Концептуализация, измерение и изучение политического лидерства

Оценка того, что возможно в будущем, зависит не только от совершенствования сбора данных и техники анализа, но также от усилий по концептуализации и операционализации, результат которых трудно предсказать. Поэтому мы должны проанализировать препятствия и оценить возможность их преодоления. Представляется, что менее серьезные трудности связаны с измерением психологических характеристик, а совершенствование оценки структурных ресурсов и влияния лидеров явно осложнено.

Измерение психологических характеристик лидеров

Итак, к настоящему времени относительно мало было достигнуто в измерении психологических переменных. Это в основном вызвано тем, что политологи и политические психологи не слишком уделяли внимание выработке классификации, которая могла бы быть применена к политическим лидерам. Идентифицировано большое число черт, о чем было сказано в главе 4, но исследования были очень специализированы, не проявлялось должного внимания к накоплению знаний. Более того, эти черты часто оказывались слишком детализированы, чтобы их можно было использовать в сравнительном анализе; по крайней мере, на первых порах следовало бы сосредоточиться на небольшом количестве широких характеристик.

Политологи не могут предпринять подобное исследование без помощи психологов, которые должны предоставить убедительную технику исследований и которые могут повторить такое исследование среди населения с тем, чтобы вскрыть различия между лидерами и не лидерами. Но учитывая, что психологи уже включились в исследования лидерства в существенной мере, проблема не столько в том, чтобы вырабатывать новые методы анализа, сколько в том, чтобы широко и систематично применять существующие методы.

Политологи нуждаются в сотрудничестве с психологами [c.124] и в анализе личностных характеристик самих лидеров. С общенациональными политическими лидерами тесты не могут быть проведены таким же образом, как это делается среди населения; необходимо проанализировать психологические характеристики лидеров так, как это сделали Риджей и Филлипс в своем исследовании революционных руководителей, воссоздавая структуру личности лидеров на основе их поведения. Для подавляющего большинства общенациональных политических лидеров современности такой анализ возможен, учитывая, что многое известно об их жизни в прошлом и настоящем и особенно в том, каким образом они откликаются на проблемы, реагируют на кризисы и действуют для обеспечения поддержки подчиненными и населением. Ясно, что для таких исследований нет технических препятствий. Поэтому можно сделать вывод, что личность лидеров может быть оценена с определенной детализацией, что могут быть выявлены различия между лидерами и не-лидерами на основе существующих методологических инструментов и доступной информации.

Измерение структурных ресурсов лидеров

Более серьезные проблемы связаны с измерением структурных ресурсов, имеющихся у лидеров. Информация, которую надо собрать в этой связи, обширна, а очертания анализа неясны. В идеале нам следовало бы знать – по каждой стране и по каждому лидеру – как силу политических структур, так и ту степень помощи, которую они могут оказать лидеру. По правде говоря, то, что мы знаем об этих структурах, туманно. Мы могли бы углубить наше понимание характеристик бюрократий, предпринимая систематические усилия по исследованию организации, компетенции и связей этих структур с правительством и населением. Мы могли бы точнее оценить помощь лидерам политических партий. Но было бы совершенно нереально надеяться дать точное описание роли, которую играют “естественные” структуры, не говоря уже о таком “современном” институте как армия, отчасти из-за того, что влияние этих структур определено менее четко, а также потому, что не ведется исследований на достаточно широкой основе. [c.125] Самое большее, на что мы можем надеяться – постепенное совершенствование информации.

Главная трудность состоит в отсутствии концептуальной базы для анализа той помощи, которую эти структуры могут оказать лидерам. Во-первых, мы нуждаемся в оценке роли этих структур в обществе, например, в деле активизации требований граждан; мы должны выявить, в какой степени граждане следуют за партиями, за другими институтами. Действительно, мы нуждаемся в умении измерять “вес” каждой структуры в обществе. В реальности существует не так уж много методов для такого измерения. Интуитивно мы сознаем, что коммунистическая партия в коммунистических государствах “очень сильна” в том смысле, что ее “щупальца” проникают всюду, но нет убедительных методов сравнения этой “силы” с “силой”, например, некоторых западных партий. Можно, конечно, привести данные по членству, показать, какие важные государственные решения были приняты партией, но нет возможности пойти дальше этого и выработать составной показатель, на основе которого можно было бы сказать, что “вес”, например, КПСС по конкретному кругу вопросов больше, чем “вес” социал-демократической партии Швеции.

И это не все. Оценив относительный “вес” всех структур в обществе, нам следовало бы также оценить роль лидеров внутри каждой из важнейших структур. Мы можем быть уверены, что Генеральный секретарь ЦК КПСС имеет значительный авторитет внутри своей партии, в то время как во многих случаях президент CШA пользуется относительно меньшим влиянием внутри своей партии. Но параметров точной оценки не существует, как нет и признаков, что они появятся в обозримом будущем. Наше знание о влиянии лидеров внутри политических партий останется ограниченным. Методы, которыми мы могли бы измерить это знание, четко не определены, так что нам приходится полагаться на общие впечатления; и учитывая, что используемые нами инструменты столь неточны, трудно ожидать, что мы продвинемся дальше простых сравнений. [c.126]

Конечно, определенные подвижки будут иметь место, как это произошло в области углубления знаний о деятельности партий, о роли “естественных” структур и армии в ходе последних десятилетий. Но прогресс будет постепенным и относительно медленным; сбор данных и усилия по более совершенной операционализации приведут в ближайшие годы лишь к частичным результатам.

Измерение влияния лидеров

Сбор информации для оценки влияния лидеров порождает ряд трудностей; но еще серьезнее проблемы концептуализации и операционализации. С одной стороны, предполагается, что со временем будет получена более полная информация о целях лидеров и требованиях общества; количество стран, где проводятся опросы общественного мнения, возрастает, поэтому лидерам становится труднее противостоять давлению со стороны тех, кто желает выявить, что хочет население. Сами лидеры стремятся узнать методом опроса, какая политика популярна или непопулярна. Они могут пренебрегать полным знанием уровня своего влияния внутри собственной партии или внутри бюрократии, но не знанием реакции населения на их политику. Поэтому сами лидеры будут способствовать сбору информации в отношении требований общества.

С другой стороны, ждут своего решения проблемы концептуализации и операционализации. Можно разбить цели и требования по нескольким категориям, но, хотя переменные имеют подчеркнуто длительный характер, представляется непростой задачей осуществление измерений на постоянной базе, равно как анализ роли институциональных ресурсов, из которых лидеры могут извлечь пользу. Мы выявили ряд реальных факторов влияния лидеров (изменения, вмешательство). Однако практических указаний на то, какой может быть “единица” измерения этого влияния, нет.

Как хорошо известно, эта трудность долгое время служила одним из главных факторов, тормозивших развитие политологии по сравнению с экономикой, где можно использовать такую устойчивую переменную величину как деньги для оценки степени изменений, происходящих в отношении большого количества [c.127] показателей. Эту устойчивую переменную величину можно позаимствовать у экономистов, то есть оценить в денежном выражении эффект власти, перемен или правительственного вмешательства. В настоящее время этот путь представляется единственным. Однако при таком методе анализа возникают и серьезные проблемы, поскольку денежные индикаторы выявляют только часть – причем небольшую и меняющуюся – измеряемых проблем. В частности, если мы используем денежные индикаторы, некоторые аспекты правительственного вмешательства окажутся в привилегированном положении по сравнению с другими аспектами. То есть, если можно найти удовлетворительные денежные эквиваленты роста правительственного вмешательства в некоторых областях – экономической, социальной, то гораздо труднее найти денежное выражение идей обновления в других областях.

Итак, определенное совершенствование методов измерения влияния лидеров возможно. Но трудно ожидать, что в обозримом будущем будет найден инструмент предельно точного измерения этого влияния. [c.128]

ПРИМЕЧАНИЕ

1 Rejai М., Phillips К. World Revolutionary Leaders. - New Brunswick (N.Y.), 1983.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В течение нескольких последних десятилетий взгляды на политическое лидерство начали меняться. Это произошло потому, что изменилась сама роль лидерства в результате более пристального внимания к социальному и экономическому развитию в современном мире; к тому же на лидерство стали смотреть более позитивно, более конструктивно, чем в прошлом. Взгляды на лидерство – хотя и медленно – меняются также благодаря тщательному исследованию воздействия лидеров, в результате чего традиционная дихотомия “героев” и “ординарных личностей” стала менее реальной, как и дихотомия уверовавших в теорию “великих людей” и тех, кто утверждает, что “лидеры не значат ничего”.

Но, может быть, самое большое изменение обусловлено фактом, что в наших обществах лидерство стало связываться прежде всего с улучшением социальных и экономических условий. Конечно, эта роль лидерства не является ни целиком новой, ни совершенно исключительной. И в прошлом правителям приходилось заниматься экономикой и социальной сферой. Но на экономическую и социальную роль лидеров не смотрели как на одну из первых, а тем более главную из функций. Более того, роль лидеров не рассматривалась в контексте динамичного процесса развития общества. В целом, по крайней мере для западных лидеров, самые важные проблемы состояли в сохранении внутреннего мира и обеспечении внешней безопасности.

Конечно, ни одна из этих функций не утрачена и в XX в. Международные отношения продолжают оставаться важной сферой забот многих лидеров, причем не только в крупнейших странах. Остается чувство, что вовлеченность в мировые дела возвышает лидера больше, чем “наблюдение” за внутриэкономическими и социальными процессами.

Хотя международные дела и внутренний порядок продолжают оставаться предметом постоянной заботы со стороны современных руководителей, они перестали быть центром внимания. [c.129] Важнее, пожалуй, что социальные и экономические проблемы почти всегда воспринимаются как источник внутреннего неблагополучия и – в немалой степени – внешних хлопот.

Но экономические и социальные проблемы находятся не просто в центре забот лидера; и не только в отсутствии внимания к широко понимаемому развитию – главная причина краха лидеров. Самый узловой момент в том, что социальное и экономическое развитие рассматривается как процесс, который должен происходить непрерывно, но, принося результаты, он в то же время порождает напряженность. Она должна быть преодолена, если есть желание добиться успеха. Здесь уместно сравнение с горьким лекарством или приносящим мучение долговременным лечением, которое в конце концов ведет к выздоровлению. Но в отличие от многих болезней, поддающихся лечению, процесс развития сопряжен не просто с болью, а с почти нестерпимыми муками. И применительно к обществу болезнь может означать отсутствие почти любого прогресса, если избранное лечение неадекватно. Итак, проблемы социально-экономического развития напоминают проблемы медицины в том смысле, что часто они столь же неуловимы, как и болезни человеческого организма. Но поскольку “болезни” общества гораздо продолжительнее, поскольку слова типа “агония” или “коллапс” неприменимы к политическому организму, положение политических лидеров намного сложнее, чем врачей. Появление всеобщего требования социальных и экономических перемен поставило национальных руководителей перед такими трудностями, которых никогда не было у их предшественников. Современным политическим лидерам не приходится выбирать, осуществлять политику постоянного развития своих стран или нет; они должны проводить только такую политику, иначе им не удержаться на посту.

С почти полной уверенностью можно сказать, что изменение в главной роли лидеров вызвало трансформацию отношения к лидерству, которая стала заметна в ходе последних десятилетий. Если лидеры заняты в основном “лечением” социальных и экономических болезней и если эта роль требует постоянного [c.130] руководства и управления страной, то становится просто невозможно пренебрегать лидером, что было характерно для многих политических теоретиков-классиков, или говорить о роли лидера как ключевой, но исключительной, что свойственно веберовской модели власти. Напротив, лидерство должно рассматриваться как фактор, постоянно играющий позитивную роль в развивающемся обществе. Поэтому должны быть предприняты усилия, чтобы обеспечить лидерам выполнение роли, что включает в себя, в первую очередь, точное определение наиболее необходимых личностных качеств и наиболее эффективной институциональной поддержки.

Вполне понятно, почему в прошлом, да и сейчас, суждения о лидерах и лидерстве были часто столь негативны. Слишком многие руководители оказывались такими тиранами и деспотами, что естественная реакция состояла в попытках ограничить их власть путем создания структур, действующих как барьер на пути посягательств на “исполнительную” власть. Согласно такому взгляду на лидерство, основные усилия были направлены на то, чтобы разъяснить, как защититься от лидерства, а не на то, чтобы определить, как его лучше использовать. На лидерство смотрели, как на огонь, пожирающий все вокруг себя. И только в далеком и утопичном будущем можно было надеяться, что правители станут “королями-философами”.

Анализ, сделанный Вебером, помог изменить этот подход. Рассматривая кризисные общества, немецкий социолог показал, что лидеры могли бы стать главным звеном новой легитимности. Вебер пошел дальше теоретиков-классиков, которые признавали, что отдельные, исключительные лидеры могли бы играть ключевую роль, помогая созданию новых государственных институтов, и что их задача – просвещать людей. Харизматический лидер Вебера по-настоящему строит общество. Он объединяет то, что было рассыпано на множество фрагментов и что без него таковым бы и оставалось.

Но точка зрения Вебера не полна, потому что он имел дело только с чрезвычайными, кризисными периодами, во время [c.131] которых легитимность разрушается. При анализе современной ситуации следует идти дальше и рассматривать лидерство как один из ключевых инструментов, с помощью которых общество может быть постепенно трансформировано. У такого подхода к лидерству не было “великих” теоретиков: Макиавелли теоретизировал о традиционном узурпаторстве, Вебер – о спасителе нации. Хорошо известные лидеры XX в. – “добрые” и “злые” – постепенно помогли определить облик нового лидера, для которого главное – постоянная забота о совершенствовании общества, сбалансированность долговременных перспектив и текущих проблем, сочетание технического и экономического прогресса с вниманием к благосостоянию граждан.

Реалии современного лидерства только приближаются к этому “идеальному типу”. Однако его характерные черты могут быть определены, и такое определение необходимо, ибо дает возможность выявить личностные качества и типы институциональной поддержки, необходимые лидеру в выполнении той позитивной роли, которая требуется для социального и экономического развития.

Ленин однажды сказал, что энергия рабочего класса должна быть использована для революции и что партия, подобно поршню паровой машины, есть орудие, с помощью которого эта энергия может быть накоплена и даст максимальную отдачу. Подобные же слова можно отнести и к лидерству. Требуется выявление механизмов, с помощью которых энергия лидеров может быть наилучшим образом использована на благо человечества, нужно не столько строить дамбы или другие защитные сооружения, сколько находить методы и направления, с помощью которых ум, эмоции, все личностные качества лидеров могут быть с выгодой использованы.

Сохраняется важность институциональных механизмов, но, во-первых, они нуждаются в реалистической оценке и, во-вторых, их не следовало бы использовать для блокирования действий лидеров; они должны служить наиболее эффективному использованию ресурсов лидеров в их воздействии на общество. [c.132] Все, что окружает лидера, должно помогать ему, а не создавать атмосферу подозрения и тревоги. Мало чего можно достигнуть, создавая препятствия и формируя институты, которые только блокируют цели лидера.

Те, кто создают институты, должны признать и согласиться, что лидерство необходимо, по выражению Такера, для “диагностики”, для “предписания курса действий” и для “мобилизации”1. Институты способны служить этим целям и должны быть как можно лучше организованы для их достижения.

Итак, институты, окружающие лидера, должны исходить из предпосылки доверия к лидеру, но для этого лидер обязан обладать требуемыми от него качествами. Платон призывал к воспитанию тех, кто имеет призвание к лидерству, это воспитание должно быть особым. Оно не ограничивается простой селекцией. Отбор лидеров основывается на признании необходимости определенных качеств – интеллекта, энергии, решительности, умении работать с подчиненными и общаться с населением и, видимо, многих других. Следовательно, крайне важны более глубокие знания этих качеств, но не вообще, а применительно к конкретным ситуациям. То, что требуется от “спасителя”, не обязательно иметь “новатору” или “реформатору”. Мы нуждаемся в понимании личностных качеств (синдром “черт”), которые наиболее соответствуют требованиям данного лидерства. Институциональные механизмы поддерживают, а в ряде случаев направляют активность лидера, но ее источник – сам лидер. Именно через углубленное познание характерных черт этой активности можно приблизиться к “идеальному типу” позитивного политического лидера, который нужен современному обществу.

В таком контексте становится почти нелепо спорить о том, страны ли определяют своих лидеров или лидеры “формируют” свои страны. Столь же нелепы попытки определить, является лидер “героем” или “посредственностью”. Традиционная дихотомия основывалась на утопичном желании добиться [c.133] немедленных чудес. Это желание подкреплялось несколько более реалистичным описанием образа победоносного полководца, который своими деяниями обеспечивал престиж и мощь нации, прежде недостижимые.

Что касается внутренней политики, то лидеры ставят перед собой различные цели, которые могут меняться с течением времени, в частности, потому, что влияние лидеров зависит от степени восприимчивости населения к этим целям. Последняя, в свою очередь, обусловлена состоянием страны, условиями жизни и внешними обстоятельствами, в которых эти лидеры действуют. Поэтому вопрос о влиянии лидеров не может быть рассмотрен в форме резкого, дихотомного противопоставления одних лидеров другим. Здесь существуют градации и стадии.

Оценка влияния лидерства невозможна без детального изучения как “наклонностей” лидеров, так и характеристик среды. Вот почему совершенно нереалистично считать, что влияние лидеров либо “грандиозно”, либо “отсутствует”. Так же нереалистично полагать, что лидер один может определить политику и что его политика (с ее результатами) есть целиком продукт среды. Даже поверхностное наблюдение показывает, что лидеры меняются в той степени, в какой они влияют на общество. Эта степень поддается оценке в общем, несомненно появятся и более точные измерения, поскольку ведется тщательный сравнительный анализ специфического вклада лидеров в общество, а именно – целей, которые они преследуют, будучи у власти. Эти цели могут быть подвергнуты сравнению, учитывая, что для анализа влияния лидеров важно в какой степени они стремятся к изменению статус-кво – вширь или/и вглубь.

Хотя на сегодня определены лишь самые общие контуры влияния лидеров, уже ясно, что нepeaлиcтичнo ожидать от них значительных и непрерывных преобразований до тех пор, пока ситуация “не созрела”. Лидеры и среда связаны системным образом, поэтому оценивать следует способность лидера при данных требованиях руководимого им общества изменить в той или иной степени характер требований, ускоряя или замедляя [c.134] движение мнений в обществе.

Качества и роль индивидуального лидера целесообразнее оценивать не по тому, насколько широки проведенные реформы, а по воздействию, которое он оказал при данной “предрасположенности” среды. Эффективные лидеры имеются в любом типе общества, но таковыми не следует считать тех, кто выглядит “героем” и, пользуясь благоприятной обстановкой, проводит политику, которая заканчивается вместе с ним, перекраивается или отвергается последующими лидерами.

Мы должны полнее осознать, что лидеры в целом играют значимую, но ограниченную роль в обществе. Надо отказаться от скоропалительных и “радикальных” оценок. Необходимо заняться анализом большой группы лидеров, пользующихся существенным влиянием, с учетом их стартовой позиции и внешних условий. В этой связи важно больше знать прежде всего о психологических качествах лидеров применительно к данной ситуации. Также важно выявлять институциональные механизмы, которые “оркеструют” потенциальное влияние лидеров, помогая преобразовывать цели в политические шаги, улучшая связь лидера с населением и обратно. Вот почему детальное изучение влияния политических лидеров, их качеств есть нечто большее, чем удовлетворение простого любопытства относительно поведения людей, руководящих миром. Эта задача прямо и неразрывно связана с попыткой обеспечить условия, в которых политическое лидерство будет совершенствоваться из поколения в поколение. [c.135]

ПРИМЕЧАНИЕ

1 Tucker R.C. Politics as Leadership. - University of Missuri Press, 1981.

Наши рекомендации