Комментарий первомайских митингов

РТР. «Вести». 20.00. 01.05.99. Были смонтированы выступ­ления Лужкова и Зюганова, которые совпадали между со­бой по некоторым позициям. «У них лишь враги разные, — резюмировал журналист. — У Лужкова виноваты рыжие, у Зюганова — Ельцин. Поскольку людей объединяют общие враги, то и митинга было два, а не один». Для Лужкова, пы­тавшегося в тот период откреститься от коммунистов, подобный комментарий был ощутимым ударом. Журналист показал, что Лужков и Зюганов сходятся во всем, кроме одного — определения виноватых. Но ведь в реальности рас­хождений гораздо больше!

Газеты и журналы.Прежде всего читатель обращает внимание на фотографии.Особенно если перед ним цвет­ной журнал. Подбор фотографий зависит от тех целей, ко­торые ставят перед собой авторы материала. Подобрать невыигрышное для того или иного политика фото ничего не стоит. Даже у профессиональных фотомоделей есть ракурс съемки, которого они избегают. Что же говорить о полити­ках, которые в большинстве своем далеко не Аполлоны.

Вообще, политики предоставляют богатый материал жур­налистам для манипулирования. Главным образом это вы­сказывания.При умелом обращении цитата,вырванная из контекста и сопровожденная требуемым автору коммента­рием, может быть истолкована совершенно произвольно.

Газеты живут благодаря сенсациям.Их задача — за­влечь читателя. Поэтому такие подарки от политиков, как выражения типа: «У кого чешется, чешите в другом месте», «Человек, похожий на Генпрокурора», рассказ о «33 снайперах» и т. д., обречены на внимание СМИ. Едкие коммента­рии, статьи, карикатуры, фотографии, выставляющие поли­тика в неприглядном свете, — все эти приемы немедленно пускаются в ход.

Отдельно следует сказать о заголовках.Заголовок на первой полосе, напечатанный крупным шрифтом, привле­кает внимание читателя. Поскольку газеты покупаются в спешке, «на ходу», то покупатель ориентируется прежде всего на заголовки, не вчитываясь в содержание. Но когда начинает вчитываться (уже купив газету), то обнаруживает, что броский заголовок далеко не всегда соответствует со­держанию. Как правило, содержание гораздо скромнее за­явленной сенсации, а иногда полностью противоречит заго­ловку. Например, в «МК» на первую полосу был выведен заголовок: «Как великий вождь возбуждал молодых станоч­ниц»[84]. Может показаться, что в статье речь идет о любов­ных похождениях некоего вождя (в данном случае Ким Ир Сена). На самом деле в конце большой статьи приводится выдержка из одной корейской агитки, в которой говорится о том, как вождь возбуждал у станочниц трудовой энтузи­азм. Точнее было бы, наверное, перевести «воодушевлял». Но ведь газета должна продаваться. Таких примеров можно привести массу. Как тут не вспомнить Марка Твена, блестя­ще высмеявшего журналистскую «кухню» в своих рассказах.

Что касается применения манипулятивных методов на радио,то довольно часто в литературе приводится класси­ческий пример с радиопостановкой романа Г. Уэллса «Вой­на миров», которую американские слушатели приняли за рассказ о реальных событиях, что вызвало довольно силь­ную панику.

Огромную роль играло радио в годы войны. Говорят, что Гитлер обещал повесить Левитана за язык, как только до него доберется, считая его одним из своих главных врагов. Действительно, голос Левитана даже по прошествии столь­ких лет производит сильное впечатление.

Президент Ф. Рузвельт использовал радио для обраще­ний к нации, так называемых «бесед у камелька». Учитывая довольно критическое отношение к политике Рузвельта аме­риканской прессы в целом, эти «беседы» помогли ему найти взаимопонимание со своими избирателями.

Одним из элементов «холодной войны» была радио­война.Многие помнят, как безуспешно глушились запад­ные радиостанции «Голос Америки», «Свободная Европа» и т. д. Они пытались разрушить монополиюсоветских СМИ на информацию. Советским людям предоставлялась воз­можность сравниватьподачу тех или иных событий в оте­чественных и западных СМИ. Как это часто бывает, запреты и ограничения лишь подстегивали интерес аудитории к этим радиостанциям. Безусловно, радио сыграло немалую роль в идеологической войне Запада и СССР.

Какими методами убеждения пользуются радио и дру­гие средства массовой информации? «Ко времени появле­ния радиообмана Институт анализа пропаганды США, как бы подводя итоги накопленного опыта, предложил разбор «методов убеждения», а точнее, манипулирования поведе­нием людей:

«Определение». Идеи, личности, объекты сопряга­лись с характеристиками (положительными или отрица­тельными в зависимости от обстановки), которые принима­лись бы людьми без рассуждений. Так, например, средства массовой информации рисовались как «защитники» всех без исключения — богатых и бедных, рабочих и бизнесменов.

«Блестящая всеобщность». Описывая какие-то собы­тия, в которых необходимо получить поддержку аудитории, применялись «добродетельные слова» («коалиция чувств», «подавляющее большинство», «общественное мнение»).

«Рекомендация». Нужное положение вкладывается в уста личности, пользующейся популярностью в определен­ных группах (известный журналист, адвокат, актер, проповедник и т. п.). Они обращались к аудитории, используя та­кие выражения, как «Я один из вас. Я понятый народом избранник» и т. п.

— «Подтасовка карт». Возможность и оправданность применения точного и неточного, логического и нелогичес­кого заявления во имя возбуждения интереса аудитории. На­пример призыв — «Одержим победу!». Создав трудность в решении какой-то проблемы, аудитории предлагают выход, для которого необходимо, чтобы "все вскочили в одну лодку", т. е. одобрили предложенный рецепт. Так в случае радиооб­мана аудитория оказалась пленницей манипуляций»[85].

По данным того же Института, список можно дополнить следующими приемами:

«Присвоение кличек», или «Наклеивание ярлыков».

«Перенос» — прием, с помощью которого бесспор­ный авторитет какой-то личности переносится на другого человека, нуждающегося в популяризации.

«Свои ребята». С помощью этого приема создается ложное ощущение близости какой-то группы.

«Вместе со всеми», т. е. инспирация коллективных действий[86].

Основным материалом, с помощью которого СМИ осу­ществляют свои манипуляции, является информация.Ка­кие же манипуляции можно проделывать с ней? Вот далеко не полный список.

Информацию можно:

— сфабриковать,выдавая ее за подлинную;

— исказитьпутем неполной, односторонней ее подачи;

— отредактировать,добавив различные домыслы;

— интерпретировать фактыв выгодном для манипу­лятора свете;

— утаитьважную информацию, какие-либо существен­ные детали;

— проявлять избирательное внимание к фактамв соответствии со своей позицией;

— сопроводить материал заголовком,не соответству­ющим содержанию;

— приписатькому-либо заявления, которых он никогда не делал;

— опубликовать правдивую информацию, когда она по­теряла свою актуальность;

— неточное цитирование,когда приводится часть фра­зы или выступления, которая в отрыве от контекста приоб­ретает другой, подчас противоположный смысл.

Все эти манипуляции с информацией совершаются с учетом конкретных целей и задач, стоящих перед манипу­ляторами. Информация является лишь строительным мате­риалом, внешней оболочкой, упаковкой, в которую помеща­ется истинное «послание» манипулятора аудитории. Ведь манипулятор стремится оказывать скрытое воздействие и всегда рад использовать любой благовидный предлог в сво­их корыстных целях. К сожалению, это зачастую удается сделать. Для нас актуально звучит предостережение: «Опас­нейшими среди всех форм тирании являются те, которые внедряются так коварно и глубоко, что перестаешь их ощу­щать»[87]. Тот факт, что сегодня российское общество начало ощущать себя объектом манипуляций и пытается (пока дос­таточно пассивно) если не противостоять им, то избегать их, «отходя в сторонку», вселяет надежду, что время раздо­лья манипуляторов в России подходит к концу.

Сегодня расширяются возможности распространения политической информации.

Большое будущее прочат Ин­тернету, который опутал своими сетями весь земной шар. В следующем тысячелетии, по всей видимости, появятся другие технические новшества. Манипуляторы, без сомне­ния, овладеют ими, на свет родятся новые манипулятивные технологии. Но это пока лишь будущее. В настоящем са­мым мощным техническим средством манипуляций в раз­витых странах остается телевидение.

Манипуляции в СМИ с помощью опросов.Одним из приемов манипулирования, используемых в СМИ, является публикация опросов общественного мнения. Накануне вы­боров этот прием становится особенно востребованным.

Для иллюстрации приведем конкретный пример. Изве­стно, с какой легкостью российские политики рассуждают о том, какие территории должны войти в состав России. Жи­риновцы считают, что в состав России непременно «по люб­ви, по доброй воле» должны вернуться восточная Украина, северный Казахстан, часть Прибалтики, где проживает русское население. Коммунисты требуют вообще восстановить Советский Союз, т. е. вернуть всебывшие советские рес­публики под одно крыло. В этом отношении весьма приме­чательны результаты «социологического опроса», результа­ты которого были опубликованы в «Советской России».

Отношение россиян к новому объединению с бывшими республиками и территориями Союза ССР[88]

(Всероссийский опрос Центра исследований политической культуры России. Декабрь 1995 — январь 1996 года. Около 1100 респондентов. 48 регионов РФ. Выборка «панельная».)

	Белоруссия	82%
	Республика Крым	74%
	Украина	63%
	Казахстан	51%
	Приднестровье	50%
	Абхазия	37%
	Аджария	28%
	Грузия	25%
	Армения	24%
	Молдавия	23%
	Узбекистан	21%
	Туркмения	20%
	Киргизия	20%
	Азербайджан	17%
	Таджикистан	17%
	Республики Прибалтики	15%

Примечание. Пункты таблицы выделены автором.

Любопытно, что «исследование» проводилось неким Центром исследования политической культуры России. Но как могут исследовать культуру люди, таковой лишенные? Как можно было в вопроснике разделить Украину и Крым, Грузию, Абхазию и Аджарию, Молдову и Приднестровье? Почему Литва, Латвия и Эстония удостоились лишь соби­рательного названия Прибалтика? Почему вместо приня­того написания «Молдова» написано «Молдавия», вместо «Беларусь» — «Белоруссия», вместо «Кыргызстана» — «Киргизия»? Конечно, Киргизия легче произнести, но ведь Кыргыз­стан — официальное наименование суверенного государ­ства! Правда, «повезло» Узбекистану и Казахстану, и то лишь потому, что «Узбекия» и «Казахия» звучали бы слиш­ком коряво. Можно ли на основании этого опроса утверж­дать, что население России такое же бескультурное, как те, кто задает такие вопросы?

Технология опросов такова, что предполагает лишь отве­ты «да» или «нет». Сами по себе вопросы между опрашивае­мым и интервьюером не обсуждаются. Но ведь вся штука-то в постановке вопросов! Какой русский будет возражать, если Крым будет российским? Но ведь проблема гораздо глубже. При подобной постановке вопросов совершенно не учитывается, что речь идет о суверенных государствах, что не нам решать их судьбу — куда им присоединяться, а куда нет. Не от нашего хотения это зависит. Весь драматизм си­туации заключается в том, что сей опросец — лишь псевдо­научное отражение общей идеологической установки ком­мунистов, которые денно и нощно вдалбливают русскому народу, что у него незаконно отобрали «бывшие республики и территории Союза ССР» и что он должен себе их вернуть. День независимости России сегодня многими (не только коммунистами) комментируется как день национального позора. Все эти рецидивы посттоталитарного сознанияне позволяют двигаться стране дальше, выходить на новые рубежи развития.

Коммунисты не просто находятся в плену старых поня­тий, что в общем-то объяснимо, они сознательноразжи­гают в людях чувство ущемленной гордости, униженного достоинства, чтобы объединить их вокруг своего знамени, поскольку больше им нечего предложить стране и миру. Идейное банкротство коммунистов маскируется подобными шарлатанскими методами, так как без манипуляций невоз­можно довести до людей весь тот идеологический винегрет, который намешал Г. Зюганов, соединив воедино марксизм, религию, почвенничество, славянофильство, идеи смешан­ной экономики и т. д., и т.п. Более гремучей смеси история еще не видала. Эта смесь — результат той идеологической каши, которая образовалась в голове у россиян, привыкших верить вождям. Смятение масс отражается в смятенном состоянии умов их лидеров.

Приведенный пример полезен тем, что, во-первых, очень наглядно демонстрирует, как можно манипулировать обще­ственным мнением с помощью опросов, и, во-вторых, при­открыл одну из техник политической манипуляции.

Вообще, почему-то принято считать, что только «демо­краты» применяют манипулятивные методы, заимствован­ные у американцев. Но не надо забывать, что Россия по праву может считаться родиной политических манипуляций в их современном исполнении. Начало было положено в 1917 году. Не будет преувеличением сказать, что Ленин — это Макиавелли XX века. Именно он является родоначаль­ником современных технологий политических манипуля­ций. Американцы лишь подвели под них коммерческую базу, театрализовали политический процесс. Но никаким американцам даже в страшном сне не приснятся те поисти­не византийские ухищрения, на которые идут российские политики. Не нам у американцев, а им у нас следует учиться! Так что в КПРФ прекрасно владеют всеми манипулятивными технологиями, поскольку они составляют одну из, славных традиций ленинской партии. Поэтому преумень­шать манипулятивные возможности коммунистов не просто нельзя, но и опасно.

Итак, СМИ не только отражают политическую ре­альность, но и участвуют в ее формировании и даже в создании новой реальности.Одним из средств выраже­ния и фиксации политической реальности является полити­ческий язык, или язык политики.

Язык политики.

Мысль меняется в зависимости от слов, которые ее выражают.

Б. Паскаль

Язык, на котором политики общаются с избирателями, имеет свои особенности. Он является составной частью по­литической культуры общества. В известном смысле «язык политики можно рассматривать как естественный код поли­тической культуры, причем код, открывающий доступ едва ли не ко всем ее сферам и пластам»[89]. Кроме того, язык — это средство коммуникации между лидером и его избира­телями. «Язык действует в некотором роде как связующее звено политического общества, как инструмент поддержа­ния необходимого информационного уровня общества»[90]. Поэтому нельзя не уделить этой проблеме внимания. Тем более, что язык, как и любое другое средство коммуника­ции, является мощнейшим орудием манипуляции сознани­ем избирателей.

В обществе сосуществуют различные политические языки. «При этом чем более дифференцировано общество в социальном и политическом отношении, чем острее социально-политические противоречия, тем больше в нем политических языков и тем заметнее различия между пос­ледними»[91]. И наоборот, в тоталитарном обществе госу­дарство стремится навязать своим гражданам некий еди­ный, чрезвычайно идеологизированный язык. «В Германии был создан особый идеологизированный язык — Lingua Tertii Imperii (LTI) — язык Третьего рейха. Для него были ха­рактерны введение множества неологизмов или измене­ние, выхолащивание и фальсификация старых общеприня­тых терминов и понятий, которые были приспособлены к духу и форме нацистской идеологии»[92]. Язык Третьего рей­ха ушел в небытие вместе со своими создателями, но все же отдельные термины и понятия, введенные нацистами в оборот, и сегодня продолжают «работать», правда, на дру­гих хозяев.

Язык политики пополняется заимствованиями из самых различных областей человеческой деятельности: преслову­тая «харизма» — религиозный термин; обороты типа «осен­нее наступление на Кремль» явно отдают казармой; часто используется в политических дискуссиях юридический тер­мин «правовое государство»; когда речь идет о «росте», «развитии» чего-либо (промышленности, военной мощи, науки и т. д.), налицо заимствование биологических поня­тий и категорий и т. д. В связи с этим Э. Баталов считает, что характер использования терминов «служит одним из са­мых точных индикаторов специфики не только данного языка политики, но и "зашифрованной" в нем политической культу­ры, ее типологической принадлежности»[93]. Расшифровка политического языка, выявление его манипулятивного по­тенциала имеют прямое отношение к рассматриваемой нами теме. Конечно, она обширна сама по себе и заслужива­ет отдельных специальных исследований, но в рамках отве­денного параграфа мы можем вкратце рассмотреть ряд примеров для того, чтобы уяснить, каким образом политический язык становится средством манипулирования людьми.

Российский политический язык.Современный рос­сийский политический язык отличается большой пестротой и отсутствием каких-либо общепринятых норм, ограниче­ний. Если его сравнить с языком брежневской эпохи, то контраст выглядит разительно. В эпоху «застоя» каждое слово, каждая запятая, прежде чем попасть в СМИ, прохо­дили тщательнейшую проверку. Сегодня нет единых кри­териев отбора информации. Газеты, телеканалы, радио­станции не зависят от государства напрямую. Да и сами политики стали вести себя раскованней. Во власть пришли новые люди, возвысившиеся в эпоху перемен благодаря нестандартным действиям, высказываниям и т. д. Изменил­ся и язык, на котором политики стали говорить с народом и друг с другом. Долгие годы мы смеялись над Л. Брежневым за то, что он читал «по бумажке». Но гораздо веселее стало, когда политики заговорили с нами «без бумажки». СМИ все­гда рады оговоркам, запинкам и откровенным глупостям, срывающимся с уст народных избранников. Сенсацион­ность — одно из основных качеств современного российс­кого политического языка.

То, что язык политики является составной частью, спо­собом выражения политической культуры общества, сегод­ня стало очевидно. Ельцинская эпоха — это эпоха разруше­ния старой политической культуры. Однако новое здание еще не построено. Поэтому сегодня мы вынуждены конста­тировать как факт политическое бескультурье и соответ­ствующий язык, который по своей лексике часто оказывается ближе к кухонной перебранке, чем к речам серьезных госу­дарственных мужей.

Слово — важнейшее орудие, с помощью которого по­литики воздействуют на массы. Слово — это инструмент, позволяющий политику создавать значимые для избирате­лей образы, «заряжать» людей энергией, побуждать их к действиям. «Действует магия удостоверенных, повторяе­мых слов и формулировок. Она распространяется, подоб­но заражению, с быстротой электрического тока и намаг­ничивает толпы. Слова вызывают четкие образы крови или огня, воодушевляющие или мучительные воспоминания о победах либо о поражениях, сильные чувства ненависти или любви»[94].

Конечно, далеко не все политики умеют обращаться со словом. Рекорд Ф. Кастро, произнесшего восьмичасовую речь, по-своему уникален. Среди современных российских политиков, пожалуй, только Ю. Лужков и В. Жириновский обладают несомненными ораторскими качествами. Но поли­тику необязательно быть многословным. А. Лебедь запомнился избирателям своими короткими, хлесткими высказы­ваниями, «афоризмами», понятными и близкими простым россиянам. Даже В. Черномырдин прочно вошел в народный фольклор благодаря своим корявым и оттого очень по­пулярным высказываниям. Определенная часть избирате­лей идентифицирует себя с Лебедем и Черномырдиным, поскольку они говорят на простонародном языке. Однако в «афоризмах» Лебедя, в отличие от Черномырдина, содер­жатся повелительные интонации. Его утверждения беза­пелляционные и больше похожи на военный приказ. Этим объясняется их сила воздействия на электорат, поскольку «эффективность слов зависит от вызванных образов, точных, повелительных»[95]. А высказывания Черномырдина выдают его неуклюжесть, скованность. Но они не несут в себе воле­вого, повелительного заряда. Поэтому Черномырдин выгля­дит не столь выигрышно и его «афоризмы» портят имидж солидного, делового человека, который ему сопутствует на протяжении последних лет.

Манипулятивные возможности политического языка.С одной стороны, язык (и политический в том числе) служит средством достижения взаимопонимания между людьми. С другой стороны, язык может служить средством разоб­щения людей, возведения между ними языковых преград. Согласно библейской легенде, бог смешал языки, чтобы возгордившиеся люди не смогли достроить Вавилонскую башню.

Итак, язык может служить как для сплочения людей, так и для их разобщения. Это обстоятельство используется в политике самым активным образом.

Какого рода языковые барьеры возводят политики меж­ду людьми? Первый, самый простой и примитивный барь­ер — национальный язык. В СССР русский язык выполнял функцию языка межнационального общения, однако с рас­падом Союза он эту функцию в значительной степени утра­тил, так как республики бывшего СССР стали активнейшим образом внедрять в повседневную практику национальные языки. Резкий переход на национальный государственный язык явился для многих русских, проживающих за предела­ми России, большой неожиданностью. Далеко не все смог­ли адаптироваться к новой ситуации.

Другой пример. В Российской империи проводилась целенаправленная политика русификации в так называемых «национальных окраинах». Стремление лишить представителей других наций и народностей своего языка было частью общего плана постепенной ассимиляции малых народов в российском «плавильном котле наций».

Однако языковой барьер бывает не только в буквальном смысле (когда человек просто не владеет тем или иным национальным языком). Часто приходится наблюдать, как люди, общающиеся на одном языке, не понимают друг дру­га, так как оперируют совершенно различными понятиями. В особенности это характерно для политических дискуссий, где стороны, как правило, занимают жесткие позиции, в ре­зультате чего нам приходится наблюдать столкновение, борьбу мнений по принципу «кто кого». В этих битвах в ход идут все мыслимые средства, задействуется весь манипулятивный арсенал политического языка.

Одним из наиболее действенных орудий политического языка являются манипулятивные термины или «ярлыки», которые «навешиваются» политическим оппонентам. Они создаются и вводятся в употребление с вполне определен­ной целью. Опасность их в том, что, входя в широкий обиход благодаря прежде всего СМИ, они приживаются надолго, становятся привычными, повседневными словами, порой замещая, вытесняя другие — смежные, но менее агрессив­ные понятия. Рассмотрим ряд примеров.

«Красно-коричневые».Этот термин возник в период ожесточения борьбы «демократов» и КПСС. Цель, которую преследовали создатели термина, очевидна: поставив знак равенства между коммунизмом и фашизмом, опорочить КПСС. Для того времени это звучало довольно кощунствен­но, но частое и широкое употребление этого термина сде­лало свое дело: люди свыклись с мыслью, что «красные» и «коричневые» — одного поля ягоды.

«Лица кавказской национальности».Иезуитский тер­мин, придуманный журналистами. В отличие от более рас­пространенного «кавказцы» этот термин имеет в виду неко­торую видимость официальности по аналогии с терминами «юридические лица», «физические лица» и т. д. Однако это лишь видимость, так как официальный термин не может быть откровенно безграмотным. Нет такой национально­сти — кавказской, также как нет, к примеру, славянской национальности. Термин этот носит уничижительный и оскорбительный характер, но псевдоофициальная форма слу­жит ему своего рода фиговым листком.

«Империя зла».Этот термин ввел в широкий обиход Рональд Рейган в разгар «холодной войны». Запугивая аме­риканцев образом СССР как страны, населенной медведями и кровожадными коммунистами, Р. Рейган весьма преуспел в этом. И хотя СССР уже давно развалился, термин продол­жает жить. Теперь уже отечественные антикоммунисты нет-нет да и употребят его.

«Семья».Этот термин вошел в обращение с легкой руки журналистов относительно недавно. Под ним подразу­мевается узкая группа приближенных «к телу» президента лиц. Закрепление этого понятия в массовом сознании не оставляет никакого шанса тем, кого СМИ относят к «семье». Как известно, «семьями» называют мафиозные кланы в Италии. Благодаря многочисленным боевикам про мафию о значении этого термина публика знает достаточно давно. Называя президентское окружение «семьей», журналисты подспудно отождествляют его с мафиозным кланом, кото­рый правит всей страной в своих узких групповых интере­сах. Надо отдать должное изобретателям и пропагандистам этого термина — он обладает просто убойной идеологичес­кой силой.

Манипулятивные термины представляют собой один из видов психологического программирования массового со­знания. Это один из способов насаждения массовых стереотипов, противостоять которому очень сложно. Прием простой, но очень эффективный, и в этом его опасность.

Вообще язык политики весьма богат всевозможными уловками и приемами, цель которых — ввести в заблужде­ние публику или политических оппонентов. Чтобы не попадаться на эти уловки, необходимо составить о них некоторое представление, что мы и сделаем в следующем параграфе.

Уловки в политике.

Можно перехитрить кого-то одного, но нельзя перехитрить всех на свете.

Ф. де Ларошфуко

В политическом дискурсе используются так называемые уловки— не всегда заметные невооруженным глазом при­емы воздействия на собеседника или аудиторию. В этой гла­ве мы уже поднимали вопрос о применимости уловок. В дан­ном параграфе рассматривается ряд уловок, применяемых в политике. Большая часть приводимых ниже уловок взята из работы С. Поварнина[96], остальные выделены автором.

Уловка 1. Перевод спора на противоречия между словом и делом («зажимание рта»).Когда Госдума стала активно призывать к поддержке Югославии оружием, раз­дались призывы отправить туда добровольцев, в СМИ про­звучали комментарии типа: «Пусть депутаты сами поедут воевать или пошлют туда своих детей. Но они этого не сде­лают, а вот чужими жизнями распоряжаются легко».

Уловка 2. Ссылка на авторитеты.И. Сталин любил подкреплять свои тезисы ссылками на Ленина, которого он провозглашал непререкаемым авторитетом. В своей речи «О правом уклоне в ВКП(б)» И. Сталин критикует Бухарина как теоретика партии. «Говорят, что Бухарин является одним из теоретиков нашей партии. Это, конечно, верно. Но дело в том, что с теорией у него не все обстоит благополучно. Это видно хотя бы из того, что он нагромоздил целую кучу ошибок по вопросам партийной теории и политики, только что охарактеризованным мною»[97]. Далее он подкрепляет свои слова ссылкой на Ленина, который писал, что Бухарин «никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики»[98]. Следовательно, делает вывод Сталин, «тако­му теоретику надо еще доучиваться»[99]. Но он вместо этого «берется даже учить нашего учителя Ленина по целому ряду вопросов»[100]. Ленинские идеи Сталин объявлял своего рода аксиомами, не подлежащими обсуждению, на которых он затем весьма искусно возводил свои теоретические по­строения.

Уловка 3. Рационализация.Известный эпизод со ста­каном сока — один из бесспорных политических «хитов». Когда несколько дней спустя у В. Жириновского спросили, почему он так поступил, поддался эмоциям, он невозмути­мо ответил, что это был продуманный и рассчитанный шаг. «Если бы я так не поступил, мои избиратели бы мне этого не простили. Я не мог позволить Немцову безнаказанно изде­ваться надо мной», — примерно в таком духе высказался Жириновский. Непредвзятый просмотр того злополучного эпизода убедительно доказывает, что Жириновский поте­рял над собой контроль, даже растерялся, не зная, что от­ветить. Поэтому его последующая трактовка явно относит­ся к числу уловок.

Уловка 4. Двойная бухгалтерия.Е. Киселев в своих «Итогах» от 25.04.99 на глазах у телезрителей довольно не­хитро манипулирует цифрами. Так, он, например, объявля­ет, что Жириновский получил на этой неделе 8%, опередив Лебедя, у которого 7%. Тут же, сопоставляя рейтинги, скажем Примакова и Зюганова, он замечает, что разница между ними в 1 % — это допустимая при таких исследованиях статистичес­кая погрешность.

Уловка 5. «Ложный стыд».Г. Зюганов прибег к этой улов­ке в одной из своих брошюр. «Все честные люди видят ту об­становку, в которой находится наша страна, наше общество, понимают, насколько обстановка подошла к критическому рубежу, и ищут выход из этой драматической ситуации»[101]. Если вы честный, значит, вы видите, что происходит. Кто же решится признать себя нечестным?

Уловка 6. Игра «красивыми названиями» и «злостны­ми кличками». «Черная магия слов».Один из самых рас­пространенных пропагандистских приемов. Свидетелями этих игр мы становимся каждый день. На наших глазах «крас­но-коричневое большинство Думы» превращается в «един­ственных выразителей воли народа», «натовская агрессия» оказывается «гуманитарной акцией», выясняется, что «рос­сийская демократия» — это «ворократия», и т. д.

Красивые названия позволяют затушевывать непригляд­ную суть тех или иных поступков. По этому поводу появился примечательный анекдот: президент США Б. Клинтон сокру­шается, что югославы коварно атаковали американский бом­бардировщик, в то время как он «мирно» бомбил Белград.

Уловка 7. Игра двумя синонимами.Например, рас­суждения о том, что есть свобода, а что — вольница или вседозволенность. Упор делается не на доказательство те­зиса, а на эмоции аудитории.

Уловка 8. Внушение.«Убедительный тон и манера час­то убедительнее самого основательного довода»[102]. Этой уловкой очень успешно пользовался диктор С. Доренко, который, в отличие от своих коллег Е. Киселева, Н. Сванидзе и др., обладает внушительным басом и грозным видом. Он словно молотом вдалбливал слушателям безапелляцион­ные суждения и выводы, всем свои видом показывая, что обсуждению они не подлежат.

Уловка 9. Отождествление.Наглядный пример этой уловки — ответ И. Сталина «Всем организациям и товарищам, приславшим приветствия в связи с 50-летием т. Ста­лина»: «Ваши поздравления и приветствия отношу на счет великой партии рабочего класса, родившей и воспитавшей меня по образу своему и подобию»[103]. Сталин отождествлял себя с партией, провозглашая себя выразителем ее инте­ресов. Поэт В. Маяковский одним из первых применил этот прием, сочинив формулу: «Мы говорим партия, подразуме­ваем Ленин, мы говорим Ленин, подразумеваем партия».

Уловка 10. Очевидность.С.Кириенко любит повто­рять, что «дважды два четыре», что есть очевидные вещи, которые нужно делать. Одну из таких «очевидных вещей» он реализовал 17 августа 1998 года.

Уловка 11. Безальтернативность,или отсечение аль­тернатив. Коммунисты убеждали народ, что есть лишь одна единственно правильная теория — марксистская. Сталин говорил своим соратникам: «Пропадете без меня». Во вре­мя «перестройки» настойчиво внушалась мысль, что аль­тернативы Горбачеву нет, и т. д.

Как противостоять уловкам в споре.С. Поварнин предлагает следующее:

«а) спорить только о том, что хорошо знаешь...

б) не спорить без нужды с мошенником слова...

в) научиться "охватывать" спор, а не брести от довода к доводу;

г) всячески сохранять спокойствие и полное самообла­дание в споре — правило, особенно рекомендуемое;

д) тщательно и отчетливо выяснять тезис и все главные доводы — свои и противника»[104].

Р. Фишер и У. Юри предлагают: «Когда есть подозрение, что другая сторона, договариваясь о правилах игры, ис­пользует тактику уловок, необходимо сделать следующее:

1) выявить сам факт использования этой тактики;

2) прямо вынести этот вопрос на обсуждение;

3) подвергнуть сомнению законность и желательность ее применения, т.е. вести переговоры именно по этому по­воду»[105].

Чтобы не дать себя втянуть в «торг уловок», авторы пред­лагают сконцентрировать обсуждение на процедуре, а не на существе дела. «Задача состоит в том, чтобы достичь разумного соглашения (на этот раз о процедуре) эффективно и на дружеской основе»[106]. Прийти к согласию, по мнению Р. Фишера и У. Юри, можно, если:

1. Отделять людей от проблемы.

2. Сосредоточиться на интересах, а не на позициях.

3. Изобретать взаимовыгодные варианты.

4. Настаивать на использовании объективных критериев.

В тактике уловок цитируемые авторы выделяют три ос­новных приема: преднамеренный обман, психологическая война и позиционное давление. В терминологии Поварнина, это, соответственно, софизмы, психологические уловки и «палочные доводы». Кроме того, С. Поварнин выделяет такие уловки, как: отступление от тезиса, лживые доводы, произвольные доводы, «мнимые доказательства», — все эти уловки могут быть отнесены к разделу «преднамерен­ный обман». В изложении Р. Фишера и У. Юри, в разверну­том виде, три основных приема манипулирования в споре выглядят так:

1. Преднамеренный обман:

— фальшивые факты;

— неясные полномочия противоположной стороны;

— сомнительные намерения партнеров по переговорам.

2. Психологическая война:

— создание стрессовой ситуации;

— личные нападки;

— уловка «хороший полицейский — плохой полицейский»;

— угрозы.

3. Позиционное давление:

— отказ от переговоров;

— экстремальные требования;

— тактика затвора;

— стратегия «неуступчивый партнер»;

— рассчитанная задержка;

— «берите или не берите».

Знание уловок, умение распознавать их является еще одним средством борьбы с манипуляторами. Но манипу­ляторы не сдаются! Они ставят себе на службу отлажен­ные, мощные технологии воздействия, которые пытаются нивелировать индивидуальности, слить людей в психоло­гическое «панургово стадо». Как они это делают, мы уви­дим в главе III.

Резюме к главе II.

Поскольку манипуляции предполагают скрытое воздей­ствие, то для их обнаружения необходимо знать основные приемы, используемые манипуляторами. Однако даже распознав манипуляцию, довольно сложно ее доказать.

Основу манипуляции составляет эксплуатация чело­веческих эмоций.Манипулятор стремится нащупать у сво­ей жертвы слабое место и сажает ее на «крючок». Манипулятор подчиняет своей воле манипулируемого.

Чтобы лучше «читать» политиков, мы ознакомились с языком жестов. Зная значение тех или иных жестов, можно с высокой степенью вероятности установить, лжет человек или нет. Основной показатель неискренности наблюдаемого — неконгруэнтность информационных сигналов,т. е. несо­ответствие значения слов и значения жестов.