы самой политики в полной мере несут на себе отпечаток специфики социальных закономерностей, определяющейся разумностью и взаимодействием людей — участников общественных отношений. Здесь нет жесткой детерминации, однозначного предопределения состоянием наличных условий характера политических событий. Налицо высокая степень зависимости политических процессов от характера политического субъекта, особенностей его исторического развития, социальной активности, уровня культуры. Поскольку активно действующих субъектов в сфере политической реальности может быть множество, а итог их взаимодействия неоднозначен, то здесь «закон действует скорее как тенденция, т. е. как закон, абсолютное осуществление

==82

которого задерживается, замедляется и ослабляется противодействующими обстоятельствами» . Эти законы проявляются через поведение множества людей, обладают статистическими характеристиками, предсказать поведение отдельного человека в сфере политики на их основе можно только с определенной степенью вероятности.

Учет законов политики не дает никакой тайной власти над людьми, но помогает установить те факторы, связи, долговременные тенденции, которые возникают и действуют как вне политики (явления материального, экономического, этнического, культурного порядков), так и внутри нее и в значительной степени направляют ход политических процессов, событий.

Среди закономерностей, отражающих влияние внешних факторов, определенно можно выделить связь политики и экономики. Она выражается как в зависимости политики от типа экономических отношений, господствующих в обществе, так и в обратном влиянии политики на экономику. Степень возможности этого влияния разные политические течения представляют по-разному, и в реальной политике вокруг этой проблемы постоянно ведется борьба. Известна ленинская формула «первенства политики перед экономикой», признающая способность политики выражать наиболее важные экономические потребности, создавать условия для реализации экономических тенденций. Данная позиция предопределяет тип государственного влияния на экономическую жизнь общества, при котором политические структуры с помощью планирования, распределения ресурсов, финансового контроля, подбора кадров и т. д. стремятся к предписыванию экономической деятельности жестких параметров развития.

Неоконсервативная политическая мысль, наоборот, отвергает необходимость какого-либо вмешательства государства в экономическую жизнь. Неоконсерваторы считают, что оно приходит в противоречие с правом и возможностями человека, ведь «умозрительный порядок организации не может учесть всех органических правил, которые управляют обществом» .

Мощное воздействие на динамику политических процессов оказывает развитие техники. Данная связь очевидна в таких феноменах, как война, влияние скорости распространения и освоения информации на политические события, их интенсивность, масштабы вовлечения масс, степень рациональности их поведения в сфере политических отношений. В середине 60-х годов известный американский политолог Герберт Маркузе предложил свою далеко не бесспорную, но последовательно обоснованную схему воздействия техники на динамику основных тенденций политической жизни в современном западном обществе: высокопроизводительная техника облегчает человеческий труд, поднимает уровень

==83

квалификации работника, создает возможность достижения высокого уровня потребления для широких слоев трудящегося населения, а это в свою очередь ведет к стиранию традиционных различий между социальными группами.

Существуют и закономерности, выражающие действие внутренних связей и тенденций политической жизни. Очевидным, особенно в наше время, является нарастание участия, вовлечение в политику все более широких масс людей. У этой тенденции есть экономические, культурные, экологические предпосылки, побудительные причины активного включения отдельных людей, социальных групп и сообществ в политическую жизнь. Несомненным является и наличие такой тенденции, как демократизация политических отношений. Она выражается в умножении структур и механизмов, закрепляющих активное участие больших масс людей в политике и управлении, делающих его обязательным, многосторонним. Отказ от демократии в современных условиях делает политическую систему нежизнеспособной и возможен лишь как временный этап отступления, обязательно сменяемого той или иной формой демократического управления.

Весьма ощутимо движение к укреплению отношений гражданского общества: ограничение вмешательства политических структур в управление различными сферами общественной жизни, рост ix автономии от политики, государства.